И все же Маршал оказалась не тех людей, которые будут прятаться всю жизнь, дрожа за свою шкуру и спасаясь от преследований. Решительная и страстная по натуре, убийца не намерена была отступать. Разлука и недоступность объекта её желаний только распалили чувства, и однажды Маршал тайно вернулась в город и пробралась прямиком во дворец. Такую дерзость мало кто мог предвидеть. Действия женщины были неожиданными, молниеносными и, по всей вероятности, тщательно спланированными. До сей поры ходит много слухов о том, что произошло в ту роковую ночь, однако события развивались стремительно. Лорд Альфред пал от руки убийцы, и в эти же часы при невыясненных обстоятельствах трагически погиб единственный сын и наследник правителя. К власти в Олеандре пришел молодой маг Люсьен, - по странному стечению обстоятельств, недавний выходец из Ледума, не имеющий никаких родственных связей с лордом Альфредом.
Что ж, и такое случается.
Многое говорили про переворот в Олеандре, про громкое убийство лорда, про одержимость леди Катрин, сохранившую близость с убийцей мужа и сына... правда, мало кто из сплетников знал, что скандально известный Маршал - женщина. Впрочем, об этом спорили иногда. Злые языки шептали даже про причастность лорда Эдварда, якобы оплатившего заказ на убийство, про содействие, которое правитель Ледума оказал Люсьену, насильственным путем захватившему власть... про много чего еще. Как бы то ни было, политика Олеандра с тех пор стала много гибче и уступчивее, и голос его всегда звучал в унисон глубокому голосу Ледума.
А за жизни людей, имевших несчастье сделаться мишенью Маршала, отныне не дали бы и ломаного гроша.
Однако, счастливой истории любви не получилось. Леди Катрин досталась Маршалу как награда, новый лорд даже позволил ей остаться в замке. Но мучительная идиллия высоких отношений длилась недолго. Как это часто бывает, роковая страсть сделалась ненасытна и превратилась в болезненную зависимость. Накал чувств стал невыносим, он сжигал сердца, отравлял кровь ревностью. Леди Катрин чахла и сходила с ума от любви, а Маршал постепенно начала уставать от её истерик и пристрастилась к алкоголю. В конце концов, обе были истощены и морально, и физически, и трагическая развязка не заставила себя ждать. В ходе очередного тягостного выяснения отношений взбешенная Маршал убила леди Катрин и исчезла из города в неизвестном направлении. Легла на дно, и многие решили, что навсегда.
Однако, спустя некоторое время убийца, ставшая легендой, как ни в чем не бывало появилась в Ледуме и, кажется, чувствовала себя здесь очень даже вольготно.
- Ты имеешь в виду лорда Октавиана Севира? - прямо спросил Себастьян, глядя убийце в глаза. Однако прочесть в них что-либо было не легче, чем неграмотному одолеть строки утонченной символической поэзии. - Я сам только что из Аманиты и прекрасно осведомлен, что там творится.
- Кто знает, кто знает... - уклончиво пробормотала Маршал, улыбаясь, как кошка в предвкушении мыши. - Но вот загвоздка: никто из ювелиров или магов не приезжал из Аманиты последние две, а то и три недели. Никто... кроме тебя, Серафим. Может, ты ведешь двойную игру?
Как откровенно. Похоже, женщина тоже решила говорить прямо, оставив блуждания вокруг да около. У Себастьяна невольно пересохло горло. Ну почему раз за разом он чувствует себя в обществе Маршала, как зеленый мальчишка? Умеет она всё-таки так себя поставить... Конечно, есть в этом некоторая заслуга непререкаемого, овеянного легендами и домыслами авторитета лучшей убийцы Ледума, да что там - всей Бреонии. Почему-то он давил и сковывал, заставляя быть осторожным в словах. И всё же Себастьян относился к Маршалу с симпатией. Снисходительное спокойствие - вот и всё, что было нужно, чтобы сносить её властолюбивый и жесткий характер. Несмотря на все недостатки, убийца всегда внушала ювелиру доверие. Она была безжалостным, излишне прямолинейным и резким, но глубоко честным человеком.
Однако Маршал не упомянула о Стефане, который также появился в городе совсем недавно. Конечно, трудно принимать его всерьез, но всё же... Сложно поверить, что приезд неудачливого ювелира остался секретом для убийцы. Значит, она промолчала намеренно. Но почему? Абсолютно уверена в невиновности Стефана? Или Маршал просто использовала эту возможность, чтобы нажать на него и отследить реакцию? Или...
Себастьян уже начинал жалеть, что отказался от грапповки. Нет, ну сам-то он, конечно, знал, что не замешан в этом деле: хоть что-то радовало. Но поверил ли ему Кристофер? Или притворился, что поверил? Может, таким способом они просто пытаются заставить его потерять бдительность и вывести на заказчика? Может, вся эта история с поиском камня всего лишь игра, и они уверены, что шерл у него? Не очень-то гладкий расклад.
- Ты шутишь? - неуверенно предположил он.
- Зато ты, я погляжу, серьезен дальше некуда. Так зачем ты покинул Аманиту, Серафим? - словно между прочим поинтересовалась Маршал, не отрывая от собеседника цепкого хищного взгляда. - И прибыл в Ледум?
Стало тихо. Как-то противоестественно, ненормально тихо. Такой поворот событий настораживал и, если честно, немного напрягал. Впрочем, самое время было что-то ответить, а то молчание и так затянулось, выставляя его не в самом лучшем свете.
- Перестань, Маршал, - натянуто рассмеялся Себастьян, хотя ситуация отнюдь не выглядела забавной. - Ты же знаешь, я не сижу подолгу на месте. После смерти отца лорд Октавиан начал наводить в столице свои порядки. Обстановка там нынче крайне непредсказуема. Я предпочел уехать до лучших времен.
Ну, это же не прозвучало, как оправдания, не так ли? Когда говоришь правду, всегда выглядишь глупейшим образом. Сегодняшний явно не клеящийся разговор как раз из этой серии.
- Говорят, лорд Октавиан жаждет навести свои порядки не только в Аманите, но и во всей Бреонии, - понизила голос Маршал, между делом наливая очередную рюмочку. - Если так, грядут большие перемены - и большие волнения. Неизвестно еще, чем всё это кончится. Полагаю, лучшим выбором сейчас будет остаться в стороне и попытаться переждать бурю. Остерегись ненароком помешать планам правителей, Серафим. Для маленьких людей, простых смертных, вроде нас с тобой, может быть чревато совать нос в их высокие дела. Маховики, запущенные сильными мира сего, сотрут в порошок всё, что попадет в их лопасти.
Политическую ситуацию в мире и впрямь сложно было назвать стабильной. Обособленные друг от друга города-государства Бреонии имели весьма слабые связи, чему в немалой степени способствовали обширные Пустоши и Леса Виросы, а также самовластные притязания местных лордов. Однако официально Бреония по-прежнему считалась единым государством, и титул столицы, громкий, и оттого только более номинальный, принадлежал древней, гордящейся своей историей Аманите. В былые времена этот крупный и укрепленный город располагал наиболее сильными магами и занимал, к тому же, весьма выгодное геополитическое расположение. Однако впоследствии, из-за непродуманной и непоследовательной политики лордов, Аманита стала утрачивать своё влияние. Активную конкуренцию столице составил молодой, но быстро растущий и развивающийся Ледум. Между городами началось противостояние, пик которого как раз пришелся на правление отца лорда Октавиана и едва не привел ко всеобщей междуусобной войне. Однако в последний момент сторонам удалось удержаться от масштабного кровопролития, во многом благодаря значительному сокращению притязаний и политических аппетитов Аманиты.
Но теперь на престол взошел новый лорд, и он был молод и амбициозен.
Но не мог же Октавиан, едва успев стать правителем, затеять такую серьезную и рискованную операцию, зная, что неудача почти неминуемо приведет к войне? Если Ледум и Аманита начнут открыто бороться за господствующее положение, случится настоящая катастрофа. Силы городов, если учитывать наиболее вероятные альянсы, примерно равны. Малой кровью тут не обойтись - рассчитывать на скорую безоговорочную победу просто глупо, ни у одной из сторон для этого недостает ресурсов. Конфликт, если он всё же окажется развязан, будет длительным, изматывающим и бессмысленным, ведь победителю достанется государство в руинах. В которое наверняка, воспользовавшись слабостью людей, пожелают вторгнуться оборотни и прочая нечисть.
- Спасибо за предупреждение, Маршал, - Себастьян с достоинством поднялся из-за стола, - но я не лезу в политику. Я только ювелир, меня волнуют минералы, и ничего больше. Разве что гонорары за их поиск.
Убийца одобрительно качнула головой, отставив в сторону пустую рюмку. Наполнять её уже было нечем.
- Поддерживаю. Но давно хотела спросить, Серафим, - для чего тебе столько золота? Разгульную жизнь ты не ведешь, женщин не содержишь, в карты не играешь... Короче, ты почти святой, чтоб тебе провалиться. Неужели жертвуешь всё своей Церкви?
- А если и так? - Себастьян улыбнулся - вежливо, но твердо. - Не волнуйся, Маршал, я всего лишь одержим мерзким грехом стяжательства. Спасибо, что согласилась встретиться. Знаю, как баснословно дорого твоё время, поэтому не смею более злоупотреблять дружбой. Да и мне уже пора. До встречи.
Маршал тоже встала, но уходить не торопилась. Вероятно, собиралась исчезнуть через черный ход, когда он удалится. Себастьян коротко кивнул и, не выпуская убийцу из вида, направился к выходу. Лучше лишний раз перестраховаться, даже если опасения не подтвердятся, чем поймать неожиданную и оттого особенно обидную пулю в затылок.
- Всегда нравилась твоя смелость, Серафим, - задумчиво призналась Маршал, почти автоматическим движением доставая очередную папиросу. - Немногие надеются на встречу со мной. Может потому, что я и смерть приходим одновременно.
Глава 3
Безупречный письменный стол Кристофера украшала единственная инородная деталь - статуэтка танцовщицы. Изящная фарфоровая статуэтка, и, отведя глаза от высокого гостя, Кристофер принялся разглядывать её, разглядывать с таким преувеличенным усердием, будто видел впервые в жизни, или же это единственная непреходящая в изменчивом мире материя. Весь облик мага словно бы сочился предупредительностью, демонстрируя тактичное, почтительное внимание и готовность к диалогу. Однако, к сыну лорда не следовало обращаться первым или задавать вопросы, только поддерживать избранную им тему.
Сидящий напротив темноволосый мужчина безмолвствовал. Да-да, не молчал, не помалкивал, а именно безмолвствовал, и безмолвие его, роскошное, густое, царственное, тем не менее, невозможно было выносить вечно. Итак, пауза неприятно затянулась. Но иерархические отношения требовали неукоснительного соблюдения, а потому Кристофер предусмотрительно запасся должным терпением и морально приготовился к длительному и, увы, малоинформативному разговору. В отличие от венценосного отца, инфант выражал мысли неторопливо и обычно довольно путано, затрудняясь в четких формулировках. И в этой неуверенности сложно было упрекнуть человека, выросшего в тени великого лорда.
Как бы то ни было, а Кристофер был удивлен и даже немного встревожен неожиданным визитом, неофициальным и, к тому же, довольно поздним. Наследник престола собственной персоной, к чему бы это?
Ясно, что не к добру.
- Тяжелое испытание выпало на долю Ледума, - начал наконец Эдмунд, постукивая по паркету концом элегантной резной трости. Дорогой сорт красного дерева издавал благородный гулкий звук, почти мелодичный. Если бы он не был еще таким монотонным! - До сих пор не могу поверить, что Эдгара нет в живых.
Кристофер сочувственно качнул головой, всё еще не понимая до конца, к чему клонит инфант. Ничего не скажешь, приступил издалека.
- Какая невосполнимая утрата для нашего общества! Как преждевременно покинул мир мой возлюбленный брат, жизнелюбивый, столь талантливый человек...
Кристофер вновь вежливо кивнул этому поразительно глубокомысленному наблюдению, недоумевая, исключительно про себя, о каких талантах Эдгара идет речь. Если о способностях к магии, то они были весьма посредственны, как впрочем, и более чем скудные дарования старшего сына. Но Эдгар был более успешен в нахождении общего языка с отцом, а потому более любим им.
Действительно, такой талант был редок и весьма, весьма полезен.
- Однако страшно и помыслить о том, что ожидало бы Ледум, сработай план убийцы без осечки, - скорбно продолжал Эдмунд, небрежным жестом предлагая налить ему коньяк. Пузатая бутыль с напитком стояла неподалеку, на столике за перегородкой, рядом со свежими фруктами, шоколадом и сделанными на заказ сигарами цвета кофе с молоком.
Немедленно поднявшись, Кристофер поставил перед престолонаследником большой шарообразный бокал с короткой ножкой. Неторопливо, давая коньяку время подышать, наполнил снифтер густой ароматной жидкостью, - до самой широкой части, не выше. Янтарный напиток оказался идеально прозрачным, чистым и вязким. Он оставлял на стенках маслянистые потеки, которые привели бы в восторг эстета, и мог считаться неплохим образчиком алкогольного искусства. Однако Эдмунд, похоже, не оценил стараний: он опрокинул содержимое залпом, не успев в должной мере насладиться ни запахом, ни вкусом и послевкусием. Любого знатока покоробило бы столь мещанское употребление благородного напитка, называемого также напитком лордов. Поставив бокал, престолонаследник сделал знак повторить, однако в этот раз пить не торопился. Руки его подрагивали.
Вернувшись на место, Кристофер заметил, что болезненную бледность инфанта волной заливает не менее болезненный румянец. Совершенно неуместное проявление волнения, причины которого были пока неясны, но - наводили на вполне определенные мысли.
- Что стало бы тогда с Ледумом, Кристофер? - тоскливо вопросил престолонаследник, и лоб его прорезали нервные морщинки. - Что стало бы со всеми нами, учитывая нынешнюю.. хм.. непростую политическую ситуацию?
Конечно, у всех прочих наследников правителей мысль о смерти отца вряд ли вызывает столь священный ужас. Однако в случае с Ледумом дело обстояло иначе. Вот уже несколько сотен лет, поправ все известные законы мироздания, лорд Эдвард единолично правил городом. Конечно, многие маги жили долго, дольше обычных людей, - как нетрудно догадаться, черпая энергию из драгоценных камней. Однако, ни одному из них доселе не удалось обмануть время, отодвинув на неопределенный срок старость и неизбежную кончину.
Никому, кроме лорда Эдварда. А он строго хранил свой секрет, узнать который тщетно пытались многие любопытствующие. Однако, желая вечной жизни, все они отыскали лишь скорую смерть.
- Несомненно, это был бы колоссальный удар для всех нас, - подчеркнуто бесстрастно подал голос Кристофер, видя, что инфант молчит и ждет от него подобающего ответа. Увы, это был не риторический вопрос, как подумалось было вначале. - В нелегкое время пришлось бы вам принять бремя власти. Но я убежден, вы с честью исполнили бы свой долг.
Глаза Эдмунда чуть расширились, и он отвернулся, скрывая выражение своего лица.
- Как ты считаешь, Кристофер, кто стоит за этим покушением? - голос инфанта, и без того невыразительный, прозвучал особенно глухо.
Вот это, что называется, вопрос в лоб. А так долго ходил вокруг да около.
- Совместными силами особой службы и службы ювелиров уже ведется расследование, но говорить о результатах слишком рано, - почти отрапортовал Кристофер, умело скрывая за сухими словами личное мнение, которого у него потребовали. - Никаких убедительных доказательств причастности каких-либо лиц до сих пор не удалось обнаружить.
Инфант задумчиво вращал коньяк по стенкам большой чаши бокала, согревая её лихорадочным жаром своей ладони. Очевидно, это было стремление реабилитировать себя за первую, неуклюже выпитую порцию. Но Кристофер ясно видел застывшее в глазах престолонаследника преступное безразличие к восхитительному напитку, и это задевало утонченную натуру аристократа за живое.
С коньяком следовало обращаться совсем иначе. Вот-вот, сейчас... Самое время приблизить нос к зауженному выходу снифтера, вдохнуть букет раскрывшихся ароматов. Не слишком близко, дабы не обжечь чувствительную слизистую оболочку парами крепкого алкоголя и дать возможность ароматическим веществам выделиться и смешаться более гармонично. На лице Кристофера появилось мечтательное и горделивое выражение: что ни говори, а это был высококлассный коньяк, семилетней выдержки в старых дубовых бочках. Он обладал богатым и сложным букетом. Сперва явственно различались нежные фруктовые и цветочные нотки: собственно виноград, затем яблоки, персики, фиалки, липовый цвет, левкой. Развитие аромата, третья его волна, радовали еще сильнее: проступали легкие тона лесных орехов, кураги и инжира, обещая полноту и незабываемую глубину вкуса...
- Говорят, преступника нужно искать среди тех, кто получит от преступления выгоду, - негромко заметил Эдмунд, бестактно вырывая Кристофера из облака приятных воспоминаний. Однако, мысль инфанта казалась разумной. - Кажется, на поверхности лежит, кто главный выгодоприобретатель во всей этой невеселой истории.
- Не понимаю вас.
Кристофер отрицательно мотнул головой, начиная заметно нервничать от столь откровенного разговора. Если еще кто-нибудь узнает об этой встрече! Пересудов не избежать.
А пересуды, как известно, страшнее револьверов.
- Уже поползли слухи, будто я замешан в покушении на отца, - вполголоса произнес инфант, устремив на него свои темные глаза. - Будто я захотел сам стать правителем Ледума. Об этом шепчутся и на улицах, и в высоких кругах... Ты не можешь этого не знать, Кристофер. Скажи мне, верит ли в это лорд Эдвард?
- Прошу прощения, - слабо выдавил Кристофер, разглаживая кружевные складки манжет, и без того лежавших совершенно, - но мы с правителем не близки настолько, чтобы он обсуждал со мной подобные вопросы. Даже если бы это было так, не думаю, что я позволил бы себе говорить с кем-то еще на столь деликатную тему.
- Брось, Кристофер, - Эдмунд ободряюще улыбнулся, но улыбка не удалась, выйдя какой-то кривой и напряженной. Всегдашняя подчеркнутая аккуратность аристократа, временами превращавшаяся в манию, начинала смутно раздражать его. - Это отношения между отцом и сыном. Не вмешивай в семейные дела чертову высокую политику. Мне не хотелось бы, чтобы минувшее неприятное происшествие омрачило мою связь с лордом.
Неприятное происшествие? Кристофер мысленно усмехнулся. Уж инфант-то мог подобрать иной оборот речи, говоря о гибели брата. Кажется, такое поведение не очень достойно престолонаследника, хотя у господ свои представления о нормах. Но какого черта Эдмунд заявился сюда? Он что, главный знаток придворных интриг в этом городе?
Может, и так, - но только самых невинных из них.
- Ни в коем случае не желаю разочаровывать вас, инфант, - беспокойным движением Кристофер провел рукой по волосам, чуть сминая идеальную укладку, - но мне неизвестно мнение милорда на этот счет.
Инфант вздохнул и медленно, смакуя, допил свой коньяк. Кристофер готов был поклясться, что он даже не чувствует вкуса. Отрешенное выражение, появившееся на лице Эдмунда, было весьма далеко от выражения удовольствия.