В кружке, оказавшейся перед ним, судя по запаху, плескался крепкий самогон. Хорст опрокинул ее одним махом и застыл с широко раскрытым ртом – горло обожгло, в желудок провалился огненный ком.
Но когда дыхание вернулась, Хорст ощутил, что начинает оттаивать.
– Ох, хорошо, – сказал Авти, опуская кружку на стол.
– Неплохо, – подтвердил Хорст. В животе у него плескалась почти мера пенистого напитка, и жизнь казалась не самой мерзкой штукой.
– Здорово вчера гульнули. – Авти поковырялся в бороде, вытащил оттуда вошь и с хрустом раздавил. – Хоть и не без последствий!
Прошлым вечером шут затащил приятеля в дом к веселым девицам. Хорст поначалу отнекивался, а потом сдался, и сейчас ничуть не жалел об этом, даже учитывая то, что карманы в результате этого визита изрядно опустели.
– После Стагорна любой город кажется маленьким, – философски изрек Авти, с надеждой заглядывая в пустую кружку, – а после местных женщин все прочие – пресными, как старые лепешки.
Таверна, где сидели приятели, вместила бы не одну сотню человек, но тут все равно было тесно. В просторном зале пили, ели, ругались и заключали сделки люди со всех краев Полуострова, земляки Хорста в кафтанах, южане в длинных просторных одеяниях, местные купцы, одетые роскошнее, чем иные князья.
В одиночестве сидел фреалсинни. На узкие плечи падала грива рыжих с прозеленью волос, а фигуру полностью скрывала похожая на балахон служителя одежда. Из-под нее виднелись только руки, длинные и хрупкие, с тонкими подвижными пальцами. В полумраке лицо нелюдя казалось изжелта-зеленым.
– Так, может быть, останемся тут? – предложил Хорст. – А то за этот год я набродился на много лет вперед. Наверняка в Стагорне найдется сапожная мастерская, где свободно место подмастерья…
Про вчерашний поход к магу Хорст помалкивал. Решил, что незачем об этом распространяться.
– Хм, – Авти почесал щеку, – думаю, что найдется. А идея твоя не так плоха, до осени осталась неделя, а там и зима – не лучшее время для странствий. Можно остаться и тут.
– Только жить на постоялом дворе дорого, – вздохнул Хорст, – я если найду место, то с кровом. А вот ты как выкрутишься?
– Я поищу комнату, – шут неопределенно мотнул головой, – где подешевле, ближе к порту. Тут, в столице мира, есть все, надо только как следует посмотреть!
– Это верно, – Хорст поднял кружку, убедился, что в ней что-то булькает, и поднес к губам. Авти, уже выхлебавший свою долю, поглядел на приятеля с завистью.
Улица была не шире телеги, а вдобавок на ней воняло рыбой.
– И ты хочешь тут жить? – поинтересовался Хорст, только сегодня нашедший место в сапожной мастерской. К счастью, та располагалась на улице Медников, и дышалось там намного легче.
– Зато всего лишь малая сотня в неделю! – гордо сообщил Авти. – А к запаху скоро привыкаешь…
Хорст порывался ответить, что привыкнуть к такому просто невозможно, но тут со стороны моря донесся мощный тягучий звон, разом заглушивший все городские звуки.
Бомм! Бомм! Бомм! – ревел тяжелый колокол, и голос его вселял тревогу.
– Это еще что такое? – удивился Хорст.
– Колокол на сторожевой башне в порту, – ответил шут, сердито морща лоб, – он звонит, когда с моря нападают враги!
– И кто мог напасть? – спросил Хорст и похолодел от собственной догадки.
Единственный враг, который мог всерьез угрожать столице империи, не относился к человеческой расе. "Морским людям" было все равно, что перед ними – захолустный поселок или колоссальный город. В любом случае они выходили из воды и убивали. Трупы уволакивали с собой. Болтали, что на съедение, но точно никто не знал.
– Бежим! – рявкнул Авти. – Подальше отсюда!
Для огромного Стагорна одного порта было мало. Один располагался в устье реки Ремза, к югу от стен и мог не бояться нападения "морских людей". Уроженцы соленых хлябей, они терпеть не могли пресную воду.
Второй, в окрестностях которого шут нашел комнату, располагался на северо-западной оконечности города, в довольно просторной бухте, над которой господствовал холм с императорским замком. С моря его ограждала стена, такая же, как в Линоране или Эрнитоне, но сейчас, судя по истошному звону, она уже была проломлена.
– Бежим! – поддержал спутника Хорст, и они ринулись назад.
Улица круто поднималась в гору, под ногами скользил всякий мусор, на бегущих с рычанием кидались собаки. Вокруг, истошно вопя, метались перепуганные горожане.
Когда колокол смолк, стало ясно, что крики доносятся со всех сторон. Сквозь них прорезался равномерный, быстро приближающийся звон.
– Трахни меня Хаос! – пропыхтел Авти. – Легионеры!
Дорога к отступлению неожиданно оказалась отрезана. Прямо на приятелей надвигалась сплошная стена щитов. Виднелись мрачные лица, блестели наконечники копий.
– Всем сохранять спокойствие! – надрывался за спинами пехотинцев какой-то толстяк на черной лошади. – Всякий, кто будет распространять панику, окажется в темнице!
Вопящая и орущая улица на мгновение замерла, а потом гомон разразился с новой силой.
– Я сейчас оглохну! – сказал Хорст, прижимаясь к стене, чтобы пропустить легионеров. Те бежали мимо, ряд за рядом, одинаковые, как шишки на елке.
– А я уже оглох, – пожаловался Авти.
Хорст прижимал руку к боку и пытался отдышаться. После бешеной пробежки выколачивало ребра, предательски дрожали ноги. Счастье, что бежать больше не надо – между ними и грозным врагом выросла стена из легионеров. Сейчас они доберутся до порта и сбросят налетчиков в море…
В переулке напротив что-то зазвенело, раздался взвизг и торжествующий рев. Хорст не успел понять, что происходит, а из переулка вразвалку выбралась коренастая, покрытая грязно-зеленой чешуей фигура, отдаленно напоминающая человеческую.
Когтистая перепончатая лапа сжимала блестящий, отливающий желтизной меч.
Хорст замер, впившись взором в круглые рыбьи глаза. "Морской человек" открыл рот, показав мелкие зубы, из вертикальных щелей на его шее вырвался неприятный всхлип. Он занес клинок для удара.
Авти резко взмахнул рукой, потом второй. Во лбу чудовища одна за другой выросли рукояти двух кинжалов. Глаза "морского человека" погасли, он сделал шаг и тяжело рухнул, стукнуло выпавшее из лапы оружие.
Хорст конвульсивно сглотнул и внезапно обнаружил, что совсем не испытывает страха, только удивление.
– Что застыл? – прикрикнул Авти, вытаскивая из тела кинжалы и брезгливо осматривая лезвия, покрытые желтой слизью. – Меч подбери!
– Кость, – только и сумел произнести ошарашенный Хорст, поднимая с мостовой удивительно легкий клинок.
– А ты чего ждал? – Шут выглядел собранным и серьезным, дурашливые манеры исчезли, точно их и не было. – Дерево под водой гниет, железо ржавеет, а воевать-то надо? Помнишь, чему я тебя учил?
– Ага, – кивнул Хорст. Последний урок ему преподали еще до прихода в Хисти, но рука помнила нужную хватку.
– Сегодня, похоже, выяснится, насколько хороша твоя память, – Авти обтер, лезвия и отбросил тряпку. – Безопаснее сейчас там, где легионеры! Так что вперед!
И они побежали в ту сторону, откуда доносились крики и лязг оружия.
Глава 8. Кинжал в чужой руке.
Строй легионеров едва держался. Хрупкие на первый взгляд мечи из кости в корявых лапищах "морских людей" крошили щиты и шлемы, как капусту, пластали человеческую плоть отборных воинов. Тела падали на мостовую, выжившие топтались по кровавым лужам. Легионеры потихоньку пятились, горластый толстяк куда-то исчез.
– Хаос вас всех задери! – пробормотал Авти. – Кто же так воюет?
– А как надо? – поинтересовался Хорст, ощущая, как дрожат руки, а сердце скачет перепуганным кроликом.
– Щит подбери, – вместо ответа велел шут, – пригодится…
Хорст поднял обитый кожей кругляш, просунул руку в ремни.
Из узкого переулка за спиной с торжествующим ревом выскочили десятка полтора "морских людей". Зубастые пасти были распахнуты, глаза горели, а перепончатые лапы шлепали по грязи.
– В круг! – рявкнул Авти так, что нападавшие на мгновение остановились, а легионеры, привыкшие к безусловному повиновению, выполнили и этот приказ.
Хорст неожиданно для себя очутился в строю. Клинок выглядел слишком легким, а со щитом было неудобно: он казался лишней, сковывающей движение тяжестью.
– Каргахта! – выкрикнул самый большой из "морских людей", похожий на непомерно разжиревшую жабу, и выходцы из воды ринулись вперед.
Вот тут-то Хорст смекнул, что щит – вовсе не лишняя тяжесть. Подставил его под удар, ощутил, как занемела рука, и сам ударил в ответ. Удивился, с какой легкостью желтое лезвие пропороло чешуйчатое горло, а напротив бесновался, неистово рычал следующий враг…
На то, чтобы бояться, просто не осталось времени.
Хорст отражал удары, рубил и колол. Рядом отчаянно сражались легионеры, за спиной голосом, не оставляющим возможности не повиноваться, орал Авти. Каждый знал, что договориться с этим врагом, сдаться ему не получится. "Морским людям" не нужно золото и прочие людские богатства. Сдавшихся они убьют так же, как и сопротивляющихся, а трупы уволокут под соленую воду…
Счастье еще, что "морские люди" не плавают, а ходят по дну, хотя лапы у них снабжены перепонками. Если бы они умели всплывать к поверхности, ни один корабль не рискнул бы выйти из портов Полуострова.
Хорст видел все вспышками, на мгновения словно выпадал из реальности куда-то во тьму, а потом возвращался, чтобы оказаться в центре следующего эпизода: вылетевшее из-за спины копье втыкается в грудь одного из "морских людей", тот с хрипом оседает, царапая древко… длинный меч сносит голову одному из легионеров, брызжет кровь, на губах ощущается соленое… щит трещит под ударом, чешуйчатая харя мелькает совсем рядом, Хорст остервенело тычет в нее…
Спасение пришло тогда, когда его уже никто не ждал. За спинами "морских людей" запели рожки, послышался слитный топот и рев, вырвавшийся из множества глоток. Человеческих глоток.
Хорст упал на колени. Сил не осталось даже на то, чтобы вытереть с лица покрывающую его липкую жидкость – пот, кровь, грязь и слизь вперемешку. Равнодушно позволил кому-то оттащить себя в сторону, послушался голоса, орущего над самым ухом:
– Бросай меч!.. Бросай меч!
Потом на мгновение провалился в беспамятство. Когда пришел в себя, то обнаружил, что сидит у стены дома, а рядом, подпирая друга плечом, расположился Авти.
Рубаха шута была окровавлена, но на роже красовалась бодрая ухмылочка.
– Ну что, живой?
– Живой, – ответил Хорст, – а ты здорово там командовал… Как не в первый раз.
– Кем мне только ни приходилось бывать, – вздохнул Авти, – до того как я понял свое предназначение! А ты ничего, держался молодцом.
– Я старался. – Слова вылезали через горло с трудом, драли его, точно куски пемзы.
– Да, так посмотреть, – шут усмехнулся, – и вовсе непонятно, как мы, люди, исхитрились уцелеть в этом мире? С востока напирает готовый пожрать все Хаос, в горах – холиасты, с моря грозят вот эти красавцы, – последовал кивок в сторону валяющегося неподалеку трупа, – а мы еще ухитряемся между собой воевать! Редкостно живучие и агрессивные твари!
Хорст промолчал. Говорить не хотелось, двигаться тоже.
На улице, кроме них, ничего не шевелилось. Уцелевшие жители попрятались по домам, пространство вокруг, сколько хватало взгляда, устилали человеческие тела и туши нелюдей. Смерть объединила их – такое вряд ли бы могло случиться в жизни. Откуда-то издалека доносились вопли, ветер разносил резкий запах гари.
– Ладно, ты сиди пока, а я пойду осмотрю тут все, – проговорил Авти.
Воровато озираясь, шут двинулся вдоль улицы, переворачивая трупы и самым беззастенчивым образом шаря по карманам. Поймав укоризненный взгляд Хорста. он невинно улыбнулся и сказал:
– А чего такого? Им деньги все одно ни к чему, а нам пригодятся!
Помимо страсти к насилию и пьянству, Авти оказался еще и мародером. Трудно было поверить, что в столь тщедушном теле уживается столько пороков одновременно.
Хорст сидел, бездумно пялясь в небо, где поднимающийся из-за домов дым впитывался в облака, а потом неожиданно для себя повернулся и потянулся к лежащему неподалеку короткому мечу, выпавшему из руки кого-то из легионеров.
Едва пальцы сомкнулись вокруг рифленой рукояти, мелькнула мысль: "Зачем он мне?", но тут же исчезла, и Хорст встал, отстегнул от пояса мертвеца ножны. Вскоре клинок, аккуратно завернутый в плащ, оказался в мешке.
Когда вернулся Авти, Хорста подмывало сказать ему про меч. Однако он почему-то промолчал.
– Пойдем? – предложил шут, деловито ссыпая монеты в карман. – Тут делать больше нечего.
И они заковыляли прочь с поля брани.
– Вот так сюрприз, трахни меня Хаос! – проговорил Авти и изумленно присвистнул. – Вот она, твоя мастерская, и кров на зиму!
На том месте, где еще вчера стоял дом, высился обгорелый остов. Среди развалин копошились какие-то люди, перепачканные сажей по самые брови, – то ли погорельцы, то ли мародеры.
– Да, – Хорст ощущал в голове гулкую звенящую пустоту. Складывалось впечатление, что его шарахнули по затылку чем-то тяжелым и мягким. – Пойдем отсюда…
– Ну, найдется другое место, – успокаивающе бормотал Авти, – Стагорн – город большой…
Имперская столица напоминала громадную сковороду, под которой кто-то развел огонь, хорошенько приправив блюдо болью и горем. Кое-где тлели "подгоревшие" пятна – там, где случились пожары, в других кварталах все кипело и бурлило. Из домов доносились вопли: те, кто потеряли близких, отчаянно ревели и выли. Кое-где у порта еще валялись неубранные трупы. Крысы и вороны дрались за добычу.
По улицам топали легионерские патрули, отправленные усмирять недовольство и ловить мародеров. Разъезжали императорские чиновники, призванные оценить ущерб. Глашатаи на площадях орали, что любой честный горожанин получит возмещение из казны.
Этому никто не верил, в тавернах проклинали императора, во время нападения оказавшегося далеко от города.
– Не стоит так переживать, – Авти продолжал говорить, – пойдем выпьем пива. Полегчает.
Хорст шагал, глядя под ноги. Он не знал, куда идет, зачем. Хотелось одного – забиться в какую-нибудь крысиную нору и просидеть там несколько дней, чтобы никого не видеть и не слышать…
Когда вокруг стемнело, бывший сапожник не сразу сообразил, что происходит. Он поднял голову и обомлел – вместо солнца на желтом небосводе виднелось черное уродливое пятно, похожее на брюхо исполинского паука. Заполненная людьми улица опустела, из распахнутых дверей и открытых окон вытекал густой бурый туман.
– Эй? – крикнул Хорст, оглядываясь. Рвущийся из сердца ужас призывал немедленно обратиться в бегство. Справиться с этим желанием и остаться на месте стоило немалого труда.
Хорст уже хорошо усвоил: бег в магическом тумане к добру не приводит. Он остановился и стал ждать. Марево густело, пока не поглотило все. Стагорн пропал, остался только кусочек мостовой под ногами и черное солнце высоко над головой.
Где-то далеко, на самой грани слышимости, шелестел пересыпаемый песок.
Спереди донеслись тяжелые хлюпающие звуки, гулко отдающиеся в тишине. Что-то приближалось, большое и тяжелое. Хорсту представилась исполинская туша, истекающая слизью…
Он спешно полез в мешок, извлек меч. Лезвие тускло сверкнуло желтым.
Хлюпанье смолкло, раздалось шуршание, из тумана выдвинулось темное пятно. Хорст ткнул в него мечом и тут же ощутил, как нечто тяжелое навалилось на спину, прижало к земле… Он закричал, дернулся, что-то больно ударило в лицо…
– Пощадите его, господа! Пощадите! – истошно орал то-то над самым ухом. – Вчера он потерял жену и дочь, вот и сошел с ума!
Хорст обнаружил, что лежит, но почему-то на спине, бока ноют, будто по ним долго пинали, а на затылке пульсирует болью стремительно набухавший синяк.
– Пощадите его, во имя Творца-Порядка! – Кричащего на этот раз удалось узнать – это был вездесущий Авти.
Послышался топот ног, а затем перестук копыт.
– Он достоин казни! – В этом голосе лязгал металл. – Нападение с оружием на императорского чиновника карается смертью!
– Пусть живет, – другой голос был мягким, как шерсть ягненка, но в нем звучали властные нотки, – если он умалишенный, то будет грехом судить его человеческими законами. Заберите только оружие. А ты, шут, лучше следи за своим другом. Если он бросится на кого-то еще, то там может не оказаться охраны, как у консула…
"Бросится на кого-то? – вяло подумал Хорст. – Это что, я напал на консула?"
– Благодарю, господин, да благословит вас Творец-Порядок! – забормотал Авти.
Прозвучал удаляющийся лязг и стук копыт.
Хорст открыл глаза. Он лежал на мостовой, а вокруг толпились горожане. На лицах их читалось отвращение пополам с любопытством.
– Ох, наломал ты дров, – пробормотал шут, нагибаясь и помогая Хорсту встать, – пошли отсюда…
Тело слушалось, хотя руки и ноги гнулись с трудом, словно в суставы кто-то насыпал песка. Хорст шагал, точно марионетка, а толпа расступалась перед ним. Краем уха ловил обрывки разговоров:
– …с мечом бросился…
– Как, на самого консула?..
– Помилуй нас, Порядочная Дева!..
Авти завел приятеля в первую же попавшуюся таверну, усадил за стол. Хорст тупо пялился в исцарапанную грязную столешницу, потом ее заслонила кружка с пивом.
– Выпей, – голос приятеля продребезжал над самым ухом, – а потом расскажешь, что случилось.
– Я вновь оказался в тумане, как тогда, в лесу, – сказал Хорст, одним глотком выхлебав почти половину кружки. – Неужели никто не замечает, что со мной что-то не так?
Первый раз подобное случилось с ним посреди толпы. Желтое марево, почерневшее солнце – это выглядело так же реально, как только что выпитое пиво. С трудом верилось, что воспринимал это только он один.
– Никто и не мог этого видеть, – пробормотал Авти, – тогда, в лесу, я нашел тебя в трех шагах от дороги, ты бормотал что-то и топтался на одном месте…
– Так что, все это мне только кажется?
– Не стал бы так говорить, – шут вздохнул, понизил голос, – когда речь идет о магии, грань между реальным и нереальным, сном и явью исчезает. Я заметил плывущие по воздуху клоки какого-то странного дыма и то, что солнце несколько поблекло. Прочие, я думаю, не увидели ничего.
– А что… что я делал?
– Ты вел себя как последний идиот, трахни меня Хаос! – Авти хмыкнул. – Остановился, начал глазеть по сторонам так, как будто видишь город впервые! Я тебя чего-то спрашиваю, ты не отвечаешь. Тут спереди консул со свитой показался, – Хорст знал, что консулом называют одного из двух высших чиновников империи, – ты меч из мешка вытащил и бросился на них! Где, кстати, меч взял?
– В порту подобрал. А дальше?