Края "синяка" разлепились, выпуская начинку. "Западня слизня" сохла, трескалась, разлеталась хрупкими осколками. Это уже было! - в лесу, на Ежовой Варежке, пять лет назад, когда защиту троицы магов снесло шквальным ударом Просперо Кольрауна… Мускулюс решил, что к нему рок тоже неравнодушен. Демонов, согласно завиральным теориям, нет, но лишиться охотника на демонов в разгар обуздания - особый подарочек! К счастью, дитя-одуванчик, обретя свободу, решило не искушать судьбу по новой. Возможно, сыграла роль порча, щедро отмеренная демону колдуном; возможно, нет, но времени для изысканий Высокой Науки не оставалось.
Темнота разжала кулак. Втянула в черный ночной рукав.
- Ушла! ушла, удрала…
На мостовой, рядом со стонущим от боли колдуном, плакал Фортунат Цвях, охотник на демонов, белобрысый отрок семнадцати лет от роду, чем-то похожий на Яноша Кручека. Рыдал, как ребенок, у которого отобрали только что подаренную игрушку, колотя разбитыми в кровь руками о мостовую.
Отовсюду к ним бежали циркачи.
SPATIUM XI
Мемуары Фортуната Цвяха, охотника на демонов, или дав клятву - держись!
(в начале - одиннадцать, а в конце - около шести лет тому назад)
(продолжение)
Клянусь зарницей вечера
И тихим шагом дня,
Иных обетов нечего
Просить вам у меня.
Зачем другой мне клятвы власть?
Зачем мне клясться или клясть?!Томас Биннори, "Подражание Ад-Самиху"
Вернувшись с удачной охоты, Фортунат Цвях посетил казначейство. Сдал чиновнику гарантию ликвидации демона-заказника: Ярус Скотов, злобный дух III категории, отсроченный вызов из Чуриха. Получив оговоренную премию, охотник явился в дом Кручеков.
Где и застал доцента Матиаса со склянкой яда в руках.
Кидаться отбирать зелье? Чарами вышибать склянку из пальцев самоубийцы?! Творить чудеса в духе фарсов прима-драматурга Уилла Джолтлэнса?! Глупо. Желай Матиас отравиться, он бы это сделал. Вчера, сегодня, завтра. И никакой венатор, хоть трижды друг детства, не помешал бы.
Фортунат стоял в дверях, небрежно помахивая тросточкой, и ждал.
- "Волчий лютик", - задумчиво произнес Матиас, разглядывая склянку на просвет. В неизменном сюртуке, огромный, грузный, сейчас он особенно напоминал комод. Вот-вот распахнется рот-полочка, и содержимое склянки укроется в недрах. - Смешно: лютик, лютый, лють… Ничего общего, если не задумываться. Если не распробовать слово на вкус. Мурашки на языке, слюнотечение, озноб. Далее рвота, судороги, паралич дыхания. А такое милое слово…
- Твой сын здоров умом и телом, - венатор поддержал безумный разговор, как если бы речь шла о вчерашних скачках. - Да, магом ему не быть. Ну и что? Большинство людей пожмет плечами, расскажи ты им о своей беде.
- Большинство людей можно обучить хоть какой-то безделице. Раскрашивать мыльные пузыри желтым и синим. Выбросить "дюжину" пять раз подряд, играя в кости. Да, долго, трудно, но чему-то обучить можно едва ли не каждого. Янека нельзя обучить ничему. Вслушайся в это слово: "ничему". В нем звучит эхо "волчьей люти". И не пытайся своей тросточкой ввести меня в транс. Помни, с кем имеешь дело.
Опустив трость, охотник всем весом оперся на хрупкую полоску дерева. Обманчиво хрупкую. Заклятая на рассвете пятницы "под купель ветра", тросточка с успехом заменяла шпагу. Особенно когда объект воздействия на шпагу реагировал лишь демоническим хохотом.
- И это повод оставить парня сиротой? Я был о тебе лучшего мнения, дружище Мэт.
- Я тоже. Скажи, Фарт: зачем парню такой отец? Я - вечное напоминание, кем бы он мог стать, кем хотел бы стать, кого хотел бы превзойти… Музыкант гордится сыном-виртуозом. Пекарь гордится сыном, чьи булочки - лучше, чем получались у родителя. Легко ли Янеку будет служить в гвардии или заседать в суде, зная, что жив я - вечный укор нам обоим?!
Возразить было нечего. Вертясь среди магов и кудесников, с увлечением делая пассы и выкрикивая детские заклинания, малыш Янек однажды вырастет и поймет: безнадежно. Вся его шмагия - запертый в бутылке джинн, которому никогда не выбраться из-под печатей. Что он возьмет в руки, Янош Кручек, безвинная жертва обстоятельств?
Не склянку ли с "волчьим лютиком"?!
- Послушай меня, Мэт. - Фортунат Цвях не знал, что переступает опасный порог, определивший его путь на долгие годы, приведя в захолустную Ятрицу. - Не спеши. Я клянусь, что найду способ излечить твоего сына от слома.Давай искать вместе. Если однажды поймем, что наши усилия тщетны, мы возьмем твою ядовитую пакость в четыре руки и подумаем, как жить дальше. А пока я, ученик Гарпагона Угрюмца, начинаю охоту за новым демоном. Демоном шмагии. Клянусь, что добыча не уйдет от таких ловцов, как два старых волчатника.
Матиас Кручек шваркнул склянку об пол.
- Ты поклялся, - сказал приват-демонолог.
- Я поклялся, - ответил охотник на демонов.
- Хорошо. Тогда для начала ты должен знать, что демонов нет.
Любой студиозус-первокурсник Реттийского Универмага знал о демонах все.
Демоны обитали на ярусах Преисподней, буравом пронзавшей земной диск. Страстные, злобные и ревнивые, дети Нижней Мамы, чье тайное имя - Мания - произносилось шепотом. Разумеется, Нижняя Мама отнюдь не рожала эту свору из чрева, в муках и воплях, подобно смертной бабе. Даже подумать о таком было бы кощунством. Когда император с балкона обращается к офицерам гвардии: "Дети мои!", мы же не подразумеваем, что Его Величество лично произвел на свет этих плечистых, увешанных орденами головорезов?
Нижняя Мама правила народом геенны безраздельно и самовластно.
А зарождались демоны… как-то.
Честно говоря, первокурсников этот вопрос интересовал мало, поскольку не входил в программу экзаменов. Вплоть до сессионной практики бакалавра, иначе дипломированного колдуна; вплоть до диссертата магистра. А на полного мага высшей квалификации, сиречь знатока Высокой Науки, экзаменов не сдавалось. Такой аттестат выдавал лишь Коллегиум Волхвования за особые заслуги.
Но вернемся к нашим демонам.
Удивительная теория доцента Матиаса Кручека, одна из многих его удивительных теорий, от которых коллеги-теоретики шипели и фыркали, как разъяренные коты, прежде чем сдвинуть набок парик с развитыми от спора буклями и начать чесать в затылке…
Нет, это слишком длинно.
Фактом, камешком, легшим в основание сей теории, крохотным кусочком щебня, которому самое место - в башмаке хромого бродяги, а не в подножии серьезных умопостроений…
Нет. Опять длинноты.
Начнем прямо с факта. Два юных болвана, полагавших себя мэтрами Высокой Науки, а куратора - лысым перестраховщиком, вызвали суккубару. Для удовлетворения низменной страсти де-труа. Удовлетворив страсть болванов, суккубара сбежала из ослабленного усталостью "лупанарума". Демон в свободном состоянии - законный повод для вызова охотника. Но инкубусов и суккубар, как правило, не ловят вовсе. Овчинка выделки не стоит. Инферны-возбужденцы, в отличие от иных демонов, чудесно приспосабливаются к жизни меж людей, избегая смертельных исходов - а значит, не привлекая к себе особого внимания властей. Но с нашей беглянкой вышло иначе. Лысый перестраховщик-куратор был дядей одного из юных болванов и не желал огласки. Обладая достаточными средствами, он в частном порядке заказал суккубару знакомому венатору.
Знакомым оказался Фортунат Цвях.
Охотник пошел по следу добычи буквально через час после освобождения из "лупанарума". Повторяем: такое случается редко. Обычно с момента бегства демона до начала охоты проходит несколько дней. За это время демон успевает натворить изрядную кучу гадостей, что облегчает розыск. Впрочем, Фортунату редко требовались для розыска показания свидетелей. Ученик Гарпагона, он шел по Имени. Имя демона - сложнейшая композиция в стиле "barocco". Завитками и избыточной орнаментацией здесь служат вибрации - если угодно, звуки, хотя не вполне! - сущности демона. Опытный маг способен по остаточным эманациям восстановить базовый мажор сути. Интервал между основным и терцовым тоном, и дальше, к тону квинтовому, достраивая на слух четвертый и пятый вибрионы… Ладно, нюансы опустим. Важней другое. Начав охоту без промедления и не тратя времени на восстановление Имени суккубары, ибо узнал его от испуганного болвана-племянника, Цвях сумел очень быстро разыскать добычу.
Странное дело: суккубара двигалась прямо, безыскусно, не тратя времени на амурные трапезы. Ее словно вела определенная цель.
Венатор настиг беглянку в Мотиной пустыни, около скита отшельника-трепангулярия. Отшельник тут жил, видимо, аховый. В момент прибытия демоницы и охотника он усердно выходил на тропу любви, обладая пышнотелой селянкой, принесшей старцу обед. Моральные качества аскета мало интересовали Цвяха. Гораздо больше его заинтересовало другое: в миг совокупления беглая суккубара взвизгнула, словно на бегу ударилась о невидимую стену, и растворилась без остатка. Для интереса охотник подождал финала и был свидетелем, как отшельник рвал клочья волос, сокрушаясь о невольном грехе. Искренность старца изумляла. Расспросы окрестных жителей подтвердили: жизнь старец вел праведную, женщин избегал и честно сублимировал все, что положено уставом общины трепангуляриев.
Выходит, и впрямь согрешил впервые, сорвавшись с цепи от долгого воздержания.
Фортунат готов был поклясться: не растворись демоница в эфире, она бы залюбила старца до смерти. Казалось, суккубара голодала на бегу именно для этого подвига. Позднее, кстати, отшельник сжег скит, женился на селянке и нарожал с ней уйму ребятишек, застав и внуков, несмотря на почтенный возраст.
О забавном случае Цвях рассказал другу Матиасу.
- Растворилась? В эфире? - заинтересовался теоретик. - Ты уверен, что часть эманации не всосалась в отшельника?
- Не уверен, - честно признался венатор, дегустируя темно-золотистый мальмазей. - В отшельника, в его пассию… Понимаешь, все было слишком тесно увязано!
Доцент налил и себе.
- Шла, значит, убивать. По прямой. А старец ранее блюл праведность, если не врут… Железный старец с гнилой сердцевиной. Забавно, архизабавно…
На этом разговор о суккубаре утонул в вине.
Кто ж мог знать, что со дна всплывет истина?! Что приват-демонолог Кручек займется изысканиями, и те приведут его к теории истинной природы демонов?!
Собирая по крупицам данные о поведении инферналов сразу после вызова - особенно в первый день бегства! - скрупулезнейшим образом изучив структуру ярусов Преисподней, доцент пришел к потрясающим выводам. Как известно, воздух геенны, согласно концепции "Шикса-Пра", состоит из страстей и неудовлетворенных желаний. Кипящий котел, плодородное чрево, сама по себе геенна не способна никого родить. Даже демона, ибо для зачатия одного чрева недостаточно. Женская цитадель требует мужского вторжения. И вот однажды рождается человек, кем владеет одна, но пламенная страсть, которую он обуздывает и подавляет, подобно тому, как маг обуздывает вызванного демона. Однажды тайное имя Нижней Мамы - Мания!- овладевает несчастным, не имея выхода вовне, не находя воплощения и применения…
Мания тайным путем проникает именно в Преисподнюю. Неудовлетворенная страсть личности, низринувшись снаружи, вонзается в горнило таких же неудовлетворенных, но обезличенных страстей. Происходит слияние, зачатие, а спустя положенный срок - и рождение очередного демона.
Матиас Кручек настолько увлекся новой теорией, что начал путать слова. Объединив привычного "демона" и тайную "Манию" в единое целое: "деманий". Деманий, считал он, родившись, обречен вечно скитаться по ярусам Преисподней, пока его внешний, смертный "родитель" жив и продолжает обуздывать себя. Или пока демания не призовет наружу властный маг. Если же "родитель" умрет естественной смертью или перестанет сдерживаться, дав мании проявиться в поступках и действиях (вспомним знакомого отшельника!) - деманий чахнет и в конце концов гибнет от удушья. Человек-маниак не терпит существования демания в геенне: сей деманий воплощен в нем самом. Но человек, сумевший манию обуздать и не сумевший уничтожить…
- Ты полагаешь? - спросил Фортунат, прикусив нижнюю губу.
К этому дню он немало поспособствовал рождению теории своей практикой. Принимая выпестованный Облик и спускаясь в геенну по делам, он заодно приносил теоретику отчеты о поведении деманиев в свободном состоянии.
- Да, друг мой.
Доцент действительно полагал, что именно по этой причине, вызван наружу и освободясь от воли мага, деманий первым делом стремится уничтожить "родителя". Им тесно вдвоем в одном мире. "Ты меня породил, я тебя убью!" - сказал в трагедии "Дитя Лая" Адальберт Меморандум. Тяга к убийству "родителя" вложена в демания на безрассудном, тварном уровне. Всем известно, что демоны хитры и коварны, как звери, руководствуясь скорее инстинктами, нежели благоразумием. С гибелью "скрытого" маниака от когтей рожденного им демания рушатся последние препоны. Деманий отныне не обуздан целиком и полностью, обретая способность по собственной воле блуждать меж Преисподней и поверхностью земного диска. Сила его возрастает, смена обликов непредсказуема, а поступки чудовищны.
К счастью, поиски "родителя" большей частью длительны: поди найди сапожника из Ла-ланга, если тебя вызвали некроманты Чуриха! - и беглеца успевают обезвредить. Да и сбегают матерые демании редко. На вызов решаются большей частью маги опытные, умелые, а от какого-нибудь Просперо Кольрауна не очень-то побегаешь…
Хорошо, скажете вы. Забавная теория. Архизабавная, если пользоваться эпитетом ее создателя. Но какое это имеет отношение к шмагии младого Яноша и клятве Фортуната Цвяха найти лекарство от слома?!
Не спешите.
Просто запомните, о чем мы говорили. Верьте, впоследствии пригодится.
Давайте отвлечемся от теорий. Венатор Цвях держал слово. Пока его друг изучал феномен шмагии, консультируясь с коллегами и подробнейшим образом выстраивая клиническую картину болезни, - Фортунат, не жалея сил и средств, разыскивал шмагов для личных встреч.
Это было непросто.
Шмаги отнюдь не стремились к всеобщему обозрению, ведя жизнь тихую и обыденную. Венатор даже пришел к выводу, что болезнь эта крайне редкая. Сломанныхв обозримом пространстве - жалкие десятки, едва ли полусотня наберется! Большинство шмагов еще в юности примирились с полной бездарностью в области чародейства. Во всяком случае, примирились внешне, обзаведясь положением в обществе, отказавшись от бессмысленных пассов и бездействующих чар.
Но Фортуната Цвяха не обмануть!
Он-то понимал, как должен страдать шмаг, лишенный возможности увидеть реальное воплощение своих действий.
Янош Кручек подрастал, детские "кудеса" больше не умиляли отцовских коллег, когда ребенок начинал учить их волшебству, делая это серьезно и педантично. Кое-кто огрызался, если Матиаса не было рядом.
- Поди, малыш, поиграй со сверстниками!
Мальчик замкнулся, стал угрюм, бросил лезть ко взрослым, зато часами играл с приятелями в волшебников, верховодя ими по праву знатока. К сожалению, приятели росли, ребяческая легковерность покидала их. Янек начинал играть с детьми младше его самого, потом - еще младше… На любые попытки отвлечь его от таких игр юный Кручек отвечал молчаливым бойкотом.
Отец мрачнел, с новой силой вгрызаясь в изучение "синдрома ложной маны".
А Фортунат Цвях, ведомый клятвой и надеждой, беседовал со шмагами вживую. Пытался обучить их простейшим заклинаниям и воздействиям, творя чудеса педагогики. Сломанныес радостью учились у мага высшей квалификации. Радость была единственным итогом этих попыток. Все остальное - тщета и бессмыслица. Тогда венатор пробовал насытить действия шмагов своей собственной маной, щедро вливая новое вино в старые, прохудившиеся меха. Увы! - мана рушилась, как в пропасть, как дождь на барханы песков Таран-Курт. Ни единой зеленой травинки, ни одной верблюжьей колючки не прорастало навстречу. Бросив зря растрачивать ману, Цвях пошел ва-банк: он сам начал учиться у шмагов. Если есть система, значит, ей можно обучиться.
Можно!
Тут он был прав. Опытный маг, Цвях без труда разбирался в закономерностях чужих пассов, в вибрации произносимых заклятий. Но выученные пассы шмагов ничего не давали в итоге, даже когда их исполнял ученик Гарпагона Угрюмца.
Заклятия бесследно гасли в эфире Вышних Эмпиреев. Система одинаково не давала результатов у мага и шмагов, хотя последние утверждали, будто видят этот результат в своем воображении.
Воображаемый результат не устраивал венатора.
Янош, излеченный от сломав воображении, - слишком жестокая шутка.
- Я говорил с Грознатой, - однажды сказал доцент Матиас, со знакомым выражением разглядывая на просвет бокал вина. Точно так же три года назад он рассматривал склянку "волчьего лютика". - Волхв считает, что таким образом мироздание страхуется от появления чрезвычайно мощных магов, способных нарушить фундаментальные законы. Отсекая потенциальных ниспровергателей с помощью "синдрома ложной маны". В рассуждениях Грознаты есть своя логика…
- Тебя это утешает? - спросил охотник.
- Нет.
И они продолжили.
Единственным, что вынес Фортунат из работы со шмагами, был запах лаванды. Не смейтесь! Пытаясь найти общую черту, которая имелась бы в наличии у всех жертв синдрома, черту метафизическую, если угодно, аромат шмагии, венатор не нашел ничего, кроме лаванды. Этот сладковатый аромат начинал щекотать ему ноздри, едва неподалеку оказывался кто-то из шмагов. Великое открытие, не правда ли? Но Цвях умел найти применение любому оружию.
Шмагия пахнет лавандой.
Демании рождаются в лоне неисполняемых желаний геенны от восставшей невозможности человека утолить страсть.
Что общего?
Ничего.
Если не считать пустяка. Приняв во внимание мучения шмага, действующего без ощутимых итогов, неутоленную страсть реализовать свои чары, мы можем не сомневаться, что сломаннымивладеет самая настоящая мания. Обузданная природой "синдрома ложной маны" куда лучше, чем способен обуздать манию хилый рассудок человека. А значит…
Значит, согласно теории Матиаса Кручека, где-то на ярусах геенны бродят своеобразные демании. Жалкие десятки, едва ли полусотня тварей, пахнущих лавандой. И среди них - демании маленького Яноша. Убив "родителя", демании становится необузданным; убив демания, мы получаем в итоге…
А что, собственно, мы получаем?!
Фортунат Цвях провел уникальный опыт. Он вызвал демона. Не очень мощного, но упрямого, чье Имя в основной тональности отражало стихию гордыни. Таких вызывают для обустройства карьеры. Сковав демона, венатор тайно взял его на поводок и организовал инферналу побег самым натуральным образом. Повинуясь инстинкту, демон ринулся прочь - если теория Кручека верна, - на поиски "родителя".
А за ним, не позволяя слишком уж куролесить, двинулся охотник.
По дороге демон дважды нападал на случайных людей. Фортунат одергивал забияку, брал жертв на заметку и мчался дальше, ибо демон продолжал путь. Третья жертва оказалась серийной: раз за разом демон атаковал скромного метельщика из Верхнего Кромблеца, не оставляя попыток добраться до бедолаги. Обуздав тварь и заключив в "шкатулку с секретом", Цвях занялся биографией метельщика.