Вообще вокруг лейтенанта Бориса Тарасова был некий героический ореол – он был небольшого роста, молодой и загорелый, но с ухватками уже повоевавшего человека. Когда он разговаривал с другими офицерами, до Башмакова и других солдат долетали обрывки фраз и непонятных слов, типа "103-я воздушно-десантная", "Кабул", "Баграм", "Саланг", "Шахджой", "шурави" и т. д. и т. п. Про Афган ходило много слухов (сам Башмаков еще перед уходом в армию видел на кладбище в родном Свердловске пару свежих могил с поставленными явно за казенный счет довольно дорогими надгробиями – одному из покойных было 19 с небольшим, а другому 20 лет), хотя в телевизоре упорно показывали исключительно митинги, субботники и совместные футбольные матчи между советскими и афганскими солдатами, а о том, что там может быть что-то вроде войны, не говорилось вообще ни слова.
А однажды, на 23 февраля, когда Тарасов показывал капитану Куроптеву какой-то свой фотоальбом, Башмаков через плечо капитана успел рассмотреть пару страниц этого самого альбома. Запомнилось несколько фото – стоящая в капонире "АСУ-85", возле нее несколько человек в маскхалатах и панамах, включая Тарасова, позади них виден садящийся на фоне каких-то гор "Ан-12" и стоящие рядком "МиГ-21"; Тарасов в бушлате и ушанке на фоне "БРДМ-2" с какими-то усатыми, обмундированными в непонятную форму военными; и наконец – улыбающийся Тарасов, почему-то переодетый в местные гражданские штаны, безрукавку и головной убор вроде чалмы, но с оружием и патронташем на груди, в центре группы таких же вооруженных людей, одетых как местные дехкане (или басмачи?), но с типично славянскими харями. Что именно было на тех фотках изображено, Башмаков, естественно, уточнять не стал, а сам Тарасов рассказывал о себе и прошлой службе крайне мало и невнятно. Поговаривали, что он в первой волне высаживался в Кабуле, потом был в Баграме и где-то еще, провел на войне больше года, а потом по какой-то причине был переведен сюда. А еще он имел медаль "За отвагу", которую ему здесь категорически не рекомендовали носить из соображений секретности, и, кроме того, Тарасов был одним из немногих неженатых офицеров в бригаде. Считалось, что в училище он это дело не успел, а потом, да еще и на войне, ему было явно не до того…
Положив автоматы на столы, бойцы взвода расселись по местам и принялись поедать взводного взглядами.
– Так, – сказал Тарасов хмуро. – Больных, "губарей" и прочих отсутствующих нет?
– Никак нет! – отозвался Гена Шевелев, который был у них замкомвзвода.
– Тогда разобраться по тройкам, – приказал взводный.
В классе последовало некоторое оживление, пока все рассаживались по-новому. Действия парами и тройками были одной из "фишек" бригады, принимая во внимание ее разведывательно-диверсионную специфику. На случай чего они даже отрабатывали проникновение на территорию ФРГ мелкими группами и в "гражданке". Кстати, Башмаков был в одной тройке с Шевелевым и Кузиным. Правда, основные тренировки в бригаде обычно проводились все-таки в составе взводов или отделений.
– Так, – сказал Тарасов, осматривая свое воинство. – Хорошо. Надеюсь, все вполне осознают, что именно нам предстоит?
– Так точно, – ответил нестройный хор голосов из-за парт.
– Конечно, не факт, что поначалу мы будем высаживаться именно тройками, – уточнил Тарасов. – Вполне возможны действия в составе роты, взвода, отделения или группы. Но нам надлежит быть готовыми буквально ко всему.
– Так мы же, товарищ лейтенант, до этого все больше как раз в составе взвода или отделения тренировались, – высказался за всех Шевелев.
– Вот и замечательно. Подготовка у вас вполне всесторонняя, а значит, вполне сможете по месту ориентироваться, в том числе и полностью автономно.
– Это как? – спросил всегда не вполне понимающий с первого раза сложные русские слова младший сержант Гаджикасимов.
– Автономно, – пояснил взводный, – это когда связи нет вообще и у вас есть только конкретный приказ, а командиров, кроме старшего группы или тройки, вокруг нет. Понятно говорю?
– Так точно, – ответил вроде бы понявший со второго раза Гаджикасимов.
В этот момент в класс без стука вошел ротный, капитан Нагорный. Все немедленно вскочили, но он со словами "вольно, вольно, орлы", подошел к Тарасову, отдал ему какие-то бумаги и карту, после чего удалился. Взвод вопросительно смотрел на закрывшуюся за ним дверь, пока взводный разглядывал бумаги и принесенную карту.
– Так, – сказал наконец Тарасов. – Все ясно, это неправильные пчелы, и мед они тоже делают неправильный…
Взвод замер, переваривая эту цитату из Винни-Пуха и ничего не понимая.
– Это вы в каком смысле, товарищ лейтенант? – осторожно высказал тревожившую всех мысль сержант Портнов. – Что-то случилось?
– Да это я так, сержант, мыслю вслух, – ответил Тарасов и добавил: – Штабные, как обычно, торопятся. Вот только сами не знают куда… – И тут же спросил: – У командиров троек карты с собой?
– С собой, – нестройно ответили те.
– Тогда командиры троек – на первые парты.
В классе опять начались передвижения.
– Карты местности все изучали? – спросил Тарасов, когда все устаканилось и командиры троек выложили карты из своих планшетов на столы перед собой.
– Да, – нестройно ответили сержанты.
– Не "да", а "так точно", – уточнил взводный.
– Так точно, – согласились командиры троек.
– Тогда смотрите сюда, – сказал Тарасов, разворачивая на столе принесенную ротным карту.
Сержанты склонились над ней.
– Вопросы есть? – спросил взводный.
Даже сидевший на второй парте Башмаков сумел рассмотреть, что карта была привычная, ФРГ, им именно такие недавно выдали, но с какими-то свежими отметками.
– Отметки с этой карты перенесите на свои, – приказал Тарасов сержантам. – И давайте побыстрее…
Командиры троек послушно полезли в планшетки за карандашами.
– А что это за пометки, товарищ лейтенант?
– А это наши старые знакомые, – пояснил Тарасов. – Циферкой 1 помечены места дислокации дивизионов и батарей оперативно-тактических ракет "Лэнс", циферкой 2 – склады и хранилища атомных и химических боеприпасов, циферкой 3 – военные аэродромы. Сейчас командиры троек быстро переносят эти отметочки на свои карты, а остальные сидят и слушают.
Сержанты вооружились карандашами и взялись за дело.
– А что за срочность, товарищ лейтенант? – спросил, высказав опять-таки общую мысль, Генка Шевелев, не отрываясь от карты.
– Это положение наших потенциальных целей за последнюю пару суток. Те, что обозначены синим, не передвигаются, то есть предположительно или на огневых позициях, или это стационарные объекты типа складов или аэродромов, те, что обозначены зеленым, перемещаются. Главные уточнения, если что, будут непосредственно перед выброской. Но в любом случае по ним, если будет приказ, мы и будем работать.
– А он будет?
– Чего не знаю, того не знаю, спросите что-нибудь полегче. В любом случае за нас подумают и решат. А если все отменится, карты у вас заберут за ненадобностью. Кстати, все, что вы на этой карте видите, строго секретно – имейте это в виду…
– А как будем действовать? – спросил Портнов, увлеченно рисуя на своей карте кружочки и циферки синим карандашом.
– Вот это точно решится в последний момент. Скорее всего, нам предстоит высадка на той стороне с вертолетов. Хотя может быть и работа под гражданских, с предварительным проникновением. Остальное легко предположить. Ищем то, что нас больше всего интересует. Что можем, уничтожаем сами, если нет – наводим нашу авиацию или, к примеру, тактические ракеты.
– А шанс уцелеть у нас при этом есть? – поинтересовался Шевелев. – Ведь если атомной бомбой шандарахнут, мало не покажется…
– Не шандарахнут, сержант. Ядерное или химическое оружие задействуется только в качестве ответной меры на аналогичные действия противника.
– Точно?
– Что еще за вопросы? Прямо как на базаре! Предварительно – да. Да и нам комбриг на инструктаже про то же говорил.
– Ну, раз комбриг, тогда, наверное, правда, – согласился Шевелев.
– А что делаем дальше? – спросили сержанты через несколько минут, когда отметки о целях благополучно перенеслись на их карты.
– Если разобрались с картами, дуем на склад, получаем боекомплекты, сухие пайки и прочее и топаем на плац. В течение двух часов запланировано наше выдвижение в район сосредоточения.
– Уже? – удивился за всех Портнов.
– Да, уже.
– Все настолько плохо?
– Все, как всегда, бойцы. Если будет приказ – одно, не будет – другое. Всем, конечно, хочется, чтобы приказа не было, но мы же ВДВ, а не бог знает что… Все, выходите строиться. Времени мало…
Глава 7. Те, кто на другой стороне-3
ФРГ. Авиабаза Гютерсло (Северный Рейн – Вестфалия). 8 июня 1982 г. 2 суток до "момента ноль".
Серо-зеленые "Харриеры", оглушительно свистя двигателеми и поднимая облака пыли, один за другим опускались на ВПП и тут же резво отруливали вправо, где под маскировочными сетками были развернуты стоянки, разгороженные панелями гофрированного железа камуфляжной раскраски.
Сдвинув фонарь кабины назад и сняв кислородную маску, комэск 3-й эскадрильи RAF сквадрон-лидер Питер Доннел втянул ноздрями воняющий горелым керосином воздух и в очередной раз констатировал, что что-то тут не то.
Отстегнув привязные ремни и выбираясь из кабины, по оперативно закрепленной на борту хмурым сержантом лесенке (техник был совершенно незнакомым, "свой" техсостав должен был прибыть сюда транспортным самолетом только завтра), комэск все больше осознавал, что он сам и его подчиненные ждали чего угодно, только не этого. Особенно его в этом убеждали развернутые неподалеку от ВПП пусковые установки ЗРК "Рапира".
Их коллеги из 1-й эскадрильи сейчас бомбили Порт-Стэнли и несли при этом потери. Дома у Доннела хранилась фотография, сделанная два года назад на авиашоу в Фейфорде. И он точно знал, что один из шести широко улыбающихся на этом снимке пилотов "Харриеров", Поук из 1-й эскадрильи, сейчас плыл домой на борту госпитального судна с тяжелой компрессионной травмой позвоночника после не особо удачного катапультирования, а от самолета еще одного – Аронсайда, на берегу бухты у Гуз-Грин нашли только сильно помятый ПТБ…
Поэтому когда 3-ю эскадрилью срочно отправили на переформировку и доукомплектование, а потом на завод Бритиш Айроспейс в Кингстоне для ремонта и пополнения матчасти, можно было закономерно предположить, что очень скоро им предстоит очень дальний и сложный перелет с дозаправкой в воздухе до забытого богом острова Вознесения, а оттуда – тяжкий путь в трюме какого-нибудь транспорта через "ревущие сороковые". Ну, или сразу долгое плавание в Южную Атлантику.
И вот вместо тундры Фолклендов сегодня их "Харриеры" садились на аккуратную немецкую ВПП среди европейской летней зелени, где абсолютно все было новым и несло на себе печать нетронутости. Покрытие из металлических полос, которыми выкладывались стоянки самолетов, сияло чистотой, покрывавшие металлические стенки капониров разводы камуфляжной краски были глянцево-свежими, и даже развернутые над самолетами маскировочные сетки выглядели явно не обмятыми. Похоже, саперы подготовили эту площадку к базированию их эскадрильи буквально накануне.
Все это было вроде бы и неплохо, но на обычные, пусть даже и очень большие, учения окружающее походило все меньше.
Отправка 3-й эскадрильи в Германию изначально проводилась в обстановке перманентного аврала. Боеприпасы для полигонных тренировок на боевое применение поступали прямо с заводов, а не как обычно, со складов. Ну, это еще можно было бы понять, учитывая продолжавшуюся войну за эти самые острова у черта на куличках. Куда интереснее было другое – их самолеты оказались оснащены даже лучше, чем те, что воевали сейчас в Южной Атлантике. Так, два "Харриера" GR.3 3-й эскадрильи были оборудованы для подвески контейнера системы постановки активных помех "Скай Шэдоу", а на еще двух машинах стояла система отстрела тепловых ловушек. В остальном из 15 (шестнадцатой была "спарка" Т.2) их "Харриеров" GR.3 лазерный дальномер имели 12 машин, а три оставшихся по конфигурации не отличались от ранних GR.1, поскольку их, похоже, откопали то ли с консервации, то ли с завода фирмы, из числа дорабатываемых и модернизируемых машин (Доннел подозревал, что это вообще могли быть какие-то экстренно доработанные прототипы), то ли вообще собрали из ремкомплектов. Что делать – страна вела войну и техники явно не хватало. Не хватало и летчиков – из шестнадцати пилотов 3-й эскадрильи шестеро были резервистами, выдернутыми из запаса по случаю войны с Аргентиной, и в их боевых качествах комэск откровенно сомневался.
Мало что изменили в этом смысле и тренировки "в условиях, приближенных к боевым". Интересно, что на полигоне в Англии эскадрилья почему-то упражнялась в основном в ударах по танкам и прочим малоразмерным целям. Именно тогда пилоты начали понимать, что Фолкленды им вряд ли светят. Поскольку откуда у аргентинцев, спрашивается, танки или мехколонны? Но, с другой стороны, ведь утвердил же кто-то наверху именно такой план боевой подготовки, а значит, генералы, видимо, знали, что они делают…
Покинувшие кабины пилоты, в своих серо-зеленых противоперегрузочных комбезах и ярких шлемах, поначалу напоминали каких-то существ из другого мира. Но уже через минуту шлемы были сняты и "инопланетяне" стали похожи на людей.
– Ну что, командир, – сказал подошедший к Доннелу ведомый, флайт-лейтенант Майк Рот, огненно-рыжий нескладный молодец с длинной угловатой физиономией. – Вы наконец осознали, что на войну мы, похоже, все-таки не попадем?
– А что – кто-то из вас в этом сомневался?
– Ну ведь сначала все вокруг только и говорили, что мы – пополнение против Аргентины.
– "Все" – это кто? Кто именно говорил?
– Ну, эти, на заводе. Да и какие-то военные чины из министерства обороны, которые приезжали на завод три недели назад, болтали о том же самом…
– Черт возьми, Майк. И когда вы наконец перестанете слушать бредни этих штатских хмырей или штабных крыс? Те, кто тогда приезжал, по-моему, были какими-то интендантами, а если они и употребляли в разговорной речи слово "война" или "театр боевых действий", то это вовсе не означало, что это относилось персонально к нам. Мне они, наоборот, проели плешь, все время говоря про учения. А если нам говорили об учениях, значит, мы могли оказаться где угодно, вплоть до Норвегии…
При упоминании Норвегии Рот только присвистнул. Он уже пять лет прослужил в ВВС и неоднократно лично побывал на маневрах в этой северной стране. Соответственно, он знал не понаслышке о том, что на проходивших там регулярно учениях ежегодно гробилось немало пилотов НАТО, и это касалось не только тех, кто летал на "Харриерах", убивались и сами норвежцы, летавшие на "F-104" и "F-5". Ну да, пойди попробуй нормально полетать с тамошних узких и обледенелых ВПП, да еще когда вокруг тебя поросшие лесом гранитные стены фьордов, ледники, озера и свинцовое море, в котором после катапультирования проживешь минуты три (говорили, что возле Фолклендов морская водичка не сильно уступает норвежской в плане температуры и прочего)…
– И вообще, – продолжил Доннел. – Наш сегодняшний перелет в Германию очень хорошо стыкуется со всеми этими нашими противотанковыми тренировками. Как раз здесь, на больших маневрах, нам это вполне может пригодиться…
– Ну, мы те еще противотанкисты, – понимающе усмехнулся Рот и добавил: – Вопрос – а почему именно мы?
– Не факт, что только мы. Мало ли кого еще сюда перебросили и еще перебросят. Не считайте, что у нас сейчас переизбыток техники, да и ударных самолетов в RAF не так уж много, не забывайте, что идет война. А если что-то глобальное случится здесь, первую скрипку, видимо, будут играть немцы, у которых полно ударной авиации, или американцы, а вовсе не мы…
Почти машинально говоря все это и устало шагая по полосе к сборным домикам аэродрома, возле которых торчали покрытые свежим темно-зеленым камуфляжем радиомашины и "Лендроверы", Доннел, кажется, вполне понимал, зачем здесь нужны именно они.
Основной положительной особенностью "Харриеров", ради которой их и проектировали в 1960-е и которую неизменно учитывали все эти паршивые умники в штабах, была та самая "вертикальность", т. е. возможность взлетать и садиться без разбега и пробега. Все видели многочисленные картинки и кинокадры, на которых "Харриеры" взлетали вертикально прямо из лесной чащобы, на фоне каких-нибудь елок или сосен. Считалось, что если Советы первым ударом разнесут все ВПП, "вертикалки" уцелеют и смогут базироваться где угодно, хоть на шоссе, хоть на тех самых лесных полянах, и оттуда наносить противнику "существенный урон". Это тоже многократно отрабатывалось на многочисленных учениях и считалось, по крайней мере теоретически, выполнимым. В 1960-е кое-кто из военного руководства НАТО даже порывался заменить всю боевую авиацию на СВВП. К счастью, им не дали этого сделать экономический кризис, противоречия внутри военного блока, а также сложность и дороговизна СВВП по сравнению с обычными самолетами.
Правда, при всем при этом любой пилот, который сейчас летал на "Харриерах", точно знал, что на чисто вертикальный взлет тратится слишком много горючего, а это снижает радиус действия и боевую нагрузку. Хотя здесь, в Германии, далеко летать особо не требовалось. Было известно и то, что в плане эксплуатации "Харриер" вовсе не подарок и мало соответствует полным самохвальства рекламным проспектам в глянцевых авиационных журналах. Тот же Доннел знал, что, к примеру, американцы за десять лет интенсивной эксплуатации, с 1970 по 1980 год, расколотили вдребезги не менее 39 из своих 102 "AV-8А", и ведь не на какой не на войне, а в авариях и катастрофах. Притом что летчики они не самые плохие. И нельзя сказать, что в RAF или Royal Navy с этим обстояло сильно лучше. И опять-таки хорошо попадать корректируемой бомбой или НАРами в списанный танк-мишень на полигоне, который не двигается и не прикрывается никакими средствами ПВО. А попробуй атаковать с малых и предельно малых высот настоящую колонну танков в условиях, когда по тебе будут палить сотни стволов и запускаться ракеты…
От таких мыслей Доннела невольно передернуло. Но если ставка опять делалась на сверхмобильность и вертикальный взлет, значит, им всем предстояло нечто большее, чем ежегодные блоковые маневры? А если не маневры – то что? Последние события вокруг Польши насторожили многих, но чтобы они вот так, запросто, вызвали войну??! По крайней мере, сам Доннел считал это очень сомнительным. Честно говоря, воевать особо не хотелось ни ему, ни его подчиненным, поскольку все знали о том, что Восточный блок хорошо вооружен и многочислен. А на фоне настоящей войны с русскими в Европе нынешняя борьба за далекие острова приполярной зоны показалась бы детской игрой в войнушку…