– Да я на всяк случай на сервис ее сдал – пусть подтянут да проверят. Мало ли, куда валить придется.
– Сейчас-то тебе куда приспичило?
– Давний пациент обострение словил – жена его позвонила, слезно просила приехать. Да и он мужик хороший – надо помочь.
– Уверен? Сейчас в городе жарко.
– Ничего, вдвоем не зажаримся.
– Ну ладно. Поехали. Только на обратном пути Машу заберем – нечего ей одной в морге сидеть.
Я быстро прошел на пост, раздал указания сестрам. Приказал закрыть двери в отделение – никого не выпускать и тем более никого не впускать. Больные сидели тихонько на диване, уставившись в большой телевизор. Судя по ошарашенным лицам, никто до сих пор не верил, что это происходит совсем рядом, в тихом родном городе.
Сбежав по лестнице, я наткнулся на Вадима, быстро тянущего сигарету.
– Рванули?
– Угу, – Вадим выбросил окурок и, промахнувшись мимо урны, чертыхнулся. – Не поверишь, руки дрожат.
– Верю, – кивнул я, разблокировал машину с пульта и запрыгнул за руль. – Как раз в это верю. Куда?
– На Вернадского. Там есть такая пятнадцатиэтажка…
– Знаю.
Далеко за домами лениво и мощно поднимался иссиня-черный столб дыма – молокозавод продолжал неспешно гореть. Или авария слишком большая, или пожарным командам просто не до него. Думаю, у них сейчас в городе столько дел, что хоть разорвись.
Я стремительно вырулил с больничной стоянки, на несколько сантиметров разминувшись с бетонными столбиками ограждения.
– Опа, – удивился Деменко. – А ты чего такой?
– Приходили благодарные родственники пациентов. Требовали денег.
– Вон даже как? Ну, этого следовало ожидать. Как немного пришли в себя, вспомнили о выгоде.
– Шакалы, – процедил я, ныряя из одной узкой улочки в другую. На проспекты совсем не хотелось выезжать с учетом того, что творится около мэрии. Через пару перекрестков попалась полностью разгромленная аптека. Несколько человек задумчиво бродили за разбитыми витринами, ногами раскидывая коробки с лекарствами.
– Уродство-то какое, – пробормотал Вадим, оборачиваясь, чтобы полностью рассмотреть картину .
– Естественная сущность человека, – ответил я, раздумывая, как быстрее и незаметнее выехать к нужному дому. – Грабить и жечь готовы все – от мала до велика. Любимый аттракцион городского жителя – вспомни репортажи из Нового Орлеана.
Через пять минут я выскочил из переулка прямо к пятнадцатиэтажке. Напротив щерился выбитыми окнами небольшой продуктовый магазинчик – людей на улице вообще не было.
– Твой пациент хоть не сильно буйный? – поинтересовался я, когда Деменко жал на кнопки домофона.
Вадим мрачно хохотнул.
– И что это означает?
– А значит то, что лучше бы он сейчас не был буйным…
– Почему?
– Ты когда-нибудь угоманивал инструктора-рукопашника?
– Нет. И не горю желанием.
– Ну вот и я надеюсь, что не придется, – ухмыльнулся психиатр.
Глава 9
Пока ждали ответа у домофона, поднимались на второй этаж да названивали в дверной звонок, Вадим рассказал историю знакомства с пациентом:
– Повидал я разных типов. Но этот – просто драгоценность. Отличное "физио" встретилось с небольшим изъяном "психе". И сочетание вышло настолько ядреным коктейлем, что по сравнению с ним коктейль Молотова покажется гламурной клубной мешаниной вроде "Голубой лагуны".
Позади ухнула дверь подъезда, задребезжала стальная рама проема. И чуть ли не одновременно где-то далеко на улице что-то хлопнуло, как пробка, вылетевшая из бутылки шампанского.
– Ты слышал? – приостановился я.
– Что?
– На улице что-то случилось – то ли взорвалось, то ли…
– Забей, – отмахнулся Деменко.
– Ты что, совсем ничего не слышал?
– Блин, сейчас пациента успокаивать надо будет, а тут ты еще демонстрируешь манию преследования и паранойю.
– Но…
– Да мало ли что! У меня сосед старый американский мотоцикл восстанавливает – так тот даже с глушаком бахает порой, точно "бэтээр-три" из тридцатимиллиметровой над ухом.
– А тебе-то откуда знать, как БТР стреляет? – удивился я.
Вадим ответил через три ступеньки:
– Фильм видел.
Так мы и поднялись на первый этаж в молчании.
– В общем, разной веселости были у меня пациенты, – бодро, будто и не было странной паузы, продолжил Вадим. – Есть такой странный фокус нашей физиологии – в стрессовой ситуации организм может показывать просто олимпийские рекорды в ловкости, выносливости и силе. А психическое расстройство в активной фазе воспринимается бренным телом именно как стрессовая ситуация. Помнится, одна мадам запросто раскидала двух санитаров и отбила моему коллеге мужские причиндалы – а всего-то в ней было росточка метр шестьдесят, да веса килограммов сорок пять. Она вдруг осознала, что осталась единственной женщиной на планете, а все остальные бабы – роботы резиновые. И все мужчины хотят ею обладать, дабы род свой продолжить. Хе-хе… И вот, когда заявилась бригада забирать единственную и неповторимую, мирный главный бухгалтер Евгения Петровна дала такого джазу – еле скрутили. И это обычная женщина, без подготовки.
– А тот пациент, к кому мы в гости идем?
– О-о-о! Верный вопрос, Корнилов. Но все по порядку.
Мы неспешно поднимались на второй этаж. Лестницы оказались очень длинными, да и высота этажей внушала – похоже, что по расстоянию от пола до потолка эти квартиры вполне могут посоревноваться с "екатерининками". Люблю, когда метра три с половиной до бетонной плиты – легче и свободнее чувствуешь себя в таких помещениях.
– Первыми оказались на месте менты. Наряд патрульно-постовой службы прибыл по вызову соседей. Жаловались, что мой пациент по стенам стучит, в окно орет "Вася прикрой! Обходят, суки", мебель опрокидывает с завидным постоянством. Да и жена его причитает в голос – хорошо хоть слышно ее, жива еще. Доблестная полиция проникла на поле боя и затерялась в апартаментах буяна минут на десять. К слову, сам хозяин и пустил, пригласил выпить да поговорить. Вначале все было тихо и благостно, но потом соседи услышали рев: "Что? Личное оружие? Ты, сука тыловая…" Следом донесся звук битого стекла – и через окно кухни с высоты второго этажа наряд по одному покинул негостеприимную квартиру. Физическое состояние полицейских ничуть не ухудшилось, а вот моральное… да, оно упало ниже плинтуса. И потому они вызвали на подмогу ОМОН – видать, осерчали от такого полета немного. Омоновцы не стали ждать приглашения, вышибли дверь и толпой завалились в квартиру. Есть подозрение, что они слишком уж разогнались, потому что практически без паузы посыпались в окно – как вбежали во входную дверь, так и вылетели в том же порядке. Вслед за ними высунулся по пояс хозяин квартиры и крикнул: "Кто ж вас драться учил, чмыри?" Видимо, омоновцы обиделись и, посовещавшись, попросили подкрепления в виде спецов, которые участвуют в захвате ну очень уж злобных нарушителей. В лице четверых суровых мужиков спецбригада через полчаса проникла через выбитые в ходе предыдущего штурма двери.
Вадим остановился на площадке второго этажа, достал сигарету:
– Постоим, Ваня. Разговор сейчас тяжелый будет. Дай хоть покурю. Заодно расскажу сию забавную историю до конца.
– Давай, ты меня заинтриговал.
– Так вот… Спецбригада влетела в квартиру быстро. Но еще быстрее вылетела обратно.
– Тоже через окно? – усмехнулся я.
– Не поверишь, через дверь. Мужики с вытаращенными глазами сбежали по лестнице. Нашли того лейтенанта-омоновца, который их вызвал, и дали по зубам.
– О! Неожиданно!
– Ага. По рассказам соседей, глаза как плошки были и у ментов, и у омоновцев. А потом командир спецбригады что-то коротко объяснил, они откозыряли и быстро уехали, заодно утянули с собой летеху, пребывающего в легкой контузии и тяжелом офигении. Спецы вызвали нас. Вошли мы на поле битвы вместе с ними. И пока они отвлекали хозяина квартиры пинками и блоками, мы с санитарами успели навалиться на него и скрутить.
Деменко глубоко затянулся и добродушно заметил:
– Все вязки на него ушли. Супергерой. Еще и дергался так, что спецназовцы отлетали от него, как шарики надувные. Такого живчика и не кольнешь чем-нибудь успокаивающим, и не спеленаешь, как младенца. Тут я решил применить нестандартный подход…
Вадим замолчал. Докурил в два затяга сигарету и щелчком отправил ее на нижний лестничный пролет.
– И? Что за подход?
– Слово, друг. Человеческое слово. Нашлись у нас общие переживания, да и знакомые общие оказались. А там уже и навели мы мостик понимания.
– И все?
– И все, – кивнул он, нажимая звонок. – Ничего тайного и волшебного. Порой у Николая случаются обострения – тогда его жена звонит мне. Доброе слово лечит намного лучше нейролептиков… А заодно помогает убедить пациента снова начать прием лекарств.
– Ты не сказал, кто он.
– Разве? – рассеянно ответил Вадим, щелкая кнопкой звонка. – Я думал, ты догадался по действиям спецназовцев. Мой пациент – сейчас я с удовольствием вас познакомлю – работает ныне инструктором-рукопашником для сотрудников МВД. Широчайшей души и бесценного военного опыта человек.
За дверью послышались быстрые шаги.
– Вадим, а знакомые-то у вас общие откуда?
Деменко бросил косой взгляд:
– Думаешь, он один такой у меня? Война калечит в первую очередь душу. А тело – уж кому как повезет.
Дверь открыла миниатюрная светлая женщина с усталыми, но я бы не сказал, что такими уж испуганными глазами. Поправила прическу и нервно улыбнулась Вадиму.
– Привет, Мариш, – он поцеловал ее в щеку. – Знакомься, это мой друг Иван.
Женщина уставилась на мой яркий фингал. Я внутренне поморщился – блин, сейчас еще небось вопросы последуют. А Вадим ухмыльнулся:
– Не обращай внимания на его чуть потрепанный вид. Работаем вместе – пациенты порой удивляют. Как там Коля?
– Опять думает, что их окружили "духи" в Грозном на Минутке, – устало ответила Марина.
– Лекарства принимает?
– Да в том-то и дело, – женщина всплеснула руками. – Однополчанин умер, инфаркт. Поехал поминать с военными друзьями. А вернулся не совсем в себе. Думаю, бросил пить лекарства то ли с горя, то ли с глупости. Со мной почти не разговаривал два дня – я сегодня только поняла, что снова началось.
– Все будет хорошо, Маришка, – успокоил ее Вадим. – Угости пока Ивана чаем. Вань, обязательно попробуй кизиловое варенье – только Марина умеет так его готовить. Я пока с Колей поговорю.
– Тебе помощь точно не нужна? – поинтересовался я.
Деменко подмигнул мне:
– Помнишь, что я тебе рассказывал? С Коляном мы и вдесятером не справимся – да и, судя по всему, обострение еще не встало в полный рост, а то наш герой и соседям бы дал пороха нюхнуть. Просто подождите меня с полчасика.
Он уверенно направился в спальню, откуда доносился мат и что-то похожее на рычание разозленного медведя. Дверь хлопнула, отсекая от нас Вадима и пока еще незнакомого мне Николая.
Видимо, почувствовав мое беспокойство, Марина тихонько сказала:
– Иван, не беспокойтесь. Коля хороший, он Вадима ни за что не тронет. Просто… больно ему. Память хорошая – вспомнить есть что, забыть не получается.
Я выдавил профессиональную улыбку – плюс сорок к харизме, плюс двадцать к обаянию, плюс пятнадцать к лидерству – и так же тихо спросил:
– Марина, можно руки помою – я только с работы?
– Конечно, конечно. Ванная вон там, выключатель за дверью слева. Берите любое полотенце. А я пока чай поставлю.
– Спасибо, – кивнул я, включил свет и зашел в ванную. Уставился на отражение в зеркале – мрачная, уже чуть небритая морда. Сейчас надо подготовиться, найти в себе силы и пойти пить чай с этой уставшей, потерянной женщиной.
Сволочь ты, Деменко, мог бы сразу сказать, зачем меня берешь с собой. Нет, не помощник тебе нужен, чтобы буйного психа скрутить, а жилетка, в которую поплачет милая, молодая, но уже измочаленная жизнью Марина. А ведь знал, что я это не люблю. Мне легко копаться в окровавленных внутренностях, а вот в психике не получается.
Отвлекая от непрошеных мыслей, зажужжал виброй мобильник – эсэмэска пришла. Очередная реклама или еще одно надоедливое напоминание оператора. Доставать телефон не стал – не до того. Я поплескал воду в лицо, усиленно потер глаза – до красных кругов и вспышек.
Прошло уже минут пять, как я в ванной кручусь. Пора выходить – а то хозяйка вообще подумает, что я непонятно чем здесь занимаюсь.
– Все просто. Сомнения загоняешь поглубже между ушами – и делаешь дело, – сказал бы отец.
Врач я или нет?
Если Вадиму нужна помощь коллеги и друга – я помогу. И наплевать, что… На все наплевать. Даже если смысла ни в чем уже нет. Вот же сволочь отец Иоанн – умудрился так качественно посеять сомнения. Эх, священник, твое дело – успокаивать людей, а не страшилками пугать, как высококлассные итальянские капеллини. И не проверишь никак. Мучайся один, чтобы других в психушку не отправить.
Опять раздался отдаленный хлопок. На этот раз настолько гулкий, что я его услышал даже в ванной. Я наскоро вытер руки и выбежал на кухню. Меня встретила встревоженная Марина:
– Вы слышали?
Я кивнул и подошел к окну – за стеклом тени от деревьев бледно чертили на асфальте сложный узор. Низкие облака серебристо-серым пологом простирались от края до края неба. Такая вот странная погода – то ли дождь начнется, то ли развеются тонкие тучи через час-полтора. Только в зените цвет облаков сменялся рыже-коричневыми отблесками. Наверное, пожар на молокозаводе разошелся не на шутку.
– Мне показалось, что я слышал еще один хлопок, когда мы входили в подъезд. Но Вадим, посмеялся, сказал, что мне уже чудится.
– Нет, – покачала головой Марина, раскладывая варенье по маленьким стеклянным блюдечкам и подливая мне в чашку заварку. – Я тоже слышала, но еле-еле. А потом минут через десять, когда дверь открывала, еще один. Решила, что это на молокозаводе что-то хлопнуло – там горит целые сутки. Я уже беспокоиться начинаю – мы совсем близко от комбината.
– А вот и мы, – донеслось из коридора. Вадим, поддерживая под руку мощного, коренастого мужчину, зашел на кухню. – Николай, знакомься, мой друг и коллега Иван. Иван – это Николай, я тебе рассказывал о его подвигах.
– Да ладно уж, – хозяин вяло отмахнулся.
Я присмотрелся – похоже, Деменко успел его кольнуть чем-то быстродействующим. Снял агрессию, но зато затормозил мужика знатно.
– Хорошая история, – улыбнулся я. – У Вадима редко когда такие яркие личности бывают. Обычно все банальнее.
Коля неопределенно хмыкнул. Похоже, его не интересовало, что думают окружающие о его странностях. Я с любопытством разглядывал хозяина квартиры, насколько позволяли приличия. Вадим прав, это не самый худший экземпляр хомо сапиенс. Смуглый, но при этом с удивительно светлыми серыми глазами. Высокий лоб, по которому уже пролегли глубокие морщины. Причем не те, что появляются от характера ворчливого и хмурого. А скорее, такие, что возникают от ветра, бьющего в лицо, да от изучения не самых гостеприимных просторов через бинокль или прицел. Один мой знакомый говаривал, что по морщинам можно понять о человеке все. Темные волосы Николая – еще густые, даже без намеков на залысины – украсила серебристая патина седины на висках и затылке. Жесткие черты лица вызывали ассоциации скорее с римскими легионерами, чем с добродушными русскими Иванами. Даже под действием лекарства взгляд его оставался цепким и холодным. Видно было, что он не из самых нижних чинов. Но уточнять я не стал. Если человек участвовал в чеченской бойне, не стоит бередить ему раны. Ребята не виноваты в том, что кремлевские маразматики во главе с Ельциным бросили их на защиту личных нефтяных и наркоторговых интересов.
Николай грузно уселся за стол, подпер подбородок рукой и слабо улыбнулся жене:
– Все нормально, Маришка. Все будет хорошо, милая.
Неожиданно женщина расплакалась:
– Вадим, спасибо вам. Что бы мы без вас делали?
Я чуть ли не впервые увидел, как Деменко смутился:
– Да ладно вам… Ничего особенного я не сделал.
– Прекрати, брат. – Николай протянул руку и потрепал по плечу психиатра. – Иногда нужен человек, настоящий человек, который видел все это дерьмо. И который может просто выслушать. Так что не отбивайся, Вадим, без тебя и вправду дерьмово было бы.
Я удивленно глянул на Деменко. Каким это образом обычный психиатр мог видеть то же, что и кадровый военный?
Мои размышления прервал телефонный звонок.
– Ив, ты там живой еще? – срывающимся голосом спросила жена.
– Э-э-э, Маш, ты чего? С каких щей мне помирать? – обалдело спросил я.
– Ты что… телефон вообще не проверяешь? Эсэмэски мои не видел? На молокозаводе кирдык. Взорвались емкости с хлором. От пожара.
– Ты чего такая запыханная?
– Бегу, балда. Забыл, что такое хлор?
– Да утка, наверное, – возразил я. – Уже бы сирены вовсю вопили. При такой аварии должно быть оповещение по всему городу.
И тут взвыли сирены. Надрывно, пробирая до костей. Это было настолько непривычно, что на мгновение возникло ощущение дурацкого сна. Отвыкли мы от сирен – нашему поколению их редко доводилось слышать, и слава богу. Коротко зарявкали гудки с окраин города – в симфонию ЧП включились заводы с мощными системами оповещения.
– Маруська, – внезапно севшим голосом сказал я. – Похоже, не утка.
Мне не нужно было объяснять, что это значит. Если жахнули цистерны с хлором – это песец, седой и жирный. Пожарных, уверен, накрыло всех, как и эмчээсников. Вряд ли кто пикнуть успел. На таких предприятиях, как молокозавод, хлора очень много – выброс будет летальным для всех, кто попадет в зону первичного распространения.
– Бежишь к высоткам?
– Да… – Голос Маши прервался. – Морг накроет стопроцентно. Больницу твою тоже. Сматывайся! Ив, прости, если что…
– Молчи, дурочка, – хрипло ответил я, – я за тобой. Жди, – и сбросил звонок.
Николай с женой и Вадим уже убежали в соседнюю комнату и врубили телевизор. Сквозь вой сирен и гудки за окном донеслась скороговорка местного канала:
– Внимание! Говорит штаб гражданской обороны города. Граждане! Произошла авария на молокозаводе с выбросом хлора – сильнодействующего ядовитого вещества. Облако распространяется в северо-восточном направлении. В зону химического заражения попадают…
– Вадим, – крикнул я. – Поехали!
Деменко выскочил из комнаты с каменным лицом.
– Куда?
– За Машкой. Морг накрывает – там этажей мало, ей не спрятаться. И частный сектор вокруг.
Вадим кивнул и бросился открывать дверь – он был здесь не первый раз, знал, как справляться с замками.
Хозяева не успели выйти нас проводить – мы уже неслись по лестнице. На первом этаже из двух открытых дверей квартир доносились слова диктора:
– Населению из помещений не выходить. Закрыть окна, двери, произвести герметизацию квартир. В подвалах, первых этажах не укрываться – хлор затекает во все низменные места. Населению, проживающему в Ленинском районе, немедленно подняться на этажи не ниже шестого. Обязательно наденьте ватно-марлевые повязки, предварительно смочив их двухпроцентным раствором питьевой соды. Сообщите о выбросе соседям. Слушайте наши сообщения.
И после паузы:
– Внимание! Говорит штаб гражданской обороны города…