Вторая повесть из цикла "Маврайская федерация".
Человечество только-только начинает возрождаться после ядерной катастрофы, названной Войной Судного дня. Маврайская федерация, расположенная на островах Тихого океана, посылает новейшее разведывательное судно Аоранги, на Аннаманские острова, чтобы проверить тревожные сведения полученные разведкой…
Пол Андерсон
Прогресс
Вон они. Бычье мычание Кеануа еле слышно донеслось с наблюдательного поста на мачте, почти полностью утопая в скрипе перекладин и хлопанье парусов. Он мог сказать это и попросту спустившись, но лучше оставлять такой прием для настоящих чрезвычайных происшествий. Иначе об этом каким-нибудь образом могут пронюхать брахмарды.
Если только они уже не знают, подумалось Рану.
Для предстоящих событий день был слишком ясным. Мимо прокатывались крупные складки волн. Вода на их гребнях играла сотнями оттенков: от голубизны неба над головой до царственной полуночной синевы; впадины между волнами отливали то янтарем, то изумрудом. Сверху причудливо пузырилась пена. Вдали все это сливалось в единое великолепие неутомимого движения, купающееся в солнечном свете и простирающееся до горизонта. Волны бились и расплющивались, кидались на корпус корабля, где-то у Рану под ногами, отчего он чувствовал, как у него играют мышцы голени и бедер. Воздух был нежный, но в нем ощущались порыв и обильный привкус соли.
Хотелось бы Рану раствориться в этих мгновениях. Еще несколько минут ничего не должно произойти. Ему надо думать только о солнечных лучах, согревающих кожу, ветре, который ерошит ему волосы, голубых тенях на том облаке, поражающем своей белизной, лениво плывущем высоко в небе, где нет таких стремительных потоков воздуха. Когда прибудут бенегальцы, он вполне может погибнуть. Кеануа чувствовал себя уверенно, он не беспокоился, пока не настало время. Правда, Кеануа родом с Таити. Рану родился и вырос в Нв'Зеланнии: его маврайские гены слишком перемешались с раздражительными инглисскими. Эта примесь отразилась и на его облике: высокое и стройное тело, узкое лицо, нос клювом, каштановые волосы и редкостно голубые глаза.
Достав бинокль, он стал рассматривать воздушный корабль. Из задумчивости его вывело легкое прикосновение к плечу. Отпустив бинокль, он криво улыбнулся Ализабете Канукауаи.
- Все еще слишком далеко, ничего не разглядишь, - пояснил он. - Мешают стеньги. Но лезть наверх не стоит, ты не успеешь забраться до половины вантов, как они уже будут у нас над головами.
Вахиня кивнула. Она была небольшого роста, толстовата, но благодаря юному возрасту ее фигурка выглядела совсем неплохо в коротеньком пэп-пэп. Ее иссиня-черные кудри, обрезанные по мужскому фасону коротко, чуть ниже ушей, украшал цветок гибискуса из корабельного сада. В море не отрастишь длинных кос, пусть даже на борту такого широкого тримарана, как этот. На некоторых кораблях у женщин не было других обязанностей, кроме ведения хозяйства. Но Ализабета была кибернетиком. Ассоциация корабельщиков Лоханнасо, к которой и она, и Рану принадлежали по крови, предпочитала иметь минимальный состав команд, так что всем приходилось совмещать специальности.
Это была одна из причин, по которой для сегодняшнего задания выбрали Аоранги . Техническое образование Ализабеты было невозможно скрыть от брахмардов. Глаза, наторевшие в подозрительности, заметили бы массу мелких признаков ее профессии во всем ее поведении, на котором отложились годы, проведенные в занятия математической логикой, физикой и теорией машин и механизмов… Но это было вполне естественно для девушки, принадлежащей к Лоханнасо.
Более того, если дело не выгорит, будут принесены в жертву лишь три жизни. На некоторых торговых судах было целых десять канак-моряков и по три вахини на борту.
- Я, пожалуй, вернусь к радио, - сказала Ализабета, - Они, может быть, захотят выйти на связь.
- Сомневаюсь, - заметил Рану, - если они не собираются попросту атаковать нас сверху, то спустятся. Когда мы с ними разговаривали раньше, они так и сказали. Но тебе действительно лучше постоять там.
Он проводил ее взглядом, в котором читалось явное удовольствие. Обычно в культурах людей Моря деловые женщины считались противоестественными, это были особы дамского пола, для которых собственные дом и дети становились случайным эпизодом в жизни - и то, если они решали их завести. Но Ализабета прекрасно готовила, с ней было весело, а ночью под луной с ней было не хуже, чем с семнадцатилетней девчонкой, подписавшей контракт, чтобы посмотреть мир, пока не обзавелась семьей. И кроме того, с ней было ужасно интересно поговорить. Она проявляла такую тонкость в интерпретации шаткой этнополитической ситуации, что можно было подумать, будто она специализируется на психодинамике.
Любопытно , не в первый раз пришло в голову Рану. Брак, может быть, удался бы. Почти неслыханно, чтобы моряк, даже шкипер, держал при себе постоянную женщину. И дети… Все же такое бывало, и не раз.
Она скрылась за резной перегородкой радиорубки, на потолке, обработанном составом от паразитов, ветвилась и благоухала буганвилья. Рану резко переключил мысли на то, что происходило вокруг.
- Если мы выберемся из этой переделки живыми, у меня еще будет время обдумать личные планы.
Показался дирижабль. Акулообразный воздушный шар в длину не менее ста метров, плавники управления растопырились, как крылья сказочной птицы рук. К шуму ветра прибавился тихий гул пропеллера. На боках были нарисованы символы, бог Шива, золотой символ брахмардской сиентократии: разрушение и возрождение.
Возрождение или… Вот это-то мы и узнаем.
Аоранги шла по ветру, но не очень быстро, ее паруса и крылья были развернуты под фантастическими углами. Дирижабль легко ее нагнал и стал сбавлять высоту, пока не снизился почти до уровня палубы. Метрах с двадцати Рану увидел головы в чалмах и туники со стоячими воротниками, людей заполнивших смотровую веранду правого борта. Кеануа, спустившийся со своего наблюдательного поста на мачте, поспешил на левый борт и уселся подле одной из тумб. Он стянул с себя рубаху, - даже таитянину требуется защита от тропического солнца, нещадно палящего на высоте, где уже нет тени от парусов, и помахал ей, чтобы привлечь внимание. Рану заметил, как человек на дирижабле кивнул и стал отдавать распоряжения.
Кеануа заработал аварийным рулем. Раздался гулкий стук. Катапульта на носу дирижабля выпустила гарпунный крюк. Стрелок оказался первоклассным: первый же крюк намертво вонзился в грузовую стропу. Крюк крепился на две лесы. Кеануа, толстяк с густыми татуировками на плоской жизнерадостной физиономии, втащил крюк на борт и закрепил один его конец. Второй он привязал к соседней тумбе. При помощи катапульты, бьющей по воздушной цели, он повторил это действие в обратном направлении. Итак, два судна были соединены.
В какой-то момент бенегальский пилот проявил неосторожность, дав канатам натянуться. Аоранги накренилась, и ее поволокло. В вышине прогремели паруса. Рану содрогнулся при мысли о напряжении на мачты и реи. Корабельный лес не был особенно дешев, несмотря на то, что рациональное лесоводство практиковалось уже несколько веков. (В его мыслях мгновенно возник образ такого леса - шелест листвы, солнечные блики на ветвях деревьев, опушка, с которой неожиданно открывался чудесный вид на овечьи пастбища и белеющий водопад: окрестности отцовского дома). Пилоту воздушного судна было куда труднее проникнуться подобными чувствами, тем не менее он поспешно выправил положение.
Когда конфигурация была окончательно сбалансирована и бенегальский дирижабль оказался над Аоранги на высоте в несколько метров, по канату стало спускаться с полдюжины мужчин. Первый съехал на специальном сиденье, остальные просто соскользнули, зацепившись за канат изгибом руки и ноги. Каждый в свободной руке держал оружие.
Рану через палубу пошел им навстречу. Их начальник с достоинством поднялся со своего кресла. Он был невысокого роста, но держался прямо, как ружейный ствол. Штаны, туника, чалма сверкали под лучами солнца белизной. Лицо у него было заостренное, с плотно сжатыми губами, прятавшимися в седой бороде. Он официально кивнул.
- К вашим услугам, капитан, - сказал он на бенегальском варианте хинджи, - Ученый-администратор Индраварман Дхананда приветствует вас в этих водах. - Его тон был совершенно невыразителен.
Рану воздержался от инициативы рукопожатия, принятого в Маврайской Федерации.
- Капитан Рану Карело Макинтаиру, - представился он. Подобно многим морякам, он бегло говорил на хинджи. Его коллеги освоили этот язык на интенсивном курсе, который проходили несколько месяцев. Они приблизились, и Рану представил каждого: - Инженер-навигатор Кеануа Филипоа Джуберти; кибернетик Ализабета Канукауаи.
Дхананда обвел зорким взглядом корабль.
- А другие члены экипажа? - спросил он.
- Больше никого, - пояснил Кеануа, - Мы не попали бы в эту передрягу, если бы у нас были еще люди.
Бородатые солдаты в зеленой униформе тихо прохаживались, заполонив всю палубу. Некоторые заняли позиции, позволявшие убедиться, что за дверями кают никто не скрывается. Они не выразили восхищения по поводу превосходной деревянной резьбы, расписных экранов оккайдской работы, силуэта крыши, поражавшего силой и красотой изгиба. Их цивилизация была бесчеловечно-прагматичной. Рану заметил, что, кроме шпаг и телескопически выдвигающихся пик у них есть пара переносных пулеметов.
- Да , подумал он в легком ознобе. Разведка Федерации не ошиблась. На этом острове скрывается нечто особо важное.
Дхананда перестал его разглядывать. Было очевидно, что скудно одетым мавраям негде прятать оружие, кроме ножей.
- Вы извините нам наше кажущееся недоверие, капитан, - сказал брахмард, - Но побережье Бурума по сей день кишит пиратами.
- Я знаю. - Рану заставил себя улыбнуться, - На нашей палубе вы видите обычный набор оружия.
- Э… Из вашего радиосигнала я понял, что вы в опасности.
- Весьма существенной, - вступила в разговор Ализабета, - Наш двигатель вышел из строя. Три человека не могут управляться с этими парусами, а если мы переставим мачты, это мало нам поможет.
- А что, если спустить паруса и пойти на пропеллерах? - спросил Дхананда, - В его голосе вновь прозвучал холодок. В Бенегали только продажные женщины - об этой категории мавраи имели очень слабое представление, - свободно ходили в плавание с мужчинами.
- Они работают от того же двигателя, сэр, - пояснила Ализабета более скромно.
- Ну, во всяком случае, вы можете спустить большую часть парусов и прекратить этот дрейф на рифы, не так ли?
- Не получится, иначе мы разрушим всю основную структуру, - возразил Рану, - Хоть эта ткань и из синтетики, у нее огромная площадь. Хуже того, она намотается на палубы, забьет оснастку, поломает каюты. И при этом нам будет очень трудно управлять. - Он показал на штурвал в рулевой рубке, тот был принайтован к своему месту. - Вся система рулевого управления в судах такого типа основана на взаимной юстировке парусов и лопастей. Например, при таком ветре на траверзе, как сейчас, нам надо снять парус с грот-мачты и поднять ванароа, это, ну ладно, это детали. Это такой полукруглый парус, который задраивается по кривой на своей мачте, чтобы изменить движение потока воздуха, направляя его кверху. У этих тримаранов неглубокая посадка и узкий киль. Благодаря этому они быстрые, но требуют слаженного действия оснастки.
- Мммммм. Да, пожалуй, я понимаю. - Дхананда задумался, почесывая бороду. - И что вам нужно, чтобы снова оказаться на ходу?
- Стоянка в порту и несколько дней работы, - не задумываясь, ответила Ализабета, - С вашей помощью мы могли бы добраться до Порт Арберта.
- Хм-м. Это трудновато. А не могли бы вы попросить какой-нибудь другой корабль, следующий на материк, взять вас на буксир?
- Сейчас для этого не время, - Рану указал на восток, где горизонт застилала мгла, - Если ничего не предпринять в ближайшие часы, мы сядем на рифы.
- Вы знаете, как мало здесь торговых судов в это время года, - добавила Ализабета. - Вы одни откликнулись на наш SOS, да еще один корабль, находящийся вблизи Никбара. - Она, помолчав, продолжала с небрежностью, в которой, как надеялся Рану, "гости" не заметят нарочитости. - Тот корабль обещал сообщить нашей Ассоциации наши координаты. Его капитан был уверен, что бенегальский патруль поможет нам добраться до Порт Арберта, чтобы там починиться.
То, что она говорила, было не совсем ложью. В Кар Никбар действительно стояли корабли, и морские, и воздушные, под камуфляжем: они выжидали. Но до них было несколько часов пути.
Дхананда молчал недолго. Каково бы ни было решение брахмарда, он принял его с быстротой и уверенностью, вызвавшими восхищение Рану. (Хотя во враге видеть такие качества нежелательно, разве не так?)
- Очень хорошо, - сдался он, довольно кисло, - мы поможем вам добраться до порта и проследим, чтобы необходимые работы были выполнены. Вы можете передать в порт назначения, что запоздаете. Куда вы направляетесь?
- В Калькут, - ответил Рану. - Шерсть, шкуры, рыбные пресервы, лес, водорослевое масло.
- Значит, вы из Нв'Зеланнии? - заключил Дхананда.
- Да. Порт приписки - Веллантоа. Хм, я веду себя негостеприимно. Не могли бы мы предложить выдающемуся ученому легкие закуски?
- Позднее. Сначала - дело.
На это ушло около часа. Бенегальцы были неопытными моряками. Но по указанию Кеануа они могли с силой натягивать канаты. Таким образом пластиковая ткань была спущена, пусть медленно и неловко, свернута и сложена. По паре лиселей и кливеров оставили наверху, подняли спанкерный парус, лопасти отъюстировали, и корабль стал более-менее слушаться руля. Его сопровождал дирижабль, к которому он по-прежнему был прикреплен. Он был слишком легкий - из плетения и тонкой ткани, чтобы служить плавучим буем, но благодаря ему поддерживалось благоприятное направление ветра. Аоранги перестала, подобно крабу, пятиться на рифы и благополучно похромала в сторону берега.
Рану пригласил Дхананду осмотреть корабль. Немногие хинджиговорящие страны вели океанскую торговлю. Их купцы шли верблюжьими караванами или посылали ценные скоропортящиеся товары по воздуху. Брахмарду никогда не приходилось бывать на борту одного из крупнейших морских судов, не раз пересекавшего Маврайскую Федерацию от Авайев на западе до Нв'Зеланнии на юге, обошедшего всю планету под флагом с крестом и звездами. Он явно приглядывался, не спрятаны ли в деревянных переплетениях оружие и шпионы. Но корабль интересовал его и сам по себе.
- Я привык к яхтам, джонкам и тому подобному, - признался он. А это судно - совсем иное.
- Конструкция - из новейших, - подтвердил Рану, - Но сейчас строят еще лучше. В будущем вы часто будете их встречать.
Когда большая часть парусов была спущена, палубы приняли сурово-аскетический вид. Только каюты, крышки люков да тумбы, крепительные планки, палы и оборонные установки, впереди - коллекторы солнечной энергии да сад цветов, разведенный Кеануа. Под ним скрывались три корпуса, которые были видны только там, где вперед выступали их носы, покрытые богатой резьбой, изображавшей стилизованные головы островитян. Имелось три мачты. Передняя и задняя были в целом обычными, а грот-мачта имела форму треноги, что придавало ей огромную несущую силу.
Дхананда признался, что поражен разнообразием рей и линей, которые вырисовывались на фоне неба.
- Мы настраиваем их очень точно, соответственно направлению ветра и течению, - пояснил Рану. - Автоматические метеорологические приборы непрерывно производят измерения. Компьютер, расположенный под палубами, производит необходимые расчеты и управляет работой двигателя.
- Я знаю, что аэро- и гидродинамика - прекрасно разработанные науки, - заметил бенегалец. - Крупные современные воздушные суда не смогли бы работать на таких относительно слабых двигателях, если бы их не конструировали с большой тщательностью.
Но я недооценивал применение тех же принципов в судостроении, - Он вздохнул. - Это одна из главных проблем современного мира, капитан. Убогая и медленная связь. Да, при благоприятной погоде можно послать сообщение по радио или пересечь океан всего за несколько дней. Но это доступно очень немногим. Объем переговоров и транспортных сообщений очень ограничен. Изобретение подобного корабля так долго остается неизвестным за пределами страны, где его изготовили! Его преимущества недоступны людям, на протяжении… иногда целых поколений.
Казалось, он заметил, насколько взволнованной стала его речь, и осекся.
- О, не знаю, - отвечал Рану, - Международный прогресс развивается. Лет двести назад мои предки возились с многомачтовыми судами гермафродитного вида, а мерикаицы использовали паруса и обдуваемые кили на своих дирижаблях, не имея антикатализатора водорода. Можете себе представить такую пожарную западню? В то же время, если вы извините меня за то, что я сейчас скажу, хинджийский континент переживал хаос переселения народов. Вы не могли бы использовать эти дирижабли с квадратным корпусом, даже если бы кто-нибудь вам их предложил.
- А какое это имеет отношение к моим словам? - раздраженно спросил Дхананда.
- Только то, что, по моему убеждению, маврайское правительство право, утверждая, что мир слишком медленно воспринимает перемены, - пояснил Рану. - Он целенаправленно провоцировал собеседника, надеясь выведать, как далеко зашли исследования в Южном Аннамане. Но Дхананда лишь пожал плечами, а его смуглое лицо застыло в маску.
- Мне хотелось бы взглянуть на ваш двигатель, - сказал брахмард.
- Тогда пойдемте за мной. По принципу действия он, правда, не отличается от моторов ваших воздушных судов, но только больше. Работает от диэлектрических аккумуляторов. Разумеется, на поверхности корабля у нас есть место для коллекторов солнечной энергии, за счет которых система перезаряжается.
- Меня удивляет, что вы не отказываетесь от парусов и не переходите на управление с помощью одних только пропеллеров.
- Мы так делаем, но только в чрезвычайных ситуациях. В конце концов, солнечный свет не является особенно сильно концентрированным источником энергии. Мы бы очень скоро разрядили аккумуляторы, если бы захотели двигаться на них на приличной скорости. Даже топливные камеры нового типа не обладают достаточной мощностью. Что касается косвенной формы хранения солнечной энергии, известной как органическое топливо… у нас на островах, вероятно, та же проблема, что и у вас на континенте. Нефть, древесина, торф и уголь слишком дороги для коммерческого использования. Но мы находим энергию ветра вполне удовлетворительной. Разумеется, за исключением тех случаев, когда двигатель ломается и мы не можем управлять парусами. Тогда мне становится жаль, что я нахожусь на борту не какой-нибудь допотопной шхуны, а этого величественного, гордого тридцатиузлового тримарана.
- А что же случилось с вашим двигателем?