Проснулся Хорст от истошных криков. Совместное путешествие с Авти, которого время от времени мучили "ночные кошмары", приучило уроженца Линорана спать даже под громкие звуки, но шум, который подняли холиасты, разбудил бы и мертвого.
Они вопили, точно перепуганные птицы, и суетились вокруг лежащего Авти.
– Владыка-Порядок, у него опять приступ? – пробормотал Хорст, приподнимаясь. – Ну а эти-то чего? Первый раз, что ли, слышат?
– Ааааа!
Дикий вопль заставил Хорста испуганно подпрыгнуть. Если раньше шут орал, то сейчас он просто разрывался от крика. Трудно было поверить, что такие звуки может издавать находящийся в здравом рассудке человек!
Горцы расступились перед Хорстом, он опустился на колени. Трепещущее пламя костра освещало лицо Авти, плотно сжатые губы и закрытые глаза. Видно было, как перекатывается кадык на тощей морщинистой шее.
Лицо шута покрывали крупные, величиной с ноготь, фурункулы, которых не было еще вечером. Они вспухли на коже подобно язвам. Один из них лопнул, из него потек белесый гной.
Хорст ощутил рвотный позыв.
– Что с ным? – встревоженно спросил один из горцев. – Болээт?
– Не знаю, – отозвался Хорст, – сейчас спрошу… Дайте воды!
– Аааа!
Новый крик захлебнулся в клокочущем всхлипе, когда Хорст выплеснул в лицо шуту половину котелка. Авти вздрогнул, застонал и открыл глаза.
– Что? Где? Отчего так болит? – Губы его тряслись, и слова, которые он произносил, получались невнятными.
– Что с тобой? Ты весь в чирьях!
– Да? – Авти поднял руку, осторожно коснулся одного из вздутий. – Вот оно что, трахнутый Хаос достал-таки меня…
– Это что, болезнь?
– Нет, нет, – Авти слабо улыбнулся, – не бойтесь, это не заразно… Это пройдет через несколько дней…
– Точно? – забеспокоился старший холиаст. – Ты точно знаэш?
– Да, это у меня не в первый раз.
– Что с тобой творится? – спросил Хорст, когда горцы отошли. – Мне-то ты можешь сказать?
– Это плата, – буркнул Авти, морщась, – за то, что я слишком давно не занимался своим ремеслом… Моя судьба -причинять боль другим и себе, и если я не могу делать это сам, меня вынуждают. Вот таким вот образом.
– Но почему? Кто это делает?
– Считай это проклятием. – На щеке шута брызнул гноем еще один фурункул. – Его на меня наслал один очень-очень добрый маг.
Костер горел ярко и жарко, а холиасты все подкидывали в него хворост. Повешенный над пламенем котелок потихоньку булькал, от него распространялся запах столь любимой горцами каши из бурых зерен, которые назывались троки. Когда-то Хорст находил его неприятным, а теперь привык.
– Так они весь лес спалят, – недовольно пробормотал Авти, с кряхтением отодвигаясь. Сидеть возле пламени было слишком жарко.
– Не спалят, все сырое, во имя Владыки-Порядка, – возразил Хорст.
Днем прошел настоящий ливень, и до сих пор с листьев капала вода, а между деревьями стелилась промозглая дымка.
Лежащая в центре гор ложбина, восточную часть которой занимала Долина, протянулась больше чем на сотню ходов, и, чтобы добраться до перевала Ал-Браир, путникам предстояло пересечь ее из конца в конец.
Путешествие длилось не первый день и по монотонности могло сравниться разве что со вскапыванием огорода. Травянистые равнины с пасущимися стадами сменялись негустыми лесами, поселения холиастов из нескольких десятков домов – каменистыми пустошами.
За те дни, которые ему довелось провести тут, Хорст узнал о горцах больше, чем за всю предыдущую жизнь. Скрепя сердце, он признал, что за пределами естественной крепостной стены из гор о них судили только по слухам. Бывший сапожник выучил некоторые, самые простые слова, привык к пище холиастов, научился получать удовольствие от протяжных и грустных песен.
Былое, разбавленное страхом презрение к диким язычникам, не знающим веры Порядка, сменилось уважением, в которое Хорст сам не мог до конца поверить.
Фурункулы и дикие боли по всему телу мучили Авти вот уже пятый день, но тот вел себя как обычно, да и сил у него, судя по всему, не убавлялось.
– Готово, – холиаст, исполняющий обязанности повара, попробовал варево и снял котелок с огня, – можно эст…
Хорст полез за ложкой.
После Долины горцы перестали относиться к шуту и его "ученику" как к пленникам. Их охраняли, не выпускали из поля зрения, но как почетных и в то же время опасных гостей, которых нужно вежливо и быстро выпроводить.
На некоторое время разговоры стихли, слышался только стук ложек о стенки котелка.
– А ничего, – сказал Авти, не сдержав сытой отрыжки, – пожрали, теперь можно дрыхнуть…
Хорст лежал, уставившись в небо, где среди облаков одна за другой зажигались звезды, и вдруг сердце посетило странное желание: ему захотелось, чтобы это путешествие никогда не кончалось.
Что ждет его за горами, в мире людей? Рабская служба у мага? А если удастся ее избежать – полуголодное существование бродячего мастерового, исколотые иглой пальцы и застуженная поясница…
– Ты знаешь, – сказал Хорст, поворачиваясь к Авти. Тот, судя по отсутствию храпа, еще не спал, – иногда мне кажется, что все, случившееся со мной начиная с этой весны, – сон, невероятное видение… Еще зимой я ни о чем другом и не мечтал, кроме как накопить денег на собственную мастерскую! Не думал, что буду заниматься чем-то, кроме прохудившихся подметок и оторвавшихся завязок… А потом ушел из дома, попал к магу, оказался здесь… Даже не верится!
– Ты сам не представляешь, как тебе повезло. – Голос шута полнила грусть. – Большинство людей обречены на рутину. Тебе же выпал шанс попутешествовать, узнать что-то новое, измениться… Пользуйся им!
– Но я не хотел меняться! – возразил Хорст. – Меня бы вполне устроила рутина в собственной мастерской внутри стен Линорана!
– Ты становишься другим, когда меньше всего этого ожидаешь, – Авти вздохнул. – Но что-то ведь заставило тебя уйти из дома?
– То место, откуда я сбежал, "домом" назвать было нельзя! – Хорст сам удивился той злости, которая вскипела в нем при воспоминании о полутемном подвале, в котором он провел последние восемь лет. – Там я спал в сыром чулане, а из заработанного получал монт в месяц! И это от родного дяди!
– Другой бы смирился, – примирительно сказал Авти.
– Да кто угодно взбунтовался бы! После того как родители умерли, в моей жизни остались только работа и издевательства!
– Совсем как у нас, шутов, – эти слова Авти произнес совершенно серьезно.
Хорст ощутил, что стыдится собственной вспышки. Захотелось поскорее сменить тему беседы.
– Кстати, а как ты стал фигляром? Помнится, ты говорил, что у шутов учеников не бывает…
– Увы, не могу тебе сказать, – в голосе Авти зазвучали извиняющиеся нотки.
– Вот так всегда, – пробормотал Хорст, – вечно у тебя тайны. Надоело это до ужаса!
– Ничего с этим не поделаешь. Я, видишь ли, скрываю многие вещи не из-за того, что я такой вредный, а ради твоей же безопасности! В сохранении тайны заинтересованы слишком многие, так что узнай кто о том, что ты стал к ней причастен, тебя просто убыот.
– Из-за какого-то секрета, касающегося паяцев? – не поверил Хорст.
– А ты не допускаешь, что у шутов могут иметься нешуточные тайны?
Хорст сознавал, что в болтовне он Авти не соперник, поэтому не стал выпытывать у него секрет. Если Болвану хочется выглядеть таинственно, то пусть себе тешится.
– Арржь! – Холиаст с топором в могучих ручищах появился на тропе внезапно, точно выпрыгнув из-под земли. Солнце сверкнуло на колечках мягко зазвеневшей кольчуги. Из-за камней по обеим сторонам от тропы появились лучники.
– Вот влипли, как судак в уху, – пробормотал Авти, оглядываясь. Путь назад тоже оказался отрезан. – Как бы эти парни нас не прирезали под горячую руку…
Хорст уже знал, что никакого единства среди холиастов не существует, и сотни родов красноглазого народа в свободное от набегов на людские земли время отчаянно враждуют друг с другом. Войны и кровная месть тянутся столетиями, передаваясь в наследство от поколения к поколению.
Старший из охранников, едущих с людьми от самой Долины, выехал вперед и что-то крикнул. На бородатом лице горца, перегородившего тропу, отразилось недоумение.
Он опустил топор и шагнул навстречу.
– Все зависит от того, чтят ли в этих краях того лысого типа в черном, – сказал шут, ковыряясь в ухе.
Горы, еще несколько дней назад лежавшие где-то в стороне, высившиеся вдалеке будто почетный эскорт, сегодня приблизились, подступили вплотную. Судя по всему, путники добрались до окончания ложбины, зажатой между двумя хребтами. За виднеющимися впереди вершинами лежали уже людские земли.
До пирамиды и ее дряхлого обитателя отсюда было очень далеко.
Но, судя по тому, как потекла беседа, его знали и здесь. Предводитель нападавших, лохматый и бородатый, больше слушал, лишь изредка кивая, потом внимательно изучил протянутый ему кусок пергамента с какими-то закорючками, похожими на птичьи следы.
– Пропускают, – с облегчением сказал Хорст, глядя, как лохматый машет и что-то орет своим.
Нападавшие мигом исчезли, точно тараканы, застигнутые врасплох на кухонном столе.
– Что, договорились? – спросил Авти у вернувшегося к остальным старшего.
– Протыв волы богов нэ поыдэт дажэ дыкыы разбоынык, – ответил тот торжественно, – а тот, кто выполнаэт волу Долыны, становытса нэпрыкосновэнным, как жрэц!
Тропка, петляя по склонам, потихоньку поднималась, но Хорст не видел впереди перевала, через который им предстояло пройти. Горы высились зубчатой мрачной стеной.
– Куда они нас везут? – поинтересовался он у Авти. – Или мы полетим?
– Кто знает, – ответил тот, почесывая изуродованную фурункулами щеку. – Надо будет, так и полетим!
Вскоре после полудня, когда отряд достиг ровной площадки на краю ущелья, старший холиаст остановил фрона. Потом полез в седельную сумку и извлек из нее небольшую флягу.
– Пэытэ, – сказал он, протягивая ее Авти.
– Это что такое? – подозрительно спросил шут.
– Напыток забвэниа. Вы нэ должны запомныт таыного путы чэрэз горы!
– И тут секреты, – мрачно заметил Хорст. – Такое впечатление, что без них никто жить не может!
– А без этого точно нельзя обойтись? – спросил Авти. – Может, вы нам глаза завяжете? А то я не могу предугадать, как именно этот ваш отшибающий память напиток на меня подействует!
– Прыказ Долыны! – прохрипел старший из холиастов, и глаза его фанатично сверкнули.
Судя по всему, истинными правителями горцев были обитающие в заповедном месте жрецы.
– Ладно-ладно, – примирительно буркнул шут, слезая с коня, – не надо сердиться!
Хорст последовал примеру "учителя". Напиток забвения пах травами и еще чем-то сладким, вроде меда, а на вкус отдавал горечью.
– Нэ пэытэ много, – предупредил холиаст, – а то заснэтэ очэн надолго!
Хорст оторвал флягу от губ и протянул ее Авти. Перед глазами все закружилось, голоса холиастов стали очень далекими и тонкими. Он успел ощутить, что теряет равновесие, а потом провалился куда-то во тьму.
Открыв глаза, Хорст обнаружил, что высоко-высоко, в синем небе, неторопливо ползет сизое облако, а чуть ниже покачиваются верхушки сосен. Он лежал на чем-то ровном и твердом, а нос щекотал аромат хвои.
– Ох, – выразительный стон раздался совсем рядом, – ох…
Хорст повернул голову и обнаружил Авти. Тот сидел на одеяле и держался за голову.
– Что? Плохо? – Губы шевелились с трудом, поэтому голос прозвучал как-то дико, по-чужому.
– Как после пьянки, – шут повернул голову, явив "ученику" налитые кровью глаза на перекошенной физиономии, – ничего не помнишь, а башка трещит!
– А у меня вроде ничего не болит. – Хорст осторожно сел, на всякий случай пошевелил ногами. Тело было легким и послушным, как меч в руках опытного воина.
– Еще бы, ты лет на сорок меня моложе, – Авти с кряхтением потянулся к валявшемуся неподалеку мешку, – ну-ка, посмотрим, что эти горные воры оставили мне…
Судя по довольным восклицаниям, ничего не пропало. Хорст тоже осмотрел вещи – холиасты вернули бывшему пленнику все, включая меч.
– Где мы находимся, интересно? – спросил Хорст, привесив ножны к поясу.
– К западу от гор, – глубокомысленно заметил Авти.
Замечание было сколь верным, столь и бессмысленным. Горы высились за спиной, будто вал от исполинского плуга, а вперед, сколько хватало взгляда, простирался лес.
– А если точнее?
– Вариантов немного, – шут пожал плечами, – либо это империя, либо государство Таол.
– Таол?
– Да, земля беглых холиастов.
Хорст кивнул. Он слышал о том, как пятьсот лет назад несколько племен горцев покинули родные места и отвоевали земли на равнинах. За прошедшее время они переняли часть привычек соседей, смешались с людьми и теперь сильно отличались от сородичей.
Те презрительно именовали потомков беглецов полукровками.
– В любом случае, чтобы добраться до Вестарона, нужно идти на север. – Хорст вздохнул. Дабы вернуться в знакомые места, придется преодолеть не одну сотню ходов.
– Для начала хотелось бы найти людей, – возразил шут, – так что пойдем-ка лучше на запад!
Они неспешно брели, спускаясь все ниже. Лес становился гуще и гуще, среди зелени там и сям попадались валуны, похожие на громадные лысые головы. Клокотали стекающие с гор речушки и ручьи, на берегу одного из них без боязни посмотрел на людей красавец-олень.
– Видит, стервец, что луков у нас нет, – сказал Авти, – или просто не знает, что двуногие бывают опасны. Второе – хуже…
Стук топора показался Хорсту одним из приятнейших звуков, который он когда-либо слышал. Принесший его ветер на мгновение стих, и шут с "учеником" замерли, напрягая слух.
– Почудилось? Или нет? – напряженно вопросил Авти.
Но новый порыв доказал, что со слухом у путешественников все в порядке. Не так далеко кто-то остервенело лупил топором по дереву.
– Вперед! – сказал шут и чуть ли не вприпрыжку помчался вниз по склону.
Они выскочили на неширокую прогалину, на другой стороне которой седой и бородатый крестьянин очищал от ветвей только что сваленную сосну. В стороны летели щепки. Неподалеку виднелась большая телега и равнодушно щиплющие траву лошади.
На людей, выбравшихся из чащи, лесоруб уставился, выпучив глаза.
– Спокойно, мы не разбойники! – сказал Авти, оценив зажатый в мозолистой руке тяжелый и острый топор. – Просто заблудились в лесу!
– А, во имя Владыки-Порядка, – крестьянин шумно выдохнул, – вы это, осторожнее выскакивайте… Что надо-то, люди добрые?
Неподалеку затрещало и верхушка торчащей над кустами сосны стала медленно заваливаться набок. Пожилой лесоруб был не один.
– Мы заблудились. Куда мы забрели?
Дерево с грохотом рухнуло, из кустов донеслись приглушенные ругательства.
– Да, не шутовское это дело – по лесам шляться, – крестьянин почесал затылок, глаза его с сомнением пробежались по тощей фигуре Авти, остановились на мече Хорста, – и чего вас сюда занесло? Вам куда надо? Если в Хисти, то он тут неподалеку, а если еще куда, то и не знаю…
Говор лесоруба звучал как-то чудно, приходилось напрягать слух, чтобы разобрать отдельные слова. Семь веков назад пришедшие на Полуостров люди изъяснялись на едином наречии, но за прошедшее время оно растеклось на сотни ручейков-диалектов.
Заслышав голоса, из кустов выбрались двое плечистых парней. Сходство с пожилым крестьянином не оставляло сомнений в родстве. На чужаков смотрели мрачно и подозрительно.
– Хисти вполне сгодится, – кивнул Авти, – мы туда и направлялись, только вот заблудились маленько.
– Ничего себе маленько, – хмыкнул пожилой крестьянин. – В любом случае, обождите немного. Нам еще надо пару деревьев завалить и можно будет назад отправляться. Покажем дорогу-то!
– Благодарим, – с умильной улыбкой кивнул Авти. – Может, подсобить чем?
– Что ж, помогите, – не стал отпираться лесоруб, – вон отесанные бревна можно на телегу положить…
В путь двинулись ближе к вечеру, когда солнце потонуло в вале облаков, поднимающемся от далекого еще моря. Хорст и Авти шагали рядом с методично поскрипывающей телегой, а крестьянин жаловался им на свирепство имперских сборщиков налогов и дурь местных редаров.
– Потопчут собаками поля, а потом зерна требуют? Где ж такое видано! – вздыхал он и непотребными словами поминал Творца-Порядка.
– Кошмар, – с искренним участием кивал Авти. Хорст отмалчивался. Ободранные о бревна ладони болели, отвыкшие от ходьбы ноги казались деревянными.
К вечеру добрались до торной дороги, протянувшейся с севера на юг, и почти сразу оказались на развилке.
– Вам туда, – пожилой крестьянин махнул рукой на запад. – Пройдете ходов пять и упретесь в самые ворота Хисти. Прощевайте, блудилыцики!
И, довольный шуткой, он хмыкнул в бороду.
– И тебе всего хорошего, – ответил Авти. – Ох, скорее бы в город! Давненько я не выступал!
– Не воровал и не напивался, – добавил Хорст.
– Не без этого, – согласился шут. – До заката время еще есть. Пройдем, сколько сможем.
Глава 6. Собрат по несчастью.
Низкий рык, донесшийся из леса, заставил Хорста вздрогнуть.
– Это еще что такое, во имя Владыки-Порядка? – спросил он, нащупывая рукоять меча.
– На волка не похоже, – Авти вытащил кинжалы, – а на потерявшегося ягненка – тем более.
Вечер потихоньку уступал место ночи, и в глубине леса сгустились тени. Из зарослей тянуло прохладой, а из закрывших все небо туч потихоньку накрапывал дождь.
– Ой! – Несмотря на сползавшие по щекам холодные капли, Хорсту стало жарко, когда кусты затрещали и на дорогу выбралось нечто, похожее на порождение особенно жуткого ночного кошмара.
С оскаленной пасти стекала пена, глаза пылали огнем, а землю скребли мощные лапы с острыми когтями, похожими на серпы. Размерами чудище не уступало быку, рыжая шерсть на боках слиплась, а вдоль хребта при виде людей вздыбился гребень из черных острых игл.
– Эт-то ещ-ще чт-то? – Авти медленно пятился, лицо его заливала бледность. – Сколько лет странствовал, та-такой шт-туки не видел!
Будто в ответ, тварь заревела. Повторный рык прозвучал еще громче, и на дорогу выскочила еще одна зверюга, чуть меньше первой. Судя по пристальным взглядам, хищники имели по отношению к людям вполне определенные, совсем не добрые намерения.
Меч, вихлявшийся в подрагивающей ладони, показался Хорсту глупой и бесполезной игрушкой.
– Бежим! – гаркнул Авти. – Вон туда, на дерево! Хорст сорвался с места, сам изумляясь собственной резвости. Прозвучавшее за спиной удивленное ворчание заставило его добавить ходу. Со скоростью рассекающего небо метеора продрался сквозь кусты и вскочил на толстую, но почти лишенную веток сосну, перед которой отступилась бы и кошка.
Обдирая руки и пачкая одежду смолой, полез вверх. Что-то ударило о ствол, дернуло за подошву. Хорст пискнул и, перебирая руками, птицей взлетел к кроне, туда, где расположился Авти, очень сейчас похожий на престарелую ворону, выкрасившуюся зачем-то в красно-оранжевые цвета.