- Васильковые, - повторил он и, вдруг решив что-то проверить, высунулся из люка. Он увидел, как возле Ратибора стоит русоволосая девушка, и обрадовано крякнул. Повернув голову чуть вправо, Андрей увидел ее снова. Солдат тряхнул головой, но их все равно осталось двое.
- Ах, значит двойняшки, - облегченно пробормотал он, - а не то я уже решил, что у меня крыша поехала. Рядом послышалось чье-то сопение - Мурашевич стоял рядом и пускал слюни.
- Которая из них? - спросил Волков.
- Левая, - мечтательно закрыл глаза Володя и снова улыбнулся. Андрей пробормотал:
- Поздравляю, но как ты их отличаешь? Они же совершенно одинаковые!
- Ну, ты сказал! Дуня - она ведь совсем другая!
- А имя когда успел узнать? - Волков не на шутку встревожился. Только влюбленного приятеля ему и не хватало для полного счастья.
- Услышал! - мечтательно протянул Володя.
- ???
- От нее тепло какое-то исходит…
- Так иди к ней и познакомься! Чай, не голубых кровей девица.
- А вдруг она меня испугается? Нет, нужно ждать удобного момента, - он замолчал. Подошел майор Булдаков.
- Так, мужики, тама намечается что-то вроде застолья. Вы с УАЗиком остаетесь пока здесь, а я на БТРе метнусь за командиром. Это займет не более пары часов. Вы уж тут не скучайте!
- Есть! - ответил Волков.
- В УАЗике есть рация. Если что…
- Есть! - повторил Андрей. Булдаков посмотрел на Мурашевича.
- Володя, я тебя не узнаю. Какая муха тебя укусила? - Мурашевич пожал плечами:
- Все нормально, - ответил он.
- Какое там нормально! Видел бы ты свое лицо!
- Ле фам! - тихонько сказал Волков. Володя шутливо замахнулся на приятеля автоматом.
- Понятно, - протянул Булдаков, - и насколько полагает тупой майор, дочка Ратибора. Я вас вполне понимаю, товарищ сержант. На такой ниве я и сам бы не прочь поразмять копытца!
Но, увидев выражение Володиного лица, быстро сказал:
- Но тут я вам не конкурент! Шеф пасует. Только запомни Володя: любовь - это торжество воображения над интеллектом. Хотя, что это я… Помни о приличиях вообще, и о воинской чести, в частности.
Майор забрался в бронетранспортер и укатил. Два солдата с автоматами и УАЗик великолепно вписывались в панораму средневековой деревеньки. Размышляя об этом, Волков хмыкнул. Водитель машины, дремавший на заднем сиденье, при этом открыл один глаз, но тотчас же закрыл его. Мурашевич уютно устроился в теньке и отрешился от грешного мира, размышляя о до сих пор ему неизвестных вещах. Андрей пристроился рядом и принялся негативно влиять на ауру сентиментальности, окружавшую его приятеля.
- А ты, старина, хотел бы, чтобы она сейчас принесла тебе чего-нибудь вкусненького, скажем, яблок?
- Идиот! - Мурашевич зевнул, - какие яблоки в мае!
- Ну, груш, - чувствуя, что несет околесицу, Андрей, тем не менее, не мог уняться. Вдруг он от неожиданности икнул. Володя открыл глаза и обомлел. К ним направлялся предмет их беседы. Пунцовая, как целый куст роз, Евдокия приблизилась к ним, поклонилась и грудным голосом мягко проговорила:
- Батюшка мой вам кланяется и просит откушать с нами, - девушка поклонилась еще раз и убежала. Володя искоса глянул на приятеля:
- Слышь, Андрюха, ляпни что-нибудь про уста сахарные.
- Расслабься, - посоветовал товарищу Андрей.
- Заткнись! - буркнул Мурашевич, поднимаясь на ноги, - пошли на трапезу, неудобно как-то отказываться.
- Неудобно, когда мама младше тебя, - ответил Андрей, - а если опять узкоглазые наскочат?
- Они узкоглазые, а мы - широкоплечие. Я один сотню завалю, на спор! - расходился Мурашевич, летая на крыльях любви.
- Ладно, остынь. Пойдем в хату, только много не пей - мы как-никак советские воины.
А тем временем в городке было неспокойно. В кабинет Норвегова влетел запыхавшийся прапорщик Климов и сказал, что на плацу собрались бабы и грозят устроить бучу, если к ним тотчас не спустится командир, и не объяснит, за каким хреном нету выхода на город по телефонной связи, молчит радио, а телевизоры показывают голый растр. За каким дьяволом их не выпускают за пределы городка, и отчего лак для ногтей сохнет в два раза дольше обычного.
- Эта стерва, Худавая, всех баламутит, товарищ полковник, - пожаловался Климов, - там и ваша жена тоже.
- Ну, ничего, ничего! - пробормотал Норвегов, - просто у базы и у Худавой совпали критические дни. Бывает.
Он надел фуражку на пять пальцев от бровей (положенный чувак) и вышел на крыльцо в сопровождении своего порученца. Перед крыльцом стояло десятка два женщин, среди которых выделялась мадам Худавая, особа лет тридцати. Одетая в кричащий комбидрез поганого салатового цвета, она воскликнула при появлении Константина Константиновича:
- А вот и наш начальник! Давайте-ка, бабоньки, у него попытаем, что здесь за дела творятся?
- Здравствуйте, дорогие наши женщины! - Норвегов искоса взглянул на свою половину. Она молча пожала плечами и отступила вглубь, - что за манифестацию, извиняюсь, вы здесь устроили?
- Товарищ полковник! - визгливо принялась доносить повестку дня супруга особиста, - что это такое? Телевизоры не работают, радио молчит, телефоны как отрезало! Хотела сестре в Батуми позвонить - ни в какую!
Норвегов набрал в свои легкие воздуха на два ведра больше обычного. Для беседы с чокнутыми феминистками сексуально озабоченного плана он мог противопоставить лишь ледяное спокойствие.
- Уважаемая Софья Ивановна! - произнес он торжественным голосом, - командование базы выражает вам огромную благодарность за активное участие в общественной жизни нашего городка. Спасибо вам, что вы откликнулись на просьбу своего мужа и собрали наиболее сознательную часть наших женщин здесь. Действительно, наша База очутилась в чрезвычайной ситуации. Неожиданно мы переместились во времени. Точно еще неизвестно, где мы и когда. Это сейчас выясняют наши солдатики под руководством майора Булдакова. От имени командования призываю вас сохранять спокойствие и выдержку. Паника погубит нас всех.
Чувствуя, что инициатива ускользает от нее, Худавая возопила:
- Знаю я ваши штучки! Опять какой-нибудь эксперимент проводили! Проклятые экспериментаторы!
Полковник на мгновение смутился. Это были секретные сведения, но недалеко от Базы, действительно, недавно появилась группа ученых и занималась исследованиями некоторых следствий законов тяготения и гравитации. Но какая связь между гравитацией и временем? Константин Константинович не особенно задумался, когда ему позвонил куратор Минобороны Трущенков и предупредил, что недалече АН БССР будет проводить испытания какого-то прибора. Место было выбрано неслучайно - вокруг Базы была мертвая зона: с одной стороны городская свалка, с другой - бесконечные заборы и "зоны" химкомбината.
Норвегов мысленно пожал плечами, а вслух попытался одернуть зарвавшуюся бабенку. Покрутив головой и убедившись, что особиста поблизости не наблюдается, полковник произнес елейным голоском:
- Мы в курсе, уважаемая Софья Ивановна, относительно вашего знания о мужских "штучках". Но я не совсем понимаю, зачем выносить это в основную повестку дня?
Женщины засмеялись. Пунцовая Худавая выкрикнула: "Идиот! Импотент! Командир, тоже мне!" - и быстро скрылась из виду.
Жена начальника штаба, отсмеявшись, спросила:
- Но все-таки, Константин Константинович, как быть? Что нам говорить детям? Как самим спать спокойно, когда неизвестно, где мы и что с нами будет?
- Дорогая Антонина Дмитриевна, - мягко сказал полковник, - я не готов ответить на большинство ваших вопросов. Знаю одно…
Тут у командира заорал транк. Он выслушал сообщение, нажал на "отбой" и вновь обратился к женщинам:
- Ну вот, первый вопрос. Кто из вас согласен проехать с нами за ворота? Важный психологический момент - трапеза с аборигенами. От этого, возможно, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Кто храбрый.
Из толпы вышла Елизавета Норвегова и молча стала рядом с мужем.
- Кто с нами? - спросила она, - еще бы парочку.
Вперед вышла дочь Семиверстовых - Татьяна.
- Куда? - ринулась за ней мать, - одну не отпущу.
Полковник фыркнул от смеха.
- Ой, я боюсь! - воскликнул кто-то.
- И я не поеду! - сказала жена начальника секретной части, - мы - тыловые бабы!
Только еще одна женщина согласилась ехать - жена зампотеха Рыженкова. Наталья Владимировна одернула на себе сарафан и тихо сказала:
- Хотя бы раз в жизни не лезть поперед матки на батьку, так нет же! Записывайте меня, товарищ полковник!
В большом, просторном помещении был накрыт огромный стол, на котором уютно гнездилась всякая снедь. Наметанный глаз бойцов сразу же определил отсутствие картофеля. Ратибор, заметив взгляд ребят, ухмыльнулся:
- Уж звиняйте, робяты - драников нетути.
Их усадили на почетное, как объяснили, место - по правую руку от старейшины. Прислуживала им его дочь, та, что грезилась наяву Володе. Сестра ее Анастасия
исподлобья глядела на парней.
Видя, что гости ничего не пьют, кроме кваса, Дуня спросила у Мурашевича о причине такого воздержания, при этом тихонько коснувшись его плеча. Володя хотел ответить, но в этот момент встретился с ней глазами. Ответ застрял у него в легких несформировавшимся пучком воздуха, на щеках выступил румянец, а сознание забилось в самый отдаленный уголок мозга и оттуда тихонечко повизгивало. Дуня застыла тоже в какой-то отрешенной позе. "Пора спасать ситуацию", - подумал Андрей.
- Благодарствуем, Дуняша! Пока у нас в руках эти штуки, - он указал на автомат, болтавшийся на боку, - хмельного нам нельзя никак.
- Володя! - обратился он к приятелю, - подай мне, пожалуйста, вон ту куриную ногу. Мурашевич потянулся в сторону блюда с курицей, но то же сделала и Дуня, решившая помочь. Когда они стукнулись лбами, Ратибор хитро улыбнулся и затянул какую-то песенку. Андрей подмигнул Анастасии. Та надула губы и горделиво отвернулась. Парень улыбнулся про себя и занялся курицей.
Не успели парни как следует перекусить, а во дворе уже раздался шум моторов. Бойцы быстро поднялись из-за стола и вышли из трапезной.
- Ни фига себе! - присвистнул Мурашевич. Около дома старейшины припарковались три УАЗика и два бронетранспортера. Ратибор уже стоял там, а возле него сгруппировались гости: Норвегов с женой, два его заместителя, тоже со своими половинами, особист, капитан Селедцов, пара молодых прапорщиков да буфетчица. Рядом стоял довольный, как петух, майор Булгаков.
- Волков! Мурашевич! - покажите остальным селение, удобства, ну, и выставьте два поста. Вдруг, тревога какая…
В двух БТРах расположилось человек по десять. Волков побрел выполнять приказ, а Мурашевич остался на месте.
- Володя, - обратился к нему Олег Палыч, - ты случайно не в курсе, что здесь пьют?
- Квас, хмельной мед и какую-то гадость из ячменя.
- Так я приблизительно и думал. Там, в одиннадцатке, стоит два ящика водки. Будь другом, перетащи их в пещеру Ратибора. Да! Еще мешок с конфетами. Это для детей. Конечно, можешь угостить свою милую… - Володя скорчил рожу и пошел к БТРу.
Майор, как всегда, оказался прав, собака. Водка пошла "на ура" среди взрослого населения, а конфеты - среди детей. На крыльце трапезной сидел Володя и буквально закармливал шоколадом Дуню. Проходивший мимо Андрей посоветовал приятелю воздержаться от неуемного хлебосольства, ибо девушке не привычной к шоколаду грозило расстройство желудка. Сам он устроился под раскидистой липой и закрыл глаза. Как это часто бывает, в голову лавиной хлынули мысли.
В субботу рано утром к нему приехала супруга с сыном. Андрею дали увольнительную, но вместо того, чтобы всей семьей отправиться на берег Березины, они с Костей остались в городке, а Анжела проехалась в Бобруйск на рынок. Великая модница Анжела просто обязана была посетить периферийный рынок "Еловики".
Теперь у сержанта в активе был маленький ребенок, а в пассиве - супруга, которая сейчас находилась невесть где и невесть когда.
Внезапно ему на голову что-то упало. Он пошарил в волосах и обнаружил маленький камешек. Выбросив его, он опять оперся спиной о ствол дерева и снова прикрыл глаза.
… Костик сейчас находился на попечении поварихи - тетки бальзаковского возраста, у которой своих детей не было, и поэтому она с радостью согласилась выполнить просьбу Андрея. Все равно, нужно было решать, как жить дальше. К счастью, здесь на базе служил отец Андрея, но, опять-таки, отец, не подозревавший о сыне и внуке. Мать Андрея, когда узнала об этом, Христом-богом просила не заикаться об этом никому. Ну, это мы еще посмотрим! Всего, Андрюшенька, не могла предвидеть даже твоя эмансипированная, практичная мама…
Снова на голову что-то упало. Андрей вздохнул:
- Поймать бы тебя, да нашлепать по месту мягкому! - сказал он, не раскрывая глаз.
- Нешто ругается! - послышался девичий голос.
- Шла бы ты, родимая, в куклы играть, - произнес Андрей со все еще закрытыми глазами.
- Больно грозен! - рядом раздались шаги и совсем близко послышалось:
- Угадаешь кто, уйду.
- Тоже мне, задача! Настя, кому здесь еще быть, кроме тебя, - он открыл глаза - у рядом стоящей девушки от гнева аж навернулись слезы.
- Нет, каков, а! Откуда ты узнал, что это - я? Голоса ведь моего не слыхивал?!?
- Голоса не слыхивал, зато глазки твои видывал.
- Что можно узнать по глазам?!?
- Ну, конечно, не размер валенок. А вот, что в тебе сидит чертик, запросто, - Настя перекрестилась:
- Полно. Грешно даже шутить так! Что ты там про валенки сказывал?
- А к незнакомым дяденькам приставать не грешно? - Андрей опять закрыл глаза, - ну все беги, а то там все твои куклы описались давно. Нечего к старшим приставать.
- Тоже мне - старший! Девушка, сердито топнув ногой, убежала.
- Дела! - пробормотал Андрей и погрузился в истошные мысли.
Анжела! Сладкая баба, умная и коварная жена. Кто там тебя будет лапать за белое тело? Долго ли ты снесешь одиночество? Сильно ли будешь переживать потерю сына и мужа - двух твоих самых любимых мужчин? По крайней мере, ты так всегда говорила… Черти, пляшущие в твоих глазах истовый танец новой жизни, всегда привлекали мужчин… Андрей подскочил на ноги и принялся нервно расхаживать среди доисторических построек.
Веселье было в самом разгаре. Все были здорово набравшись, кроме, естественно, майора Булдакова и солдат охраны. Булдаков утверждал, что уже младенцем мог выпить бутылку водки, а на закуску сосать грудь матери. Так это было, али нет, проверить было невозможно, но пил Булдаков красиво, не признавая посуды меньше стакана. У него дома всегда стоял чемодан с водкой "для гостей". Майор уверял, что сам не знает, откуда там появляется спиртное. Ему верили. В час самого веселья майор решил пройтись до ветру и заодно проверить своих "орлов".
Олега Палыча привлекла группа парней, которые что-то горячо обсуждали. Он заложил руки за спину и кочетом прошелся по авансцене. В центре группы стоял Горомыко и вяло оправдывался.
- В чем дело, мужики? - спросил, подходя Булдаков. Ответил Абрамович:
- Да ни в чем, товарищ майор. Мы спрашивали Василия, как он попал в нашу часть. У него из нас самый высокий индекс Дауна, приближающийся к критической отметке, при которой в армию уже просто не берут.
- А как этот индекс определяется? Нынче совсем другие системы вербовки, так что я, к стыду своему признаться, слегка не в курсе.
- Задают кучу идиотских вопросов. Например: "Рано утром вы стоите лицом к солнцу. В какой стороне восток?", либо "Сколько скрипок сделал Паганини?"
- Все очень просто, ребята. Все вы проходили такого хитрого врача, как психиатр. Он вам задавал деликатный вопрос: "Рыбу ночью ловишь?", на который вы все отвечали "нет", прекрасно понимая подоплеку. Так ведь? - все дружно кивнули, - а наш Вася ответил "хожу на охоту". Так он и очутился здесь.
Конец фразы потонул в дружном хохоте аудитории. Василь махнул рукой и потупился. Майор одобрительно хлопнул его по плечу.
- К черту, Вася, индекс Дауна! Ты с нами, а остальное - ерунда. Правда, ребята? - одобрительно загудели бойцы, по очереди похлопывая Горомыко по плечу. Тот отвечал вяло, с матерком.
Тем временем пора было возвращаться на базу. Оставалось, конечно, еще с десяток бутылок, но Булдаков по праву самого трезвого сказал:
- Это им завтра на опохмелку. Ратибор! - пьяный в стельку альтест тупо кивнул и попытался встать, - завтра вам будет невмоготу от этой дьявольской водички. Так вы с утреца примите грамм по сто-сто пятьдесят… Тут майор вспомнил, с кем говорит, - по четверть кружки, так вам сразу полегчает. Волков! Мурашевич!
- Мы! - ехидно воскликнули парни.
- Ну, вы в курсе. Охранять и бдеть! Оставляю вам БТР и Довгалева. Селедцов выдаст вам два транка и научит, как ими колоть орехи. Чтобы мне надели бронежилеты, каски и сделали серьезные лица. На вас лежит тяжкий груз ответственности за аборигенов, - майор откланялся и ушел. Вслед ему поднявшийся ветер закружил всякий сор: травинки, обертки от конфет, куски рогожи.
Подошел с задумчивым видом капитан Селедцов и протянул парням две рации.
- Мурашевич, ваш номер - 100, а Волкова - 101.
- Товарищ капитан, а можно что-нибудь менее запоминающееся? Нас же не оставят в покое!
- Можно Машку за ляжку, - усмехнулся капитан, - а поэтому, товарищ сержант, делайте то, что я вам говорю, а не то, что вы мне говорите.
Парни ошалели. Волков хотел что-то сказать, но Селедцов был краток.
- Вы бы лучше, товарищ сержант Волков, открыли пошире уши и запомнили, как обращаться с этой хреновиной. Придет какой Батый ночью в клубнику, а вы - как баран с новыми воротами.
Угомонившись, капитан произнес краткий спич на тему правил пользования транкинговой радиостанцией, а затем, попрощавшись, запрыгнул как черт в табакерку, в подъехавший УАЗик, и был таков. Сержанты переглянулись, затем, недоуменно пожав плечами, подошли к бронетранспортеру.
- Довгаль! - позвал Мурашевич. Из люка выглянула чумазая физиономия водителя.
- Подай-ка нам, Саня, жилетики - под вечер зябко становится.
- Коммандос хреновы! - пробурчал Александр, скрываясь в стальном чреве машины. Через минуту послышалось "держите", и на белый свет появилось два бронежилета, в которые "сторожевые псы" не мешкая облачились.
- Довгаль, у тебя "сова" установлена? - спросил Волков.
- Установлена, только работает она или нет, я не проверял - до сих пор надобности такой не было.
- Ну, ты пока выясняй, а мы тем временем обойдем местность на предмет посторонних шумов. Довгалев издал какой-то звук, по-видимому, означавший согласие, и парни побрели вдоль периметра.
Единственное, что было отчетливо слышно солдатам - чудовищный храп, но это храпели местные жители, укушавшись сорокаградусной, да, из леса доносились звуки, издаваемые героями белорусского народного эпоса.
- Терпеть не могу, когда храпят! - признался Мурашевич.
- А сам-то?
- Только на спине.
- Как, кстати, твоя Дуня? - вдруг поинтересовался Андрей.
- Ты же мне, волк позорный, поздно сказал про шоколад. Она теперь животом мучается.
- Как же ты не знал, что от большого количества шоколада всегда бывает великолепный запор? - Мурашевич сплюнул.
- Я шоколад вообще не ем.