Петли воздуха из мягких жгутов стали жёсткими кольцами, начали сужаться, крик заглушил хруст ломаемых рёбер и позвоночника. Когда чары Воздуха рассеялись, виновный упал на землю - но ещё был жив, хотя от дикой боли сил осталось только хрипеть и мечтать о беспамятстве… заклятие магистра этого не позволяло.
- Сдохнет к вечеру. Если останется жив до утра, так уж и быть - добью, - милостиво бросил Ислуин, развернулся и пошёл сквозь безмолвную толпу к своей юрте: спать хотелось просто неимоверно.
Следующие несколько дней Ислуин провёл, неторопливо коротая дни за разговорами со старейшиной - выспрашивал историю последних столетий, и что нынче творится среди кочевий и городков. Много времени магистр провёл и с шаманом рода, обмениваясь знаниями: после поражения от орков многое здесь было утеряно и пришлось открывать заново, нередко отыскивая необычные пути и решения. Зато Лейтис и минуты не сидела на месте, осматривая селение, помогая в тех или иных работах - или отправляясь на коне в лихой скачке по окрестностям… в этом случае её якобы для охраны всегда сопровождало несколько парней. "Телохранители" сплошь были молоды, пытались за девочкой ухаживать, искренне восхищались умением сидеть в седле и стрелять из лука, учили кидать аркан. В один из вечеров Лейтис не выдержала, и, пока наставник сидел за пределами кочевья один, без лишних ушей, и размышлял о чём-то глядя на закат, попросила разъяснить - чего все они так за ней увиваются.
- А что ты хочешь? - Ислуин сунул в рот травинку и начал задумчиво её жевать, поглядывая в сторону вишнёвой полосы на западе. - Дочь хана - очень выгодная партия.
- Дочь! - фыркнула Лейтис. - Мастер, вы же наверняка должны были предположить, что этим и кончится. Так почему именно дочь, а не помощница, не воин? Ну или… мало ли кто?
Ислуин выплюнул травинку и повернулся к ученице: среди ханжаров свою нечеловеческую природу он скрывать не стал, потому девочку обжёг взгляд больших золотисто-медовым глаз.
- Потому что дочь. Проверить родство легко может любой шаман, а таиться среди друзей я не хочу. Я признал тебя дочерью перед Радугой, это сильнее кровных уз не только среди ханжаров, но и среди эльфов.
- Тот глоток воды! - ошеломлённо шлёпнулась на траву Лейтис. - "Самый простой способ"… Самый простой способ значит?! - с негодованием вскочила девочка.
- Сядь, - холодной сталью прозвучал голос магистра. - И успокойся. Это действительно самый простой способ последовать за мной. Были и другие соображения. Одно я скажу сейчас. Это место - оно необычное и странное. Если со мной что-то случиться, только наше родство даст тебе шанс отсюда выбраться. Остальное… я возможно скажу тебе позже. А ты пока осваивайся со своим новым статусом. Можешь развлекаться, представляя реакцию твоих сокурсников, если мы вернёмся в Турнейг, а я вдруг передумаю изображать человека.
Ислуин встал, бросил насмешливый взгляд на Лейтис и неторопливо пошёл в сторону юрт, оставив растерянную девочку сидеть на траве.
Не смотря на все старания Лейтис, ещё раз поговорить на эту тему не получилось: утром следующего дня в селение прибыл отряд нукеров Великого хана. Повелитель Степи желал видеть Джучи-хана как можно быстрее, и в ставку правителя они мчались почти без отдыха. Год назад Лейтис бы такой скачки не выдержала - но сегодня с гордостью могла сказать: в седле она была одной из лучших, не уступала ни выучкой, ни серьёзностью воина. Но едва добрались до столицы, тут же превратилась в обычную девчонку, ошеломлённую городом и не замечающую добродушных усмешек наставника и нукеров. Лейтис много читала о ханжарах ещё в Турнейге - всё, что могла найти у старых авторов и в хрониках. Потому считала, что ставка Великого хана будет лишь увеличенной копией селения, в котором они жили последние дни… Нет, юрты были и здесь. Хотя в основном не маленькие, а большие, напоминавшие полусферу, шириной почти с избу и неразборные - их, как объяснил Ислуин, возят на специальных телегах, куда запрягают несколько быков. А за кольцом "строений" из кожи, дерева и войлока высился двойной вал с частоколом, окруженный глубокими рвами, внутри укрепления спрятались небольшие дома из высушенного на солнце кирпича.
В воротах отряд встречал ещё один кешик вместе со свитой из двух десятков воинов. Гостей сразу же повели мыться, затем пригласили на небольшой пир, где вокруг кошмы с пловом и разнообразными яствами вместе с Ислуином и Лейтис расположились десятка полтора приближённых Великого хана. Ислуин и встречавший его кешик еле сдерживали нетерпение, но ни в движениях, ни на лицах ничего не отражалось: оба степенно вкушали изысканны блюда и вели неторопливую беседу. Будь Ислуин гонцом или хотя бы подданным, его давно бы позвали к владыке - но обращаться с чужим ханом как с обычным нукером нельзя, это оскорбление и для гостя, и для хозяина. Нарушить обычай можно только на войне - но сейчас не война. Приходилось терпеливо ждать. И лишь когда стемнело, Ислуин негромко приказал Лейтис следовать за ним и покинул пиршественную залу.
Владыка степи принял гостей в одной из больших юрт рядом с городской стеной. Кроме них троих никого не было - ковры, обычно разделяющие юрту на несколько "комнат", сейчас были подняты, отсутствовала даже стража. Когда опустился полог на входе, сидевший на белом ковре богато одетый мужчина зажёг ещё две лампы и показал располагаться на другом, тёмно-синем, перед собой. Едва посветлело, девочка принялась рассматривать хозяина: не слишком открыто, чтобы не сочли за вызов - но и не стесняясь. Оценить сидящего человека трудно, но рост явно выше среднего, крепок, но сухощав - напоминает степную плеть-камчу. Большинство ханжаров светлые, этот тёмен, седина уже тронула и короткие волосы, и аккуратную бороду клинышком - хотя совсем не старик, лет пятьдесят, не больше. Зато свисающие роскошные усы по-прежнему черны как смоль, а спокойно лежащие на коленях руки, как и в юности способны без промаха разить саблей дымного булата. Хан гостей рассматривать не стал, только мазнул взглядом и снова стал смотреть как бы сквозь них. Ислуин тоже почти не глядел на владыку, а сразу же сел и направил взгляд куда-то перед степным повелителем… перед тем как руки магистра замерли на коленях, кисти быстро сложились в две непонятные замысловатые фигуры.
Великий хан жеста Ислуина словно бы не заметил, только в глазах величественное равнодушие статуи на долю мгновения сменил хищный волчий блеск. Едва Ислуин - хотя нет, теперь рядом с Лейтис сидел не эльф, а Джучи-хан, и это не было притворством - замер перед хозяином степи, величественно прозвучало:
- Стоит ли твоей дочери слушать нас?
- Она идёт моей дорогой, - руки на мгновение опять сложились в новый жест и снова замерли, - белой тропой Сарнэ-Турома.
- Хорошо, - в глазах повелителя снова мелькнул интерес хищника, - пусть остаётся. Ты говори.
Ислуин почтительным тоном начал рассказ, как он в юности попал в Великую степь, как вернулся на родину, став посредником в переговорах о союзе, и как прошёл сквозь Зеркало миров. Закончил он письмом из Туманной чаши, после чего на несколько секунд воцарилась тишина, а затем заговорил Великий хан.
- Вот значит как. Причудливы тропы Отца ветров. Ты хочешь знать, что произошло здесь… Великие ханы сохранили память минувшего, потому слушай. Эльфы отказались говорить с остальными как с равными. А когда они прилюдно оскорбили Сарнэ-Турома, и посольство взяли в клинки, речи о союзе быть не могло. Степь и Лес уже едва не вцепились в горло друг другу, когда началось вторжение орков… это нас и спасло, тумены встретили чёрную напасть готовыми к войне. Только пока мы истекали кровью, эльфы спокойно смотрели.
- Недолго, - в голосе Ислуина отзвуком бури послышались печаль и гнев на сородичей. - Они проиграли быстрее вас, даже столицу сдали целой и без боя. И следов, куда они забились, я найти не смог - хотя искал очень тщательно.
- Вот значит как, - покачал головой Великий хан. - Искер орки взять так и не смогли, мы разрушили его сами, когда защищать там стало нечего. Нас прижали к Отражению истины, отступать было некуда - с юга шла очередная орда. И круг шаманов нашёл иной выход. Они сотворили это место. Уцелевшим открылся небольшой кусок, остальное возникало из небытия постепенно, когда смельчаки отправлялись вдаль от своего кочевья - искать других земель и подвигов. Так возникла новая Степь, больше старой. Вот только при моём отце мы достигли края. Дальше граница, за которую не выйти - время здесь течёт по-иному. Рубеж считался неодолимым до похода Кыюлык-хана.
- Я сумел пройти снаружи. Кыюлык-хан со своими нукерами сумел покинуть Степь. Что мешает повторить?
- Уенчак. Он всё чаще вмешивается в дела Степи, хотя открыто против моей воли ещё ни разу не пошёл. Он считается сильнейшим среди зрящих невидимое, четырежды его волю как шамана признавал через поединок Отец ветров. Ему невыгодно падение границ.
Снова быстрый обмен знаками. После чего тон Ислуина резко переменился, от "младший со старшим" к равному. Это было оскорбление… вот только хозяин его почему-то проглотил.
- Дела видимого мира творятся только волей хана и клинками нукеров. Или слова баксы Уенчака поддерживает полный круг? Только тогда он имеет право указывать Великому.
- Полный круг не собирался больше двух веков, когда умер последний из Старших красного Уртэге, принявший второе посвящение ещё во время войны. С тех пор никто из красных шаманов звания Стража не постиг. Уенчак говорит, что без Отражения второе посвящение для них "красных" невозможно.
- Вот значит как… к моим словам Сарнэ-Туром тоже прислушивается. А ветер нельзя запереть в ладони!
Где-то вдалеке послышалась перекличка ночной стражи, разговор ненадолго умолк, затем Ислуин попросил отпустить его и девочку, мол, они утомились с дороги, особенно ребёнок. К удивлению Лейтис, хан опять не отреагировал на такое демонстративное неуважение и согласился. Последовал громкий хлопок в ладони, на пороге возник сопровождавший их в столицу кешик и отвёл в одну из соседних юрт, где уже ждали две постели. Вопросов у девочки было много, но едва она присела на расстеленное одеяло, как навалилась усталость и Лейтис, не смотря на все старания, тут же провалилась в сон. Ислуин, глядя на ученицу, мысленно усмехнулся: "Рано тебе ещё со мной соревноваться". После чего выждал полчаса, соорудил на своём месте куклу из одежды и запасного одеяла и выскользнул в темноту, где его встретил тот же знакомый по дороге в Искер командир отряда, только теперь в кожаном доспехе бедного воина.
Второй раз Великий хан встречал гостя в небольшой юрте на самой окраине. Освещал внутреннюю полутьму всего один светильник, не было ни парадного ковра, ни дорогой одежды: обычный крестьянин-арат, зажиточный, но не из очень богатых. Владыку выдавали лишь глаза и выражение лица хищника, привыкшего повелевать такими же волками - и знающего, что подчиняются они ему как сильнейшему и мудрейшему, потому пойдут за правителем в огонь и воду. Переменился тон разговора: Ислуин признавал право хозяина владеть своей саблей, а Великий хан признавал воина, который лишь на ступень младше его. К тому же в юрте остался и проводник, в котором без труда можно было теперь опознать родича правителя.
- Можешь сказать кто?
- Твои воины тебе верны, мы, - кивок в сторону кешика, - проверили. Нитку, которая должна сохранить наши голоса, моей дочери подложили на пиру. Когда завтра её заберут, я укажу предателя.
- Хорошо. Думаешь, Уенчак попадётся на приманку?
- Если я угадал, как и зачем он крадёт чужую силу - то ухватится за моё бахвальство занять его место и самому завладеть Степью. Если же побоится, мы созовём полный круг Стражей невидимого, и выкурим его из любой норы.
- Хорошо. Действуй. Всё что нужно передашь через него, - короткий кивок в сторону воина. После чего Ислуин и кешик вежливо поклонились владыке и растворились в черноте ночи.
Уенчак примчался через пять дней. Когда, ещё до того, как подъехал основной отряд, в город поспешили несколько всадников предупредить о приезде и организовать встречу, Ислуин брезгливо поморщился. Судя по всему, мятежник специально ждал день где-то неподалёку - чтобы пышно въехать в город ясный день, мол, под покровительством самого Отца ветров нахожусь. А ведь торжественный въезд допустим только хану - да и то не любому, а лишь заслужившему право на особые почести. Шаману же пристало передвигаться скромно, лишь с одними учениками, воины сопровождают зрящих-невидимое только на войне. Бакса Октай вообще любил приезжать без предупреждения - но всё равно навстречу Учителю учителей высыпали все жители города или селения. Уенчак же не просто потребовал торжественного приёма, кроме воинов с ним приехал целый караван с юртами, утварью и слугами. Конечно, любой имеет право встать своим лагерем. Вот только там, где живёт Великий хан - не только старейшина клана, но и правитель Степи - это будет оскорблением хозяина: мол, настолько плохо он принимает гостей, что жить в его юрте нельзя. Мятежный шаман решил в этот раз открыто бросить вызов повелителю?
Лейтис и Ислуин стояли в толпе рядом с воротами, не в первых рядах, но недалеко от края людского моря. Так, чтобы хорошо видеть всё происходящее. Свита Уенчака растянулась длинной змеёй свободно едущих всадников, и когда первый из воинов охраны подъехал так, что его можно было рассмотреть, магистр начал рассержено шипеть сквозь зубы и, беззвучно шевеля губами, яростно ругаться. Лейтис удивлённо посмотрела на наставника: таким она его видела впервые. И что такого в этих воинах? Девочка аккуратно потянула магический щуп к ближайшему… и дёрнулась от боли, словно её со всей силы ударили. Так грубо магистр не обрывал её никогда!
- Жить надоело?! - теперь гнев наставника был обращён на ученицу.
А ещё на лице отразился неприкрытый страх. Сразу же после этого магистр схватил девочку за руку и потащил сквозь толпу подальше от дороги. Когда боль утихла, они уже были далеко, там, где тишину опустевших по дневному времени юрт нарушали лишь жужжание слепней и далёкие крики птиц с высоты пронзительно-голубого неба. Лейтис спросила:
- Что в них такого?
- Это живые-не-живущие.
- Зомби? На первый взгляд вполне нормальные, ещё не умирали. Да и что в зомби такого опасного для мага Жизни?
- Нет. Они ещё не касались врат мира мёртвых. Только нарушили запрет, который родился вместе с ханжарами. Посвятивший себя чёрному Уртэге получает часть силы Унтонга, выше болевой порог, быстрее зарастают раны. Много ещё. Только и цена велика: за каждое убийство такой воин заплатит частью своей души - если его не удержит что-то из мира живых. Жена, ребёнок, долг перед семьёй… Потому "чёрные" могут обнажать саблю только для защиты своей жизни или жизни родичей. А тот, кого ты хотела коснуться, он совсем пустой. Даже обычного мага, тронь он эту тварь чародейством без защиты, может убить. Судьба таких, как ты - идущих тропой Сарнэ-Турома - если они прикоснуться к не-живущим своей силой, страшнее. Тебя затянет ничто, поселившееся на месте души, и оставит в теле клочья разума вместе с желанием убивать и купаться в горячей человеческой крови, - на лицо набежала тень. - Однажды я участвовал в охоте на подобную тварь…
Где то вдалеке заревел рог, взревела толпа, и Ислуин оборвался на полуслове от пришедшей в голову неприятной мысли.
- Если Уенчак нарушил один незыблемый даже для отступника закон и набрал в свиту не-живущих, - резко бросил он, - легко нарушит и другой. О том, что идущие чистой тропой Сарнэ-Турома ученики неприкосновенны. Пошли, - и быстрым шагом направился в противоположную от толпы сторону.
Они обошли город больше чем наполовину, прежде чем магистр отыскал знакомого девочке по поездке командира отряда. Дальше последовал негромкий разговор, который Лейтис как не старалась, разобрать не смогла, сотник кивнул и ненадолго исчез. Вернулся он в сопровождении шестерки воинов - двух женщин и четырёх мужчин - в кольчугах и при саблях. Ислуин внимательно осмотрел каждого, бросил короткое: "Согласен", - после чего обратился к ученице.
- Это твои телохранители. С этого мгновения, когда меня нет поблизости, даже в отхожее место ходить в их сопровождении. И чтобы ещё пара всё время была рядом. Если на вас нападут, не геройствуй, а беги. Вдруг отступник не станет ждать моей гибели, а решит использовать тебя сейчас и заодно ударить по мне. И запомни. Ты нужна Уенчаку только живой и неискалеченной, если дойдёт до боя - это твой шанс.
Лейтис серьёзно кивнула: она всё поняла и выполнит в точности. Несколько минут Ислуин стоял рядом, оценивая, что ещё может понадобиться, потом достал из сумки несколько амулетов и отдал воинам. Баловство, конечно, Уенчак наверняка защитил свою стражу от серьёзного магического удара. Но со сплавом знаний людей, эльфов и гномов из родного мира магистра никто здесь не знаком, потому несколько неприятных мгновений врагу эти игрушки доставят. А в бою даже одна секунда - это много. Больше сейчас ничего сделать нельзя. Оставив девочку на попечении ханских нукеров, Ислуин двинулся в город. Искать прилюдной ссоры.
На улицах было ещё тихо, видимо торжественный въезд задерживался. Когда магистр дошёл до ворот и нахально вышел навстречу коням через оставленный толпой коридор, стало понятно, почему: Уенчак тоже искал соперника. Потому ехал медленно, внимательно осматривая стоящих по сторонам людей. Едва Ислуин пересёк черту ворот, Уенчак бросил коня вперёд и через несколько мгновений уже стоял в шаге от магистра, губы тронула улыбка, обнажая ровный ряд крепких зубов. Две или три секунды длился поединок взглядов, потом громогласно прозвучало:
- Как ты смел не явиться передо мной и не доложить об увиденном?
Ислуин ответил не сразу, с равнодушным видом затянув паузу - мол, кто ты такой, так со мной разговаривать. А сам в это время внимательно осматривал врага. Высок, не молод. Про таких говорят - красивый старик. Мощный разворот плеч, сильные руки без старческой сеточки вен, полноватые губы и щёки, изрезанный морщинами лоб, густые волосы и аккуратную бородку уже тронула седина - но чуть-чуть, показать возраст и ум годов… что-то в этой благолепной картине воплощённой мудрости было не так. Но что именно, понять магистр никак не мог.
- А я должен? И почему?
- Ты шаман! А все шаманы должны сначала говорить о делах со мной! Ибо я мудрейший из глядящих в невидимое. И лучше остальных знаю истину, знаю, что лучше для блага народа Степи.
- Никто не может сказать, что постиг слова Сарнэ-Турома до конца. Так как ты можешь утверждать, что я знаю хуже тебя? Мы не сравнивали нашу мудрость, мы не глядели на истину вместе - так как мы можем сказать, кто из нас лучше постиг замысел Отца ветров?