- Я не скажу вам ничего нового, - продолжал отец Уильям. - Что сделал Господь, когда болезнь поразила жителей Содома? Он вырезал эту раковую опухоль. Он не стал сидеть рядом с пациентом и лечить его болезнь. Он воспользовался ножом! Что сделал Господь, когда увидел, что весь мир проникся злом? Разве Он прибег к микрохирургии? Да нет же! Он сорок дней и сорок ночей поливал мир дождем!
Отец Уильям черным носовым платком вытер с лица пот.
- Скоро он объявит перерыв, - прошептал мужчина. - Тогда вы встанете и медленно пойдете к выходу. Я буду идти чуть сзади. - И для убедительности он надавил на нож.
- С чего мне слушаться вас? - также шепотом ответила Вера. - Вы все равно меня убьете.
- Смерть может быть быстрой и легкой или долгой и мучительной. Выбор за вами. А третьего не дано.
Она подумала о том, чтобы рвануться к двери, но мужчина прочитал ее мысли и схватил за руку. Вера лихорадочно искала выхода, но приемлемого решения не находилось. Одно она знала твердо: изображать овцу, покорно идущую на бойню, она не станет. Если уж ему суждено убить ее, пусть убивает прямо здесь, в присутствии двух тысяч свидетелей. С другой стороны, действовал он с согласия и одобрения Бродяги. И Вера резонно предполагала, что убийцу никто не схватит и ни один из свидетелей не даст показаний.
- Вы думаете, что, некоторые люди уже поняли, как должно вести себя, не так ли? - вопросил отец Уильям. - Вы думаете, до них дошло, что они не могут пустить пыль в глаза Господу, что им не скрыть болезнь от диагностической аппаратуры Его божественной клиники?
Он окинул сидящих перед ним грозным взглядом.
- Вы, возможно, так и думаете, но некоторым людям ученье не впрок.
Внезапно отец Уильям побагровел от ярости.
- Вы думаете, им хватает ума хотя бы в доме Господнем воздерживаться от своего сатанинского занятия? - проревел он, выхватывая бластер и стреляя в направлении Веры.
Кто-то закричал, послышались проклятья, большинство, в том числе и Вера, повалились на пол.
Переполох длился секунд тридцать. Потом люди начали подниматься, спрашивая друг друга, что произошло. Встала и Вера, чтобы увидеть, что высокий худощавый мужчина мертв. Выстрел отца Уильяма выжег ему левый глаз.
- Не прикасайтесь к нему! - прогремел отец Уильям, когда остальные прихожане заметили жертву. - Это разыскиваемый преступник. Он принадлежит мне и Господу.
Пастырь оглядел аудиторию.
- Господь смотрит на мир моими глазами, слушает моими ушами, так что от нас не скрыться никому. - Опять многозначительная пауза. - Господь укрепляет мою руку и нацеливает мое оружие. Да благословенно будет имя Господа!
Он сунул бластер в кобуру.
- Я демонстрирую вам наглядный урок, дети мои… как зло может обратиться в добро. Я сниму скальп с этого грешника и передам его в соответствующие инстанции, так что мертвым он послужит Господу куда лучше, чем живым. - Отец Уильям наклонил голову. - Молча помолимся за черную душу этого несчастного и пожелаем Сатане воздать ей по заслугам.
Отец Уильям проповедовал еще с полчаса, не обращая внимания на труп. Упор делался на Судный день, до которого, по мнению отца Уильяма, оставалось не так уж много времени.
Наконец он закончил проповедь, объяснив, что вынужден поставить точку как из уважения к мертвому, так и по более прозаической причине: скорого закрытия почтового терминала Демократии. После чего послал молодого парнишку из Трейдтауна по рядам с платиновой кружкой для сбора пожертвований и не отпустил паству, пока каждый не внес свою лепту.
- Жду вас здесь завтра утром, - объявил отец Уильям, когда юноша вернулся с кружкой, заполненной деньгами. - Тема завтрашней проповеди - "Секс и грех", поэтому я рекомендую оставить детей дома. Позвольте поблагодарить вас за щедрые пожертвования. Если завтра кто-нибудь принесет пару шоколадных пирожных, я также найду им достойное применение. - Внезапно он ткнул пальцем в Веру. - А вы задержитесь, достопочтенная дама. Нам есть о чем поговорить.
Юноша подошел к отцу Уильяму, что-то шепнул ему на ухо.
- Стойте! - провопил он, и те из прихожан, что еще не покинули шатер, застыли на месте. - Я не знаю, у кого из вас фамилия Спайк, даже не знаю, какого вы пола, но мне сообщили, что вы внесли пожертвование королевскими йенами. Вы же все знаете, что королевские йены принимаются к оплате только во Внешнем Пограничье, и у меня такое чувство, что Господь может воспринять подобное деяние как личное оскорбление. Поэтому я собираюсь попросить молодого человека вновь подойти к вам с подносом, чтобы посмотреть, не найдется ли среди вас человека с добрым сердцем, который пожертвует на нужды Господа те деньги, на которые можно купить еду и вакцину для несчастных детей с Келлатры Четыре, куда я отправлюсь с Золотого початка. Что же касается вот этого, - он потряс пачкой королевских йен, - то я оставлю их у себя на случай, что встречу миссионера, держащего путь туда, где эти йены еще в ходу.
Юноша смешался с толпой и минуту спустя направился к возвышению с двумя банкнотами номиналом по пятьдесят долларов Марии-Терезы каждая. Отец Уильям одобрительно кивнул, и вскоре Вера осталась с ним наедине.
- Я хочу поблагодарить вас. - Она приблизилась к отцу Уильяму, протянула руку. - Не засеки вы его, он бы меня убил.
- Я не смог бы этого сделать, если бы вы не пришли на мою проповедь. - Отец Уильям сжал ее руку своими. - Вы поступили правильно. Пришли, чтобы восславить Господа, и Господь не оставил вас в беде. Сдается мне, Он понял, что у вас ко мне какое-то важное дело.
- Именно так.
- Настолько важное, что человек, за голову которого назначено вознаграждение, захотел вас убить?
- Его нанял Дмитрий Сокол.
- Я думаю, в аду Сатана уже разжег для господина Сокола индивидуальный костер. - Отец Уильям помолчал. - Между прочим, у него было двое сообщников. Что с ними случилось?
- С ними я разобралась, - ответила Вера.
Отец Уильям одобрительно кивнул.
- Хорошо. Я рад, что вы не из тех, кого надо охранять днем и ночью. - Он отпустил ее руку, взял стакан, глотнул синей жидкости. - А почему Сокол решил вас убить?
- Понятия не имею, - ответила Вера, глядя ему в глаза.
- Знаете. - Отец Уильям заулыбался. - Мне представляется, что Господь связывает с вами большие планы… иначе Он лишил бы вас дара речи за то, что вы лжете в Его доме.
- Не понимаю, к чему вы клоните.
- Да перестаньте, милая дама. Дмитрий Сокол - контрабандист и злодей, который думает, что нашел особый способ покаяния. - Отец Уильям пренебрежительно расхохотался. - Он полагает, что его делишки останутся тайной, покрытой мраком, пока он будет изображать из себя скромного, богобоязненного слугу народа. - Тут он яростно глянул на Веру. - Позвольте предположить, что вы шантажировали его, он вам заплатил, а теперь пытается вернуть свои денежки.
- В десятку вы не попали, - покачала головой Вера. - Я его шантажировала, все так…
- И правильно, - прервал ее отец Уильям. - Иной раз надо обнажить опухоль, а уж потом удалить.
- Не ради денег, - уточнила Вера. - Чтобы получить интересующую меня информацию.
- Ага! - Его глаза вспыхнули. - И что это за информация?
- Я ищу Сантьяго.
Последняя фраза здорово повеселила отца Уильяма.
- На вашем месте, милая дама, я бы выяснил, где он находится, и побежал в противоположном направлении. Такой информацией надобно делиться добровольно.
- Он посоветовал мне поговорить с Веселым Бродягой.
- Правда? Наверное, правильно сделал. Но Бродягу на церковной службе не встретить… особенно на моих проповедях.
- Так где же мне его найти?
- На холмах, в десяти милях от города. Дорогу вам может показать каждый.
- Мне также сказали, что увидеться с ним сложно.
- Все зависит от того, кто вы и о чем хотите с ним поговорить.
- Мне сказали, что вы можете помочь мне увидеться с ним.
- Полагаю, что могу.
- Поможете?
- А вот это совсем другая история.
- То есть не поможете?
- Я этого не говорил. Я лишь сказал, что это другая история. - Он посмотрел на покойника. - Этот бедолага едва не устроил вам личную встречу с Создателем. Подвел вас к последней черте. Как хорошо, что Господь даровал мне острый глаз и твердую руку.
- Я уже поблагодарила вас. Повторить?
- Знаете, милая дама, - отец Уильям вытащил черный носовой платок и начал протирать кружку для сбора пожертвований, - благодарности бывают разные.
Вера соображала быстро:
- Тысяча кредиток.
Отец Уильям улыбнулся:
- Это тянет лишь на первую главу той истории, о которой мы говорим.
- Только помните, что это всего лишь история, а не сага, - нашлась с ответом Вера. - Две тысячи.
Отец Уильям задумался:
- Вы хорошо готовите?
- Отвратительно.
- Жаль. - Он долго смотрел на Веру, потом пожал плечами. - Черт с вами. С учетом вознаграждения, которое я получу за этого преступника, и вашего щедрого пожертвования мы сможем принять необходимые меры для того, чтобы пять тысяч детей Келлатры Четыре больше не умирали от сухой оспы и синей лихорадки. - Он засучил левую брючину, достал длинный охотничий нож, закрепленный на голени. - Позвольте мне отнести местному констеблю вещественное доказательство, дабы он не подумал, что я требую деньги, которые еще не заработал, а потом в путь. - Отец Уильям поднял глаза на Веру. - Две тысячи кредиток при вас, не так ли?
Вера вытащила банкноты из сумки:
- Так мы идем к Бродяге?
Отец Уильям взял у нее деньги, положил в кружку для сбора пожертвований, широко улыбнулся:
- Разумеется, идем, к вящей славе Господней!
Глава 9
Бродяга заглянет - выглянет кольт.
Деньги в кармане - ловите, извольте.
Копы придут, копы уйдут.
Бродяга ж - глядите! - опять тут как тут.
На Золотом початке Веселый Бродяга мог делать, что хотел. Более чем вольготно чувствовал он себя и еще на десяти - пятнадцати планетах. Казалось бы, причина тому - целая армия бандитов и даже головорезов, которые беспрекословно подчинялись ему. На деле все обстояло иначе. Разумеется, у него были осведомители как в преступном мире, так и в респектабельном обществе, но действовал он, за редким исключением, в одиночку.
Учитывая, что работал он один, воображение рисовало гиганта, эдакую золотопочатокскую версию Человека-Горы Бейтса. Но в реальности роста он был на дюйм или два ниже среднего, скорее полный, чем худой, и ничем особым не выделялся, разве что бесцветными глазами.
Раз физической силой взять он не мог, получалось, что ему не должно быть равных в умении стрелять, уничтожать преграды, изменять внешность. Но и этими достоинствами похвастаться он не мог. Зато его отличали острый ум, абсолютное отсутствие совести и непомерная тяга к чужому.
Разумеется, вышесказанного хватало с лихвой, чтобы Черный Орфей им заинтересовался. Однако более всего поразил Барда Пограничья акцент Бродяги.
Впервые он столкнулся с человеком, говорящим с акцентом.
В те далекие времена, когда человечество еще не покинуло Землю, акцент среди людей, говорящих на одном языке, не считался чем-то удивительным. То же самое ждало человечество и в будущем, после полного освоения Внутреннего и Внешнего Пограничья. Но в эпохи Республики, Демократии и даже ранней Олигархии, охватывающие почти шесть тысячелетий, каждый человек вырастал со знанием двух языков: родной планеты и терранского (причем для большинства планет терранский был и родным). В Пограничье, где человек менял планеты столь же часто, как его собратья на Земле или Делуросе VIII - рубашки, все говорили только на терранском. Этот искусственный язык разрабатывался учеными не одно десятилетие с тем, чтобы его легко выучивал любой человек. И создатели никоим образом не предполагали, что на нем можно говорить с акцентом.
И когда Черный Орфей таки встретился с Бродягой, ему потребовалось не больше полминуты, чтобы понять, в чем тут дело: Бродягу воспитали инопланетяне.
Собственно, Бродяга этого и не отрицал, однако избегал вдаваться в подробности. К существам, среди которых он вырос, Бродяга относился с нежной любовью и не хотел, чтобы их начали изучать люди. А такое случилось бы, упомяни их Черный Орфей в своих четверостишьях.
В любом случае барда заворожили взрывные "г" и свистящие "ш" Бродяги. Он провел на Золотом початке неделю или две, поговаривали, что Бродяга взял Черного Орфея на одно из ограблений, чтобы показать, как это делается. Они подружились, ибо, несмотря на пренебрежительное отношение к закону, Бродяга по натуре был очень общительным. Несколько лет спустя он вновь свиделся с Черным Орфеем и даже не упомянул, что Орфей обидел его, посвятив ему лишь одно четверостишье. Черный же Орфей в немалой степени изумился этой встрече, поскольку полагал, что Бродягу давно уже упекли за решетку. Умение Бродяги ценить превыше всего собственную свободу подвигло барда на написание еще двух четверостиший, хотя Бродяга его об этом и не просил. В одном он написал о крепости Бродяги (для рифмы назвав ее shloss ).
Как ни называй - шлосс или крепость, думала Вера, стоя рядом с отцом Уильямом у массивных ворот, а сооружение внушительное. В менее прогрессивные времена потребовалась бы целая армия, чтобы взять штурмом эти могучие стены. Нынче же хитроумные системы защиты позволяли отразить атаку с земли, с неба и из преисподней.
Наконец что-то зажужжало, ворота распахнулись, открыв стоящего в громадном холле Бродягу, который с любопытством смотрел на Веру.
На бандита он ну никак не тянул. Ухоженные, белокожие руки без единого мозоля, светлые волосы, уложенные по последней делуросской моде, элегантная бархатная туника, полусапожки из кожи ящерицы.
- Ага! - Он дружелюбно улыбнулся. - Как я понимаю, загадочная Вера Маккензи?
- А вы - Бродяга? - ответила вопросом Вера.
- Единственный и неповторимый, - кивнул тот. - Добрый вечер, отец Уильям. Как идет борьба за спасение душ?
- Как и всегда, - буркнул проповедник. - Сатана не сдается.
- Однако в сегодняшней схватке победа осталась за вами, - говорил Бродяга все с тем же уникальным акцентом. - Но что же это я забываю про приличия? Пожалуйста, заходите.
Они последовали за ним по короткому коридору. Тем временем ворота за их спинами закрылись, а Бродяга ввел их в огромный зал с большим, во всю стену камином. Ковры, устилающие пол, соткали на Бориге II и на Каламакии, четыре резные кресла сработали на далеком Антаресе. В шкафах из черного дерева стояли уникальные произведения искусства с сотен планет галактики.
- Что вы скажете о моих игрушках? - спросил Бродяга Веру, застывшую в восхищении перед хрустальной сферой, созданной на Бокаре в те времена, когда бокарцы бороздили просторы своих океанов, а не покоряли межзвездные пространства.
- Просто захватывает дух! - Она повернулась к прейкью, знаменитому пыточному инструменту с Сабелиуса III.
- Тут вы более чем правы, - сурово молвил отец Уильям. - Чтобы все эти богатства скопились у Бродяги, у многих перехватило дыхание. Да так, что больше они вдохнуть не смогли.
- Перестаньте, отец Уильям, - хохотнул бандит. - Вы же знаете, что в списке разыскиваемых меня нет, так что за меня охотники за головами не получат ни цента.
- Да за тобой, как за кометой, тянется шлейф преступлений.
- Но не убийств, - уточнил Бродяга. - Так что оставьте наказание слугам Господа рангом пониже.
- Это справедливо, - признал отец Уильям. - Но я считаю безнравственным выставлять напоказ сокровища, запятнанные кровью.
- Даже если они выставлены за запертыми дверями моего дома? - Бродяга удивленно изогнул бровь. - Не переменить ли нам тему? Если мы продолжим разговор о моей коллекции, то боюсь, сильно разойдемся во мнении. - Он щелкнул пальцами. - А как насчет обеда? Я отдал приказ готовить его полчаса тому назад, когда вы представились у первого заградительного рубежа.
- Кому вы отдали этот приказ? - полюбопытствовала Вера. - Слуг я не заметила.
- Мои слуги - роботы, - пояснил Бродяга. - И на глаза обычно не попадаются.
- Так вы живете здесь один? - воскликнула Вера.
- В это так трудно поверить? - усмехнулся Бродяга.
- Я-то думала, что вы окружены слугами, охраной.
- У роботов есть одно существенное преимущество. С ними можно не опасаться за столовое серебро или за стоящие на полках произведения искусства. И потом, зачем мне вся эта толпа?
- Но у вас репутация короля преступного мира.
- Доходили до меня такие разговоры, - сухо ответил Бродяга.
- Вы не ответили на мой вопрос, - настаивала Вера.
- Я не очень понимаю, чем, по-вашему, должен заниматься король преступного мира, но я всего лишь использую труд других преступников, ничего больше. - Дважды мелодично звякнул звонок, Бродяга повернулся к отцу Уильяму: - Обед готов. Аппетита, надеюсь, вы не потеряли?
- Он всегда со мной, - заверил его проповедник.
Бродяга провел их в столовую, также заставленную уникальными творениями инопланетных мастеров. За столом без труда уселись бы сорок человек, но роботы накрыли лишь малую его часть на три персоны. У стульев привычные четыре ножки заменяла одна, сужающаяся к сиденью.
- Не соизволите ли присесть? - Бродяга отодвинул стул для Веры.
- Благодарю, - улыбнулась она.
Отец Уильям сел напротив.
- Обычно таким дорогим гостям я подаю посуду с Робелиана, - в голосе Бродяги слышались извиняющиеся нотки, - но я как раз отдал ее на реставрацию. Надеюсь, атрианский кварц вас не оскорбит. Там тоже знают толк в посуде.
- Главное, что подают, а не в чем, - ответствовал отец Уильям, подавшись назад, чтобы робот мог поставить перед ним тарелку с рыбным ассорти.
- Вы так говорите, потому что основная ваша забота - накопить энергию, потребную для ведения святой войны, - улыбнулся Бродяга. - Те же из нас, кому посчастливилось быть всего лишь зрителем битвы добра со злом, а не ее участником, благословенны вдвойне, поскольку могут наслаждаться и сосудами, в которых прибывает энергия.
- Хорош зритель! - Отец Уильям ел и говорил одновременно. - Да на тебя работает больше киллеров, чем на Дмитрия Сокола!
- Потому что мне приходится оплачивать больше счетов. Должен добавить, что благодаря вашему короткому визиту на Дарий Десять в прошлом месяце я недосчитался четырех киллеров. - Он улыбнулся проповеднику. - Знаете, этим визитом вы доставили мне столько неудобств, что меня так и подмывает взять с вас стоимость обеда.
Отец Уильям улыбнулся в ответ:
- Я же не прошу тебя пожертвовать что-либо на нужды бедных, так что мы квиты.
- Согласен… при условии, что у вас не войдет в привычку уничтожать мою рабочую силу.
- Я буду убивать всех, кто разыскивается государством, - твердо заявил отец Уильям, вытер уголок рта салфеткой, потом повязал ее вокруг шеи как слюнявчик.
Бродяга пожал плечами:
- Значит, придется более тщательно проверять тех, кого беру на работу. Однако, покончив с ними, вы лишили меня ценного груза с Нелсона Семнадцать. Могли бы заняться ими неделей позже.
Отец Уильям молча отодвинул пустую тарелку и дал знак роботу принести полную.