– Стазис? – спросила Сильма, она хоть и была крестьянкой, но, как и все жители приграничья, знала о магии довольно много.
– Ага, – ответила Листик.
Сильма и Грумт одновременно посмотрели на Вильму. Такие заклинания могли создавать только маги. Но та, не желая сдаваться, спросила:
– А чего же ты в лесу голой ходишь?
– А мне так удобнее, – улыбнулась рыжая девочка.
– Ага! – удовлетворенно произнесла самая младшая из сестер, копируя Листика, и с надеждой спросила: – А ты меня возьмешь в лусалок поиглать? Я тоже платьице сниму!
Листик растерянно посмотрела на Сильму, та, улыбнувшись, сказала:
– Давайте спать ложиться. Листик, ты ляжешь вместе с девочками, хорошо?
– Ага, – ответила рыжая девочка и, посмотрев на Сильму, добавила: – За платье спасибо! Я его завтра надену, а то очень неудобно получится.
Что получится неудобно, она не пояснила. Уже лежа на общих полатях, рыжая девочка тихо шепнула Вильме:
– У тебя будет таких два платья, и гораздо наряднее, чем это.
– Листик, ласскажи сказочку, волшебную! – попросила младшенькая, остальные, в том числе и Сильма, замерли в ожидании. Раз Листик волшебница, то и сказки должна знать подходящие. А рыжая волшебница растерялась, а потом, вспомнив Хуархиту, стала рассказывать одну из ее сказок. В том мире, не знавшем магии, сказки были наполнены разными чудесами и волшебством.
Баронский суд судом только назывался, на самом деле он больше был похож на прием подданных владетелем земель. По закону, такие приемы полагалось проводить раз в полгода, и не в замке, а в разных местах своих владений. Чтоб те, кому было тяжело добираться до замка, могли обратиться к своему господину. Понятно, что многие из владетелей этот старый закон не соблюдали, но барон Дрэгис неукоснительно следовал обычаю. На суд выносили не только споры, но и подавали прошения. В этот раз прием был в Малых Родниках, самой дальней деревне баронства, но расстояние не помешало тем, кто не хотел ждать решения своих проблем еще полгода, съехаться на место суда.
На центральной и единственной площади деревни собрались почти все жители Малых Родников и все приезжие. Естественно, что детвора вертелась тут же, меньшие шныряли по всей толпе, старшие пытались подражать степенности взрослых, хотя было видно, что им очень хочется присоединиться к младшим. Некоторый интерес вызвала рыжая девочка, стоявшая вместе с детьми Сильмы, недавно потерявшей мужа. Судя по тому, что на девочке было платье ее старшей дочери – Вильмы, Сильма собиралась принять эту рыжую в свою семью, хотя она и своих-то прокормить толком не могла. Староста Малых Родников, увидев это, сделал себе заметку на память – с этим вопросом тоже обратиться к барону, девочку следовало отдать в более благополучную семью.
Староста покрутил головой, словно кого-то выискивая – вчера приехали воины во главе с Гуго Нореком, но самого барона не было, а капитан дружины никак не мог проводить баронский суд. Но если барон не приехал вчера, то вряд ли он появится сейчас. Чтоб прибыть к назначенному сроку, ему пришлось бы ехать ночью! А это невозможно даже под охраной воинов!
– Здрасте! – поздоровалась Листик с тремя монахинями.
– Здравствуй, Листик! – улыбнулась девочке мать-настоятельница Русилина, она и еще две сестры тоже пришли на баронский суд. Настоятельница монастыря Святой Урсулы-матери пояснила девочке свое присутствие: – Я подавала прошение в замок, но гном-управитель сказал, что такие вопросы господин барон решает только на суде. Вот мы и здесь, не ждать же нам еще полгода!
– Ага! – кивнула девочка.
– Здравствуй, Листик! – поздоровался пожилой мужчина.
– Привет, Терлин! А ты чего здесь? – поинтересовалась девочка.
– А вот интересно посмотреть на баронский суд, – хитро прищурившись, ответил баронский обходчик. Он-то знал, что барон объявил Листика своей наследницей и что этот суд поручен ей. Приехал он вчера вместе с дружинниками.
– Ага, – кивнула девочка. – Смотри…
Этот обмен приветствиями вызвал некоторое недоумение остальных – кто же эта рыжая девочка? Вроде ее приняла Сильма, значит, она найденыш, возможно, подброшенная дочь кого-нибудь из необычного народца, а может, и нечисти. Не иначе как пропавший муж Сильмы с кем-то в лесу погулял, вот девочку и подбросили в его семью. Но тогда почему она такая большая? Ведь подбрасывают младенцев! И откуда у этой девочки такие знакомства? Тихое обсуждение селянами этого вопроса прервал звук трубы. К помосту с большим стулом, изображавшим баронское кресло-трон, выехал Гуго Норек в сопровождении воинов. Десять из них остались сидеть в седлах, а десять и сам Гуго спешились. Капитан дружины поднялся на помост и торжественно провозгласил:
– Наш господин Лэри де Гривз, барон Дрэгис, повелел! Отныне баронский суд будет вершить его дочь и наследница Листикалинариона Дрэгис!
Гуго развернул знамя с новым гербом баронства: на голубом фоне летел золотистый дракон. Необычный, совсем не похожий на привычного ящера, он был, если можно так сказать, изящнее и гораздо красивее этих больших зверей. Вообще-то до утверждения королевской канцелярией нового герба и флага пользоваться ими было незаконно, но на такие мелочи в приграничье внимания не обращали, тем более соответствующее прошение вместе с представлением Листика как наследницы было уже подано.
– Госпожа баронесса, прошу вас! – как можно более торжественно произнес Гуго.
– Ага! – важно ответила Листик и легко запрыгнула на помост. Усевшись в кресло и немного поерзав, баронесса сообщила: – Ужас!
Не пояснив, что ж такого ужасного обнаружила, она забралась на сиденье с ногами, после чего, умостившись на высокой спинке, как воробышек на жердочке, удовлетворенно заметила:
– Вот!
Селяне пораженно молчали, глядя на свою рыжую баронессу, а Гуго, пряча улыбку в усы, объявил первого просителя. Несмотря на свой юный возраст, баронесса судила быстро и справедливо. Сначала были вопросы и жалобы местных, все-таки суд был в Малых Родниках. Последним выступил староста и, робея перед этой девчонкой, попросил:
– Госпожа баронесса! Не могли бы вы… Гм… Выделить воинов для… Совсем нежить проклятущая замучила! Вон давеча днем напала! Прохода нет! Из деревни выйти невозможно!
– Ага, – кивнула баронесса и, очень удивив старосту, заявила: – Я останусь у вас на три дня и сама с ней разберусь.
А староста еще пожаловался:
– Налог бы нам убавить. Кабаны из леса в поле повадились, что не съедят, то вытопчут. Нам самим скоро есть нечего будет!
– Ага, – снова кивнула Листик и позвала: – Ханнау!
Из-за частокола деревни взметнулась драконья голова. Как дракон сумел так незаметно подобраться и как преодолел охранный периметр, никто не понял. Но то, что он это сделал, не вызывало сомнения. Многие закричали от ужаса. Только баронские дружинники и Терлин остались спокойны. А дракон чего-то ждал, не собираясь нападать. Баронесса громко, перекрывая панические вскрики, сказала:
– Вот. Ханнау будет охранять ваше поле, за это она может съесть всех кабанов, что поймает. Понятно?
Рев дракона был ответом. Рыжая девочка махнула рукой, словно отпуская кого-то, и, громко захлопав крыльями, дракон грузно полетел в сторону гор. Люди на площади пораженно молчали. В этой тишине раздался нежный голос:
– Листик, люди вырубают и выжигают лес под свое поле, а там наши деревья!
На краю площади стояла древесная русалка, или, как их еще называют, дриада. Стояла, не скрываясь. Девочка кивнула и вопросительно посмотрела на старосту.
Тот, почему-то засмущавшись, ответил:
– Так… Это… В той стороне нежити не было, вот мы и…
– Понятно, – усмехнулась баронесса. – Пошли туда, где безопасно. А не подумали, что именно древесные русалки не пускают туда нежить. Вырубите там деревья – русалки уйдут. А нежить придет, и тогда вы вообще из своей деревни не высунетесь!
– Так что же нам делать? – растерялся староста, остальные селяне молчали – и так и так выходило плохо: не вырубить лес – значит, остаться без пахотной земли, вырубить – там заведется нежить, она может, как те же мирархи-туманники, и среди поля спрятаться.
– Я выжгу нежить с другой стороны, и будет поле. Там русалок нет. И чтоб впредь не обижали необычный народец, понятно?
Листик медленно обвела всех взглядом, стараясь выглядеть грозной, хотя ей очень хотелось показать притихшим людям язык. Гуго понял состояние девочки и покачал головой, напоминая, что надо сохранять спокойный и величественный вид. Листик не выдержала и хихикнула, но тут же снова стала серьезной. Перед ней на помосте появились мохнатые существа, размером с кошку, и что-то запищали. Девочка выслушала и, нахмурив брови, поинтересовалась:
– Кто тут мельник?
Худой селянин протолкнулся к помосту и низко поклонился. Баронесса грозно спросила:
– Ты чего это мельничных брауни обижаешь? Что, трудно оставить то зерно, что рассыпалось, а не сметать его? Оно же все равно с мусором перемешалось! А брауни выберут его. Жалко, да? Или такой вредный?
– Так они же мельничные колеса клинят, не работа, а одно мучение получается! – возмущенно ответил мельник, при этом опасливо поглядывая на грозную баронессу.
Листик перевела взгляд на снова запищавших домовых. Выслушав их, девочка кивнула мельнику:
– Значит, так! Чтоб мне до завтра помирились! Сами договаривайтесь – кто, кому, что и сколько должен! Понятно! Можете идти!
Листик махнула рукой, отпуская спорщиков. Притихшие брауни и почему-то пятящийся задом мельник направились в сторону мельницы. А на площадь вывалилась толпа похожих на скрипящие коряги лешаков. Люди отшатнулись. Столько представителей необычного народца сразу никто еще не видел. Листик, нахмурившись, выслушала громкие скрипы и сказала:
– Завтра я к вам в овраг зайду и разберусь с кикиморами!
По толпе людей прокатился изумленный вздох, все знали, какие вредные и неуправляемые существа кикиморы. Кто же такая эта маленькая рыжая баронесса, что запросто может с ними разобраться? А в том, что она может это сделать, после ее разговора с драконом никто не сомневался. Староста тихо спросил об этом у Терлина, к невозмутимым норвеям он обращаться побоялся.
– Про Хозяйку леса слыхал? – усмехнулся баронский обходчик. – Вот это она и есть.
– Но как же… Она же баронесса… Капитан сказал, что… Как же так?.. – услышав ответ, не мог прийти в себя староста. Про Хозяйку леса он слышал, но думал, что это кто-то очень могучий из необычного народца, русалка или дриада.
– Листик – дочь нашего барона, потому и баронесса. Ну и Хозяйка. Видел, как ее нечисть слушается, да и драконы тоже.
Староста закивал, а Русилина и сопровождавшая ее Олива переглянулись – чего-то подобного они и ожидали. Листик заметила это переглядывание и спрыгнула к ним со своего насеста.
– Чего же вы свое прошение не подаете? – хитро прищурилась улыбающаяся девочка.
– Листик, ты… Вы действительно баронесса? – растерянно спросила сестра Олива.
– Ага, – ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:
– Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса. Это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела… И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…
– Может, потому, что она никого не обижает и обидеть не дает? – спросил неслышно подошедший Гуго Норек.
Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным. Осталось только прошение настоятельницы. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его. Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь его когда-то помогала составлять Ирэн. А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда еще не баронессы. Но Русилина-то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней. Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что-то произнес одними губами, и девочка, напустив на себя важный вид, повторила:
– Быть по сему! Ага!
Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, собираясь утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась:
– Я у Сильмы жить буду, а вы лучше святых сестер разместите, а то они первую ночь на сеновале спали, неудобно как-то получается!
Появлению Листика Сильма была удивлена, она думала, что баронесса отправится на постой в доме получше. Улыбающаяся рыжая девочка появилась на пороге, когда Сильма с детьми собрались ужинать. Благодаря Листику у них теперь было вдоволь мяса, а баронесса принесла хлеб и сладкие пироги – Герда хоть и знала, что Листик пойдет в Малые Родники не с дружинниками, но все равно передала корзинку с едой и строго наказала Гуго отдать Листику. Сильма и ее дети сначала чувствовали себя скованно, но младшую дочь открывшееся высокое положение рыжей девочки нисколько не смущало, она сразу же поинтересовалась:
– А мы в лусалок иглать будем?
– Обязательно будем! Вот только поужинаем, а потом я со всеми делами разберусь, да ваши окрестности от нежити почищу, – улыбнулась рыжая девочка и протянула Вильме две золотые монеты: – Спасибо за платье, это тебе, чтоб купила себе два новых.
– Но здесь же гораздо больше! Здесь хватит на…
Дочь Сильмы не досказала, Листик ее перебила:
– Вильма, я же вижу – деньги вам нужны. Ты отдашь их матери, и вы их попытаетесь сэкономить, поэтому у тебя и не будет двух новых платьев, вот! А так – одну монету будете экономить, а на вторую купите платья! И вообще, вам очень трудно будет здесь прожить, вам, конечно, помогут, но все равно. Сильма, я бы хотела предложить тебе должность в замке. Герде нужна помощница. На кухне есть повара, а по хозяйству она одна, от дружинников в этих делах мало толка. А еще я переговорила с Гуго, он готов принять Грумта в дружину как оруженосца.
Листик посмотрела на мальчика, тот сразу же кивнул, а потом, смутившись, посмотрел на мать, словно спрашивая у нее разрешения. Рыжая баронесса продолжила, уже непосредственно обращаясь к Грумту:
– А потом и сам дружинником станешь.
Закончив ужинать, все стали укладываться спать, к Листику прижалась младшая дочь Сильмы:
– Ласскажи сказку! Волшебную! Как вчела!
Девочка задумалась и стала рассказывать сказку другой своей знакомой из Арэмии, наездницы, акробатки и танцорки Карэхиты Игуэс.
Глава 8
Немного из прошлого. Цирковые
Жозе правил лошадьми. Он ехал в головном фургоне колонны своего цирка – а где еще должен ехать директор и владелец цирка? Почему правил сам? Так он не гордый, вполне может это делать. А еще он не такой уж и богатый, чтоб нанимать возниц. Жозе смотрел по сторонам – местность была живописная, словно ожившая картина художника. Вот и поворот, за ним раньше дорога подходила к домику под красной черепичной крышей. Но месяц назад, когда цирк Жозе ехал в Арэмию, домика на этом месте не оказалось! Он будто исчез! Если бы его разрушили – остались бы развалины, если бы сгорел – на его месте было бы пожарище. А так – полянка, заросшая травой! И все!
Вот так, размышляя, Жозе заметил маленькую худенькую фигурку, стоящую у полянки, где был домик, только тогда, когда кони стали упираться, не желая идти дальше. Судя по крикам, раздавшимся у него за спиной, такое произошло с лошадьми не только его фургона. В животных будто вселились демоны, они громко ржали, брыкались, всем своим видом показывая желание бежать от этого места, бежать в ту сторону, откуда пришли. Но сделать это им не позволял фургон, в который они были запряжены.
Жозе прилагал титанические усилия, чтоб унять коней, но внезапно они успокоились. Рыжая девочка стояла рядом с животными и, поглаживая, что-то говорила. Та самая девочка, которую Жозе заметил на полянке, где раньше был домик. Успокоив упряжку первого фургона, девочка пошла ко второму. Только сейчас директор цирка обратил внимание на то, что девочка обнажена! Раньше было не до этого, надо было сдерживать испуганных коней. Непонятно, почему она разделась. А может, ее раздели? Жозе испуганно огляделся, но потом решил, что если бы здесь были грабители, то они уже напали бы. С другой стороны, кто-то же раздел девочку? Хотя какой в этом смысл?
Пока Жозе размышлял, кони, запряженные в фургоны бродячего цирка, успокоились, их утихомирила рыжая девочка. Даже львы, зарычавшие в своей клетке-фургоне, затихли. Жозе спрыгнул с козел и пошел посмотреть, что случилось.
Подойдя к львиному фургону, директор цирка застал странную картину – девочка с интересом рассматривала огромных хищников, испуганно забившихся в дальний угол клетки. Около рыжей девочки стоял Журо – второй укротитель, или, лучше сказать, помощник укротителя, укротителем был сам Жозе. Подняв взгляд на помощника укротителя, рыжая малышка спросила, показывая на больших кошек:
– Это кто?
Жозе заметил у девочки полоски от слез на щеках, видно, она перед этим плакала. Это подтвердило догадку директора цирка о том, что девочку таки обидели – раздели и ограбили. Несмотря на свое удивление – потревоженные львы обычно рычат на посторонних, а тут они словно испугались маленького ребенка, – Журо ответил:
– Это львы! Лев – самый сильный зверь! Потому его и называют – царь зверей!
– Ага, а как их зовут? – задала следующий вопрос девочка.
– Льва так и зовут – Царь! Видишь, какая у него грива? Словно царская мантия! А без гривы – это львица, ее зовут…
– Ага, Царица, – предположила малышка.
Журо улыбнулся:
– Нет, Злюка!
– А тебя как зовут? – спросила изящная девушка, с черными, как смоль, волосами и такими же глазами. Она и другие цирковые, убедившиеся, что лошади, запряженные в их фургоны, успокоились, подошли посмотреть на девочку, так легко их угомонившую.
– Листик, – ответила рыжая и сама задала вопрос: – А тебя?
– Селена, – улыбнулась девушка. – Вообще-то это мое артистическое имя, а друзья меня называют – Смоль.
– Ага, – улыбнулась в ответ девочка.
– Откуда ты такая взялась? – поинтересовался Жозе, внимательно рассматривая девочку со странным именем Листик.
– Оттуда, – мотнула головой в сторону рощи рыжая девочка.
Жозе многозначительно хмыкнул. Он хотел спросить девочку, куда делась ее одежда, но Смоль его опередила:
– Листик, а где твоя одежда?
Девочка растерянно оглянулась, словно в поисках своих вещей, а потом, пожав плечами, сообщила:
– А у меня ее нет.
– Как нет?! – удивился кто-то из цирковых артистов, а Смоль, приобняв девочку за плечи, увлекла с собой:
– Идем, я дам тебе шаль, а потом что-нибудь придумаем.
Когда маленькие фигурки скрылись за фургоном, Жозе прикрикнул на остальных:
– Чего встали? Ехать надо!
Оставшись у фургона со львами вдвоем с директором цирка, Журо придержал его за рукав:
– Царь и Злюка испугались, очень испугались! Забились в угол… А потом подошла эта рыжая и как-то их успокоила.