Выходцы из северных королевств, каким считали Ислуина, всегда славились как отменные любовники и утончённые ценители прекрасного. Мол, не зря многие из тамошних дворянских родов числили в своих предках полукровок-эльфов. Конечно, после чисток десять лет назад, когда отец нынешнего короля Зимногорья вырезал "под корень" несогласные дворянские роды в покорённых странах, в империю перебралось немало народу. Но это были никому не нужные чужаки - а тут человек, вхожий в дом одного из самых могущественных лордов. И потому, едва магистр переступил порог фамильного особняка семьи Хаттан, за ним началась "охота". От молодых и глупенько-романтичных барышень до прожжённых светских львиц. Ислуин за эти месяцы даже завёл пару интрижек: но по привычке не оставлять следов возле дома про них никто не знал. Да и расставались с ним надоевшие девицы "по своей инициативе", даже молчали, чтобы не "ранить чувства бывшего любовника, опечаленного их уходом". Потому для остальных светловолосый красавец оставался притягательным, но недоступным призом. И ему хватило всего недели, чтобы внушить одной из самых блистательных дам столичного света, что она может стать первой обладательницей вожделенного трофея - нужен лишь подходящий "повод для знакомства". Скажем, такой, как "случайная" встреча на балу у лорда Кингасси. Куда будет приглашена Лейтис… и, сопровождая несовершеннолетнюю воспитанницу, приедет опекун.
Они подъехали, когда бал едва начался - в такое время на новых гостей смотрят куда внимательней, как это бывает в общей кутерьме перед открытием или позже, в разгар танцев. Когда лакей в белых и красных цветах дома Кингасси провёл их в просторную бальную залу, Ислуин с удовольствием подумал, что угадал. При свете дорогих канделябров с бесчисленным множеством похожих на свечи ламп сверкали мельчайшие детали золоченых фризов, тонкая чеканка бронзовых инкрустаций и роскошные краски фресок. Редкостные цветы в художественных жардиньерках изливали сладостное благоухание. Все, вплоть до драпировок, дышало вычурной роскошью, всюду, куда ни посмотришь, золото, бриллианты и шелк камзолов кавалеров и бальных нарядов великосветских дам. Лейтис в изящном голубом платье почти без украшений выделялась по-детски хрупкой, беззащитной простотой. Добавить попытки скрыть неуверенность без привычного кинжала - и картина молодой леди, первый раз вышедшей в общество, идеальна.
С первого танца магистр с удовлетворением смотрел, как молодые парни и взрослые кавалеры, очарованные "непривычным к таким празднествам ребёнком", один за другим приглашали девочку на вальс за вальсом. А когда объявили перерыв, молодёжь утащила Лейтис за собой на террасу у дома. Где уже расположились огромные столы, уставленные блюдами золоченой бронзы с целыми горами клубники, ананасов, свежих фиников, янтарного винограда, золотистых персиков, апельсинов, гранатов, всяческих кулинарных сюрпризов, которые может позволить себе богатство. Минут двадцать не происходило ничего особенного, и Ислуин уже начинал тревожиться: скоро второй круг танцев, и если ничего не случиться, придётся изобретать способ избегнуть внимания леди Атайры. Покидать ученицу сейчас нельзя. Но вдруг на лестнице, поднимающейся из сада, показалась ещё одна шумная, явно уже слегка подвыпившая компания во главе с бывшим бастардом хозяина дома - и магистр вздохнул с облегчением.
Едва поднявшись на веранду и заметив Лейтис, Химиш переменился в лице. После чего обрушился с бранью на "вонючее безродное отродье, которое забыло своё место". Ислуин был готов вмешаться в любой момент, но его помощь не понадобилась: бойкая на язык Лейтис отвечала так едко, что скандал и не подумал утихать. И если в первые мгновения в обеих компаниях ещё как-то пытались погасить ссору, то через несколько минут над шутками Лейтис смеялись даже приятели Химиша. Парень не выдержал. Он побагровел, начал жадно хватать воздух, а потом с криком: "Ах ты, помойная дрянь!" - попытался ударить обидчицу в лицо… и задёргался, остановленный стальной хваткой возникшего рядом с ним магистра.
- Ваше поведение по отношению к леди, дан Химиш, не просто недостойно благородного, - во внезапно наступившей мёртвой тишине прозвучал ледяной голос Ислуина. - Даже если бы всё ограничилось одними оскорблениями… но только что вы окончательно переступили предел дозволенного. И потому, как опекун даны Лейтис, я вызываю вас на дуэль. Где мечом готов отстоять её честь. Время - через пять дней. Условия поединка за вами, как за отвечающей стороной. Но в силу вашего малолетства, а также серьёзной травмы, я готов согласиться на замену, - и резким движением сломал Химишу руку.
Посыльный с условиями "поединка до второй крови" - то есть до первого серьёзного ранения - появился в доме магистра на следующее утро. И сейчас, наблюдая за будущим противником на другом конце дуэльного поля, Ислуин был доволен, его расчёты оправдались полностью. Заменой невезучего парня стал один из лучших бретёров столицы. И значит, исходя из присланных условий, лорд Кингасси заказал убийство: ведь в горячке боя грянь между "тяжёлым" и "смертельным" случайна и тонка. Жаль, хоть и середина дня - зевак маловато, секунданты не в счёт, они будут молчать. Но хмурая погода и осевшая на окружающих поле деревьях влага отпугнули всех, кроме десятка заядлых любителей крови. Которые пришли взглянуть, как мастер Франган убьёт очередного неудачника.
Едва секунданты остались позади, и поединщики, сбросив куртки и камзолы, сошлись лицом к лицу, Ислуин бросил в противника гневную речь о лордах, которые посылают защищать свою честь наёмников и платят за неё золотом. И о том, что Единый карает тех, кто соглашается на подобное. У Франгана в ответ не дрогнул ни один мускул, он слышал такие слова не раз и услышит ещё. Но по донёсшимся от зрителей смешкам магистр понял, что там тоже всё поняли прекрасно и теперь потешаются над незадачливым дурачком-дуэлянтом. Отлично! Можно начинать.
Вначале пошёл неторопливый обмен стандартными ударами ученических основ, потом Франган начал наращивать темп, вплетая самые неожиданные финты и комбинации. Атака справа, атака слева. Обойти клинок противника, начать ложную атаку сверху, чтобы попытаться достать сбоку… стоящий перед ним провинциал пока успевает защищаться, но еле-еле, видно, что он устаёт и скоро начнёт ошибаться. Ислуин наслаждался: всего второй человек в столице, кроме учителя для Лейтис, кто так виртуозно владел оружием. Плавно "спустить" по своему клинку вражеский меч, закрутить атаку и "испуганно" разорвать дистанцию, понимая что "не успеваешь"… Жалко прерывать такой красивый поединок - но пора заканчивать. Ложная атака справа, опытный бретёр угадывает замысел и переносит клинок так, чтобы отбить настоящий выпад - как вдруг "отчаянным" порывом меч Ислуина ускоряется и летит вперёд. Ошеломлённый Франган тут же начинает движение обратно, чтобы успеть перехватить движение, после чего добить обессиленного противника… и напарывается на остриё. Его "менее опытный" враг замешкался с движением и не рассчитал своего роста: вместо плеча меч распорол бретёру горло. Подбежавшие секунданты констатируют: "Мёртв". И завершающим штрихом - бессвязные оправдания Ислуина. Мол, как же так, он не хотел… видимо сам Единый руку повёл, покарав поправшего законы чести.
Следующим утром, едва открылись ворота внешней стены, два всадника выехали из столицы на запад. Торопясь убраться как можно дальше, прежде чем разъярённый ползущими по городу слухами лорд Кингасси решит отыграться. Бросив дом, "наспех" собрав лишь "самое необходимое" из того, что подвернулось под руку. "Не меньше трети барахла придётся выбрасывать, - лениво подумал Ислуин. - В тайник, что ли, этот мусор сунуть? Нет, лучше загоню по дешёвке. Как раз впишется в образ. Даже пару побрякушек добавлю, пусть думают, что с наличными деньгами совсем плохо. Пока пытаются найти по счетам в банках "Золотого квартета", другим способом будут искать не так резво, - тут его взгляд упал на остающиеся за спиной предместья. - А ведь я выиграл, Сарнэ-Туром! Я всё-таки не свернул с твоей тропы, так что с тебя проигрыш!"
И крикнув Лейтис: "Догоняй!" - пустил коня рысью.
Шаг пятый. Тени дня, огни ночи
Дверь в комнату скрипнула и слегка отворилась. Отчего сразу потянуло сквозняком и каким-то неуловимым, понятным лишь душе, но не разуму, ощущением августовской ночи за стенами охотничьего домика. Почувствовав свежий воздух, поленья в камине весело затрещали, а пламя лихо заплясало, пытаясь откусить кусочек медной решётки и преврящая темноту комнаты в мягкий полумрак.
- Святейший опаздывает, - нервно сминая пальцы, вдруг бросил мужчина, занимавший самое правое из четырёх стоящих перед камином кресел.
- Оставьте свои развлечения тем, кто вас не знает, Кайр, - бросил сидящий рядом. - Никогда не поверю, что виконт Раттрей нервничает и устал ждать. При вашей-то работе.
- Но мне и правда надоело выглядывать плохо зашлифованные места на брёвнах стены. Вот если бы бывший владелец оставил висеть свои трофеи… а так здесь даже окон нет. Смотреть же на огонь, уж простите, не люблю с детства.
- Зато вам выпал редкий шанс насладится покоем. И тишиной… Кстати, кирос Брадан обещал сегодня прибыть с человеком, которого видит своим преемником, - канцлер показал на четвёртое кресло, - возможно, отсюда и задержка. О! Кажется кто-то подъехал.
Несколько минут спустя вошли двое в белых парадных рясах патриарха и епископа.
- Уф, дан Раттрей, - предстоятель церкви Единого рухнул в кресло и протянул руки к огню, - надеюсь, повод у вас достаточно важный. Погода нас не балует, не август, а сентябрь прямо. Да и года мои не те, чтобы каждую неделю церкви освящать. И не надо, - махнул он рукой, - говорить мне, что для своего возраста я крепок. А то, что патриарх лично приходит даже в глухие деревни - "положительный пример для поддержания морального облика священников". Для такого у меня полно лизоблюдов в Синоде. Да, - он повернулся и приглашающе махнул спутнику, так и оставшемуся стоять у порога, - отец Аластер, епископ Корримойли. Про которого я говорил в прошлый раз.
Некоторое время мужчины смотрели друг на друга оценивающе. Примерно одного возраста, лет сорок пять. Очень разные внешне: похожий на ястреба Раттрей, напоминающий рослого седого медведя канцлер и среднего роста и телосложения русый священник. Раттрею вдруг пришла мысль, что епископ похож на росомаху. По первому впечатлению чуть ленив, неуклюж, медлителен - вот только горе тому, кого этот свирепый и стремительный хищник наметил в жертву. Сейчас отец Аластер внутреннюю силу скрывать не стал - но сколько дураков, наверняка, обманулось и ещё обманется. Хороший выбор. К тому же выводу пришёл, судя по всему, и канцлер. Потому что повторил приглашающий жест патриарха и искренне пожелал новому гостю почаще оказываться в их дружеском кругу.
- Уважаемые даны, - едва все расселись, начал глава канцелярии внутренних дел, - срочность моего приглашения связана с тем, что, к сожалению, мы оказались правы. Я получил информацию из верных источников. Вторжение всё-таки будет, и куда страшнее, чем мы рассчитывали в самых пессимистичных расчётах.
- Сколько у нас времени?
- Не больше десяти лет. Но я бы рассчитывал максимум на восемь.
- Насколько надёжен ваш источник? Кайр, - в голосе канцлера послышалась усталость, - вы никогда не давали повода усомниться в своих словах. И прошу меня извинить за возможное недоверие… Слишком многое, да что там, само существование Империи, сейчас поставлено на карту. Да простят меня собравшиеся за излишний пафос.
- Увы, даже слишком надёжен. Копию отчёта я пришлю вам позже, но если коротко… Нашлись люди, которые сумели пройти территорию Орды аж до бывшей столицы Великого леса. И новости, которые они принесли, одна другой паршивее. Киарнат пал, и давно. Видимо, сразу после того, как были перерезаны последние тропы через Рудный кряж и Лес остался в одиночестве. Кстати, похоже, тридцать лет назад орда ещё давила остатки сопротивления, плюс усобица - потому-то прошлая попытка и вышла такой жиденькой. Но теперь на южных границах ни союзников, ни раздоров - нынешний правитель вырезал всех конкурентов под корень.
- Имперский совет одни слова не убедят. Идиоты, - канцлер резко ударил кочергой по головёшке в камине, словно разбивая голову какого-то самого ненавистного дурака.
- Посылать людей снова не дам, - в голосе Раттрея послышался металл. - В прошлой экспедиции из всех до меня добрался только один. Тратить ценные кадры ради того, чтобы убедить дураков из совета… А может и не убедить.
- К сожалению, - канцлер обратился с пояснениями к епископу Корримойли, - в опасности с юга уверены только сидящие здесь. За редким исключением остальной имперский совет и представителей Высоких семей больше волнует, что Зимногорье захватило пару соседних королевств, стало размером аж с пол провинции и теперь "угрожает Империи". Точнее, угрожает монополизировать торговлю Виумскими самоцветами и взвинтить цены. И потому даже нашего совместного влияния не хватает, чтобы начать готовить страну к войне на выживание.
- "Всему свой час, и время всякому делу под небесами: Время родиться и время умирать, Время насаждать и время вырывать насажденья, Время разрушать и время строить, Время разбрасывать камни и время складывать камни, Время хранить и время тратить, Время рвать и время сшивать, Время молчать и время говорить, Время любить и время ненавидеть, Время войне и время миру", - вдруг процитировал патриарх. - Неразумны взрослые бывают, аки дети. И как родители ведут чад своих, дабы уберечь в пути от пропастей глубоких и чудищ ненасытных, так и наш долг провести неразумных. Найти им такой путь, чтобы достигли они времени, когда откроются глаза их и проснётся разум их.
- Ваша правда, святой отец, - склонили головы "охраняющий покой" и канцлер.
- Я и в самом деле немного растерялся. Слишком уж неожиданны были ваши слова, Раттрей. Одно дело ждать, предполагать катастрофу. И другое - видеть, что она почти неизбежна.
- Не могли бы вы пояснить, - впервые за вечер подал голос епископ. - Пусть удар будет сильнее. Но тридцать лет назад империя насчитывала всего восемь легионов, и этого хватило, чтобы остановить врага даже без созыва дворянского ополчения. А сейчас их двенадцать.
Канцлер скривился, а Раттрей начал объяснять:
- К сожалению, когда говорят о "двенадцати", не учитывают одну мелочь. Теперь все начиная с девятого - это легионы резерва. Сейчас там одни офицеры и сержанты. Плюс снаряжение. Считается, что в случае войны их заполнят призывники. Вот только наши крохоборы не учитывают, что за месяц из вчерашнего крестьянина или цехового толкового солдата не выучишь. Так что ценности в них - ноль. Вычтите ещё "Первый золотой" - это давно уже не элита, как при деде нынешнего императора, а сборище вертопрахов и карьеристов. Благо "золотые" центурии никогда не покидают метрополию.
- Я, конечно, знал, что часть расположенных рядом с Корримойли центурий перешла на… такой способ службы. Но я не мог предположить, что это явление… столь масштабно.
- К сожалению, это видят немногие. А многие из тех, кто имеет нужную информацию, - Раттрей подкинул в затухающий камин несколько лежащих перед ним поленьев, - не хотят.
- А дворянское ополчение? Ведь закон Гавана Миротворца устарел.
- Увы, отец Аластер, - тяжко вздохнул канцлер, - ситуация слишком неоднозначна. И просто отменить ограничение числа солдат в дружинах я не могу. Против встанут многие Высокие роды - ради сохранения политического баланса им придётся повышать свои военные расходы. К тому же, первыми кинуться наращивать силы северные лорды, там ещё не забыт "мятеж лилий" поколение назад. Они могут попытаться повторить в разгар войны. А петиция южан вывести из под действия закона только их опять не пройдёт через совет. Поверьте, мы с Кайром уже пытались.
На какое-то время пришла тишина, изредка нарушаемая треском поленьев. Вдруг Аластер пододвинул кресло чуть ближе к огню, достал из рясы небольшой томик и несколько минут что-то там искал. Потом с удовлетворённой улыбкой захлопнул книгу и обратился к остальным:
- Уважаемые даны, не знаю, упоминал ли кирос Брадан, но до принятия сана я всерьёз увлекался юриспруденцией. Да и теперь нахожу в этом занятии неплохой отдых. И сейчас я вспомнил об одном указе времён Ниана Второго Святого. Который ещё носил прозвище "Законник". Как известно он любил оформлять своей печатью любую мелочь. И потому после сражения при Лох-Хопе, когда местный барон кинул против десанта с островов вместе с ополчением местных висельников, пообещав выжившим прощение, император подписал бумагу. Согласно которой любой может искупить свою вину службой в армии "на защите страны". Я сейчас сверился с кратким "Сводом" - указ не применялся с тех пор ни разу, но до сих пор действует.
- А если добавить условие, что после пяти лет службы они имеют право заселяться только на юге и востоке… Вы гений, отец Аластер, - подхватил его мысль Раттрей, - тогда к началу войны мы получим недалеко от границ минимум три опытных легиона отставников. И парочку "карманных", про которые наши брезгливые Высокие лорды даже не вспомнят.
- Даже больше того, - вступил канцлер, - я спокойно смогу разрешить южным баронам увеличить дружины. "Дабы обуздать возможные волнения выселяемого преступного элемента". Кайр, с вас нужное общественное мнение.
- В идеале, инициатива вообще не должна исходить от нас… - начал Раттрей, когда его прервал патриарх.
- Думаю, что к императору можем обратиться мы. Я давно уже говорил, что тюрьма слишком часто делает из человека зверя. И если появляется возможность дать заблудшим овцам шанс… Знай я о законе, предложил бы намного раньше.
- Тогда на этом нашу сегодняшнюю встречу, думаю, можно считать состоявшейся? - с улыбкой спросил канцлер.
- С именем Единого да выстоим, - подвел итог патриарх.
Через месяц столица и крупные города провинций бурлили от рассказов и слухов про злоупотребления служащих тюрем и тяжкую жизнь заключённых. Не каких-то там душегубов, позвольте! Во всех модных салонах шли разговоры о бедных и несчастных молодых людях, которые оказались на каторге, попали под минутное влияние дурного - а теперь выйдут спустя годы калеками. Расследование показало, что ничего сверх закона или установленных правил в тюрьмах не происходит, а случаи судебных ошибок довольно редки… фабрику слухов и общественное мнение было уже не остановить. Особенно когда сначала среди красоток высшего света, а потом и среди подражавших дворянским салонам жён городских купцов и мастеровых стало модно "помогать обиженным, если зажиревшие чиновники и государство не хотят о них позаботиться".