- Он верит, что действует для моего же блага.
- Тогда упаси нас Богиня от подобных верующих! Спасать твою вечную душу от проклятия, очистив тело огнем? Ты действительно думаешь, что Она этого хочет?
Альдеран подал Гэру повод его коня.
- Меня вырастили в вере, что никто не заходит так далеко, чтобы его нельзя было спасти.
- И те люди, которые тебя этому учили, закрыли тебя в камере на три месяца и поставили раскаленным железом клеймо на твоей руке.
Во имя истины и спасения с ним проделывали и другие манипуляции. Не все из них причиняли боль. Некоторые должны были унизить, подавить, сломить его волю. Альдеран был прав: это действительно не имело смысла. Внезапно Гэр почувствовал, что устал, устал сильнее, чем когда бы то ни было.
- Я верю, что Богиня прощает, - сказал он наконец. - Не прощает только Церковь.
Недалеко от дорожного камня они нашли лощину, защищенную от ветра скалистой вершиной холма. Внизу танцевал ручей, впадавший в реку в низине.
Напоив коней, беглецы расседлали их и, пока животные паслись, вытерли их бока пучками травы.
- Ты до сих пор уверен, что не хочешь повернуть на юг? - спросил Альдеран поверх конской спины. - Еще не поздно.
- Уверен. Там меня ничего не ждет.
- Однажды ты можешь удивиться.
- Возможно. - В этот день произошло слишком много событий, и Гэру некогда было оглядываться на старые раны. - Альдеран, что у тебя в сумках?
Старик выпрямился и отбросил пучок травы.
- Мышеловки.
- Мышеловки?
- А ты разве не слышал, что в городе полно карманников? Никому нельзя доверять.
На ужин была холодная свинина с пряностями и горячий сладкий чай. Затем Альдеран достал глиняную трубку и кисет, оперся спиной на седло и закурил. Гэр растянулся на покрывале и попытался уснуть. Но, несмотря на усталость, свинцом наливавшую его тело, он не мог закрыть глаза. Ручей шумел. Полевые зверушки шуршали в траве, перекликались ночные птицы. Но громче всего был звук, которого Гэр не слышал, - Песнь магии в нем самом.
Часть его души желала, чтобы магия никогда не возвращалась, но при мысли о том, что он никогда больше не услышит музыки, никогда не ощутит сладкого потока ее силы, в животе у Гэра холодело. Теперь не имело значения, будет ли музыка звучать, - он уже проклят. Он отвернулся от учения Богини в тот миг, когда поддался искушению, и поплатился за это всем, кроме жизни.
Гэр перевернулся на спину и скрестил руки за головой.
На небе сияли звезды, прорехи в завесах рая. Он пересчитал знакомые созвездия, с востока на запад: Пилигрим уже поднимался - к середине зимы он исчезнет с неба; Охотник и Три его Гончие, Меч Слейна с Полярной звездой на крестовине, яркой, как бриллиант. Первая луна, Мириэль, круглая и золотая, висела низко над отрогами гор Арчен. За ней виднелся хвост Дракона, который скрылся за горными пиками, догоняя остатки дня.
- Не можешь уснуть? - спросил Альдеран, расположившийся напротив.
- Я не слышу магии. И чувствую себя так, словно мне чего-то не хватает.
- Странные у тебя колыбельные.
- Я слышу эту музыку так давно, что уже привык к ней. Она исчезала и раньше, но тогда все было иначе. Она словно засыпала. А теперь я не слышу ее совсем, и это кажется… неправильным, хоть так и не должно быть.
- Неправильным?
- Не знаю, как это описать. Все проповеди, которые я слышал, предупреждали меня о грехе. Каждая молитва, которую я изучал, должна была оградить меня от этого. Но когда я слышал музыку, она казалась такой хорошей, такой правильной, что я не сопротивлялся. Я открывался ей всякий раз, хотя и знал, что это навсегда лишит меня благости Богини. - Гэр коснулся пальцем грудины, там, где висел маленький серебряный медальон святого Августина, пока маршалы не сорвали его вместе с цепочкой. Даже святой покровитель рыцарей не удержал его на пути к свету.
- Ты тогда был ребенком.
- Я был достаточно взрослым, чтобы понимать разницу между тем, что грешно, а что нет, - сказал Гэр. - И все равно делал это.
- Из любопытства?
- Вначале да. Но потом я просто не мог остановиться. Я знал, что это запрещено, но все равно впускал в себя музыку. Это было… божественно.
- Так что же случилось тогда на дороге? Когда ты погнал моего бедного коня на пятерых рыцарей Сювейона и напугал его так, что это стоило мне пяти лет жизни?
- Я просто хотел вырваться. Магия стремилась наружу, и я должен был что-то сделать с ней, пока не взорвался. Прости за коня.
- Да не волнуйся, ничего с ним не случится. И часто с тобой такое бывает? Часто магия берет над тобой верх?
- Иногда. - Говорить в темноте было легче, как на исповеди. - В последнее время это происходит чаще, чем обычно, хотя поначалу было совсем иначе. Каждый раз я боялся, что не смогу себя контролировать. Что случится нечто ужасное.
- Ужасней вечного проклятия?
- Я имею в виду что-то, что может навредить другим людям. - Сделать еще хуже себе самому было довольно сложно.
Альдеран затянулся трубкой, мелькнул огонек.
- С такой опасностью встречаются все, кто способен коснуться Песен земли, - медленно сказал старик. - Имея силу воли и хорошего наставника, ты сможешь научиться ее контролировать. А со временем и научишься мчаться на своем даре, как птица, поймавшая ветер.
- Но как? Кто сможет меня этому научить, кто покажет, как справиться с ней?
Последовала долгая пауза.
- Альдеран?
- Есть люди, которые смогут это сделать, - сказал наконец старик. - Если тебе удастся их найти и они захотят тебе помочь.
- Кто они?
- Они зовут себя хранителями вуали. Сейчас стараниями Церкви их осталось немного, но они все еще есть. Они могут помочь тебе.
Гэр сел, задрожав от волнения. Никогда больше не оставаться наедине с дикой магией, никогда не бояться, чем она может стать, - неужели такое возможно?
- А где мне найти хранителей? Ты это знаешь? - спросил Гэр, но Альдеран покачал головой едва ли не раньше, чем услышал первые слова.
- Не могу сказать. Они держатся как можно незаметней, боятся привлечь к себе ненужное внимание. Инквизиции давно нет, но у многих церковников есть и желание, и возможность причинить им вред.
То есть он будет так же одинок, как и прежде. Пламя надежды в сердце Гэра сменилось углями янтарного цвета. Оно не исчезло, но его было недостаточно, чтобы согреться в ночи. Гэр оперся на локоть, ощущая дыхание ветра. Звезды над головой неудержимо сдвигались к рассвету.
- Не могу понять, откуда ты столько знаешь, Альдеран, - сказал юноша. - Я умею делать вещи, о которых только читал и слышал в детских сказках, а ты говоришь о них так, словно для тебя это совершенно естественно.
- Но это же естественно. Это самое естественное в мире явление. Песнь - это часть ткани творения. Люди просто забыли, как она звучит.
Красный глаз трубки плюнул искрами и погас. Альдеран вытряхнул табак, постучав трубкой о каблук, прочистил ее ножом и снова набил.
- Я в свое время изучал Песнь, - сказал он. - Было у меня такое хобби. Она довольно хорошо описана, если искать в нужных книгах - в тех, которые Церковь еще не уничтожила. - Он сунул ветку в угли костра, поджег ее и снова раскурил трубку. - Ты знаешь, что величайшие библиотеки империи закрыты в подвалах под Сакристией, чтобы никогда больше не увидеть солнечного света? Тысячи книг, утерянное знание, которое доступно лишь хранителям Индекса?
- Но разве это не еретические книги?
- А что такое ересь, как не альтернативная точка зрения? Книгами нужно делиться, Гэр. Они должны быть открыты всем, а не спрятаны от людей только потому, что могут, небо пощади, вдруг подтолкнуть кого-то к свободомыслию.
Гэр нахмурился.
- Но Индекс был создан для того, чтобы оградить нас от греха.
- От какого греха? - фыркнул старик. - Греха философии, астрономии, медицины? Нет, Индекс должен контролировать знания и держать людей в неведеньи, чтобы они верили в то, что лихорадка появляется от неравномерного течения соков телесных, а не оттого, что сортиры роют рядом с колодцами.
- Но меня учили иначе.
- Церковь учила тебя только тому, чему хотела научить. - Альдеран снова фыркнул и яростно затянулся. - Тебя водили с шорами на глазах, парень. Поверь мне, тебе повезло, что ты вырвался оттуда. На плече Церкви до сих пор лежит мертвая рука инквизиции.
- О чем ты?
- Ты же знаком с историей, верно? Знаешь, как была основана империя? Десяток мелких герцогств грызлись между собой, не доверяя друг другу настолько, чтобы встать плечом к плечу, и недостаточно сильных поодиночке, чтобы сопротивляться кланам Нимроти, пришедшим через перевалы. Понадобилась Церковь, чтобы сплотить их в нечто, способное остановить наступление Гвалча.
- Великий совет заявил о кризисе веры. Им нужно было сплотиться перед угрозой отлучения.
- А потом, естественно, Мать Церковь достала из кармана императора, который исполнял любой каприз священников. Те, кто мог поколебать власть Церкви или произносил не то слово не в те уши, видели поутру на пороге черные рясы.
- Но мастер наставник рассказывал все иначе.
Старик в очередной раз фыркнул.
- Ну естественно! У Церкви слишком много секретов. - Альдеран вытянул ноги к костру и скрестил лодыжки. - Мы живем в эпоху разума. Часы и мануфактура… Листовки на столбах рассказывают нам новости. Но из-за наследия инквизиции мы потеряли нечто невероятно ценное. Среди нас почти не осталось тех, кто может слышать Песни земли.
- Кроме меня.
- И других, таких же как ты. Во время путешествий я встретил несколько человек. Они жили в разных уголках империи. Большинство похожи на тебя: непонятые, запутавшиеся, сбитые с толку. Я помогал им, чем мог.
- Так ты поэтому помог мне выбраться из Дремена? - Гэр посмотрел на темную фигуру старика, сидящего по ту сторону костра. - Кто ты, Альдеран? Ты знаешь о медицине почти столько же, сколько брат Инфирмарий, тебе известно о моем даре больше, чем мне самому. Что он такое? Откуда он взялся? И что мне теперь делать с моей жизнью? С этим? - Он протянул к Альдерану заклейменную руку.
- Столько вопросов, что я и не знаю, с чего начать! - засмеялся старик. - Ну что ж… Кто я? Ученый, коллекционирую книги, чем древнее экземпляр, тем лучше. У прошлого многому можно научиться, и есть вещи, которые заслуживают того, чтобы их не забыли. А по поводу того, что тебе делать… Тут все зависит от тебя. Есть места, где твой шрам не будет такой уж проблемой.
- Где? Любой священник, увидев его, тут же велит заковать меня в кандалы.
После ужина Альдеран чистил и перевязывал ожог, и колдовская метка была отчетливо видна, несмотря на опухоль и волдыри. Куда бы они ни отправились, шрам будет сложно спрятать.
- Необязательно. Я знаю пару священников, которые более лояльно интерпретируют книгу Эадор.
- Это доктрина, Альдеран. "И ворожеи не оставляй в живых". - В голове Гэра эти слова звучали, произнесенные голосом элдера Горана. Закон был черным и белым, как плитки на полу в зале совета. Паника снова зашевелиласьу него в душе.
- А разве это не зависит от твоего определения колдовства? Я уже говорил, что не считаю тебя колдуном. И не думаю, что в тебе есть предпосылки к великому злу.
- Тогда кто я такой?
- Парень, который может стать кем захочет, - ответил Альдеран. - У тебя здоровое, тренированное тело, ты хорошо управляешься с мечом - иначе тебя отправили бы в скрипторий, верно? Так что есть множество мест, где ты сможешь жить, а окружающие будут реагировать на твою руку разве что удивленно приподнятой бровью. Можешь пойти в охранники к купцу или наняться в свиту какого-нибудь землевладельца. В имперскую армию. Можешь даже стать наемником. Не самое спокойное существование, но, я слышал, платят там хорошо. Касрин из Глэйва, к примеру, живет не хуже принца.
В изложении Альдерана все звучало просто, но Гэр видел одни препятствия. Ни денег, ни семьи, в которую можно вернуться, - проклятие, у него даже собственной лошади не было!
- Хотел бы я, чтобы все было так легко.
Альдеран некоторое время сидел молча, потом вынул трубку изо рта и выпустил в ночное небо длинный поток дыма.
- Ты можешь вернуться на запад, со мной, - сказал он. - У меня есть школа на Пенгласе, на Западных островах. Ты сможешь учиться, а то и сам станешь учителем, научишься торговать. И будешь уходить и приходить, когда захочешь. По крайней мере, ты уедешь отсюда. Я никак не избавлюсь от ощущения, что чем больше времени мы проводим в Дременире, тем выше наши шансы опять встретить людей Горана.
- Это очень благородно с твоей стороны, спасибо. Но при всем уважении… я тебя почти не знаю. Ты и так помог мне выбраться из города, по каким-то своим причинам. Я не могу просить о большем.
- Ерунда. Это долг любого хорошего эадорианца - протягивать руку дружбы тем, кому повезло меньше, чем ему. А с моей точки зрения, ты все еще подходишь под это определение. Да и сам я буду рад путешествовать с тобой, пусть даже просто ради компании. Когда путь длится тысячи миль, быстро понимаешь, что лошади - не самые приятные собеседники.
- Тысячи миль? Ради старых книг?
- Я люблю путешествовать. - Улыбка сверкнула за огоньком трубки. - К тому же редкие тома разбросаны по двенадцати провинциям, а то и дальше. На следующий год я хочу посетить Сардаук. У них в Марсалисе отличная библиотека, а университет там старше, чем сама империя. По какой-то причине пустыня рождает лучших ученых - видимо, жар и песок способствуют концентрации ума.
Гэр проследил взглядом за призрачным силуэтом совы, выслеживающей ужин с ночного неба. Альдеран делал ему лишь добро с тех пор, как он очнулся в трактире. И предложение отправиться на острова нравилось Гэру куда больше возможных альтернатив. Он всегда любил читать, любил приключения, истории, даже эпические поэмы северян, когда на него находило соответствующее настроение. В библиотеке Дома Матери хранились в основном богословские тексты, но среди ранних авторов находились монахи, которые скрупулезно возились с описаниями земли от самого основания империи. В этих текстах было много интересного.
- И что я буду делать там, на островах?
- Что пожелаешь. Можешь сам выбрать себе дорогу.
- А то, какой я, тебе на самом деле не важно? Я говорю о магии.
- Абсолютно. Ты и другие, кто мне встретился, все без исключения оказывались честными и добрыми ребятами, лучшими эадорианцами, чем большинство знакомых мне священников. Я уже говорил, что к церковникам отношусь без пиетета, слишком мало среди них тех, кого я могу назвать друзьями.
- Твой исповедник один из них?
Альдеран весело рассмеялся.
- Определенно. Он очень хороший парень, посылает мне бутылку доброго золотого тиланского на каждое Угасание и не дуется на меня, если я не прихожу на исповедь. К слову, Гэр, учитывая наше короткое знакомство, тебе будут рады в моем доме.
Гэр редко слышал, что ему будут рады. Его выслали из Леа люди, которые знали его с лучшей стороны. Они отправили его в Дом Матери, к тем, кто должен был прощать все грехи. Но единственного человека, который искренне протянул ему руку помощи, Гэр совершенно не знал. А он привык к тому, что его отвергают.
- И сколько нужно времени, чтобы туда добраться?
- Боюсь, что весь остаток лета. Но большую часть пути можно проделать на корабле и спасти свои задницы от седел. Итак, я могу расценить твой ответ как согласие поехать со мной?
- Я люблю книги.
- Понял. Ну что ж, до Мерсалида еще много миль, а у тебя был трудный день. Постарайся заснуть.
Гэр натянул одеяло на плечи. Запад. Начать все с чистого листа, жить своей жизнью, а не следовать по тому пути, который для него выбрали. Это ведь только к лучшему, верно? Гэр закрыл глаза. К тому же ему все равно больше некуда идти.
6
Вопросы
Деревянный стул был жестким, как святой, и твердым, как черный дуб на воротах Предателей. Гэр поерзал, насколько позволяли связанные за спиной руки, но удобнее ему не стало. Его спина давно потеряла чувствительность.
Три допросчика, терпеливые и мрачные, как вороны, наблюдали за ним. В своих черных мантиях и масках из не глазурованного фарфора они были совершенно неотличимы, пока не начинали говорить.
- Тебе неудобно?
Гэр кивнул. Его плечи горели, шея ныла от напряжения, пытаясь удержать голову прямо.
- Это быстро закончится, и ты сможешь отдохнуть. - Мягкий, медоточивый голос больше подошел бы исповедальне, а не вымытой добела комнате, где допросчики занимались своей работой. - Возможно, ты примешь ванну, получишь горячую еду. Ты бы этого хотел?
Гэр снова кивнул. Горячая вода… Теплые, пушистые полотенца, в которые можно завернуться, как в летнее облако… Да.
- Мы хотим лишь узнать правду, - на этот раз прозвучал другой голос, резкий и плоский, как камень. Голос, больше подходящий допросчику.
- Я уже сказал вам правду.
Одна из масок отвернулась. Вторая не двигалась. Третья, в середине, недовольно подалась вперед.
- Разве? Не может быть, иначе тебя бы здесь не было. А вопросы крайне просты. Почему бы тебе не ответить на них искренне?
- Я уже сказал вам правду.
- Ну не надо, Гэр, - раздался мягкий голос с легкой печалью, словно у наставника, который разочарован любимым учеником. - Ты же знаешь, что это не так. Мы были терпеливы с тобой - и просим за это так мало. Мы лишь хотим узнать правду. Это наша задача - искать истину. И тебе достаточно просто сказать. Все очень, очень просто.
Все время одни и те же вопросы, и он уже не помнил, сколько раз на них отвечал. Гэр говорил им правду, снова и снова. А они снова спрашивали и злились, не услышав ничего нового. Он так устал от этого.
- Мне больше нечего вам сказать. - Гэр дернулся в путах, и толстые кожаные наручники врезались в его запястья. - Сколько раз повторять вам, чтобы вы услышали?
- Ложь - это грех перед Богиней, - резко сказал грубый голос. - Мир таков, каков он есть, и говорить иначе - значит искажать красоту Ее творения. Отвечай на поставленные вопросы или будешь наказан за свой грех!
- Я ответил на ваши вопросы. - Кровь пульсировала в ладонях Гэра.
- Кто твой демон?
- У меня нет демона.
- Кто твой демон?
- У меня нет демона! Я тысячу раз вам это говорил!
- Кто твой демон?
Он покачал головой. Бесполезно. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы, снова и снова, и так без конца. Сотни лет в этом проклятом кресле. Его ягодицы и ноги онемели от долгого сидения, а он не мог даже размять их, потому что его лодыжки были прикованы к полу. Тысячу лет в безликой маленькой комнате он вдыхал кислую вонь масляной лампы и собственного тела. Все бесполезно.
- КТО ТВОЙ ДЕМОН?
- Вы напрасно тратите время.
- Говори, мальчишка, и будешь спасен! Кто твой демон?
- У меня нет демона! Ради любви Богини, вы что, меня не слышите? - Голос Гэра сломался. - У меня нет демона!
- Богохульник!
- Богохульство - это грех, Гэр. Упоминать Ее имя всуе… - Обладатель ласкового голоса медленно и печально покачал головой.
- Скажи нам то, что мы хотим знать, - приказал второй допросчик. - Будь искренним!