- Тем не менее, подполковник. Обеспечь разгрузку 111, 119, 120, 189, 190, 191, 192 отдельных лыжных батальонов как можно ближе к Свирьлагу. Четыре будут приданы тебе, а три отправь на правый фланг в помощь 368 дивизии. Их из-под Новгорода перебрасывают для развития успеха. Основное направление удара для тебя: влево, к Свирьстрою! Иволгин! Ты устроился в Родионово?
- Да, товарищ генерал.
- Мне место найдётся?
- Конечно.
- Тогда поехали, охранение там есть?
- Два взвода разведроты первой дивизии, товарищ генерал.
- Собирай людей, через десять минут едем. Вы с нами, Пётр Петрович?
- Да, конечно.
Через пятнадцать минут, наконец, тронулись на восьми машинах. Командующий поселился в пустующей школе, но рядом с ней сапёры начали рыть бомбоубежище. Не лишняя деталюшка в условиях превосходства немецкой авиации. Нашими "хоромами" он решил не пользоваться. "Сырость не люблю!". Вслед за ним подъехал оперативный отдел штаба с бумажками, начали подготовку операции по ликвидации финского плацдарма на левом берегу. Самый больной мозоль: Кургино. Там финны сильно укрепились и ждали фронтального удара со стороны Ошты. Требовалось скрытно, лесными дорогами, перебросить финнам в тыл танковую бригаду и три лыжных батальона. От нас до Кургино всего двадцать три километра, но, в трех местах дорога просматривается с финской стороны, и надежды на то, что танкисты быстро и без аварий доберутся до места маловато. Требовалось тихо убрать наблюдателей финнов в ночь наступления. Я высказал предположение, что это нам не удастся, поэтому предложил провести марш не по дороге, а левее, по просеке высоковольтной линии. Требовалось срочно провести инженерную разведку на предмет завалов и минных полей, которые могла установить финская разведка. Хотя Тикконен и говорил, что задач минирования перед их батальоном не ставилось, но, памятуя о "той" войне, финны частенько минировали дороги, создавали заторы, а потом "просачивающимися" лыжными батальонами атаковали скученные войска, действуя решительно и наступательно. 18-й отдельный инженерно-сапёрный батальон вышел в ночь на разведку. Мы поставили задачу 1-й дивизии полностью блокировать возможность просачивания с севера на юг в районе Вознесения. Особое внимание уделить Янручью, Ровскому, рекам Святухе и Шимаксе. На ночь наши вездеходы выезжали к берегу Юксовского озера, и контролировали его. Поздно вечером на следующий день прибыли танки к деревне Перекрёсток. Пятьдесят семь машин из 63-х по штату. Первыми пустили два КВ-1 с тралами. 18 ОИБ доложил, что просека проверена, мин нет, но, "бережёного и бог бережёт!" За ними двинулись остальные танки. Часть танков было Кировского завода. У них катки были обрезинены, довоенные, но часть танков было Сталинградского тракторного завода: глушителей и обрезиненных катков у них не было. Они составили вторую очередь: 14 машин, которые пойдут сходу к моменту атаки, по шоссе и не маскируясь. Урча двигателями, КВ и Т-34 двинулись в ночь. Следом за ними по шоссе пошли наши студеры, глядя "Браунингами" в темноту ночи. В этот раз характер местности не позволил применить тактику, которой пользовались у Свирьлага: лес проходит довольно далеко от позиций финнов, много минированных завалов, с ними должна разбираться артиллерия и САУ. Последними в первой группе ушли 12-ть "238" машин. Ещё при мне, Гореленко подал команду 368 дивизии выдвигаться на исходные. Я шёл предпоследним в нашей колонне. Танкам речушка Вожерокса преподнесла сюрприз: один из танков провалился под лёд. Глубина небольшая, его, даже, не затопило, но достаточного количества брёвен у танкистов не оказалось. Выручили сапёры, но три машины остались берегу речки и в ней. Со второй колонной отправили пару тягачей, чтобы вытащить машины. К началу артподготовки в строю не было 17-ти машин. САУ начали "разбирать" 152-мм снарядами завал на выходе из леса. Звездануло так, что образовалась 6-тиметровая воронка! Финны закопали там тонную бомбу. Мост через Вожероксу рванул также, одновременно с подрывом завала! А сапёры там работали! Но, "Проверено! Мин нет! 18-й ОИБ" Опять требуются бревна! Хорошо, что подошёл мосто - понтонный парк и переправу навели быстро. Гореленко этот фокус финнов предусмотрел. Последовала танковая и пехотная атака с двух сторон. Задержка с началом была около 15 минут. Во сколько это обошлось 368 дивизии, не знаю, но 8 танков и одна САУ застыли на поле под Кургино. Вечная память! Благо, что большая часть танков шла не по минированному шоссе, а по просеке.
Взятие Кургино решительно изменило ситуацию на участке фронта: у нас появилась рокадная дорога. В тот же день 1228 полк занял позиции у Вязострова, и совместно с двумя приданными лыжными батальонами выбил противника с одноимённого острова. 354-й отдельный пушечный артиллерийский дивизион приступил к методическому разрушению финских позиций у Нимпельды, Яннаволока и Красного Бора. Цемент мы у них отобрали, финны перестали строить большинство дотов из бетона, начали переделывать их на деревянно-земляные. Всё артиллеристам меньше работы. 10 апреля у нас произошёл смешной случай: Саша возвращался из рейда, и по дороге нашёл почти полностью замёрзшего финна. Он был без сознания, но, дышал. Видимо, был наблюдателем или снайпером, упал с дерева, потерял сознание и основательно обморозился. Рейд был неудачным, захватить языка не сумели, несли двоих раненых. Взяли на плащпалатку и этого. Понесли его отогревать и приводить в порядок, тут выяснилось, что это не финн, а финка. Саша всех выпроводил из блиндажа, позвал Женю, а сам раздел девушку и растирает её водкой. Финка без сознания, Сашка, по доброте душевной, по трубочке залил ей около стакана водки. Пришла Женя, сделала ей укол, дала понюхать нашатырь. Та очнулась, и первое, что сделала, ухватилась за трусы. Потом увидела, что они на месте, лифчик тоже, а Саша ей пальцы на ноге растирает. Она как заверещит! Насилу Женя её успокоила. Влитая водка развязала язык бедной девице, и она начала говорить много глупостей. Оказывается, все ей говорили, что первое, что с ней сделают русские, это изнасилуют, с извращениями, правда, при этом, сразу же предлагали себя в качестве реальной альтернативы. Для тренировки и обмена опытом. Она была дико удивлена, что этого не случилось, наоборот, оказывают ей помощь, потому, что она уже простилась с жизнью, и говорила, что видела какой-то свет впереди. Её одели, намазали гусиным жиром все обмороженные места. У неё вывих голеностопного сустава, разбито плечо и голова. Сама из Хельсинки, православная и член "Лотта Свярд". Авиационный наблюдатель. Говорила она много, часто бессвязно, затем уснула.
- Ну, пусть спит! Жалко девчонку! - сказал Санька. Мы с Женечкой улыбнулись, Толик, Сашин посыльный, недовольно пробурчал что-то, но достал ещё одну шинель, и накрыл девушку. Сам расположился у выхода из блиндажа. Уходя, я предупредил часового, что пленный внутри и не связан.
- Да не беспокойся, Максим. Она ещё пару недель на ногу встать не сможет. - сказала Женя.
Санька подружился с Хуун. Выносил её погреться на солнышко, которое начало по-весеннему пригревать. Когда спали опухоли на носу и щеках, Хуун оказалась симпатичной, чуточку веснушчатой девицей, с очень красивыми волосами. Длинные, почти до колен, густые, соломенного цвета. Общались они на финском, который Сашка хорошо знал, а с нами, с Женей и со мной, она общалась на немецком. Было видно, что между Сашей и Хуун что-то возникло, но... Вообще-то, она - пленная. Но, молодость, разве остановишь! Спустя некоторое время, Женя сообщила, что видела Сашу и Хуун целующимися в лесу. Я вызвал Сашу в штаб.
- Саш, ты сознаёшь, что ты делаешь? Хуун - прекрасная девушка, но, она - военнопленная.
- Я посмотрел внимательно её документы, командир. У неё нет воинского звания. Она - вольнонаёмная, а не военнослужащая. Я тут рапорт написал. - он протянул мне рапорт.
"Всё понятно! "Товарищ командир! Хочу жениться!" Чтоб его! Этого нам только не хватало!".
- Я доложу по команде. Сам такого разрешения дать не могу. Не обижайся.
- Я не в обиде! Я сделал предложение Хуун, она - согласна. Приглашаем Вас с Евгенией Николаевной к нам на помолвку. На свадьбу, тоже, обязательно пригласим.
- Всё обдумал? Неприятности могут быть серьёзные. И знакомы вы две недели.
- Война, командир. Чёрт его знает, что завтра будет.
Послал Женю к Хуун поговорить. Жалко пацана, могут быть серьёзные неприятности, и не посмотрят, что герой-разведчик. Женька вернулась через три часа. Мордашка серьёзная.
- Я поговорила с ней. Она - дочка профессора Хельсинкского университета. Бывшая студентка. Вступление в "Лотта Свярд" - добровольно-принудительное. Иначе из университета могли вышибить. Плюс папа подначивал. На фронт попала четыре месяца назад. Пережила пять попыток изнасилования от своих же. Озлобилась: "Все мужики сволочи, и, кроме дырки между ногами, им от нас ничего не нужно. Ну и, чтобы убирала, стирала, гладила." А тут она нашла человека, который в ней личность увидел, а не промежность. Имел все возможности всё сделать, но не сделал. Носил на руках. С того света вернул. Любит она его. Сильно любит. Переживает, что любимый человек нашёлся не в Финляндии, а в Красной Армии. И по статусу: враг. Говорит: я себя уговаривала, что враг он, что его ненавидеть надо. А случайно носом ткнулись, когда он её поднимал, чтобы вынести на солнце, и не удержались оба. В общем, беда. Пойдём, они нас ждут.
- Хорошо. Павлик! - позвал я Павла. - Возьми пакет, доставь Евстигнееву. Получи сводки за вчера. Сопровождение возьми в первом взводе. На виллисе езжай.
Зашли в блиндаж к Саше. Там все командиры и пять сержантов второго взвода. Нас посадили рядом с Сашей и Хуун. Немного грустная получилась помолвка. Все понимали, что может всё не сложиться. В 23 часа в дверь постучал замкомвзвода связи Андрейченко:
- Товарищ капитан! РДО от Евстигнеева! Разрешите Вас и старшего лейтенанта Овечкина поздравить: вам присвоены звания Героев Советского Союза. Приказано послезавтра прибыть в Москву на вручение наград. Евстигнеев приказывает немедленно прибыть к нему.
Саша, как мог, объяснил всё Хуун, и про то, что он награждён высшей наградой СССР, и про то, что ему необходимо срочно уехать. Хуун расплакалась. Утешать её осталась Женя. Потом они вдвоём вышли проводить нас в Ленинград.
- Выпороть бы вас, обоих! - сказал Пётр Петрович. - Ты что, Саша, нашу бабу найти не мог? Вернётесь, будем разбираться. Через час самолёт. Поехали.
- Вы с нами?
- Да, меня тоже вызывают, но по другому поводу. Из-за Тикконена.
Гонка по ночному городу на Комендантский аэродром. Там новенький С-47 командующего фронтом, который летит тоже в Москву. Сидим в самом хвосте, как младшие по званиям. Потряхивает. Сашка совсем пригорюнился, понимает, что вляпался.
- Командир! Из роты не выгоняй! Хоть рядовым.
- Пошёл ты! Как будто это от меня зависит! Вот угораздило! Сиди. Если меня спросят, я выскажу своё мнение. Чем бы это не грозило. Больше ничего не могу.
Сели в Москве, на Центральном, нас бросили начальники на аэродроме, а сами куда-то уехали. Пошли к коменданту, и попытались устроиться. Тот отказал, выписал нам пропуска по Москве, рекомендовал зайти в наградной отдел Наркомата обороны и доложиться, что прибыли. Пошли пешком на Арбат. Там всё оказалось просто: нам заказаны номера в гостинице Москва. Зашли туда, нас сразу поселили. Но, не успели мы кости бросить на кровати, как в дверь постучали:
- Капитан Иволгин? Старший лейтенант Овечкин? Приказано Вас доставить.
Везут обратно в Наркомат обороны. Посадили возле кабинета, приказали ждать. Сидим час. Сидим второй. Задница уже начала опухать. Наконец, дверь открылась и послышалось:
- Капитан Иволгин, пройдите!
Вошёл, приёмная. Немолодой подполковник показывает на дверь без таблички:
- Проходите.
- Кто там?
- Вперёд!
Вхожу: сидит Евстигнеев, три полковника, один комиссар ГБ 3 ранга, и во главе стола - генерал майор, танкист. Наверное, Панфилов. Он имел это звание.
- Товарищ генерал-майор! Капитан Иволгин прибыл по Вашему приказанию!
- Капитан! Почему не доложили, что Вашими людьми захвачена дочь Карла Хенрика Рамсая?
Обалдело смотрю на Панфилова. По моим глазам он понял, что я этого не знаю.
- Вы не знаете, что она дочь замминистра иностранных дел Финляндии?
- Я знаю, что её отец - профессор Хельсинкского университета по международному праву. О том, кем он ещё работает, мы не спрашивали.
- Где сейчас девушка?
- В 23.00 была в расположении роты в Родионово.
- С ней всё в порядке?
- Так точно!
- Никаких эксцессов не было?
- Никак нет, товарищ генерал. Хорошая девушка. Была сильно обморожена, были повреждены правый голеностоп, плечо и голова из-за падения с наблюдательного пункта на дереве. Медицинская помощь оказана, всё в порядке.
- Хорошо. А что там за история со свадьбой?
- Свадьбы не было. Была помолвка между ней и старшим лейтенантом Овечкиным, командиром второго взвода, который её и вытащил с той стороны.
- Лейтенант её не того, не обрюхатил, часом?
- Не знаю, судя по всему, нет. Он здесь, можно задать вопрос ему.
- Задам, задам. Сейчас я Вас об этом спрашиваю. Разболтались вы там у меня. Никакой дисциплины! В общем, Вы говорите, что отношения между девушкой и лейтенантом хорошие, и развиваются в нужную для нас сторону. Так?
- Именно так, товарищ генерал.
- Садитесь, капитан. Вы можете дать развёрнутую характеристику на лейтенанта Овечкина?
- Конечно, товарищ генерал. Я знаю его с августа 41 года. - и я начал давать полную развёрнутую характеристику на Сашку.
- Считаете, что самостоятельно он вполне может работать?
- Думаю, да.
- Что можете сказать по девушке?
Я передал характеристику, данную Хуун Евгенией.
- Отлично, капитан. Ставкой нам поручено провести стратегическую операцию по выводу Финляндии из войны. Будут задействованы, в том числе, и два ваших "клиента": Тикконен и Хуун Рамсай. У Вас есть, кому передать Вашу роту?
- Старший лейтенант Коршунов, командир 3 взвода, или старший лейтенант Михайлов, командир 1 взвода. Именно в таком порядке.
- Ваше мнение, Пётр Петрович?
- Совсем Иволгина от нас не забирайте!
- Нет, не заберём. Он будет находиться в Ленинграде, но, работать непосредственно в Управлении. Можете его использовать для нужд фронта, но, помните, пожалуйста, что у него отдельная задача.
Совещание длилось ещё два часа, а Сашка мучился в коридоре, не зная, что их судьба уже решена, и он остаётся в кадрах ГРУ. Мне же удалось вставить в разговор тему Барвенково, увязав её с реакцией финнов на наши предложения.
- А там что не так? Причём тут юг?
- Судя по всему, самое крупное наступление немцев планируется на юге, товарищ генерал. Там скрытно сосредоточилась 6 армия немцев, которой раньше командовал фон Рейхенау. Сейчас командует Фридрих Паулюс. Вот письмо генерал-лейтенанта фон Хартманна из 51-го армейского корпуса генерал-майору Курту Вегеру из 18-й армии, из которого видно, что их корпус располагается под Харьковом, и им ограничили передвижение. Вот здесь вот о гениальном замысле фюрера.
- Ну-ка, ну-ка! Откуда это?
- Капитан активно работает и анализирует захваченную почту противника, включая личную переписку, прежде, чем отправить письма в Политотдел фронта. Он уже установил, что 11 армия будет переброшена к нам, под Ленинград, как только закончит под Севастополем. - ответил за меня Евстигнеев.
- Поэтому, товарищ генерал, на юге следует готовиться к обороне, а не к наступлению. Резервная армия - это не баран начихал.
- А это не может быть дезой?
- Конечно! Ради этого они Спасскую Полисть и Подберёзье нам и сдали! - улыбнулся я.
- Максим! Не ершись! - сделал мне замечание Евстигнеев.
- Так, минуту! - Панфилов взял телефон, с минуту постоял с трубкой в руке, затем назвал позывной, с кем соединить. Судя по имени-отчеству: Борис Михайлович, разговаривал он с начальником ГенШтаба маршалом Шапошниковым.
- Сведения только что поступили, товарищ маршал, и с другого участка фронта. Из Ленинграда. Источник надёжен. Зато прежний источник попадает под серьёзное подозрение. А вот сообщение Изотова, которое вызвало столько споров, подтверждается. Немцы готовят удар не на Калининском фронте, как нас пытались уверить многие источники, а под Харьковом. Выгрузка 14 танкового корпуса под Ржевом не более, чем мистификация. Его офицеры пишут из-под Харькова. В армии шесть или семь корпусов.
Он надолго замолчал, слушая ответ или ожидая ответа, и неторопливо прохаживался вдоль стола. Прижав ладонь к трубке, сказал:
- Плохие новости ты принёс, капитан! Но, вовремя!
Их разговор длился ещё около часа, но, минут через двадцать нам сделали знак рукой и попросили выйти. Там в коридоре я и успокоил Сашу. После этого совещание продолжилось, но носило рекомендательный, а не конкретный характер. Через десять минут нас всех отпустили. И мы вернулись в гостиницу.
Оказавшись в мягких постелях в номере на двоих, мы продрыхли почти до 12. Разбудил нас посыльный, принесший пропуска в Кремль. Сходили позавтракать в ресторан. Дорого, но, половину стоимости с нас взяли талонами на питание. После этого приводили в порядок парадную форму. Сашка никак не мог успокоиться и всё расспрашивал подробности о совещании, касающиеся их.
- Слушай, прекрати! У стен тоже уши имеются! Поговорим, успеем.
- Нет, ну ты мне всё сказал?
- Конечно, нет. Я тебе сказал, что руководство не возражает против Вашего брака, и ты остаёшься в кадрах. Пока этого достаточно! Всё, закончили разговоры, иначе ты форму сожжешь!
Он и вправду, чуть не сжёг галифе, это отвлекло его на некоторое время. Ну, а потом, мы начали собираться в темпе вальса. К 16.00 были у Никитских ворот. Прошли в Георгиевский зал. Но, нам медали и ордена вручали не со всеми, а на закрытом заседании, без присутствия прессы, без фотографирования. Всё прошло сухо и быстро. Выступили только Шапошников и Меркулов, поблагодарив собравшихся в зале восемь человек: шестерых гражданских и нас. Выходили мы не через парадный, а через боковой выход. Уже на выходе я услышал:
- Капитан! Подойдите сюда! - маршал Шапошников подавал мне знак рукой. Я подошёл и доложился.
- Вы собрали те письма, которые мне вчера передали?
- Про юг?
- Да.
- Я, товарищ маршал.
- Насколько я понимаю, Вы не докладывали наверх, так как это много выше Вашего уровня?
- Всё, что касалось нашего фронта, я передал, и обратил особое внимание на то обстоятельство, что разбирать немецкие укрепления не надо, наоборот, занять и усилить.
- Всё правильно, капитан, Вас так учили. Стратегические вопросы на уровне роты не решаются. Тем не менее, Вы работали на уровне фронта, так что, Вы вправе были рассматривать и эти вопросы. Я объявил Вам выговор, а Евстигнеева предупредил о неполном служебном соответствии, за задержку сведений стратегического характера. Впредь, подобную информацию не задерживать, а передавать немедленно начальнику ГРУ или непосредственно начальнику ГенШтаба. Соответствующий приказ я издал.