"Вы двое будете бороться с Циклопом. Тот, кто останется в живых, – невиновен, а тот, кто погибнет, и является убийцей. За кровь нужно заплатить кровью".
Тор сглотнул. Циклоп? Он не мог представить, как встретится с этим монстром, хотя и был невиновен. Он почувствовал, что его грубо схватили сзади и связали веревкой. Малика тоже связали. Их подтолкнули сзади, после чего повели через плато вниз по крутой горе в окружении группы воинов. Крон шел рядом с Тором, скуля и отказываясь отойти от него.
Пока они шли, второе солнце начало клониться к закату. Тор видел остров, раскинувшийся перед ним. Отсюда он видел небо, покрытое красивыми оттенками малинового и фиолетового цветов. Перед ним, вдали, у основания горы, лежали десятки пещер.
Он услышал поразительный рев, ощутил, как земля задрожала под ногами, и с замиранием сердца понял, что его ведут прямо в логово монстра.
Глава пятнадцатая
Гвендолин, нервничая, быстро шла по коридорам замка. Она была вне себя от беспокойства, не в состоянии думать ни о чем другом с тех пор, как услышала об аресте Кендрика, который теперь ожидал казни. Гарет зашел слишком далеко. Она не могла сидеть, сложа руки. Девушка чувствовала себя такой беспомощной. Должно же быть что-то, что она может сделать, должен быть какой-то способ помочь – и она его найдет.
Гвен спустилась вниз по каменной винтовой лестнице, все глубже и глубже в недра замка. Она прошла даже этаж спуск, и после еще нескольких этажей, наконец, подошла к огромной железной двери. Девушка не стала зря терять времени – она быстро подошла к ней и постучала кулаком.
Гвен ждала, затаив дыхание, ее сердце бешено колотилось. Наконец, несколько стражников открыли дверь. Один из них держал в руках факел в темноте.
"Миледи", – произнес стражник, стоявший посредине.
"Это дочь короля?" – спросил другой.
"Бывшего короля", – поправил другой стражник.
"Настоящего и вечного короля", – сурово поправила их Гвендолин, делая шаг вперед. – "Это я".
"Что Вы здесь делаете?" – спросил стражник широко открытыми глазами. – "Это не место для леди".
"Мне нужно увидеть моего брата Кендрика".
Стражники взволнованно переглянулись.
"Мне очень жаль, миледи, но нам не разрешено пропускать посетителей к Кендрику. Это строгий приказ короля".
Гвендолин твердо посмотрела на них. Она была настроена решительно, ощущая зародившуюся в ней силу – силу ее отца.
"Посмотрите на мое лицо", – сказала она. – "Вы знаете меня с самого моего детства. Я знаю вас всю свою жизнь как преданных и послушных слуг моего отца".
Лицо главного охранника, покрытое морщинами, смягчилось.
"Это правда, миледи".
"Неужели вы думаете, что мой отец не позволил бы мне увидеть моего собственного брата, Кендрика?"
Он моргнул, задумавшись.
"Ваш отец ничего бы не стал Вам запрещать", – сказал он. – "В его сердце было бесконечное место для Вас. Его постоянным приказом было то, что Гвендолин всегда получает то, что хочет".
Гвен кивнула.
"Верно", – сказала она. – "А теперь позвольте мне пройти".
"Тем не менее", – произнес стражник, преграждая ей путь. – "Я также сомневаюсь в том, что Ваш отец желал бы, что его убийцу кто-то навещал".
Гвен вскипела.
"Как вам не стыдно?" – строго спросила она. – "Вы знаете Кендрике больше меня. Вы знаете, что никто не любил моего отца больше него. Неужели вы на самом деле думаете, что он имеет к этому отношение?"
Когда стражник посмотрел на нее, Гвен поняла, что он задумался. Наконец, он сдался.
"Нет", – тихо произнес он. – "Я так не думаю".
"Сказано уже достаточно", – сказала она. – "А теперь отойдите в сторону и позвольте мне пройти. Достаточно этого вздора. Я здесь для того, чтобы увидеться с братом – и я с ним увижусь", – Гвен произнесла это с такой силой в голосе, которая удивила даже ее. Это был приказ – в этом не приходилось сомневаться.
Охранник колебался лишь мгновение, после чего, наконец, подал знак другим стражникам, склонил голову и отошел в сторону. Он широко распахнул дверь и, когда Гвен поспешила войти, захлопнул ее за девушкой.
"Следуйте за мной, и побыстрее с этим, миледи", – попросил он. – "В этом месте много шпионов. Я не могу позволить Вам оставаться здесь долго. Если меня поймают, я и сам окажусь в темнице".
Гвен последовала за ним, когда он поспешил по коридору. Их шаги отдавались эхом в этом месте, слабо освещенном факелами, когда они проходили мимо камер. Она увидела заключенных в тени, которые прижали свои лица к решеткам камер – лица, которые пробыли здесь слишком долго. Это были злые, развратные лица, некоторые из них зашипели на нее, когда она проходила мимо. Девушка удвоила скорость, пытаясь не смотреть слишком пристально.
Наконец, пройдя еще несколько коридоров, стражник провел ее к одной камере – последней камере слева. Он встал позади нее в ожидании.
"Оставь нас", – приказала Гвен.
Стражник посмотрел на нее, поколебавшись немного, после чего развернулся и ушел, оставив ее одну.
Гвен заглянула в камеру, ее сердце бешено колотилось в предвкушении. Она подошла ближе. Наконец, появился Кендрик, который казался слишком бледным. Увидев Гвен, он улыбнулся.
"Сестра моя", – сказал он.
Кендрик потянулся и взял ее руку через решетку.
Гвендолин улыбнулась в ответ, когда его лицо просветлело. Было так хорошо увидеть его, убедиться в том, что он жив, что с ним все в порядке. Ее сердце разбилось при виде Кендрика, из-за того, что брата унизили, бросив в это место. С ним поступили несправедливо. И, тем не менее, на его губах была все та же добрая, благородная, сострадательная улыбка. Кендрик был самым прекрасным человеком из всех, кого она знала.
"Сестра моя", – повторил он. – "Ты оказала мне большую услугу, придя сюда".
"Я оказала услугу самой себе", – ответила Гвен. – "Для меня честь видеть тебя. Я прошу прощения за то, что не пришла раньше".
"Я поражен тем, что ты вообще смогла прийти", – сказал Кендрик, обхватив ее руку обеими руками. Его голос был таким слабым и хриплым. Девушка потянулась к своему платью и вынула угощение, которое принесла для него. Она просунула его через решетку. Кендрик удивленно посмотрел вниз.
"Сушеная оленина", – сказала она. – "Твоя любимая. Достаточно для того, чтобы придать тебе сил".
Он схватил ее и тут же начал есть оленину, разрывая мясо зубами. Он проглотил ее, изнывая от голода.
Гвен полезла в карман и извлекла оттуда небольшой мех с водой, из которого он немедленно сделал глоток. Затем Гвен потянулась к поясу и схватила свою сумку.
"Я хотела принести тебе что-то сладкое", – сказала она, улыбнувшись. – "Медовые пирожные. Я сама их сделала".
Когда она протянула брату сумку, его глаза наполнились слезами.
"Ты оказываешь нашему отцу большую честь. Ты знаешь, что я не убивал его, не так ли?" – отчаянно спросил он.
Гвендолин кивнула.
"Конечно. Иначе я не была бы здесь".
Кендрик кивнул в ответ. Увидев его здесь, в этом месте, она расплакалась. Девушка еще больше разозлилась на Гарета. Эта несправедливость сжигала ее изнутри.
"Гарет видит в нас угрозу", – сказала она. – "Именно поэтому ты здесь".
Кендрик посмотрел на нее.
"Его натура всегда была такова", – сказал он. – "Всю свою жизнь он мечтал о троне нашего отца. И почему он чувствует угрозу от всех, кто его окружает, если он сам не приложил руку к убийству?"
Гвен выразительно взглянула на него.
"Я думала о том же самом", – произнесла она. – "В конце концов, кто еще выигрывает от этого?"
"Но ты должна доказать это. Ты должна найти орудие убийства", – сказал Кендрик. – "Кинжал, которым убили отца. Тот самый, который исчез. Это и станет ключом".
"У тебя есть какие-нибудь идеи о том, где его искать?" – спросила девушка.
Он с сожалением покачал головой.
"Вероятно, Гарет избавился от него", – ответил Кендрик. – "А без кинжала будет очень сложно что-нибудь доказать. У нас только косвенные улики. А пока они докажут что-нибудь, я могу оставаться здесь до самой казни".
Мысль об этом разбила Гвен сердце. По ее спине пробежал холодок.
"Я этого не позволю!" – выкрикнула она. – "Я найду способ остановить его. Я тебе обещаю. Я сделаю это".
Кендрик покачал головой.
"Хотел бы я разделить твой оптимизм, но ты восстаешь против сил больших, чем ты можешь себе представить. Существует заговор, чтобы прикрыть смерть нашего отца, и я уверен, что его щупальца проникают глубоко. Будь осторожна. Не стоит недооценивать подлость Гарета. Помни, что тебе предстоит бороться с драконом".
"Драконом?" – переспросила Гвен.
"В этом мире существует много драконов. Зло человеческих улыбок может быть более коварным, чем самый свирепый дракон в дикой природе".
Гвен вздохнула, задумавшись над его словами. Она знала, что брат прав.
"Должен быть какой-то способ, должен быть кто-то, кто можем помочь нам вызволить тебя отсюда", – сказала девушка.
Пока Кендрик стоял, качая головой, внезапно на нее снизошло озарение.
"Мама", – сказала Гвен, испытывая страх, даже произнося эти слова. Если и был кто-то, кого она ненавидела больше, чем Гарета, так это ее мать. И единственным хорошим моментом, который принесла с собой смерть отца, был ступор, в который впала ее мать. Гвен поклялась, что больше никогда не увидит ее, потому от мысли о том, что ей придется разговаривать с ней, девушка почувствовала физическое недомогание. Но она должна это сделать ради Кендрика.
"Я не знаю, как она может помочь", – сказал Кендрик. – "Со дня смерти нашего отца она не в состоянии разговаривать. Но даже если бы она могла, теперь король – Гарет. Она больше не королева. Ее оставшееся влияние, если таковое имеется, является ограниченным".
"Но она была королевой всего несколько дней назад", – возразила Гвен. – "Многие люди до сих пор держат перед ней ответ, боятся, уважат ее и станут считаться с ее желаниями – особенно люди, преданные нашему отцу".
Кендрик кивнул в ответ.
"Допускаю, что шанс есть", – сказал он.
Он потянулся и заключил ее руки в свои.
"Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала – наш отец был прав, выбрав тебя следующим правителем. Я не видел этого раньше, но вижу это сейчас. Он был прав с самого начала".
Когда Гвен посмотрела на брата, ее сердце наполнилось благодарностью.
"А также знай, что я люблю тебя", – сказал он.
"Я тоже тебя люблю", – сказала Гвен. В ее глаза появились слезы. – "Знай, что я не позволю тебе умереть здесь. Скорее я умру сама".
Глава шестнадцатая
Тор спустился с горы в сторону пещеры Циклопа. Закатное небо вокруг него окрасило весь мир в миллион оттенков алого цвета. Тору показалось, что он идет навстречу своей смерти, словно он спускается в сам ад.
Пока он шел, члены Легиона сохраняли безопасную дистанцию позади него. Рядом с ним шел Малик. Они оба все еще были связаны. С другой стороны семенил Крон. Крики зверя, скрытого в пещере, становились все громче. Земля под их ногами сотрясалась. Тор мог только представлять себе гнев этого зверя.
Ненависть Тора по отношению к Малику была такой, какой он не испытывал ни к кому другому. Его несправедливо обвинили и вовлекли во все это, подвергли его жизнь риску именно из-за Малика. Тор молился только о том, чтобы легенда о Циклопе оказалась правдивой – что убит будет только виновный.
Тор мысленно вернулся к той сцене на поле для состязаний, когда Малик сначала попытался убить его. Он все еще не понимал, что произошло или почему.
"Прежде чем нас отправят навстречу смерти", – сказал Тор Малику, идя бок о бок. – "Скажи мне одну вещь. Почему ты сделал это? Почему ты пытался убить меня там? И когда у тебя не получилось, почему ты убил того человека?"
Малик продолжал идти и, к удивлению Тора, даже несмотря на то, что он был на волосок от смерти, он улыбнулся, словно получал удовольствие от происходящего. Этот парень на самом деле ненормальный.
"Ты никогда не нравился мне", – сказал Малик. – "С того самого момента, когда я впервые тебя встретил. Но причина не в этом. Мне хорошо заплатили за твое убийство".
Его слова ошеломили Тора.
"Заплатили?" – переспросил он.
"У тебя очень богатые враги. Я с удовольствием взял плату за попытку того, что и сам хотел сделать".
"Тогда почему ты убил того человека, с которым я боролся?" – спросил Тор. – "Какое отношение он имеет ко мне?"
"Когда я упустил свой шанс убить тебя", – сказал Малик. – "Я подумал, что мой следующий лучший шанс – это убить его и повесить убийство на тебя. Тогда воины сами тебя убьют и избавят меня от неприятности".
Тор нахмурился.
"Что ж, это не сработало, не так ли?" – спросил он.
"Ты умрешь от руки Циклопа", – сказал Малик.
"Так же, как и ты", – парировал Тор.
Малик пожал плечами.
"Все когда-нибудь умрут", – сказал он, после чего замолчал.
Тор не мог понять его – он на самом деле казался апатичным к жизни. Молодому человеку стало интересно, какое же зло случилось с Маликом, что так повлияло на него.
"Скажи мне еще одну вещь перед своей смертью", – попросил Тор. – "Кто заплатил тебе? Кто мои враги?"
Малик продолжал идти, храня молчание. Он закончил говорить.
"Что ж", – заключил Тор. – "Надеюсь, что ты доволен. Теперь нас обоих убьют".
"Ты ошибаешься", – сказал Малик. – "Я не верю в легенды и сказки. Этот монстр не убьет меня. Я сильнее любого монстра. Он убьет только одного из нас – и это будешь ты".
Тор посмотрел на него с ненавистью.
"Я убил бы тебя прямо сейчас, если бы мог", – сказал он.
Малик улыбнулся.
Они молча продолжили свой путь, приближаясь к пещере. Небо становилось все темнее, а рычание монстра – все громче.
"Ты мне нравишься", – произнес Малик, удивив Тора. – "В другой жизни мы стали бы друзьями".
Тор посмотрел на него, не веря своим ушам.
"Ты ненормальный", – сказал он. – "Я тебя не понимаю. Ты сказал, что ненавидишь меня. Мы бы никогда не стали друзьями. Я не дружу с лжецами и убийцами".
Малик запрокинул голову и громко рассмеялся.
"Ложь и убийство правят этим миром", – ответил он. – "По крайней мере, мне хватает смелости это признать. Остальные скрывают это за фасадом".
Они оба продолжали идти все дальше и дальше вниз по склону, приближаясь к пещере Циклопа. Небо окрасилось в светящийся красный цвет – казалось, что оно объято огнем. Тор не мог избавиться от ощущения, что он приближается в самое жерло ада.
Наконец, он вышли на равнину, где в тридцати ярдах от них предстала пещера. Они остановились, когда сзади к ним подошли два воина и разрезали веревки, освобождая их руки. После чего воины развернулись и побежали назад к холму, к большой толпе членов Легиона, которые наблюдали за происходящим на безопасном расстоянии с холма.
Тор и Малик переглянулись, после чего Тор, развернувшись, смело направился к огромной пещере. Малик последовал за ним. Если Тору предстоит умереть, то он сделает это храбро. Крон, рыча, шел рядом с ним.
"Назад, Крон!" – приказал Тор, желая спасти его.
Но Крон отказался оставлять его.
Раздался очередной поразительный рев, который заставил Тора остановиться как вкопанного. Но Малик продолжал идти. Он был расслаблен, на его губах играла улыбка, словно он был счастлив встретиться с монстром. Тор подумал, что, возможно, он был счастлив встретиться со своей смертью. Казалось, он был склонен к самоубийству.
Тор усиленно размышлял, пока они приближались к пещере. Вход в нее был так высок, паря, как минимум, на тридцать футов, что делало пещеру зловещей. Тор спрашивал себя, какого же размера монстр должен в ней жить. Он задавался вопросом, а не проживает ли он сейчас свои последние мгновения на земле, неужели он умрет здесь, в этой пещере, на этом острове. А все из-за Малика, из-за преступления, которого Тор не совершал. Он подумал о своей судьбе – неужели он все это время ошибался? В конце концов, Аргон никогда этого не видел, никогда не предсказывал его встречу с Циклопом – или, по крайней мере, никогда не предупреждал его об этом. Тор и сам этого никогда не видел. Неужели его силы не настолько велики, как он думал? Неужели здесь все и закончится? Может быть, его судьба каким-то образом изменилась?
Впервые с того самого момента, как Тор прибыл на этот остров, он всерьез подумал о том, что может не вернуться домой. Он подумал о Гвендолин, о том, что она ждет его, о том, что он не вернется к ней. Эти мысли разбивали ему сердце.
Его размышления прервало внезапное появление из пещеры самого огромного зверя их всех, которых Тору пришлось видеть. Циклоп сделал три огромных шага, пригнув голову, что было невероятно, так как отверстие достигало тридцати футов, после чего выпрямился во весь рост и вышел наружу. Он был настолько огромным, что напоминал гору.
От каждого его шага сотрясалась земля. Он откинул голову и взревел. Тору показалось, что его барабанные перепонки вот-вот лопнут. Молодой человек замер от испуга. Наконец, замер и Малик. Он стоял, открыв рот, и смотрел вверх на монстра. Меч в его руках поник. Крон бесстрашно зарычал.
Циклоп, должно быть, достигал пятидесяти футов в высоту. Он был шире и толще любого слона. Серая кожа на его мышцах была покрыта рябью, его единственный глаз бешено моргал. У него было два клыка – каждый из них размером с Тора. Он откинул голову и снова взревел, сжимая ладони в кулаки. Циклоп поднял высоко руки, после чего опустил их слишком быстро, как два ствола дерева, размахивая ими прямо перед Тором и Маликом.
Тор отпрыгнул в сторону как раз вовремя, и кулаки монстра врезались в землю, образуя огромный кратер. Этот удар так сильно встряхнул землю, что Тор споткнулся. Малик тоже с трудом избежал удара.
Тор бросил взгляд на короткий меч в своей руке, на пращу на поясе, спрашивая себя, как он вообще сможет бороться с этим существом. Рядом с этим зверем он был всего лишь пятнышком, поэтому Тор сомневался в том, что его меч сможет хотя бы пробить его кожу. Чтобы попытаться убить Циклопа, понадобилась бы целая армия и арсенал оружия.
Малик пренебрег предостережением. Он поднял свой меч и, издав боевой клич, атаковал зверя, пытаясь проткнуть его голень. Но ему даже не удалось приблизиться – монстр просто отмахнулся от него, отчего Малик отлетел, больно приземлившись на землю, откатившись и перекувыркнувшись.
Зверь повернулся к Тору. Он набросился на него, сотрясая землю. Но застывший от страха Тор не мог пошевелиться. Тор хотел развернуться и убежать, но он заставил себя остаться на месте, не желая сдавать свои позиции. Слишком много глаз наблюдало за ним, поэтому Тор не мог разочаровать своих собратьев по Легиону. Он вспомнил то, чему научил его один их тренеров – не страшно испытывать страх, страшно позволить ему побороть тебя. Таков код воина.
Поэтому вместо того, чтобы убежать, Тор заставил себя быть сильным, вынуть свой меч, сделать шаг вперед и замахнуться на голень монстра. Это было прямое попадание.