Юрий Маркушин
Тени Каргена
Стрела взметнулась из-за кручи. Черным штрихом вырисовалась на фоне огромного, в полнеба, заходящего голубого солнца, нетерпеливо взвизгнула и скрылась из виду.
Ни стрелка. Ни жертвы. Ни звука.
Влад устало присел на краешек бархана. Высокие голенища сапог побелели от пыли. Хотелось пить.
Хотелось знать, что происходит. Хотелось верить в свои силы.
Влад – широкоплечий русый космодесантник с Земли, из тех отчаянных парней, что в свое время осваивали полосу неприступности в туманности Зноя.
Вновь он один на один с непримиримой реальностью.
Пустыня не располагает к откровенности – молчаливый и тяжелый путь. В ее неразговорчивости можно усматривать глупость, тупость. Но, высыпав песок из сапога и перемотав допотопные портянки, вновь встаешь и идешь дальше, тяжело переваливаясь на зыбком песке.
Великий безводный молчальник не меняет правил игры. И ты, чертыхаясь, умничая, юродствуя, следуешь им. Сто сорок верст, как одну надлежит прошагать под палящим солнцем из конца в конец, рука об руку с проносящимися над головой миражами. "Где он, конец этого пути?"
Шуршат безногие твари, торопливо зарываясь вглубь. Стремительно остывает раскаленное небо.
"Пора монтировать ночлег." Некстати болью отозвалось в сердце воспоминание об Эол. "Эол. Где она? Где все?"
В сорокаградусный мороз каргенской ночи спасает только вывернутая наизнанку и запахнутая со всех сторон доха из ветвистого арху круторогого мохнатого зверя, могущего напомнить земного оленя, если бы не шесть коротких и кривых ног по бокам.
"Эол." Для Эол это был первый полет в космос. На ее родной планете Свифтофф в системе Сангарион путешествовать вообще не принято. Люди всю жизнь оставались там, где родились, и вряд ли их можно в этом упрекнуть. Особенно отсюда, из пустыни.
Но Эол – совсем другая. Нет, по виду и анатомии она конечно типичный свифтоффский гуманоид. С огромными овальными глазами на смуглом лице и слегка вьющимися сиреневыми волосами.
И, все-таки, не такая, как ее соплеменники. Ее влекло неизведанное. Она и попала на "Витязь"
потому, что победила на конкурсе по преодолению трудностей существования скользеножных грибков вне Свифтоффа, и настолько очаровала своим эмоциональным подходом жюри Межзвездной Ассоциации, что ей безоговорочно присудили первое место и путевку в исследовательский круиз по малоизученным галактикам.
Отныне свифтоффская девушка – стажер-исследователь – обживала новый для себя мир, сплошь насыщенный техникой. Влад, космодесантник третьего уровня, в меру своих сил помогал ей в этом.
Эол с опаской бродила по коридорам "Витязя", одинаковым и днем и ночью из-за немеркнущего света люминесцентных ламп. Она боялась дотронуться до чего-либо здесь и шла по середине пружинящей под ногами дорожки.
Миновав очередной рычаг или кнопку в стенной панели, она чувствовала видимое облегчение, но только… до приближения следующих.
Прогулка по кораблю для нее постепенно превратилась в муку, и под любым предлогом она старалась держаться своей каюты. Здесь, по крайней мере, она знала, чего ждать от восемнадцати маленьких кружков – точек общения с таинственным и недоступным механизмом, именуемым "Витязем".
На ее родной планете вовсю использовались генетические мутанты: великоразмерные, как башенные краны или крошечные, видимые лишь в микроскоп.
Подобный симбиоз устраивал всех обитателей Свифтоффа, и к технике они прибегали с крайней неохотой.
Влад отчаялся в попытках перевоспитать девушку.
Он объяснял, раскручивал крепежные болты, снимал панели и обнажал начинку корабля.
Стажер слушала, на перебивала, со страхом смотрела в оголенное нутро со спутанными трубками, шарнирами и перемигивающимися лампочками, и ее охватывало острое чувство жалости к огромному, пусть не живому, как уверял Влад, но все же живущему созданию. Она просила поскорее закрыть крышку и поставить панель на место.
И еще осторожнее нажимала, даже не нажимала, а поглаживала кнопки управления в каюте, вслух повторяя свою просьбу. Ей казалось, что она без спроса вселилась в корабль и ей было неловко от этого. Но даже Влад не мог ее понять.
Все когда-нибудь подходит к концу. Подползла к концу и жесткая каргенская ночь.
С первыми лучами местного солнца – голубой Тэннэ, Влад прежде всего горстями тщательно обобрал снег со шкуры, – вода здесь большая редкость, а ее запасы подходили к концу.
Всю воду он нес за плечами – то немногое, что удалось умыкнуть у каргенских охранников. На Каргене почти все делается из стекла, странный обычай: вода и та разлита по бутылкам.
Влад свернул свое нехитрое лежбище и двинулся в путь. Но не успел он отшагать и полверсты, как густой и протяжный вой выплеснулся навстречу из-за высоченных барханов.
Юноша замер на месте. Вой повторился – низкий, тягучий, с надрывным клекотом, в нем было что-то от несущегося по склону горного потока.
Влад сглотнул подошедший к горлу комок и огляделся по сторонам. Каргенская пустыня приучает к осторожности суждений, но на этот раз сходство с водой было поразительным.
В этот момент звук, достигнув высшей ноты, замер, завибрировал и стих, словно ушел в песок. И снова – никого и ничего вокруг, одни только песчаные барханы.
Тонкий свист ветра. Легкое шуршание. Что-то мелкое прыснуло из-под ног.
Влад сощурился, но углядел лишь тощий и облезлый хвост пятнистой ящерки, которая торопливо зарывалась в песок. Ящерица дернулась раз-другой и застыла на месте. Ее хвост теперь удивительно походил на стеклянную сосульку – такая же блестящая. Нелепо и неподвижно он торчал наружу.
"Ха, уснула она что ли? И чего испугалась?
Подумаешь, водопад в пустыне – обычное здесь дело,"
– но шутка не убедила ни местную жительницу ни его самого. Влад продолжал неотрывно обшаривать глазами песчаный гребень. – "Сейчас ох как не помешало бы отправить на разведку за барханы мое собственное восприятие!"
Влад, как и всякий космодесантник третьего уровня обладал способностью концентрировать свое сознание в надматериальном кольце, называемом в быту по-разному: внешним взглядом, восприятием и даже душой. Так что, вытряхнуть душу он мог всерьез и в любое время. Почти в любое время.
Увы, сейчас об этом нечего было и думать, до захода Тэннэ, по крайней мере. Влад из-под ладони с осуждением глянул на голубое светило. Прошедшее зенит, но все еще достаточно высоко подвешенное, каргенское солнце жгло нещадно. "Разве что…"
Влад быстро сбросил поклажу, куртку и затенил свою такую многофункциональную голову. "…выглянуть чуток в тенечке?"
От зашторенного неба не дохнуло прохладой, на что втайне рассчитывал Влад, но свирепая Тэннэ исчезла. Влад замер и краешком восприятия высунулся наружу. И хотя раскаленное небо обжигало взгляд, он заставил себя оглядеться. "Ничего нового. Хотя вот это что?"
Над белым песком вдаль чередой уплывали едва заметные прозрачные контуры. Тонкие как лепестки и невесомые на вид, они бесшумно скользили над песчаным склоном.
– ?!
Проследив к их истокам, юноша уперся взглядом себе под ноги – в свою собственную тень. "Черт-те что!
Быть того не может!"
Прямо с раскинувшегося под ногами пятна без света одна за другой отслаивались и поднимались в воздух полупрозрачные копии космодесантника с карикатурно расставленными ногами и кривобоким квадратом вместо головы. "Чу-де-са!"
Увы, его умилению в этот день не суждено было разгуляться.
Вновь взревел "горный поток", и на верхушке ближайшего бархана вырисовался мохнатый приземистый зверь с узкими прорезями на морде, настолько глубокими, что самих глаз не было видно. Встряхивая вытянутой вперед пастью, густо поросшей шерстью, и перебирая тремя парами коротких кривых лап, зверь уверенно двигался по развешанным над пустыней контурам, как по следу.
Пятиметровой длины и не менее ста пудов весом – исполинский то ли лев, то ли ящер тяжело скатился со склона и, слепо поводя мордой, остановился в каких-нибудь десяти шагах от юноши.
Влад втянул восприятие назад и затаил дыхание.
Тускло полыхнули голубые отблески в пустых глазницах чудовища. Отвратительно чавкнув, зверь задрал кверху голову и протяжно завыл. Замогильным холодом повеяло от отпевающего свою жертву хищника.
"Врешь! Не на того" – вязкое безразличие опустилось на голову. Стеснило грудь, сердце почти остановилось. Юноша равнодушно взирал на распад своего "Я" и через его призму – на подошедших вплотную сразу двух "львов"-близнецов, – почему-то для каждого глаза своего.
Перед самым лицом зевнули распахнутые челюсти с отвислой слюной, льющейся на песок.
Потемнели и они.
Тонкая… мелкая… искорка… в непроглядной ночи: голос, запах, светлые волосы, ветерок и шелест листвы… "Где это? Какой знакомый запах! Кто это?
Зачем?" Светлячок мечется в темноте. "Чего он боится? Глупый, да это не страшно и не больно!" Эол протягивает к нему руки. "Связанные?! Какое у нее бледное лицо! Ее рот туго стянут платком. Она что-то пытается крикнуть! Погоди, я не слышу.
Сейчас, сейчас сниму с тебя эту тряпку."
"Берегись, Влад!"
Юноша молниеносно открыл глаза.
Нависающие рядами желтые мокрые скалы смыкались над ним. Мечущийся в смрадной луже толстый и плоский червь, похожий на огромный язык, тянулся к нему.
"Бутылки!" – мелькнула отчаянная мысль.
Раз, два, три – град осколков ссыпался по отполированным бокам нависающих клыков. Четыре, пять – червь отпрянул назад и перед глазами Влада во всей красе возникла образина каргенского "льва" с застрявшими между зубами осколками бутылочного стекла.
Опешив от неожиданного сопротивления, "лев"
присел на две пары задних лап. Он мотал головой и царапал перед собой воздух передними когтистыми лапами.
Но и юноша после короткой борьбы задыхался. Все тело затекло и ломило.
Он не мог пошевелить ни рукой ни ногой.
Шумело в голове, давило на грудь, хотелось хоть глотка чистого воздуха.
Грудь ломило от перенапряжения. Рука рванулась к лицу: "Вдохнуть воздух! Разорвать плотно сомкнутый рот! Воздуха!"
Пальцы скользнули по гладкой, без впадины, холодной поверхности… И пять кровавых полос окрасили небо в багровый цвет.
Не раздумывая ни секунды, Влад принялся остервенело бить оставшиеся бутылки о собственную голову. Боли не было – словно удары не достигали цели. Глухие и незвучные удары.
После третьего фонтана осколков – глубокая трещина пересекла горизонт, и сразу волна сладкого воздуха и протяжный вой хлынули вовнутрь.
Высвободив левую руку, юноша содрал с лица прозрачную упаковку с вывернутыми наизнанку его собственными чертами и, обрезаясь об острые края, выбрался сам из пустотелой стеклянной статуи.
Обезглавленная копия и оригинал встали бок о бок перед вовсю наступающим хищником.
Юноша не мог надышаться знойным воздухом, но его враг не дремал.
"Лев" довольно проворно передвигался по песку, и после каждого звериного рыка кроме боли в барабанных перепонках Влад находил стеклянные чешуйки у себя на лице.
– Ого-го! – упиваясь свободой, восхитился землянин. – Этот зверь не чета медлительным каргенянам! Окукливая свою жертву о-стекле-не-вающим воем, он, небось, легко добывает себе пропитание. Но здесь ты не на того напал! На всякий вой найдется свой мираж!
Опьяненный свежим воздухом и своей удачей юноша упустил мгновение, когда "лев" прыгнул.
С душераздирающим ревом, несущем в себе стеклянные оковы, монстр распластался в воздухе и выбросил вперед передние лапы.
Но быстрее ревущего снаряда устремились вперед его когти, ставшие почти метровой длины. Или даже еще длиннее. Их острые концы, прозрачные и почти неразличимые на свету, вспороли песок вокруг Влада задолго до приземления самого "льва".
Отброшенный в сторону юноша тщетно рылся в котомке в поисках еще одной бутыли. Последнюю он только что метнул в надвигающееся по склону чудовище.
Юноша бросил взгляд на Тэннэ, – та перевалила через зенит, но до заката, когда станет возможным внедриться в мозг хищника и утихомирить его, еще очень и очень далеко.
– Похоже на то, что мы с ним будем драться прямо сейчас… – судорожно соображая, прошептал космодесантник. – Если, конечно, поедание меня считать дракой.
***
Последний голубой луч Тэннэ погас за горизонтом, когда усталый юноша привалился к туше поверженного великана.
С расплющенной от страшного удара головой каргенский "лев" раскинулся на утоптанной песчаной площадке.
Расколотый надвое прозрачный молот – причина смерти зверя – лежал неподалеку. Вокруг, повсюду были разбросаны детали невиданного на Земле механизма – все до единой из стекла: шестерни, упоры, балки.
В их соединении угадывалась конструкция то ли башенного крана, то ли стенобитной машины – еще одна странная особенность Каргена – под палящими лучами голубого солнца самые нелепые мечты могли воплощаться в стекле.
"На этот раз Карген уровнял наши шансы. Но собирать ударный механизм из зыбких воображаемых миражей, да еще под самой мордой шестиногой смерти, это, скажу я вам …!" Влад энергично помотал головой и вонзил стеклянный клинок в песок по самую рукоять:
"Все окутано тайной на этой планете. Одна из них и заманила нас сюда."
***
В тот злополучный день они с Эол рассматривали звезды в обзорном иллюминаторе, – вполне достойное и невинное занятие.
– Сколько времени уже мы летим на космическом корабле, а я все не могу привыкнуть: ну, как это, – Эол развела ладони в стороны, – можно перелететь со звезды на звезду?
Влад взъерошил свои волосы, как делал в самых затруднительных случаях, и начал пространный рассказ о всемирном тяготении, реактивном двигателе и ядерных реакциях.
Эол во все глаза смотрела на Влада. Ее зрачки – подвижные угольки перескакивали с одной черточки его лица на другую. Упрямый, то и дело морщинящийся лоб с увлеченно подпрыгивающими бровями. Глаза, изливающие теплоту и убежденность. Что-то такое серьезное говорящий рот со смешными ямочками в уголках. Она и не пыталась его слушать. Его уверенность убеждала сама по себе. Но ей нравилось смотреть на него, слышать чуть басовитую музыку его голоса.
– …и все это сделало звезды такими, какими мы видим их с тобой. Сейчас, например, мы находимся перед звездным скоплением Орфея, – не глядя, Влад небрежно ткнул пальцем в иллюминатор. – Это – более шестнадцати тысяч звезд разной величины…
Эол тихонько прыснула и смущенно прикрыла рот ладонью под суровым взглядом космодесантника.
– Не понимаю, что тут может быть смешного? – проговорил он.
– Но там только три маленьких звездочки: желтая, синяя и красная. Вот и все скопление!
Покачивая головой, как бы призывая в свидетели кого угодно, ведь надо очень постараться, чтобы не заметить целое скопление звезд разной величины у себя под носом, Влад повернулся к обзорному иллюминатору.
Три точки – желтая, синяя и красная поочередно вспыхивали вдали.
Секунды ему хватило, чтобы прийти в себя от изумления и броситься к переговорному устройству.
Еще секунду он помедлил, вспоминая цифровой код, и быстро набрал его нажатием кнопок:
– Капитан Стоян? Говорит Влад. Справа по борту – неизвестный корабль. Очевидно, терпит бедствие и просит о помощи световыми сигналами.
– Да, я вижу его на экране. Локаторы обнаружили аппарат несколько минут назад. На связь не выходит…, – короткое молчание. – Влад, поднимитесь в рубку. – Стоян говорил подуставшим голосом, словно что-то беспокоило его.
***
Не сбрасывая скорости из соображений экономии топлива, "Витязь" уже второй час кружил вокруг неподвижной ракеты. Иных признаков жизни, кроме вспышек сигнальных огней рассмотреть не удалось.
Экипаж собрался в кают-компании.
– По-моему, мы должны обследовать этот корабль.
Может быть, у них поломка двигателя и они не могут продолжать полет, высказал свое мнение Влад.
– Да, да, конечно, мы сможем им помочь! – страстно убеждала присутствующих Эол.
– Это наш долг, – поддержал ее корабельный доктор Ивсон, мягкий, но принципиальный человек.
Решение, в конечном итоге, зависело от капитана Стояна. Но он медлил с ответом. На иссеченном глубокими морщинами лице царило раздумье.
– Вот то-то и странно, что корабль неподвижен. – проронил капитан. – Не дрейфует, не вращается вокруг своей оси. Здравый смысл подсказывает, что в пассивном полете космический аппарат немногим отличается от любого обледенелого астероида вроде тех, что проплывают сейчас мимо.
На обзорном экране, величаво покачиваясь и кивая острыми выступами, чередой тянулись щербатые глыбы.
Стоян продолжил:
– От столкновения с ними любой предмет должен вовлечься в общий поток. А корабль неподвижен и без видимых повреждений внешней обшивки.
Капитан хмурился, пожимал плечами и не спешил с отправкой развед-бота к таинственному аппарату.
Его доводы не убеждали остальных членов экипажа "Витязя", особенно горячилась Эол.
– Это бесчеловечно – не протянуть беднягам руку помощи! Не все ли равно, стоят ли они на месте или кувыркаются как астероиды? Они попали в беду, и мы должны им помочь!
– Стажер-исследователь, что это ты раскомандовалась тут? – неожиданно для себя самого капитан обрел непрошеного союзника в лице энергетика Клааса. – По какому праву ты, новичок, указываешь нам, как поступить? Может быть, этот корабль принадлежит тебе и мы все – твои подданные? Что-то я не припомню твоего титула.
Эол метнула на энергетика негодующий взгляд и молча отвернулась. Клаас был родом с планеты Тробут, уникального в своем роде образования в галактике, где передовая технология уживалась с ревностно исполняемыми клановыми обычаями.
Клаас демонстративно перешел на сторону Стояна и встал возле него, горделиво вздернув свой трехноздреватый нос. Впрочем, на капитана это не произвело особого впечатления, и он не проронил ни слова.
Время шло. Наконец, Стоян решился.
Трудно сказать, что повлияло на его решение – сплоченность экипажа или иные, более серьезные соображения, однако, он распорядился немедленно готовить развед-бот к отправке.
Лететь с Стояном вызвались Влад и Эол.