Непрямое продолжение романа "Имя нам - Легион".
Призраки и монстры, разумные животные и посланники самого Сатаны - вот кто населяет наряду с вполне обычными провинциальными обитателями тихий губернский город N, соседствующий, по слухам, с царством самого Великого Полоза! Грань между реальностью и чудом становится все тоньше, магия и волшебство вторгаются в обыденную жизнь все сильнее... а главное - это РЕШИТЕЛЬНО НИКОГО не удивляет! А кого, по сути, хоть что-то может удивить В НАШИ ВРЕМЕНА?.. Добро пожаловать в город N - Великий Гусляр XXI века! Дебют Александра Сивинских - 'Имя нам - легион' - знатоки и ценители отечественной фантастики ЗАМЕТИЛИ. Его НОВЫЙ РОМАН - НЕЛЬЗЯ НЕ ЗАМЕТИТЬ!
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - КРИТИЧЕСКАЯ ТЕМПЕРАТУРА 1
ГЛАВА ПЕРВАЯ, 1
ГЛАВА ВТОРАЯ, 7
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, 16
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ФУЭТЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНОГО ЗЛА 16
1…И ДОРОГИ 16
2. ПРОВОКАЦИИ 19
3. ТЕНИ БЫЛОГО 21
4. ТЕНИ НЫНЕШНИЕ 24
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - ФАГОЦИТ 27
ГЛАВА ПЕРВАЯ, 27
ГЛАВА ВТОРАЯ, 36
СОПУТСТВУЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА 41
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, 47
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ, 54
ГЛАВА ПЯТАЯ, 63
ГЛАВА ШЕСТАЯ, 71
ЭПИЛОГ 74
Notes 75
Александр Сивинских
Зверь с той стороны
Он вынул руку, и я увидел
ястребиные когти.
Х.Л. Борхес, "Хуан Муранья".
Поделом поганым самураям,
Не дождется их япона мать.
Вот как мы, примерно, поступаем,
Если враг захочет нас сломать.
И. Иртеньев.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КРИТИЧЕСКАЯ ТЕМПЕРАТУРА
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой мне сообщается о пользе экзотических фруктов и о том, что я - конь. Новая уздечка. Недолгое торжество коновалов.
Звонок Большого Дядьки застал меня в спортзале, где я в поте лица боролся за гипертрофию торакса. Проще говоря, железо тягал. Трубку мне любезно принесла мадам Анжелика, владелица зала, тренер соревнующихся атлетов и просто красивая женщина.
Не стоит думать, что я такая уж крупная величина в этом зале, раз у меня сама хозяйка на побегушках. Где там! Всего каких-то девяносто килограммов с незначительным довеском. Для моих классических шести футов роста - почти середнячок. А доставка "Моторолы" в белые рученьки имела под собою иное основание, нежели так называемый "соревновательный вес". Если быть более точным, то основанием служили некоторые моменты нашего с Анжеликой совместного прошлого. Не самые для меня безразличные. Для неё, кажется, тоже.
- Лодырь, - сказала она, окидывая уничижительным взглядом штангу и мечтательно добавила: - Вздрючить бы тебя по-настоящему! На, говори.
Дамский перламутровый мобильник в руке Анжелики казался игрушечным. Женщина она хоть и стройная, но крупная. А видели бы вы её торакс!!!
- Слушаю вас внимательно, - сказал я в "Моторолу" эдак солидно - даже не горлом, а грудью - и подмигнул Анжелике.
- Филипп, дружище! - радостно зарокотала трубка голосом Большого Дядьки, - вот вы где! Чрезвычайно рад слышать ваш бодрый голос. Скажите, не могли бы вы заглянуть сегодня ко мне в контору? После тренировки, разумеется.
- Буду, - коротко ответствовал я.
- Ах, как славно! Тогда до встречи. Надеюсь, я вас не очень побеспокоил.
- Нимало, - сказал я и изобразил шарканье ножкой. Но Большой Дядька уже отключился.
Анжелика ухмыльнулась.
- Премного благодарен за вашу любезность, - сказал я, возвращая ей трубку. - С меня шоколадка.
- Издеваешься? - Она грозно нахмурила брови. - Ты бы ещё торт пообещал. Масляный.
- Я? Издеваюсь?! Да боже упаси! Как можно? - вполне натурально огорчился я. Между нами говоря, догадка её была абсолютно верной. Однако знать ей об этом вовсе незачем. - Всего лишь проверяю реакцию. И, знаешь, результатами проверки весьма удовлетворён. Да что там - восхищён! Пока ты столь тверда в диете, и твоей изумительной фигурке ничего не грозит, я счастлив. Обожаю совершенство в женских силуэтах… - Я сменил тон с воркующего на деловой: - Тогда килограмм сухофруктов?
- Два, дорогой мой эстет. И не сухофруктов, а бананов. И непременно "Dole". Ещё лучше целый ананас. В нём содержится фермент бромелин, сжигающий жир.
Вот какая она, наша Анжелика! Даже фрукты подбирает по степени полезности. Потому-то я с нею и расстался в свое время. А может, это она меня бросила?
- Скажи, Анжел, - спросил я с невинным выражением и талантливой имитацией кавказского акцента, - отчего это " ананас " пишется слитно, а " мы её " - раздельно?
- Фу, дурак какой! - сказала она. Впрочем, не без игривости. И добавила: - Учти, дуракам в моём зале не место.
- Как это изумительно верно! - воскликнул я, преклоняя колено, блестя глазами и ловя её кисть для поцелуя. - Без дураков здесь так уютно и спокойно. Но не спасут ли меня два ананаса?
Она пожала тренированным плечиком:
- От глупости вряд ли.
Я приуныл.
- Хорошо, неси, - смилостивилась она. - На следующую же тренировку. Иначе можешь не появляться.
И ушла, поводя крутыми мускулистыми бедрами, что было замечательно видно сквозь тонкие брючки. Я сделал ей пальчиками "бай-бай".
Милочка, забросив ножку на ножку, растопырив пальчики, любовалась свеженьким лаком на ногтях. Пузырёк с лаком стоял тут же, возле невиданного мною до сего дня навороченного ноутбука "Тошиба". Стоимостью приблизительно… ой, страшно представить! И это притом, что сам Большой Дядька разъезжает по делам на списанном из какой-то провинциальной больнички микроавтобусе "УАЗ". Модификации, ласково обзываемой в народе "Ульянкой" или "буханкой". Списали "Ульянку" после верной двадцатилетней службы "Скорой помощью". По причине морального старения и физического состояния, несовместимого с требованиями автоинспекции. Если хотите знать мое искреннее мнение, место ей на свалке.
То есть купить для себя приличное авто ему вроде как денег жалко. А тут такой суперский портабль! Для секретаря. А может, подумал я вдруг с ревностью, Большой Дядька таким манером ухаживает за Милочкой?
Нет, лучше уж считать, что у богатых свои причуды, и это - одна из них. Только вот когда же он стал настолько расточителен, чтобы начать эти самые причуды претворять в жизнь?
- Недели не прошло, - разгадала Милочка (Людмила Фердинандовна, секретарь Большого Дядьки) мои мысли. - Завидуешь?
- Э, - сказал я неопределенно. - Э-э…
- Понимаю. Могла бы и не спрашивать, - с деланным сочувствием вздохнула Милочка и погладила мизинчиком боковую поверхность великолепной игрушки. Стараясь, однако же, не размазать свежий маникюр. Потом хитренько улыбнулась и сообщила: - Завидовать, молодой человек, дурно. Зависть разрушает душу и иссушает тело.
- Знаю. - Я протянул ей розовый бутон на длинном стебле.
- Ой, какое чудо! Филипп, ты меня балуешь. Возьми вазу сам. Она, кажется, на окне. Водичку плесни из кувшина.
Я немедленно исполнил требуемое.
Милочка - сама прелесть. Мадемуазель Обаяние. Уж её-то никогда не иссушала зависть или другие людские пороки, что очевидно - такая она румяная и свежая. Губки - вишенки, щёчки - персики. Посмотрит - как золотым империалом подарит. Ну, и всё остальное у неё по высшему разряду. С малюсенькой такой поправкой на классический идеал женской красоты. Топ-моделью ей не быть, наверное… да и слава Богу. Портить подобное совершенство диетами (а пришлось бы наверняка, чтобы добиться требуемой дурацкими модельными канонами "высушенности" наиболее привлекательных для нормального мужчины участков девичьего тела) - кощунственно и преступно. Кроме того, она не вышла ростом. Метр шестьдесят два - шестьдесят три. Как Венера Милосская.
Могу добавить - и в этом тоже.
С первого дня знакомства я облизываюсь на Милочку, как кот на сметану, но пока безрезультатно.
- С такими ноготочками тебе непременно следует побывать в кафе "Баскин Роббинс", - сказал я задушевно и поиграл бровями, подразумевая своё присутствие рядом. - Там все ревниво следят, какое мороженое кушает сосед, а значит, замечают и руки, порхающие над вазочкой. Уверен, ты будешь королевой бала!
- Королевой мороженого, - фыркнула она.
Номер с "Баскин Роббинс" не прошёл тоже, грустно констатировал я.
В список ранее предлагавшихся Милочке развлечений уже входили: театры, кино, китайский ресторан, различные музеи, выставки, боулинг, кислотно-экстремальная party занщина, катание со снежной горки на сноуборде или пятой точке, лыжные прогулки, болгарские пляжи, отечественная дача и парад в честь Дня Победы. Чего скрывать, подразумевалось моими планами, пусть не в первый заход, и продолжение - с доведением взаимной приязни до состояния мечты. В мечтах неизменно фигурировала широкая софа, где мы могли бы сооружать прелестную икебана из двух элементов: нежной лилии, сплетённой с грубым узловатым древесным стволом.
Список постоянно пополнялся, однако любые мероприятия оставались невостребованными. И это притом, что я ей, определенно, нравлюсь. Уж отношение-то к себе столь яркой представительницы прекрасного пола я способен разглядеть и распознать превосходно. Скорее всего, Милочка догадывается о продолжении и, как особа, не склонная к спонтанному занятию классическим японским искусством, такого рода продолжений побаивается.
Фантазия моя помаленьку истощалась. Пламень же любовный в груди при виде Милочки униматься не желал. И я подумывал уже иной раз, едва ли не всерьёз, предложить ей прямо и недвусмысленно выйти за меня замуж. Наверное, это судьба…
- Тогда другой вариант, - шепнул я, снова поиграв бровями. - Прогуляемся вечерком по парку отдыха трудящихся? Природа пробуждается, радуясь тёплой весне, и мне ведом укромный уголок, где цветут подснежники! Мы возьмемся под руку словно влюбленные, будем щебетать и целоваться в целях маскировки, так что никто не догадается, что мы идем хищнически рвать новорожденные эндемики. Ах, сколь это будет романтично!… Ну как?…
- В одну повозку впрячь не можно коня и трепетную лань, - сымпровизировала жестокосердая Людмила Фердинандовна, демонстративно приникнув к чуду вычислительной техники.
"Отстань, жеребец сладострастный", - перевел я для себя безрадостно. Играть бровями смысла больше не было. Пришлось настроиться на официальный тон:
- Девушка! - проговорил я предельно строго. - Отвлекитесь-ка на момент от своего пасьянса. Я прибыл по делу, между прочим. Мне, знаете ли, назначено!
Она бесстрастно проглотила "пасьянс" (на экране присутствовала какая-то таблица, даже отдалённо не похожая на карточную колоду), сверилась с записями и кивнула:
- Входите, молодой человек, вас ждут.
Я, как заправский битюг, цокая подковами, звеня уздечкой и тряся гривой, прорысил в кабинет.
Лишь от идеи ронять на ходу конские яблоки, поразмыслив, отказался.
Выражение радости от встречи на лице Большого Дядьки казалось неподдельным. Рукопожатие его было как всегда крепко, а дружеское похлопывание по плечу - веско. Профиль - всё также аристократичен, выправка безукоризненна, стать - завидна. Белая кость, голубая кровь. Долгих вступлений он не терпел и сразу после приветствий перешёл к делу:
- Скажите, дружище, вы, кажется, сейчас не заняты ничем серьёзным?
- Абсолютно ничем, - сказал я. - Институт распустили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Решается вопрос о его окончательном закрытии. Как уродливой цитадели ретроградов, бездарей и мотов. Государственные деньги бросать в прорву бесполезных сегодняшнему дню научных исследований преступно, знаете ли.
- Так вы на мели? - незамысловато срифмовал Большой Дядька.
- Игорь Игоревич! - воскликнул я с укором. - Всё бы вам подшучивать надо мною. Вашими стараниями я вполне прилично обеспечен до глубокой старости. Каковая наступит не раньше, чем мне исполнится годиков тридцать пять. Почти десятилетие в запасе. Служба в институте - хобби, сами, небось, знаете.
Большой Дядька довольно прищурился. Действительно, с его подачи я некоторое время назад оторвал денежную работу за рубежом, выполнил, получил приличный расчёт в общеевропейской валюте и мог считать себя ныне вполне справным мужчиной.
- В таком случае, - сказал он, - как вы отнесётесь к тому, чтобы возобновить наше сотрудничество?…
Кто такой Большой Дядька, я и сам толком не знаю. С одной стороны, кажется, никакой тайны: Игорь Игоревич Тараканов. Главный редактор "научно-популярного и литературно-художественного" журнала "Взгляд сверху", включённого даже в каталог Роспечати. Тираж журнала не превышает полутора тысяч экземпляров. Печатается в нём всё, что угодно. Последние новости науки и техники, сплетни из Сети, фантастика, хоррор, достаточно серьёзные исторические статьи и совершенно несерьёзные тоже. Эксклюзивные рецензии на нашумевшие книги (это, по моему мнению, самое интересное, - рецензент во "Взгляде" остроумец и эрудит каких поискать). Интервью с зомби и долгожителями, мемуары отошедших от дел вурдалаков, словарь-справочник по криптозоологии… Одним словом, винегрет. Но вкусный - подача даже самой распоследней лабуды вызывает уважение к профессионализму авторов, а редакционные комментарии заслуживают номинации на "Золотого Остапа". Оформление номеров пристойное, цена приемлемая. Тираж журнала растёт на несколько десятков экземпляров с каждой подпиской.
Однако с другой стороны личность и "модус операнди" Тараканова не выглядят для меня столь уж очевидными. Взять, к примеру, национальность. Этакая гремучая смесь, результат совместных, не одного века стараний русского и итальянского дворянства хороших родов с привлечением австро-венгерских и испанских сил. Или, например, гражданство. Двойное, российско-итальянское. Сеньор Тараканни. Князь Тараканов, если хотите. На закономерный в таком аспекте вопрос о родстве с печальной памяти исторической княжной, он обычно загадочно улыбается - хоть Мону Лизу дубль два с него рисуй. На зависть маэстро Да Винчи. Кем является Тараканов на Апеннинах, я и подавно не ведаю. А врать не желаю.
Познакомился я с ним в ситуации, которую можно было с полным правом назвать критической. Если быть кратким - я как раз малость повздорил с солидным денежным человеком. Если ещё короче, дал в рыло депутату. А тот взял, да и обиделся. Крепко так обиделся! И сразу стало для меня жутко актуальным временное укрытие какое-нибудь отыскать. А тут подвернулся Большой Дядька. Этот отзывчивый мэн с белоэмигрантской внешностью и неуловимым акцентом душевно вошёл в непростое моё тогдашнее положение и предложил пожить месячишко, а то и два в стране его детства - солнечной Италии. Где я и очутился таким вот нежданным и негаданным (да что там - сказочным) образом уже на следующее утро. Всё было оформлено как командировка на фирму "Марчигалья" от родного для меня НИИ. Тогда ещё дышащего - хоть и не полной грудью, но пока что не на ладан. Сам Игорь Игоревич любезно согласился сопроводить меня в дальней поездке. А заодно подсобрать для журнала материалов об очередном явлении итальянским крестьянам пресвятой девы Марии. Компания его пришлась весьма кстати, поскольку по-итальянски я знал только "паста" да "аморе". Тараканов же трещал без запинки, что неудивительно: родился и вырос в Вероне, Россию впервые посетил в тридцать лет; тогда она и запала ему глубоко в сердце. На всю оставшуюся жизнь.
Мы подружились. Вместе ездили на таракановской машине к морю, к памятникам истории, религии, культуры. Вместе - на футбол. Ещё больше сблизила нас автомобильная авария, произошедшая перед самым отъездом на родину. В ней я так замечательно приложился головушкой к лобовому стеклу, что некоторая часть памяти навсегда покинула меня через образовавшийся в черепе пролом; Большой же Дядька охромел.
Наскоро подлатавши раны, мы отправились в Россию, где лечение всё-таки до сих пор значительно дешевле. А господа с "Марчигальи" даже заплатили мне кое-какие деньги.
И вот что ещё считаю я важным сообщить. О своём сражении с депутатом и последующих итальянских похождениях, в которые любому здравомыслящему человеку верится с немалым трудом, знаю я только со слов Тараканова. Амнезия после аварии получилась аккуратная, как по заказу. События со дня накануне отбытия в Италию до дня возвращения на родину оказались словно бы вырезаны из моей памяти с филигранной точностью. Наводит на некоторые вопросы? Возможно. Только я от них давно отказался. Ответить-то на них всё равно может один Тараканов. Подтверждением правдивости его слов могут служить лишь счёт в банке да отметки в загранпаспорте. Да шрамы на теле, особенно на макушке. Мне пока достаточно.
С тех пор мы продолжали поддерживать тёплые отношения и делать друг другу одолжения. Так, именно я привёз для "Взгляда сверху" ногу гигантского ракообразного, встреченного моим родным дядей-пасечником в лесу. С чудовищем дядя сразился топором и победил, обратив его в бегство. Отсеченная нога осталась трофеем. Ещё я привёз фотографии с места происшествия и развернутое интервью на два десятка страниц. Дядюшка мой Прохор многословен неисправимо. В двухметрового рака-монстра никто так и не поверил, нога же - вот она: в красном редакционном углу, под броневым стеклом. Рядом с фосфоресцирующим периодически обломком летающей тарелки и чучелом детёныша водяного. Чучелом, которого отчего-то жутко боятся кошки и девственницы. Милочка, например, аж до алебастровой бледности боится этого семивершкового уродца с жабьей харей.
Поручения Большого Дядьки были всегда занятны, я брался за них с удовольствием. Да и взглянуть в который раз на Милочку вовсе не казалось мне лишним. Свидетельства о выполнении этих поручений присутствуют здесь же, рядом с артефактами, добытыми для Игоря Игоревича кем-то ещё. Вот некоторые из них.
Обычная детская погремушка советских времен, довольно невзрачная, в виде птички. Цена 7 коп. Звуки, издаваемые ею, за считанные секунды приводят самого горького пьяницу, находящегося в крайней степени алкогольного опьянения, в состояние кристальной трезвости. В дальнейшем "обработанный" этой птичкой гражданин употреблять спиртные напитки не может физически. Вся партия погремушек, выпущенная как ширпотреб Белорецким металлургическим комбинатом в мае 1972 года, была объявлена опасной для здоровья детей и уничтожена вместе с конструкторско-технологической документацией. Государство не пожелало терять сверхдоходную статью бюджета.