Он вытащил из кармана секундомер и направился к финишной черте. Через несколько минут испытание было завершено. Вовка, пробежав стометровку, почувствовал себя неуютно. Тяжеленные ботинки здорово убавляли скорость, и он знал, что пробежал не очень хорошо. Но видимо, были бегавшие и хуже его, потому что Сергей Яковлевич, записывавший результаты на клочок бумаги, повернулся к двух парням с худшими результатами.
- Сегодня стоите на воротах, посмотрю на вас в игре, а дальше видно будет, - сказал таким тоном, что опечалившиеся мальчишки даже не подумали с ним пререкаться.
После уже привычного построения шеренга была разделена на первых и вторых, и две команды начали игру.
Тренер в игру не вмешивался, а только свистел в свисток при нарушениях. На поле царил сумбур, не знающие друг друга ребята пытались показать все, что могли, из-за этого придерживали мяч у себя, стараясь в одиночку пройти до ворот, вовремя не отдавали пас.
Но постепенно в команде стали появляться явные фавориты. И одним из них был Фомин.
Ему несколько раз удалось то, что не удавалось другим, за счет дриблинга он в одиночку, проходил до ворот и забивал. Минут через двадцать его товарищи уже всерьез прислушивались к его крикам, и ему удалось организовывать что-то похожее на взаимодействие. В другой команде такого лидера не нашлось, и они продолжали действовать разрозненно. В итоге, когда Сергей Яковлевич засвистел, обозначая конец игры, счет был шесть два в пользу команды Фомина. Тренер, когда выстроил всех, долго стоял перед Вовкой, раскачиваясь с ноги на ногу, и наконец спросил:
- Где играл?
- Нигде, то есть не нигде, на пустыре в поселке.
- М-да, есть таланты в земле русской, - выдал Сергей Яковлевич, - эх, годков тебе маловато, я бы тебя в дубль-команду взял. Ладно, буду присматриваться. Как говоришь, тебя зовут?
- Фомин Володя.
- Ну что же, Фомин, назначаю тебя капитаном. Тренировки у вас будут четыре раза в неделю, расписание завтра будет вывешено. Ваш тренер, надеюсь, появится на днях. Послезавтра тренировка в это же время. Значит так, ваш капитан Фомин Владимир, будет руководить тренировкой, - обратился тренер к ребятам. - Всем понятно?!
В ответ раздались вялые выкрики.
- Не понял, так всем понятно? - вновь громко повторил Сергей Яковлевич.
На этот раз ответ прозвучал бодрее, и тренер скомандовал:
- Тренировка окончена. Фомин, ко мне, остальные разойдись!
- Ну что, Вова, справишься? - с улыбкой спросил он.
Вовка, глядя в глаза тренеру, серьезно сказал:
- Постараюсь.
Тот в ответ успокаивающе сказал:
- Не переживай, я видел, как ты проводил разминку, есть у тебя хватка, а уж про игру и не говорю, не у всякого взрослого так получится. Тебе, собственно, три раза надо будет провести занятия. Если Саныч не найдет тренера, я вам из своих игроков кого-нибудь подыщу. Так что не мандражируй. Ну ладно, давай иди, переодевайся, вон твои товарищи уже разбегаются. А у меня сейчас тренировка с дублерами предстоит. Так что извини, нет времени с тобой больше говорить.
Вовка оживился.
- Сергей Яковлевич, а можно я тренировку посмотрю? Интересно ведь, никогда не видел, как у вас она проходит.
Тот улыбнулся.
- Отчего же нет. Смотри, учись, если есть желание.
Когда Вовка зашел в раздевалку, его сверстников там уже не было. Она была полна молодых парней лет двадцати, которые негромко разговаривали, ругали какого-то Борьку. Один сидел, бинтовал голеностоп широким марлевым бинтом, рядом лежали самодельные щитки для защиты голеней, парень матерился, обещая подковать своего соседа в отместку за позавчерашнюю травму. Увидев Вовку, футболисты не обошлись без подколок.
- О, мужики, смотри, наша смена растет, пионеры не спят. Ты что, пацан, с нами сегодня играть собираешься, не забздишь?
- Да нет, - ответил Фомин, - с вами мне рановато, вот через годик весу наберу, тогда посмотрим.
- Ха-ха, - засмеялись футболисты, - да ты, парень, от скромности не умрешь.
Вовка переоделся, вышел, уселся на сиденье в первом ряду и приготовился смотреть. Когда на поле выбежали игроки, его опять посетило странное чувство, что ничего в его жизни не менялось, а все, что было в прошлом - просто приснилось.
Он без особого интереса просмотрел разминку, испытав чувство неудовлетворения от небольших нагрузок, которые давал тренер.
"Да с такой подготовкой на скоростях два тайма не отыграешь", - подумал он. Ну а когда футболисты начали играть, чувство дежавю окончательно исчезло. Его раздражала медлительность игроков, их увлеченность индивидуальной игрой.
"Странно, - думал он, - всегда вспоминал былое с ностальгией, ставил своим ученикам в пример футболистов прошлого, а оказывается, все было совсем не так хорошо, как казалось".
В небольшой перерыв к нему подошел Сергей Яковлевич.
- Ну, как тебе, Фомин, тренировка, нравится? Я тут пару раз глянул на тебя, так ты рожи недовольные корчил, что-то не так? - улыбаясь, спросил он.
Вовка задумался, совсем не хотелось выкладывать свои соображения и мысли по поводу тренировочного процесса, тренера, пожалуй, от его высказываний еще кондрашка хватит.
- Ну, мне, Сергей Яковлевич, показалось, что нагрузки у ребят слабоватые и скорости не хватает, - наконец высказался он.
- Хе-х, - усмехнулся тренер, - может, зря тебя назначил капитаном, похоже, ты своих друзей до смерти успеешь загонять. Смотри, не переусердствуй. А нагрузки у нас все по науке делаются, понял. Целый институт физкультуры в Советском Союзе имеется, к твоему сведению.
"Ага, институт имеется, потом их будет еще больше, а чемпионов мира мы так и не увидим", - подумал Вовка.
На вторую половину тренировки Фомин не остался, все же с непривычки рабочий день и тренировка были приличным испытанием для него. И когда он дошел до дома, то чувствовал усталость. Все уже были дома и ждали только его.
- Ну, как дела, труженик! - приветствовал его отец. - Не хочешь до кучи еще дровец поколоть?
Но мама, увидев усталое лицо сына, срочно пришла на помощь.
- Ты что несешь, Паша, ну точно с возрастом в детство начал впадать. Парень еле ноги домой приволок, а ты еще смеешься. Вовик, ты как, не сильно устал? - тут же спросила она.
- Да нет, мама, все нормально, надо втягиваться в работу и тренировки, - ответил ей сын и набросился на еду.
После ужина он прилег на кровать и, взяв гитару, начал напевать себе под нос любимые мелодии.
- Вова! - из кухни крикнула мама. - Пой громче, мне нравится, и откуда ты эти мелодии берешь, ведь не слыхала ни одной.
- Не знаю, мама, сами в голове всплывают, - спокойно сообщил сын.
"Все-таки хорошая штука молодость", - подумал он, когда понял, что усталость куда-то исчезла, оставив после себя немного побаливающие мышцы ног. Но сидеть дома уже не хотелось.
- Мама, я пойду, прогуляюсь часик-другой, - сказал он, когда собрался уходить.
- Иди, иди, - сказала мать, - небось, опять на свидание побежишь?
- Не побегу я никуда, - ответил Вовка, - схожу на Волгу, хочется искупаться после тренировки.
Он сходил, искупался в теплой, парной водичке, потом уселся на бревно, лежащее на берегу, и бездумно смотрел на проходящие буксиры с баржами и редкие колесные пароходы. Волны после них накатывали на берег, оставляя за собой на песке трепещущую рыбную молодь, солнце склонялось к закату и светило ему прямо в лицо. Редкие высокие облака обещали назавтра опять хорошую погоду. Было тихо, и только иногда громкие гудки буксиров нарушали эту тишину.
Пожалуй, в первый раз за эти дни он был предоставлен сам себе, и никто не нарушал его размышлений.
"Плохо, - думал он, - хотя я и в теле пацана, но, похоже, мне его радостей не испытать, хотя, может, со временем и смогу перебороть свою сформировавшуюся личность. Интересно, а дряхлеть раньше времени не начну, с таким серьезным отношением к окружающему. Вот же черт! Но все равно по-любому не получится быть проще. Не заслужить бы еще кликуху Старикан или что-нибудь типа этого".
Он еще сидел с час, пока солнце не скрылось за горизонтом, и затем потихоньку пошел домой.
Подойдя, он увидел брата. Тот сидел на крыльце и намывал ноги после футбола. Мишка сразу, с восторгом, начал рассказывать, какой фурор произвел мяч на парней, и что теперь благодаря этому он может играть, а не ждать, когда его согласятся взять в игру. Тут в дверях показалась мама и сообщила, что время позднее, а некоторым надо рано утром на работу. Вовка зашел домой, разделся, рухнул в кровать и мгновенно заснул.
Когда утром Фомин пришел на работу, Семенов его встретил с какой-то книжкой в руках.
- На вот, нашел я тебе старый учебник для фабзайцев, у приятеля выпросил. Он немного потрепанный, но читать можно. Держи, будешь изучать по вечерам вместо гульбы.
Вовка поблагодарил и взял учебник. Тот представлял собой весьма печальное зрелище. Он был весь в чернильных рисунках, которые должны были по задумке авторов означать обнаженных женщин с огромными грудями, потом эти рисунки зачеркивались, но понять, что хотел изобразить автор, все же было возможно. Фомин, пролистав несколько страниц, обнаружил еще рисунки лошадей, которые уже не зачеркивались. Он засмеялся. Семенов, который стоял рядом, заржал еще сильнее.
- Я тебе покажу потом этого художника, никогда не догадаешься, кто это был, - таинственно сказал он. - А сейчас послушай, у меня сегодня новая работа, она простая, нудная, а главное дешевая. Но есть оснасточка одна, с ней мы сегодня этих гаек накрутим до хрена. Вот смотри.
Он подвел Вовку к своему станку.
- Видишь шестигранник прокатанный, сейчас я отрезным резцом проточу несколько гаек до необходимого диаметра, а потом сверлом их высверлю, всё понятно?
- Вроде всё, - сказал ученик.
Семенов быстро поставил отрезной резец и приступил к работе, вскоре десяток будущих гаек был уже намечен. Остановив станок, Семенов поставил нужное сверло в заднюю бабку вместо конуса и начал высверливать гайки, и вскоре все они оказались на сверле.
Наставник быстро снял гайки с него и пустился в объяснения.
- Видишь, по технологической карте мы должны резцом снять внутреннюю фаску, а потом еще и резцом нарезать резьбу. Представляешь, сколько времени на это уйдет, если каждую гайку будем в кулачки зажимать. Короче, ты становись к станку, твоя забота крутить гайки, а я займусь фасками и резьбой, только аккуратней с резцом, чтобы гранями не ломало, потихоньку начинай протачивать, видел, как я работал?
Вовка молча кивнул и спросил:
- Толя, а ты что будешь делать?
Тот улыбнулся.
- Я буду на сверлильном станке работать, а ты гляди, если кто посторонний на участок придет, сразу меня предупреди.
Фомин спросил:
- Толя, я так понимаю, что это рационализация у тебя такая, может, лучше тебе рацпредложение сделать?
- Ты что, парень, мне за эту рацуху пятьсот рублей кинут, а норму выработки раз в пять поднимут, я что, враг себе? Поэтому и надо, чтобы технологи это дело не заметили. Вон Пашка Чернавский, у него котелок здорово варит, он уже несколько рацух придумал, а толку? Получил премию шиш с нишишом и всё. Конечно, если бы премия была приличная, тогда можно бы каждый день что-то придумывать, но эта оснасточка пока пусть на наш участок поработает.
- Понятно, - сказал Вовка и приступил к работе. А Семенов забрал будущие гайки, достал из тумбочки еще одно сверло, метчик, свою оснасточку и, посвистывая, пошел к сверлильному станку.
Вовка еще не закончил высверливать первую партию гаек, когда к нему подошел Семенов и высыпал на тумбочку пригоршню готовых гаек с внутренними фасками и резьбой.
Фомин протянул ему свой полуфабрикат и пошел посмотреть, как работает Толя.
Его оснасточкой оказалось приспособление, закрепляемое на станине сверлильного станка, в которое можно было вкладывать гайку. Оно центровалось точно под сверло, которым Толя снимал внутреннюю фаску. Сделал он это буквально за пару минут, после чего вставил вместо сверла метчик и так же быстро нарезал резьбу.
- Понял, пацан, - сказал он, улыбаясь, - если бы мы это на токарном станке резцом делали, как раз до обеда провозились. Одну гайку пришлось бы два раза закреплять в кулачках, а тут раз-два и готово.
После обеда Семенов чуть не писал кипятком от восторга.
- Слушай, Вовка, мы сегодня две нормы выполнили, понял! Завтра еще так отработаем, и гайки закончатся, терпеть их не могу. Это всё из-за Вали, она заболела, и её работу мне пихают. Хоть бы скорей она вышла на работу.
Вовка уныло спросил:
- Если она выйдет, я на чем работать буду?
Семенов махнул рукой.
- Всё нормалек, видишь, там станок стоит, его сегодня ремонтники начнут восстанавливать. Не ДИП, определенно, но тебе вполне пойдет. Так что Валька с выходных выйдет, а у тебя уже свой станок, ну не свой, конечно, во вторую смену на нем кто-нибудь будет пахать. Это ты у нас известный спортсмен, только в первую смену работаешь, - беззлобно поддел он ученика.
Тут к ним подошел Ковшов.
- Что, Толя, раскусил, что с учеником вполне можно работать, гляжу, у тебя гаек многовато лежит. Может, с технологами переговорить?
Семенов изменился в лице.
- Ты чего, Юра, какие технологи, мы вдвоем пахали как проклятые.
Мастер понимающе усмехнулся:
- Да пошутил я, пошутил, что, шуток не понимаешь. Главное, ты мне план делай и сильно не высовывайся.
Семенов вроде пришел в себя и тоже, как бы между прочим, сказал:
- Мы тут с Вовкой один учебник токарного дела разглядывали, а в нем куча рисунков похабных, одни сиськи да жопы лошадиные, интересно, кто рисовал, не знаешь случайно?
Ковшов слегка покраснел, но ничего не ответил и пошел в свою бытовку.
- О! - торжественно сказал Толя. - Видал, как правда глаза колет. Что написано пером, не вырубишь топором, - нравоучительно сообщил он Вовке. - Ладно, двигай на свою тренировку, пинай мячики.
- А ты что, Толя, футбол не уважаешь? - удивленно спросил Фомин.
- Уважаю, - ответил наставник, - особенно когда с собой на стадион два шкалика притащишь, очень неплохо посидеть. А самому мяч гонять, уволь, это не мое. Но за тебя болеть приду обязательно.
Через сорок минут Вовка уже сидел в раздевалке на стадионе, вокруг переодевались его товарищи по команде и искоса поглядывали на него. Волнения не было абсолютно, план тренировки был продуман вчера, оставалось только претворить его в жизнь, хотя составлять его было затруднительно, все же он практически никогда не имел дела с юношеским футболом, а сейчас тренировать надо было подростков четырнадцати-пятнадцати лет. В раздевалке между тем завязалась оживленная дискуссия. Оказывается, вчера, пока Вовка сидел на берегу, многие его товарищи по команде услышали сообщение об очередной встрече в чемпионате Союза, где "Крылья Советов" вничью, один - один, сыграли с киевским "Динамо", а дублеры, тренировку которых позавчера видел Фомин, продули три - ноль. И сейчас все парни дружно поливали своих земляков, из которых только один Соломатин, забивший гол киевлянам, удостоился похвалы.
"Ничего удивительного, - подумал Фомин, - с такой игрой странно, что они с большим счетом не проиграли".
Он оглядел раздевалку и скомандовал:
- Выходи строиться!
Ребята без энтузиазма поднялись и начали выходить на улицу.
Вскоре нестройная шеренга парней выстроилась вдоль бровки футбольного поля и с любопытством, а некоторые и с пренебрежением смотрели на своего нечаянного, временного тренера. И тут один крепкий паренек, Игорь Костин, не утерпел и высказал общую мысль:
- Ты что, Фома, выделываешься, думаешь, если тебя командовать назначили, так ты лучше нас стал? Смотри, как бы в лобешник не получить. Тут таких тренеров до… и больше.
Вовка улыбнулся.
- Отлично, очень здорово, ну что же, Игорь, я ухожу, а ты командуй, проводи тренировку, - и с этими словами встал в строй.
Только что уверенный в правоте своих слов парень сдулся и начал смотреть по сторонам, ища поддержки. Но одобрительных взоров не было.
- Ну чо, Игорек, давай начинай, проводи тренировку, раз такой умный! - раздались возгласы с обеих сторон.
- Да что вы, парни! - начал оправдываться Игорь. - Я просто хотел сказать, что Фома о себе возомнил до хрена, а так я ничего против него не имею. Слушай, Вовка, - обратился он к Фомину, - ты эта, не обижайся, давай командуй, честно, больше ничего не скажу.
Фомин вышел на поле и повернулся к парням:
- Ребята, вчера меня назначил капитаном тренер, а сегодня вы сами попросили меня вести тренировку, поэтому давайте сразу договоримся, я командую, вы делаете, если кто не согласен, пусть идет и занимается самостоятельно. Ну что, начинаем тренировку или будем базар разводить?
Строй озадаченно молчал, никто не ожидал от Вовки такой проникновенной речи.
- Ну, молчание знак согласия, - продолжил он свою речь. - Направо! Бегом вокруг стадиона три круга марш!
С этими словами он вместе со всеми побежал уже по знакомой беговой дорожке.
Сегодня он сам задал нужный темп, и через пару кругов сформировалась основная группа и несколько отстающих. Когда пробежка была закончена, он подозвал тех, кто не смог удержаться в основной группе.
- Ну что, поняли, что надо делать?
- Не, не знаем, - раздался общий ответ.
- А вот я знаю, сегодня в конце тренировки кросс три километра, - улыбаясь, сообщил Фомин.
Раздался общий вздох негодования, но сразу смолк, когда Вовка вопросительно посмотрел на вздыхавших.
- Так, сейчас у нас разминка, комплекс упражнений, потом будем отрабатывать удары по неподвижному мячу, - продолжил он говорить, - затем час игры в двухсторонке, ну и, как уже было сказано, закончим все небольшим кроссом.
После тренировки Вовка шел домой покачиваясь, учитывая, что он наравне со всеми принимал участие во всех нагрузках, а во время игры еще и судил, успевал давать указания обеим соперничающим командам, что и как делать, сейчас его штормило и бросало по сторонам.
"Однако! - думал он. - Еще пара таких тренировок - и меня придется выносить на руках. Что-то я слишком резво взялся за дело. Но без этого не обойтись, - был холодный вывод. - Если хочу, чтобы меня заметили, а еще и слушали, что говорю, надо зарабатывать авторитет".
И, действительно, сегодня он уже заработал себе авторитет, по крайней мере среди своей команды, ведь к концу тренировки его слушались с полуслова. Сейчас с ним шли, оживленно болтая, несколько человек, которые уже считали его лидером, и не просто по должности, которую ему определил тренер, а именно по его сегодняшним заслугам.
А бабка, которая сидела при входе в здание, где располагалась раздевалка, и смотрела на тренировку, вообще его уважительно назвала Владимиром Павловичем.
- Слушай, Володя, а что мы будем завтра делать? - спросил его один из мальчишек, которые сейчас шли рядом с ним.
- Как что будем делать, тренироваться, вы же все слышали, что через три недели начнутся областные соревнования среди юношеских команд. И мы должны выиграть эти соревнования. Так что будем тренироваться столько, сколько потребуется.
Он сказал эти слова и задумался.