Услышав звук шагов, оглушительный в этой звенящей тишине, девушка слегка оживилась и украдкой выглянула из-за двери.
Спустя непродолжительное время святой отец прошествовал обратно и спустился вниз по лестнице. Выждав пару минут, София понуро выскользнула из комнаты и, помявшись с минуту в нерешительности, робко постучала, почти поскреблась в незапертую дверь. Когда ювелир наконец открыл, оба молча застыли на пороге, с недоверчивой осторожностью глядя друг на друга.
София тяжело задумалась. Как же сложно понять этого человека! Упрямый, несговорчивый, сдержанный в проявлении чувств, он, тем не менее, спас жизнь незнакомке и не уклонился от дальнейшей ответственности и заботы. Эти неоспоримые факты говорили о добром, хотя и суровом сердце. И всё-таки полностью разгадать ювелира девушка не могла. Должно быть, обладатель крови сильфов был способен меняться так же легко, как и его глаза, неустойчивый цвет которых казался голубым при свете луны, и благородно-серым - при искусственном освещении. И очень редко они были по-настоящему зелеными - такими, как сейчас.
Этот поединок взглядами, особенно когда Себастьян стоял так близко, сложно было выиграть. Душа леденела и трепетала, как лист на ветру, но София только упрямо вздернула подбородок, пообещав себе во что бы то ни стало не отводить, не опускать взор.
Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза Серафима не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга. Это были совершенно осенние глаза. Пронзительно-холодная, тягучая вода лесного озера с острыми вкраплениями льдинок и опрокинутым замерзшим небом. Не успевшая увянуть листва цвета зеленой охры, замороженная, схваченная нежданной ночной стужей. Хрупкие ветвящиеся стебли вереска, отчаянно застывающие на пороге большой зимы. Ноябрьская земля, из которой неостановимо уходит жизнь, - сизая, подернутая дымкой первого ледка.
Образы эти оказались так ярки и сильны, что девушка вздрогнула, задыхаясь от болезненной, мучительной красоты всеобщего увядания и смерти.
Это было невыносимо... нет, почти невыносимо. Как если бы клинок, убивая, доставлял наслаждение. Как если бы жертва, влюбившись в глаза своего палача, дрожала от предвкушения их единственной невероятной встречи.
Но, обычно неумолимый, палач почему-то медлил привести в исполнение приговор. Опасно отточенный меч бездействовал.
- Только не молчи, Серафим, - не выдержала наконец София. - Скажи хоть что-нибудь.
- Ты до сих пор не собрана? - чуть иронично улыбнулся ювелир, критически оглядывая растрепанную и бледную спутницу. - На подготовку осталось не так много времени.
***
Пробраться в "Шелковую змею" было нетрудно. Скорее, практически неосуществимо - по слухам, знаменитый клуб охраняли даже тщательнее, чем дворец самого правителя. Здесь развлекались хозяева жизни, и, помимо всех прочих услуг, они хотели заслуженного комфорта, безопасности и приватности.
Потому-то, поразмыслив, Себастьян отбросил идею проникнуть внутрь тайком. Где лазейки и черные ходы отсутствуют или бдительно охраняются, проще всего открыто войти через парадные двери.
Конечно, пришлось немного поколдовать над внешностью - рыжие волосы могли служить ювелиру надежным пропуском разве что на инквизиторский костер. Однако, хвала Изначальному, в высшем свете были всё еще довольно распространены парики, призванные даровать заветный цвет волос тем несчастливым аристократам, чей природный тон хоть немного отличался от идеала. Себастьян выбрал себе густо-черный, с отливом аж в синеву оттенок, которым мог бы похвастать только аристократ с безупречной чистотой крови. Одежду подобрали соответственную, в магазинах элитного готового платья, благо, выданного аванса пока хватало на все расходы. Когда надлежащий костюм был наконец составлен, ювелира уже немного тошнило от бесконечно широкого ассортимента тканей различной цветовой гаммы и фактуры, от всех этих объемных декоративных рюшей, богемных кружев, тончайшего гипюра и ажурной вышивки ручной работы. Ничего не скажешь, даже для его уровня доходов одеваться подобным образом в повседневной жизни было, мягко говоря, дороговато. Если дело и дальше пойдет так, придется работать себе в убыток, тратя во время выполнения заказа больше, чем в итоге составит заработок. Тем более, что в данном случае пока неясно, получит ли он вообще оставшуюся часть гонорара. Как бы и это возвращать не пришлось...
Софию маскировать не стали. Ювелир резонно решил, что чем более дерзким и ошеломляющим в своей наглости будет план их вторжения, тем лучше. Как известно, ложь только тогда правдоподобна, когда она чудовищна. Поэтому, для усиления эффекта, решено было нацепить на девушку кричащую ярко-желтую ленту - отличительный знак, который инквизиторы придумали для Искаженных. Именно поэтому к желтому цвету вообще в обществе было распространено предубежденное отношение, и в одежде его старались избегать - чтобы не поняли неверно.
Итак, оставалось надеяться, что намеренный эпатаж поможет им выглядеть естественно и не привлекать излишнего внимания. Парадоксально, но так оно обычно и бывает.
На улицах Ледума царила тишина, почти зловещая. Очередной день обреченно покончил с собой, залив полотно небосклона ржавой кровью. Крыши и стены зданий окрасились в мрачные тона, багрово-черными привидениями выступая из наползающего липкого тумана.
Покидая своё убежище, единственную уцелевшую в Ледуме церковь, Себастьян думал о том, что он так же далек от разгадки, как и в самом начале своего расследования. Ювелир покачал головой, готовясь к бессонной и, возможно, полной событий ночи. Седьмой лунный день был на исходе, камни сапфир и гелиотроп входили в апогей своей активности. Еще немного, и энергетический баланс сил сместится: особое могущество получат минералы восьмого лунного дня: морион, хризолит и красный гранат.
Наполняясь золотыми соками жизни, молодой месяц вызревал и входил в силу, а срок контракта ювелира меж тем медленно, но неумолимо истекал. И вроде бы, впереди оставалось еще целых двадцать дней, но время обладает коварным свойством ускоряться или замедляться в обратной зависимости от того, чего от него ждать. А это значит - уже совсем скоро начнется новый цикл, и над городом, превратившимся в рассадник порока, взойдет темная луна. При мысли о том, что в эту минуту они направляются в самое злачное место этого города грехов, ювелиру отчего-то стало не по себе.
Глава 10
Ближе к одиннадцати часам вечера вновь начался дождь, и вдобавок пришлось раскошелиться на дорогой, солидно выглядящий зонт-трость. Крохотное расстояние от экипажа до дверей заведения следовало пройти с достоинством, не вызывая ненужных подозрений с самого начала. Безукоризненно черное небо Ледума слепило и заливало глаза сияющей смолью, заставляя щуриться даже привычных старожилов. Небо Ледума экстатически содрогалось, заливая город токсичным дождем, терпко пахнущим какими-то химическими веществами. Иногда Себастьяну казалось, что воды этого дождя обладают наркотическим, вызывающим привыкание действием: в них хотелось утопать снова и снова.
Охрана на входе смерила их флегматичным, довольно равнодушным взглядом, видимо, сочтя вид посетителей вполне подходящим для уровня "Шелковой змеи".
Оставив в гардеробе верхнюю одежду и зонт, Себастьян взял спутницу под локоть и неторопливо прошествовал внутрь, отчетливо слыша, как колотится сердце девушки. Однако внешне София держалась молодцом - ей удалось напустить на себя вид расслабленной и даже развязной веселости. Очко в пользу Искаженных. Всё же они здорово научились мимикрировать.
Себастьяну никогда прежде не доводилось бывать в "Шелковой змее", однако из достоверных источников ювелиру было примерно известно, что он там увидит. Клуб развлечений был огромен и оправдывал своё название буквально: подобно гигантской змее он спиралевидно уходил под землю, делясь на множество прямо не связанных друг с другом ярусов. Чем выше был уровень и статус гостей, тем ниже располагался предназначенный для них ярус, а в центре всей этой фантастической конструкции курсировали несколько просторных лифтов - современных подъемных механизмов, позволявших посетителям перемещаться согласно их предпочтений и возможностей.
Таким образом, Себастьян имел все основания предполагать, что им нужен самый глубокий уровень. Вряд ли личности, непосредственно связанные с покушением на правителя, не имели туда доступа и прозябали на ярусах попроще. Однако, соваться вниз пока было рано: одним самоуверенным выражением лица там обойтись не получится. Тем не менее, Себастьян был уверен, что затруднений возникнуть не должно: не однажды проверенный способ не подведет и на сей раз.
По понятным причинам в "Шелковой змее" царила вечная ночь, и терялся счет времени. Заведение работало круглосуточно, днем обслуживая тех клиентов, которые не были заняты ничем, кроме прожигания собственной жизни и денежных средств родителей, которые текли из карманов обильным потоком.
Затерявшись у лифтов в пестрых рядах уезжающих и вновь прибывающих посетителей, ювелир дождался наконец того, кто был ему нужен. Туфли и часы всегда честно рассказывают о своем хозяине и уровне его благосостояния. Молодой, явно хорошо отдохнувший аристократ вышел - а точнее сказать, вывалился - из крайнего лифта. Плавающей походкой бравого моряка прошел мимо Себастьяна, едва не упав на него. Ювелир вежливо поддержал юношу, учтиво раскланялся и немедленно сел в подошедший лифт. Не отстававшая ни на шаг София молча проследовала за ним.
Как выяснилось тут же, подземных этажей в "Шелковой змее" было тринадцать, и пронумерованы они были в обратном порядке. Поражало воображение мастерство архитекторов и строителей, создавших такую уникальную по сложности и размерам конструкцию. Впрочем, в Ледуме всегда строили на широкую ногу.
Когда лифт остановился на тринадцатом, последнем этаже, кроме них с Софией внутри никого не осталось. Себастьян ободряюще кивнул девушке и мягким движением вывел её из лифта. Двери зловеще лязгнули и немедленно закрылись за ними, символически отрезая пути отступления.
- Ваша клубная карта, сэр, - с дежурной приклеенной улыбкой потребовал встретивший их охранник.
Себастьян небрежно махнул перед лицом сотрудника только что ловко добытой золотой картой, не давая тому времени особенно вчитываться в благородное имя обладателя.
- Прошу вас, - на вцепившуюся ему в руку Софию охранник даже не обратил внимания, словно это была просто вещь, которую разрешалось пронести с собой, как трость или перчатки.
Пара стражников на входе услужливо открыли двери, и ювелир с затаившей дыхание спутницей оказались в самом сердце "Шелковой змеи", - месте, где отдыхали господа.
Себастьян чуть снисходительно улыбнулся. Всё оказалось даже проще, чем он думал. Как говорится, у страха глаза велики.
А вот как раз разглядеть что-либо в зале, аккурат в центре которого они оказались, было довольно трудно. Терпкие запахи ароматических благовоний причудливо смешивались с богатой палитрой алкогольных паров, в них вливался горьковатый дым дорогих сигар, приторно-сладкие ароматы курившихся наркотических веществ, разнообразные нотки изысканных духов...
Чуткое обоняние ювелира на миг отказало, перегруженное обрушившейся на него информацией. Смесь всех этих запахов, казалось, прочно въевшихся в стены, создавала невероятный, неповторимый коктейль, один глоток которого уже заставлял затуманиться рассудок. Это был дурман! Настоящее зелье, заставляющее забыть о внешнем мире и свете белого дня. Густой аромат "Шелковой змеи" пьянил, зачаровывал и манил - прямиком в объятия порока. Себастьян с облегчением ощутил прохладу предусмотрительно надетого под одежду красно-фиолетового аметиста, очень надеясь на его помощь. Эти удивительные минералы, прозрачные разновидности кварца, не имели себе равных по сохранению в ясности рассудка. Они встречались в жилах горных пород в виде кристаллов, обычно образованные разнообразными комбинациями плоскостей призмы и ромбоэдра. Образец, принадлежащий Себастьяну, был столь ценен, что для раскрытия магических свойств даже не нуждался в огранке или дополнительной обработке. Он представлял собой естественный сросток двух правильных кристаллов. В таком натуральном виде аметист был вставлен в специально изготовленный медальон, подобный которому имел каждый маг. При необходимости украшенное рельефной сканью украшение могло вместить до пяти небольших минералов.
Однако аметисты не следовало носить слишком долго: камни действовали как фильтр и имели свойство становиться токсичными. По мере поглощения ядовитых веществ они "засорялись" и теряли стеклянный блеск, приобретая едва заметный глазу пепельно-серый оттенок, словно налет плесени. Таким образом, накопивший достаточно "грязи" минерал действовал с прямо противоположным эффектом, отравляя и опьяняя владельца.
Стоящая рядом София ощутимо расслабилась и, развязно засмеявшись, дернула Себастьяна за рукав. Ювелир с сожалением посмотрел на Искаженную, которой камни помочь не могли. Глаза девушки заблестели, а губы, словно лепестки роз, приоткрылись в волнении. Игриво распустив надушенный веер, София улыбнулась спутнику. Мужчина испытал смешанные эмоции: с одной стороны, в привлекательности и обаянии юной фее было не отказать, с другой - чувство стиля явно хромало. Неужели он заделался перфекционистом? Впрочем, цветущая молодость во все времена искупала любые шероховатости поведения.
Привыкнув к запахам и немного адаптировавшись, Себастьян обратил внимание, что в зале играет музыка - ненавязчивая, негромкая и ритмичная. В такт ей на сцене двигались пары и группки людей, облаченные в поражающие воображение костюмы из блестящих цветных лент, перьев и золота. Ювелир заинтересованно задержал взгляд на происходящем. Движения танцовщиков посреди впечатляющих декораций напоминали экзотическое театрализованное представление. Сцена представляла собой приподнятую на высоту человеческого роста причудливую конструкцию, ажурной лентой опоясывала зал. Скорее всего, она была поднята и закреплена с помощью магии - никаких дополнительных механических приспособлений ювелир не видел.
Себастьян осуждающе покачал головой - расходовать мощь камней на такую ерунду, зная, к каким негативным, разрушительным последствиям приводит каждое искусственное изменение энергетических полей! Хотя нельзя не признать - смотрелось, конечно, очень оригинально и эффектно. В некоторых из танцовщиков, как это ни поразительно, определенно текла кровь оборотней - уж слишком грациозными, пластичными и быстрыми были их движения. Пока это были только танцы, откровенные, но танцы. Однако Себастьян знал, что по мере разогревания аудитории действо на сцене постепенно перейдет в полноценную оргию, к которой смогут присоединиться все желающие в зале.
Вспомнив, что над ними находится еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелиру стало мерзко.
Однако, не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану новых ночных гостей, если, конечно, всё это не плод воспаленной фантазии несчастного.
Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов вина и принялся разглядывать помещение. Никто из присутствующих не был знаком ювелиру, что было вполне предсказуемо - не его полета птички. Однако это также означало, что сильных магов Ледума здесь не было, ведь в своё время Серафим побывал в гостях почти у каждого из них, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо. Впрочем, помимо обычных столиков в зале имелись еще и индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От основного помещения их отделяли лишь тончайшие, голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от любого движения воздуха.
Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы, конечно, невозможно, но ювелиру довольно легко удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь неё.
Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава ювелиров, собственной персоной, вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда в сосуде, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, сегодня отдав предпочтение смеси гашиша, мёда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену - перед ним, только для него, танцевали его личные танцовщики.
Но причиной удивления Себастьяна было даже не это. Поразило его нечто совсем другое, а именно: приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде главы ювелиров. Глубокий черный цвет её притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. И это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, она сообщала всем окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.
Перед ними был премьер.
Не существовало способа достигнуть более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера. Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда. Человек, носящий черную ленту, фактически полноправно представлял правителя, как в былые времена священнослужители представляли в своем лице самого Творца. Подобным же образом воля премьера считалась выражением воли лорда.
До сегодняшнего дня ювелир знал лишь о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим только лишь потому, что те ждали от него детей, имевших преимущественное право на престол. Ведь для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.
Впрочем, последняя прима, Лидия, действительно пользовалась открывшимися перед ней широкими возможностями. Эта умная сильная женщина благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики, а активно занялась общественной жизнью и наукой, поспособствовав небывалому расцвету в городе наук и искусств. Большую поддержку получил от неё Магистериум. Сама Лидия много лет занималась там исследованиями в области химии, и даже получила ученую степень.
Лидия сохраняла за собой статус примы семнадцать лет, родив лорду троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас являлся инфантом. Однако ей, как и многим выдающимся людям, не удалось спокойно состариться и умереть естественной смертью. Вскоре после несчастного случая, унесшего жизни старших её детей, Эммы и Эрика, женщина была арестована и некоторое время содержалась в Рициануме, после чего была прилюдно казнена по обвинению в измене.
Конечно, в Ледуме официально отсутствовал институт брака и семьи, и любовники никогда не были скованы порой непосильными понятиями верности или долга. Но как священник возлагает жизнь на алтарь своей веры, отрекаясь от всего земного, так человек, носящий черную ленту, утрачивает право распоряжаться собой. У него появляются строгие обязательства перед лордом, и нарушение этих обязательств карается самой высокой мерой наказания.