Конечно, Юрию Сергеевичу было жаль многих завоеваний (к некоторым из них он имел самое прямое отношение) - и в особенности это касалось потерянных, увы, сфер влияния на Ближнем и Среднем Востоке и порядком разрушенной заокеанской агентурной сети - однако многое удалось и сохранить. Не в пример извечным коллегам-оппонентам из "конторы", которые так увлеклись сменой собственных аббревиатур и назначением новых руководителей, что и не заметили, как стали объектом насмешек в коридорных разговорах самых разных мировых спецслужб. "Аквариум" же, подобно попавшей в шторм подводной лодке, вовремя лег на дно и почти безболезненно переждал все перестроечно-революционные катаклизмы, изрядно потрепавшие секретные службы новой России. И теперь, в самом начале нового тысячелетия, у отставного генерала все еще грозной организации появилась возможность заполучить в руки такой козырь, с которым будут вынуждены считаться даже весьма зарвавшиеся янки.
Впрочем, Юрий Сергеевич отнюдь не был американофобом, и гипотетический козырь в равной мере мог бы быть направлен и против тех, кого Штаты провозгласили своими врагами.
Зачем, не имея на то личной корысти, генерал скрыл от всех факт наличия вышеупомянутой папки? Во-первых, потому, что он был профессионалом и отлично понимал, что официально разработать с таким трудом извлеченный из архивной пыли козырь ему вряд ли удастся - не то сейчас время, не те экономические (да и политические) возможности. А во-вторых… был у Юрия Сергеевича период - в аккурат перед октябрем девяносто третьего, - когда он, что греха таить, усомнился в правильности собственного прогноза относительно будущего постперестроечной России. Проще говоря, испугался, чтоб не попала его папочка, его тридцатипятилетнее детище, не в те руки… Вот и принял меры. Как учили когда-то: хочешь избежать провала, когда рушатся все связи и явки, - затаись, сделай так, как от тебя никто не ждет - ни свои, ни чужие, - нарушь все инструкции и уставы, но победи, добейся поставленной цели. Так он и сделал. Затаился. Нарушил устав. Теперь следовало добиться поставленной цели…
А добиться ее он вполне мог. Ведь недаром у него за сорок лет не было ни одного серьезного провала. Ни тогда, когда он руководил масштабными операциями, не покидая этого кабинета, ни тогда, когда работал на холоде рядом с одним весьма известным ныне человеком, свободно говорящим (как и сам Юрий Сергеевич) по-немецки… Ему-то начальник отдел а спецопераций ГРУ генерал Ю. С. Музыкальный и собирался сейчас позвонить…
Бросив последний взгляд на так и не раскрытую за сегодняшний вечер папку за номером О-15875-Н, Юрий Сергеевич протянул руку к телефону правительственной ВЧ-связи с золотым двуглавым орлом на сплошном, без номеров диске и поднял трубку…
4
Великая Пустыня, район Катар-алъ-Ларинхс, 471-й километр к юго-западу от Каира. 1942 год
Солнце медленно клонилось к закату… Нехотя, будто делая людям огромное одолжение, спадала дневная жара. Тоненько потрескивала, радуясь наступлению долгожданных сумерек, нагретая дневным зноем броня заброшенных в самый центр безжизненной пустыни боевых машин. Обалдевшие от четырехчасового дневного перехода солдаты натягивали между стоящими машинами брезентовые тенты, распаковывали укладки с сухим пайком, наполняли (под неусыпным контролем обер-лейтенанта Шульца) опустевшие в дороге фляги.
Зельц лениво прохаживался вдоль застывшей колонны, разминая ноги и приводя в порядок навеянные долгим маршем мысли. Что ж, если толстопузые археологи, испуганно жмущиеся к доставившим их машинам, ничего не перепутали, через два с половиной дня экспедиция достигнет цели. Очень, кстати говоря, вовремя: постоянно работающие на малых оборотах перегретые моторы жрали слишком много горючего, и опустевшая более чем наполовину цистерна заправщика не располагала к длительным африканским сафари. С водой, правда, было немного полегче: жесткие нормы, установленные Зельцем еще во время первой стоянки, принесли плоды - судя по глухому звуку, оставалось еще почти две трети прицепленной к бензовозу двухтонной бочки. Однако капитан хорошо знал, что с пустыней шутки плохи и ошибок (равно как и излишней самоуверенности - Зельц бросил короткий взгляд в сторону высокого начальства) она, увы, не прощает никому…
Долгожданная ночь опустилась бархатным, расшитым звездами занавесом, разом скрыла горбы окружавших стоянку барханов, принесла с собой прохладное, особенно заметное после долгого и жаркого дня успокоение. Остывшая броня приятно холодила кожу, и Зельц, вытянувшийся прямо на крыше башни, глубоко задумался, глядя на далекие холодные звезды и в который раз вспоминая все немногие известные ему детали предстоящей операции.
Знал он немного, но, будучи человеком неглупым и наблюдательным, умел анализировать и увязывать между собой разрозненные и на первый взгляд никак не взаимосвязанные крупицы случайно полученной информации. Например, тот факт, что экспедиция покинула лагерь меньше чем через сутки после прибытия важных столичных чинов, говорил о том, что предстоящая операция, во-первых, весьма секретна, а во-вторых, не терпит отлагательств. А испуганно-ошарашенный вид полковника Хюфеля (которого Зельц знал не первый год как весьма решительного офицера и талантливого стратега) мог означать только одно - указания о содействии прибывшим гостям поступили к нему с самого верха, возможно, даже от Самого. Тем более что настоящий командир, коим, без сомнения, и был полковник фон Хюфель, в подобной ситуации не позволит так просто забрать накануне наступления, о котором ходили упорные слухи уже вторую неделю, два лучших танка с экипажами и несколько единиц автотехники, ценящейся в условиях пустынной войны на вес золота… Но полковник позволил… Значит, он получил не терпящие обсуждения указания из самых высших этажей власти…
Зельц вытащил из портсигара сигарету "Рейх - полный вкус", закурил и, глядя на медленно уплывающий прочь дым, продолжил размышления…
Фюрер, как известно, еще с середины тридцатых всерьез озабочен исследованием загадок цивилизации - многочисленные экспедиции на Памир, в Тибет и Индию, секретное изучение каббалистических учений, теперь вот - египетско-ливийская эпопея (Зельц давно подозревал, что особенного стратегического значения в концентрации войск на севере Африки нет). Значит, и настоящая экспедиция - из той же серии. А ведь в Европе идет война. И, насколько Зельц умел читать между строк, дела там идут совсем не так хорошо, как это преподносится официальной пропагандой. Вот и первый вывод: их секретная экспедиция приравнена Ставкой к фронтовой операции и, возможно, именно ради нее и был создан ранее Африканский корпус!
Сделанное Зельцем весьма смелое предположение, несмотря на всю его видимую абсурдность, даже улучшило настроение капитана - все-таки не зря они жарятся в этом пекле!
Конечно, можно было задуматься над тем, почему столь важная экспедиция так малочисленна. Однако, если их колонна выполняет разведывательную миссию, привлекать внимание противника скоплением больших сил и средств действительно не стоит…
Успокоенный ходом собственных размышлений, Зельц докурил и спрыгнул на песок - пора было сворачивать привал и командовать выступление - ночные часы особенно ценились при движении по любой пустынной местности. Шагая в сторону штабных автомобилей (следовало испросить разрешения вышестоящего начальства на начало движения и, вообще, разведать обстановку), капитан продолжал анализировать известную ему информацию. Поскольку вопрос, что они, собственно говоря, ищут, по-прежнему не давал ему покоя…
Все экспедиционное начальство, равно как и не отходящие от них ни на шаг секретчики, сидело на раскладных парусиновых стульях под натянутым защитным тентом и о чем-то оживленно беседовало. Подавив недостойное германского офицера желание потихоньку подойти и послушать (подвешенная под пологом тента яркая лампа не позволяла сидящим видеть происходящее вне освещенного круга), Зельц решительным, почти что строевым шагом вступил в освещенное пространство и четко доложил, заметив, как одновременно и резко все замолчали. Получив разрешение начать движение через полчаса, он развернулся и под пристальными взглядами сексотов растаял в темноте. Возвращаясь к своему танку, Зельц слегка улыбался: мучивший его последние сутки вопрос получил наконец ответ.
Привыкшие к защищенным от вражеского прослушивания кабинетам, штабные чины не были приучены говорить тихо, а презрительно-надменные секретчики не успели вовремя этому воспрепятствовать. Кроме того, Зельц никогда не жаловался на слух…
Итак, они ищут некий спящий город, появляющийся в пустыне раз в десять тысяч лет. И сейчас истекло ровно сто веков с момента последнего его появления…
Интересно только, что это за город и зачем он, собственно, нужен фюреру?!
5
Россия, Москва, Ходынское шоссе, "Аквариум". Наши дни
В дверь вежливо постучали, и, не дожидаясь разрешения хозяина, в кабинет вошел высокий, спортивного телосложения мужчина лет тридцати пяти. Несмотря на обычный гражданский пиджак и подобранные в тон ему брюки, в нем безошибочно угадывался военный, причем явно не штабной чин, а офицер какого-то боевого подразделения. Аккуратно прикрыв за собой дверь, вошедший остановился на границе ковра, покрывающего весь центр кабинета:
- Товарищ генерал, майор Мое…
- Проходи, Саша, садись. - Генерал прервал доклад и привстал из-за стола, протягивая руку для приветствия. - Чаю хочешь? У меня настоящий "Липтон", привозной…
Вошедший вежливо пожал протянутую руку ("Силен!" - с удовольствием отметил генерал) и аккуратно присел на краешек стула. Несмотря на то что они были знакомы уже много лет и побывали в самых разных передрягах, "майор Саша" не считал себя вправе особенно панибратствовать, тем более сейчас, когда его любимый и по праву уважаемый начальник уходил на пенсию.
Юрий Сергеевич, возившийся с электрочайником "Тефаль-Голд" (призывать на помощь адъютанта и нарушать этим доверительность обстановки ему не хотелось), не оборачиваясь, спросил:
- Что-то не так, Саша?
- Да нет… - Майор потер переносицу. - Все нормально…
- Ой, врешь! А старикам врать нехорошо. Тем более бывшим начальникам! - Генерал достал из бара две одинаковые кружки с гербом ГРУ (неуважительно называемым некоторыми молодыми сотрудниками "Бэтмен форевер") и бросил в них по пакетику "Липтона". - А?
- Да нет, Юр Сергеич, правда все нормально… Просто непривычно как-то: вы - и вдруг в отставку… Столько всего было…
Генерал улыбнулся и взглянул на своего подчиненного:
- Непривычно - это да. А вот насчет "было"… Может, еще повоюем, Саша…
- Правда?! - Майор Московенко (именно так звали нашего очередного героя) вскочил со стула. - Что-то… э… намечается?
- Намечается, Саша, намечается… - Генерал наполнил кружки кипятком из закипевшего чайника. - Похоже, очень даже серьезно намечается…
- А что? - Майор помог начальнику перенести чай на стол и ловко нарезал лимон. - Горы?
- Да нет… - Музыкальный обошел стол и, поставив на столешницу металлическую коробку датского печенья, присел напротив. - Жара…
- Ух ты! Неужели снова выходим на международную арену?
Генерал не спешил отвечать, старательно размешивая сахар. Затем отставил чашку и, перегнувшись через стол, тихонько сообщил:
- Завтра. В обычное время и в обычном месте. Бери своих, все - по полной программе, впрочем, ты лучше знаешь. В курс введу в воздухе, - и, не меняя интонации, громко добавил: - Пей чай - остынет…
Майор несколько секунд смотрел на собеседника, затем описал глазами полукруг, словно стараясь увидеть, что делается на потолке. Генерал слегка кивнул, приложив палец к губам, и, улыбнувшись, взял со стола тощую папку - точную копию той, секретной:
- Вот, почитай. Это официальная легенда. Сработана хреновато - но времени было в обрез. Остальное - завтра и… не здесь…
Майор понимающе кивнул и, придвинув к себе папку, погрузился в чтение…
6
Пригород Москвы, аэродром ВВС ПВО
Московского военного округа, ангар № 19-бис.
На следующий день
Из разъехавшихся в стороны створок ангарных ворот на бетон рулежки мягко выкатился приземистый остроносый самолет, с виду - обычный бомбардировщик Ту-22МЗ. Впрочем, не совсем - от многочисленной армии себе подобных "двадцать вторых" последней заводской модификации его отличал необычный для российских ВВС цвет - темно-серый, почти черный, и абсолютно матовый. Даже стекла кабины совершенно не отблескивали в лучах заходящего солнца, отчего казалось, что она также закрашена нерадивым маляром из аэродромной обслуги в тон остальному корпусу. Другим отличием было отсутствие каких бы то ни было опознавательных знаков - бортовых номеров, звезд на плоскостях и киле и даже привычного туполевского логотипа на носовом обтекателе. О том, что это за самолет, не знал никто - ни пилоты, ни наземный персонал - хотя последние и могли бы сказать, что во время нечастых взлетов двигатели черной "тушки" работают как-то "не так", непривычно для машины этой модели и типа… Что было вполне объяснимо, если учесть, что во всей России таких самолетов было только два (в рабочем состоянии - один) и двигатели для них собирались вручную, на секретном экспериментальном полигоне военно-космических сил. Называлась эта машина вовсе не Ту-22МЗ, от которого остался практически лишь корпус, а ТуС-223(2), что переводилось как "Туполев специальный, модификация 223, вторая серия". Этот уникальный самолет был создан по заказу спецслужб в 1998 году для незаметной для вражеских средств ПВО высадки диверсионно-разведывательных групп в глубине территории вероятного противника.
С этой целью корпус спецтуполева покрыли экспериментальным антирадарным покрытием "ПАРАД", имеющим серо-черный цвет, а внутри установили не имеющую аналогов в мире совершенно уникальную систему "САТРАП (ГЭИ)", способную подавлять любые РЛС3 в пределах досягаемости полета ракеты "земля-воздух" и сбивать настройку боеголовок самонаведения ракет всех существующих в мире типов зенитно-ракетных комплексов ПВО. Кроме того, самолет был оснащен и теплорассеивающей системой контроля выхлопа двигателей, защищающей его от поражения ракетами с тепловым наведением…
Что касается основного предназначения ТуСа, то вместо ракетно-бомбового отсека в фюзеляже псевдобомбардировщика располагался полностью автономный десантный отсек, вмещающий до двадцати спецназовцев в стандартном штурмовом или диверсионном снаряжении.
* * *
Десантный отсек готовящегося к взлету самолета был наполовину пуст. В полутемном, освещенном лишь лампами аварийного освещения помещении находились только двенадцать человек - десять спецназовцев во главе с майором Московенко и сам генерал Музыкальный, облаченный, как и остальные, в защитный костюм для высотных прыжков и камуфляж "пустыня-92" под ним.
Спецназовцы сидели в удобных креслах - не чета жестким лавкам обычных армейских транспортников - вдоль обоих бортов и негромко переговаривались, благо толстые стенки десантного отсека надежно защищали находящихся в нем людей от шума оглушительно ревущих на взлете самолетных двигателей.
Вольготно расположившись на мягком эргономичном сиденье, генерал, полуприкрыв глаза, незаметно рассматривал свой маленький отряд, который тем не менее (и будь такая возможность) не променял бы и на целый вэдэвэшный батальон.
Командир специального диверсионного подразделения майор Московенко расслабленно дремал в своем кресле, однако генерал знал, что это только внешнее впечатление - внутри майор, как всегда, собран и готов к любым неожиданностям… Его заместители, старлей Окунев (боевой псевдоним - Окунь) и старший прапорщик Санжев (Анаболик), оба специалисты по рукопашному бою и минно-взрывному делу… Снайпер-дальнобойщик Мелов (Монгол) с неразлучной ОСВ-96 "Волгой", второй снайпер Егоров (Скала) с бесшумной "трубой" ВСС… Бывший артиллерист, а ныне - главный эксперт спецотряда по вооружению и ракетным системам Легкопалов (Лего) заботливо ("и слегка нервно" - не укрылось от наметанного глаза Юрия Сергеевича) поглаживает контейнер с реактивными "Шмелями"… Двое профессиональных разведчиков, владеющих (если не врут) давно утерянными навыками индейских следопытов, с вполне закономерными для рода их боевой деятельности кличками Нос и Глаз… И трое незнакомых генералу молодых спецназовцев, составляющих малую штурмовую группу, - как их зовут, он еще не успел выяснить…
Кроме людей в отсеке находились еще несколько закрепленных на десантируемой платформе контейнеров с дополнительным вооружением, боекомплектами, запасами продовольствия, воды и медикаментов - всем тем, что выбрасываемый с парашютом спецназовец не может нести на себе во время высотного прыжка (платформа сбрасывается в первую очередь и благодаря встроенному привязному радиомаяку служит ориентиром для сбора группы)…