"История закончена, - думал Андреа, машинально раскланиваясь и выслушивая благодарности в свой адрес. - Конец. Занавес. Будь я трубадуром, я бы не знал, о чем петь дальше. Пропажа нашлась, народ рукоплещет, герой сияет в ореоле славы. Самое время начать новую историю. Без отрыва от основной работы…"
Он понимал, что начало новой истории - не за горами.
SPATIUM IV
БАЛЛАДА ПЯТЕРЫХ
(из сборника "Перекресток" Томаса Биннори, барда-изгнанника)
На океанском берегу
Молчит вода,
И бьется в пене, как в снегу,
Медуз слюда,
Не пожелаю и врагу
Прийти сюда.Здесь тихо спит в полночной мгле
Веков венец,
Здесь тихо дремлет на скале
Слепой дворец,
И в бельмах окон сотни лет -
Покой.
Конец.Во тьме, безумнее, чем тьма,
Поет гобой,
И пятеро, сойдя с ума,
Сплелись судьбой -
Король, и дряхлый шут, и маг,
И мы с тобой.В бокалах плещется вино -
Где чей бокал?
В глазах одно, всегда одно -
Где чья тоска?!
И каждый знает, что темно,
Что цель близка.Что скоро встанет на порог
Седой рассвет,
И будет тысяча дорог
На сотни лет,
И будет каждому в свой срок
Вопрос,
Ответ.И шторма ночь, и бури день,
И рев зверья,
И поношенье от людей,
И славы яд.
Где шут? Где лорд? Где чародей?
Где ты? Где я?!На океанском берегу
Всегда отлив,
Границу свято берегут
Валы вдали,
Мы ждем, пред вечностью в долгу.
Дождемся ли?…
CAPUT V
"Вотще несчастный полагая, что цирка пестрый балаган укроет от забот…"
Честно говоря, купаться в незаслуженной славе довелось впервые. Биография колдуна, а в особенности - длительное общение с Просперо Кольрауном к этому не располагали. Он потрепал девочку по плечу: держись, мол! - и внезапно вспомнил поход к ведьме, злодеев на берегу… Кстати, о девочках!
Нет-нет, похотливые эманации лилльских барышень были здесь ни при чем. Хотя кое-кто из толпы уже начал подозрительно шмыгать ноздрей, а битюг Шишмарь ухватил за тощий бочок стерву Фержериту. Странное решение ситуации… Неужели он настолько под каблуком у супружницы? Обычный мужик еще до застолья полез бы наверх, чтобы нарваться на гвардию, которая умирает, но не сдается… Впрочем, пусть их: девиц, мужиков, всех подряд.
Раздумья о девочках, возникшие у колдуна, были совсем иного свойства.
- Прошу прощения, дамы и господа! Делу, знаете ли, время, а потехе - час. Сегодня, с вашего позволения, я собирался в цирк…
Неизвестно, что подумали Швеллеры о малефике, променявшем их светское общество на дурацкий балаган с уродами. К счастью, мнение наследничков интересовало Андреа не больше, чем содержимое защечных мешков у сумчатого тушкана с острова Экамунья. Он еще раз поздравил архивариуса с возвращением дочки, пожелал семь коробов удачи, выслушал ответный хор: "Доброе - в яблочко, дурное - в молоко!" - и откланялся.
- Начало из-за моей скромной особы задерживать не станут!
Толпа вняла и расточилась.
- Ловко вы их, мастер Андреа! Правильно, не за стол же дармоедов звать…
- Вы совершенно правы, дорогая Ферж! Извините, меня ждет представление. Обожаю цирк с детства…
Едва шагнув от ворот, колдун первым делом наткнулся на давешнего "героя", спасенного им у реки. Парень занимался любимым делом: играл с маленьким Тилем и "заячьей губой". Вся троица усердно трудилась, опутывая бечевками куст безалаберника. На бечевках висели щепки, обрезки кожи, шишки и два колокольчика. В конфигурации веревочек и висюлек Мускулюсу вновь почудилась "система", но он решительно взял заразу-фантазию за глотку. Скоро в собачьих кучках маной запахнет! Магия-шмагия…
- Слыхал? Архивариус дочку нашел! - обрадовал колдун парня. - Живая-здоровая. Гуляй, бродяга: ты теперь у нас жена кесаря!
- В каком смысле? - насупился тот.
- В том, что вне подозрений!
Юноша расплылся в улыбке:
- Здорово! Эй, чародеи, без меня заканчивайте! Сеть крепче ладьте, чтоб ламии не вырвались…
- Не вырвутся! - на полном серьезе пообещала "заячья губа".
- У нас бубенцы! - поддержал Тиль.
Юноша скривился, как если бы ожидал услышать нечто иное. Однако махнул рукой. С легкостью жеребенка вскочил на ноги, отряхнул штаны - дело, в сущности, безнадежное! - и зашагал по улице рядом с Мускулюсом.
- Мастер Андреа… Я был не прав. Там, у речки…
- Пустое, - оборвал его малефик. - Забыли, проехали. Тебя как зовут? Ты мое имя знаешь, а я твое - нет. Нехорошо получается.
- Яношем назвали. А вы что, колдовским способом узнать не могли?
- Мог бы, - разговор позабавил Андреа, и он не стал гнать Яноша прочь, как намеревался поначалу. - Только зачем ману тратить? Проще спросить.
- А вдруг я вам соврал? Вдруг я не Янош, а, к примеру, Гарольд?
- Значит, соврал.
Юноша задумался, и некоторое время шел молча. Похоже, идея, что многие вещи колдунам проще делать без всяких чар, раньше не приходила ему в голову.
- Ну а если, к примеру… Сундук тяжелый на чердак тащить надо?
- Найми слугу. Пусть тащит.
- А если денег нет? Как лучше: колдовством или горбом?!
Разумный вопрос. Такими задачками на соотношение силы и маны волхв Грозната изрядно замучил Мускулюса в детстве - прежде чем дать рекомендательное письмо к Просперо Кольрауну, тогда еще боевому магу по найму.
- Зависит от тяжести сундука. От профиля колдуна. От уровня маны. От телесной силы. Масса параметров, - детально, как взрослому, принялся объяснять малефик. - Есть специальная формула Трейле-Кручека…
- Матиаса Кручека? Реттийский Универмаг, кафедра демонологии? - выпалил Янош.
- Ты-то его откуда знаешь?
Парень замялся, со старанием глядя себе под ноги.
- Да так… В столице одно время жил. Мастер Андреа, а заочников у мэтра Кручека забрали наконец? Он жаловался, что времени совсем нет…
- Мэтр Кручек второй год на почасовке, - машинально сообщил Андреа, ошарашен темой беседы. - Со здоровьем у него не ахти.
Парень заметно расстроился. Ну и вопросики у тебя, юный Янош-Гарольд! Как писал Адальберт Меморандум, "мир вывихнул сустав"… Мозговой сустав, по всей видимости. Бродяжка из захолустья интересуется житьем-бытьем доцента Кручека!
- Скверно. Раньше он на здоровье не жаловался. Мы с Ником и Марькой подглядывали, как они с венатором Цвяхом опыты ставили. Ох, и страшно было! Особенно когда нимбус-факелы запаливали. Марька писком давилась…
Парень со вкусом расхохотался. Щеки его пошли пятнами, рот смешно округлился.
Малефик кивнул, думая о своем.
Вот тебе и юный дурачок. Нимбус-факелы? Демонолог Кручек и венатор,то есть охотник Фортунат Цвях?! Нетрудно догадаться, за какими опытами подглядывали щенята…
В Ятрице что, рассадник магов? Сперва - старый хрен в аустерии, знаток уравнений Люфта-Гонзалеса. Потом - Мэлис Лимисдэйл, изучающая труды Шеффена. Бродяга Янош - лучший, понимаешь, друг кафедральных демонологов, специалист по нимбус-факелам! Кожевник Леонард Швеллер, виртуоз колдовских пассов! Плюшки-веточки, кусты-висюльки, конфетки-бараночки, контузия судьбы Ядвиги, клочья гари над Искрой Гонзалкой, потерей-находкой…
Мысли в голове пузырились манной кашей, готовы подгореть. Маны в каше было чересчур, она норовила пойти комьями, отказываясь свариться во что-нибудь путное.
У моста через Ляпунь, привалясь жирной спиной к перилам, сидел нищий. Весь в лишаях из хлебного мякиша, для пущего сочувствия. Завидев клиентов, он сунул вперед корявую, требовательную ладонь. Интересно, если задать ему задачку из академкурса малефициума, раздел "Порча движущихся объектов" - решит?
За пару монет точно решит. Тремя разными способами. Они здесь такие.
Мускулюс все же решил воздержаться от подобного опыта. По крайней мере, в присутствии Яноша.
- Ну и жил бы в столице. Чего ушел? С твоими-то знакомствами…
- Каждый свое счастье ищет, - парень был не прочь сменить тему. - Вот я и пошел… искать.
- Нашел? - с подковыркой осведомился Мускулюс.
- Нашел!
Будь Андреа трубадуром, он бы сказал так: "Счастливая улыбка озарила лицо юноши. В глазах его плескалась искренняя, чистая, ничем не замутненная радость". Но трубадуром Мускулюс не был. Он был малефиком. Согласитесь, совсем другая профессия.
Поэтому он ничего не сказал.
* * *
Флаги, украсившие купол шапито, хлопали от ветра. Ткань изгибалась, скручивалась, делая изображения паяцев - страшными, а морды василисков - смешными. Внизу, у входа, приплясывала четверка музыкантов, исполняя гавот из "Принцессы цирка". Усач-свирельщик блистал забавными импровизами: автор оперы, Себастий Бахус-старший, вряд ли узнал бы в этих пассажах свое детище. Кассу штурмовала очередь: толстуха-билетерша замучилась, отшивая неплатежеспособных.
- У нас не ломбард! - вскрикивала она, сияя казенной улыбкой, когда вместо денег ей предлагали куртки, колпаки, уздечки и щипцы для орехов. - Извольте освободить окошко!
Безденежные любители зрелищ, вздыхая, шли вон. Носатый пацан после долгого торга продал богатенькому внуку мюнцмайстера какую-то книгу, яркую, но замусоленную, и кинулся напролом, без очереди: "В первом! В первом ряду!" Мускулюс не удивился бы, окажись книга знаменитым "Букварем Аль-Хазреда", пропавшим без вести в песках Куттыйя.
В воздухе стоял острый аромат чуда.
Незнакомый и таинственный.
Есть на земле чудеса, неподвластные самому могучему волшебнику. Куст, обвешанный бечевой с колокольцами, или фигляр-канатоходец иногда могут оказаться главнее всего лейб-малефициума разом. Снимая порчу будней и сглаз усталости. Жаль, что мы - взрослые, умные, практичные, в нашем кошеле бренчит скупая мелочишка, за которую толстая тетка не захочет продать билета назад, хоть ты дерись…
- Ну, я пошел?
Янош с нарочитым равнодушием глядел на суету вокруг шапито.
- А представление посмотреть? Если, конечно, у тебя нет более важных дел…
- У меня нет денег, - честно ответил парень. - Я бы мог попросить у мастера Леонарда. Он даст. Мне - даст. Только я не буду у него просить.
Хлопнув парня по спине, колдун рассмеялся, глядя, как тот давится кашлем. Ишь, балагур! Человеку, которому Леонард Швеллер в ответ на просьбу даст денег, самое место в "Цирке Уродов".
- А если попросить у мастера Андреа?
- Я не буду просить денег, - повторил Янош, втягивая голову в плечи. - Я не попрошайка.
И, словно решась на отчаянный поступок, выдохнул:
- Я - учитель.
"А почему нет? - Мускулюс вспомнил "Звезду Бедлама", дом призрения, учрежденный Департаментом Милосердия для скорбных умом. - Один - Вечный Странник во плоти, другой - драконоборец Арчибальд фон Тюхпен собственной персоной, третий - с младых ногтей учитель без учеников… Бывает".
- Но ведь учителям не возбраняется ходить в цирк? - спросил он, стараясь изо всех сил, чтобы вопрос прозвучал спокойно и обыденно.
- Н-нет… Не возбраняется.
- Обожди меня здесь.
Ждать не пришлось: колдуна пропустили без очереди. С удивительным единодушием ятричане расступились, давая дорогу. "Святой!" - бросил Тацит Горлопан, шныряя по карманам. "Спаситель!" - бабуси в кружевных чепчиках норовили прикоснуться к куртке, штанам, хоть к каблуку малефика, словно он был золотушным горбуном-эпилептиком, приносящим, согласно поверью, удачу. Если получалось, старушки кричали "Ура!" и швыряли чепцы в воздух. У самого окошка посторонился, освободив доступ, ландверьер Намюр; строго отдал честь, держа за руку сопливого племяша: "Рад вас видеть, мастер колдун!"
- Два билета в партере, прошу вас!
- За мой счет! - вмешался ланд-майор.
- За мой! - подскочил живчик Тацит. - Кошечка, запиши на Низы!
Итог подвел мюнцмайстер, пыхтя от усердия:
- За счет города. Неле, ласточка, запиши на казну. Запрос пришлешь завтра, в ратушу.
- Не надо в партере! Я не хочу в партере! - из-за спин кричал гордый Янош, отказываясь жировать за счет казны. - Мне на галерке! Подальше…
Просьбу упрямца пришлось удовлетворить.
* * *
Пожалуй, никто бы не поверил, надень Мускулюс мантию черного бархата, выйди на арену вместо шпрехшталмейстера и объяви в рупор:
- Дамы и господа! Ваше представление интересует меня в последнюю очередь…
Но это было чистой правдой. Сидя во втором ряду партера, он скучал, разглядывая длинноруких гномов-жонглеров, мечущих под купол гроздья шипастых булав и заточенные по кромке кольца. Зевал под остроты коверных глумотворцев. Едва не заснул под взглядом василиска-бельмача. Замученная рептилия пялилась на публику, рождая взрывы ужаса, "подсадке" в проходе сделалось дурно, шуты-буффоны каменели и лопались мыльными пузырями, - а колдун искренне сочувствовал твари, чей взор давно угас от стычки с себе подобным. Музыкальный эксцентрик, в прошлом - избяной шишок-погорелец, исполнял похоронные марши. На гребешках, на липовых балясах, на волыне, иначе кабретте, с мехом из шкуры блуждающей химериссы. Народ радостно подпевал, Мускулюс же страдал зевотой, рискуя вывихнуть челюсть.
Один раз он привстал и высмотрел Яноша на галерке западных трибун. Парень кричал вместе с детьми и хлопал в ладоши. Парню было весело. Счастливый человек… Колдун подумал, что он сам в отрочестве был совсем иным существом: серьезным, обязательным, предпочитавшим зубрежку любым забавам. Приют, позже - суровый волхв Грозната, еще позже - Просперо Кольраун… Наверное, поэтому беспутный Янош вызывал у малефика скрытую симпатию.
Тролли-эквилибристы с тарелями.
Доппельгангеры-антиподы.
Иллюзион "Сансара".
Он еле дождался антракта. Интерес, приведший его в цирк, крылся во втором отделении, между феей с бородой и бойцами на першах. Выйдя в холл, малефик поначалу решил отыскать Яноша и купить парню медовых пряников с брусникой. Но гордец явно прятался от благодетеля, не желая быть обязанным сверх меры. Редкий случай: гордыня у бродяги. Хоть в музее выставляй, для обозрения зевак…
- Возьмите леденчиков, сударь!
- Не надо. Дайте лучше соленых орешков.
Остаток антракта малефик коротал, разглядывая акварели на полотняных стенах холла. Копьеглотатель Герш Тулуп, вольтижер Меровей-сын, престидижитатор Хильперик Ловкач, Адельгейда и Ги Цюльпихи, воздушные атлеты… Дольше всего Мускулюс задержался у лилипутки Зизи, "лихой Гуттаперчинки", как было написано под акварелью.
Зизи изображалась в желто-черном трико, напоминая добрую осу.
Вскоре ударил колокол, и народ повалил обратно в зал. Доедая орешки, Мускулюс прошел на свое место, готовый скучать до победного конца. Но в жизни всегда есть место неожиданностям: реприза коверных была нарушена галопом китовраса Грини. Клоуны брызнули в стороны, лая по-собачьи, а китоврас дернул по кругу, хохоча и распевая басом неприличные арии. На спине Грини - фактически на человеческойего спине, - стоя обеими ногами на лошадином крупе и вцепившись в маленькие рожки, делавшие китовраса пригодным для "Цирка Уродов", трепыхалась лилипутка. Ее гибкое тело выписывало сумасшедшие кренделя. Когда Гриня бил задом, малышку подбрасывало в воздух. Временами начинался "лангский кубарь": Зизи оказывалась задом наперед, лицом к хвосту китовраса, выпуская спасительные рожки, и лишь умопомрачительная подвижность спасала лилипутку от гибели.
Трибуны взорвались аплодисментами.
Никто из публики не успел понять, что номер - смертелен.
"Да он пьян!" - догадался колдун. Взрослые китоврасы были взбалмошны и непоследовательны, как дети, но их верность дружбе вошла в пословицу. Трезвый, Гриня ни за что не подверг бы напарницу такому риску. Но во хмелю китоврасов охватывала молодецкая удаль, опасная сама по себе, а у этих могучих созданий - вдесятеро. Хорошо еще, что галопирующему певцу не пришло в его буйную голову схватить лилипутку руками: изогнувшись, Гриня вполне мог совершить этот подвиг на всем скаку. Опилки летели градом, отважный берейтор щелкал бичом, тщетно пытаясь вернуть ясность помраченному рассудку китовраса. Шуты делали хорошую мину при плохой игре, корча рожи и кривляясь, но мало-помалу становилось ясно: долго малышке не продержаться. Оса ужалила жеребца, цепляясь со всех лапок. Жеребец понес. Время жизни черно-желтой бестии на исходе.
Еще одна полоска, обернутая вокруг арены. Ну десяток.
Все.
- Гриня, хватит… славный, хороший Гри… - чудом расслышал колдун, когда китоврас пролетал мимо.
На южной трибуне истошно закричал ребенок.
Его крик треснул, разлетелся сотней острых осколков. Раня, вспарывая, отворяя жилы толпы. Через секунду кричали все. Люди вскакивали, женщины кидались в проходы, пытаясь спастись от беды, угрожавшей отнюдь не им; мужчины требовали прекратить, плохо понимая, от кого они это требуют. Рыдали дети, заражаясь паникой. По боковому спуску вниз проталкивался ланд-майор Намюр, стараясь поскорее достичь арены. Неизвестно, что планировал делать бравый ландверьер: вряд ли бы Гриня внял начальственному окрику… Мускулюс припоздал: собирая ману в кулак, он не знал, как лучше сковать лихача, чтобы наездница не пострадала. Даже полный маг не сумел бы навскидку угомонить возбужденного китовраса без последствий. Завалить? - сколько угодно. Сглазить, испортить, завязать узлом путовый сустав? - разумеется. К сожалению, малефик чудесно представлял, чем это может кончиться для Зизи.
А в мгновение ока протрезвить пьяницу до хрустального звона, и не просто пьяницу, а хлебнувшего лишку китовраса… В юности Мускулюс учил наизусть "Сказание о Третьей Попытке". И хорошо помнил, чем закончился аналогичный опыт Вечного Странника, который не нам, смертным, чета.
Из второго ряда Андреа чудесно видел, как пожилой униформист отшвырнул берейтора, выхватив бич-шамбарьер. Манежный бич в его руках щелкнул - щелкнул? взорвался! - с оглушительной резкостью, прямо перед налитыми кровью глазами китовраса. Гриня резко свернул к центру арены, сорвав музыкантам, поддержавшим его пение всем квартетом, блистательное "prestissimo", - но униформист метнул шамбарьер пьянице в лицо, одновременно хватая лилипутку под коленки.