Но она только смеялась и уворачивалась от него. Наконец журналист крепко схватил ее в свои объятия, но девушка тряхнула головой, и прядь ее длинных волос попала ему в рот…
От омерзения Глеб проснулся, но то, что он увидел, еще больше его потрясло: рядом с ним, крепко обнимая его, спал медведь Умил. Во сне он храпел и сладко причмокивал. Клок его шерсти прилип у парня на губах.
– О, ё-моё! – прошептал журналист и попытался выбраться из медвежьих объятий.
Но дальше случилось самое худшее. В комнату неожиданно вошла Верея с лучиной в руках. Увидев столь интригующую картину, она почему-то жутко взвизгнула и выбежала из комнаты. Через пару секунд она ворвалась обратно с чашкой в руках и со всего маху плеснула из нее водой на Глеба и Умила. Косолапый вскочил как ошпаренный и бросился вон из комнаты через окно. Парень тоже подпрыгнул и скатился с постели на пол. Там он начал фыркать и отплевываться, стараясь очиститься от медвежьей шерсти.
– Что это такое? – закричала, подбегая к нему, дочь Яра. – Я из дома, а вы, значит, мою постель решили изгадить?
– Почему же сразу "изгадить"? – примирительным тоном спросил Глеб. – Просто у меня спина разболелась от твердой скамейки, потому я и забрался на твою перину. А уж как здесь Умил оказался – мне самому непонятно.
– Умил! – закричала девушка. – Иди сюда, паршивец!
– Да я тут, под окном, – раздался голос мишки. – Только в избу не войду – драться будешь!
Дочь Яра подбежала к окошку, выглянула из него и резко схватила косолапого за ухо.
– Ну-ка, заходи! – жестко сказала она. – За свои поступки отвечать нужно!
И чуть ли не силой заволокла несчастного медведя за ухо домой.
– А теперь отвечай, что ты в моей постели делал? – обратилась она к брат ц у.
– Да я случайно в ней оказался, – почесывая пострадавшее ухо, пробасил Умил. – Ночью проснулся от голода да зашел в избу, чтобы съестного найти. Гляжу, а Глеба-то на лавке нет! Заглянул к тебе и увидел, что он так хорошо спит, да еще и разговаривает с кем-то во сне. Ну, я и позавидовал. Краюшкой хлеба закусил и в постель забрался. Но ты не подумай, Верея, мне твоя постель совсем не понравилась! Мягкая она больно… Проваливаешься в нее… Никакого упора, никакой надежности не ощущаешь!
– А зачем ко мне привалился? – едва сдерживая смех, спросил журналист. – Я по твоей милости твоей же шерсти наелся!
– Так именно по этой причине. Опора мне понадобилась!
Тут парень не выдержал и начал истерично хохотать, следом за ним рассмеялась и Верея. Умил, воспользовавшись всеобщим замешательством, незаметно шмыгнул из избы. Дочь Яра плюхнулась на кровать и начала вытирать слезы, выступившие от смеха.
– Ох и достал меня твой братец за последние дни, – едва переводя дыхание, произнес Глеб. – Как ты его выходки терпишь?
– Люблю его, окаянного, а он пользуется…
– Хороший он у тебя, добрый, хотя и глупый.
– Это правда! Совсем не повзрослел, как от нас ушел. Я и переживаю… его всякий обидеть может! Умил доверчивый слишком.
Дочь Яра немного успокоилась и поинтересовалась:
– Ну как спина-то твоя, прошла?
– После падения с кровати снова заболела, но это – ерунда, отпустит!
– Тогда собирайся, утро уже.
– Как так?! Я вроде и не спал совсем!
– Когда сладко спишь, всегда так.
Журналист тяжело вздохнул и поднялся с пола. Часть его рубахи была замочена водой.
– Ой, – сказала, заметив это, девушка, – снимай рубаху, я ее у печи подержу, сразу высохнет!
– Спасибо, не надо. Тут совсем чуть-чуть, пока до города дойду – сама просохнет!
И Глеб вышел из комнаты. Он присел на лавку, а когда Верея стала собирать ему в дорогу обед, сказал:
– Только прошу тебя, не клади мне больше рыбы, уже смотреть на нее не могу!
– Как же так? – забеспокоилась дочь Яра. – Я ничего больше не приготовила.
– Хлеб с солью да лук – вполне достаточно! – заметил парень.
Девушка кивнула и сложила продукты в узелок. Затем она поставила рядом тыкву и сказала:
– Ты прости, если что не так, я понимаю, как тебе тяжело здесь. Но потерпи еще немного, отец с Братьями все сделают, чтобы тебе помочь.
– Спасибо, Верея, – искренне поблагодарил журналист, – если бы не ты и Умил – совсем бы мне плохо пришлось. А теперь извини, пора идти! Мы сегодня невод доделывать будем.
– Счастливого пути!
Дочь Яра протянула Глебу узелок и тыкву, а когда он все взял, подошла и неожиданно чмокнула его в щеку. После этого рассмеялась и выбежала из избы. Парень застыл от неожиданности. Внезапно в окно заглянул Умил и пробасил, что проводит его до границы леса. Журналист кивнул и отправился в город…
По дороге косолапый, как обычно, что-то болтал, но Глеб его не слушал. Странный необъяснимый поцелуй Вереи жег его щеку. Парень несколько раз касался своего лица рукой, словно пытаясь нащупать там след от нежных губ девушки. Глупая несуразная улыбка журналиста привлекла внимание медведя.
– Что это, Глеб, с тобой? – с подозрением спросил он.
– Ничего, – пожал плечами парень, – а что?
– У нас в городе один блаженный есть – Воята, так ты сейчас на него похож! И оранжевый свет от тебя исходит, как от солнышка…
Замечание косолапого тут же вернуло журналиста на землю. Он затряс головой, стараясь больше ни о чем не думать.
– Это тебе спросонья так показалось, – произнес Глеб. – С чего бы это мне солнышком быть?
– Вот и я так подумал, – пробасил Умил, – хотя свет от тебя все-таки идет…
– Сейчас до конца леса дойдем, и все закончится, – заверил его парень. – У меня так иногда бывает, особенно после бессонной ночи.
– Кто бы говорил, – хмыкнул мишка, – так сладко храпел, что аж стены дрожали. Да еще и причмокивал и болтал что-то, точно не помню что… То ли звал кого. "Зиночка", кажись.
– Замолчи, Умил, и больше никому об этом не рассказывай, понял?
– Почему?
– Да потому, бестолковая ты башка, что во сне всякое привидеться может!
Так, препираясь с названым братом Вереи, Глеб и сам не заметил, как они вышли из лесу.
– Все, я дальше сам пойду, домой возвращайся, – сказал журналист косолапому.
Тот внимательно оглядел парня и произнес:
– А ты и впрямь перестал светиться.
– Сказал же тебе, у меня так бывает.
– Ладно, я пошел!
С этими словами мишка повернулся и исчез в лесу, а Глеб поспешил на берег Сухоны – туда, где они обычно плели сеть с его "бригадой". Солнце уже встало, и журналист ничуть не удивился, увидев, что старики и ребятишки вовсю трудятся, довязывая узлы в последних ячеях.
– Доброе утро всем! – поздоровался парень.
– Здорово! – заулыбались дед Илия и дед Федот. – Что-то ты сегодня ранехонько, никак Умила дома не было?
– Был и опять болтал без умолку.
– Это на него похоже, – закивал дед Федот.
– А у нас для тебя хорошая новость, Глеб, – заметил дед Илия. – Видишь, вон там бочонок стоит? – он указал пальцем куда-то в сторону песчаной отмели. – Так это твоя доля за тот невод, что мы рыбакам отдали. Они им рыбу наловили и часть нам принесли – как откуп. А мы ее тут разделили на нас всех. Вечером домой пойдешь, с собой прихватишь! Верея суп рыбный сварит.
При упоминании рыбы журналиста стало мутить, но он бодро закивал головой и горячо поблагодарил старцев за столь щедрую оплату его труда. После этого он присел на камень и принялся рьяно плести сеть. Не прошло и двух часов, а невод был закончен. Старики послали ребят за бочонком и арканом. Затем они собрали сеть воедино, закрепили аркан и бочонок и сказали:
– Вот невод и готов! Жалко, что рыбаки заберут его только через три дня. Сколько рыбы можно было бы им поймать!
– А почему через три дня, а не сегодня или завтра? – не понял Глеб.
– Да потому, что они в Северную Двину ушли, в Сухоне-то сейчас рыбы мало… А там они с ночевкой остаются на несколько дней.
– А давно ушли?
– Нет, сегодня на рассвете.
– Так, может, они еще недалеко. Давайте я им сеть отвезу!
Дед Илия и дед Федот переглянулись. Потом дед Федот сказал:
– Что ж, можно и отвезти! Все равно они сразу в Двину не пойдут, наверняка на устье встанут рыбу ловить.
– Вот и отлично, – улыбнулся журналист, – только вы мне коня дайте, а то я сам этот невод не утащу – большой больно!
– И коня дадим, и провожатого. Вон, Батуру бери! Он сейчас и Огника приведет.
Мальчишка кивнул и куда-то убежал, а через четверть часа появился, ведя под уздцы рослого жеребца. Вместо седла у того на спине была каким-то образом приспособлена толстая тряпка, которая связывалась под его туловищем узкими лентами. Как оказалось, тряпка была похожа на складной карман, и старцы довольно проворно затолкали в нее сеть. После этого они обратились к парню со словами:
– Рыбакам – здоровья желай и хорошей погоды. Пусть в наш невод только самая жирная рыба ловится!
После этого дед Федот похлопал Батуру по плечу и произнес:
– Будь молодцом, на важное дело вас посылаем!
Мальчишка кивнул и сказал Глебу:
– Только, чур, я Огника поведу! Он тебя не знает, слушать не будет.
– Да без проблем! – кивнул журналист.
Старики и ребятишки странно на него посмотрели и захихикали.
– Говор у тебя забавный, – заметил дед Илия. – Ну, бывайте!
Парень и мальчишка отправились к рыбакам мимо города вдоль русла реки Сухоны. Глеб шел и насвистывал песенку, а Батура молча на него поглядывал.
– Слышь, Глеб, – неожиданно сказал он, – а ведь ты – нездешний!
– Конечно, нездешний! – кивнул журналист. – Я из Суздаля!
– Это ты старикам нашим можешь говорить. А я точно вижу, ты – чужой!
– Что значит "чужой"? – удивился парень.
– Значит, не с нашей земли! Ты из другого мира!
Глеб аж поперхнулся от такого заявления. Он тут же перестал свистеть и осторожно спросил:
– Из какого это другого мира?
– Ну из того, что в подземных ходах скрывается…
Журналисту стало не по себе. "А ребенок-то догадлив не по векам!" – подумал он. Вслух же поинтересовался:
– Интересно, а с чего это такие выводы?
– Не знаю, чувствую я. Словно ты ненастоящий! Будто тело твое тебе не принадлежит, а управляет им кто-то совсем другой – страшный и жестокий!
– Чушь это все, Батура, – вздрогнув, произнес парень. – Я обычный молодец из Суздаля, просто вырос немного выше, чем остальные. А говор у меня другой и волосы подстрижены, потому что я за границей долго жил, учился уму-разуму.
– Никак у византийцев?! – ахнул парнишка.
– У них, родимых! – кивнул Глеб, с трудом припоминая, кто вообще такие византийцы.
– А чему учился?
– Читать, считать, писать правильно. Новости записывал…
– Так ты летописец? – восторженно воскликнул Батура.
– Именно! – обрадовался такому названию журналист, припоминая, как Верея обозвала его "сплетником".
– Расскажи, как там, в Византии! – стал упрашивать его мальчик.
– В Византии… все хорошо, – сказал парень, понимая, что нужно срочно менять тему, иначе он может проколоться. – Слушай, Батура, а это не наши там лодки виднеются? – он указал на реку.
Парнишка взглянул на Сухону и покачал головой.
– Не… Это ж маленькие! Нам челны нужны. Сейчас пройдем через лесок и выйдем аккурат возле устья. Так что там, в Византии?
– Давай я тебе потом расскажу, уж больно березками да елками хочется полюбоваться.
– Странный ты… Чего на них любоваться. Их вон растет тьма-тьмущая!
"Побывал бы ты в нашем времени и увидел, что от этих березок и елок и пеньков не осталось", – подумал Глеб.
Они зашли в лес. Мягкая прохлада окутала их с головы до ног. Чистый свежий воздух слегка кружил голову. Высоко в ветвях куковала кукушка. Батура двинулся сквозь деревья первым, журналист, несколько поотстав, последовал за ним. Он шел и наслаждался прекрасным видом, вдыхая полной грудью лесной воздух. Внезапно ему показалось, что к запаху хвои и свежести примешивается запах дыма.
– Батура! – окликнул парень. – Тебе не кажется, что гарью пахнет?
– Я думал, мне одному мерещится, – пробормотал мальчишка. – Тихо, Глеб, иди сюда.
Он махнул рукой. Журналист приблизился, и Батура сунул ему в руки поводья Огника.
– Стой здесь и жди! – сказал он.
После этого парнишка лисой юркнул под кусты, и Глеб потерял его из вида. Некоторое время его не было, но вдруг он вновь появился из-под кустов взъерошенный и напуганный.
– Там чудь! – тихо произнес он.
– Какая-такая чудь? – не понял журналист.
– Чудские племена – вороги проклятые! Повадились к нам за данью ездить! Мужики их столько раз побивали, но, видать, мало им было!
– Постой-постой! Ты говоришь, там – за лесом – ваши враги?
– Да! На привал встали, видать, перед штурмом отдохнуть решили. А в городе никто ничегошеньки не знает. Нападут неожиданно и перережут всех, как свиней!
– Стоп! – прервал мальчугана Глеб. – А мужиков много в городе осталось?
– Не так уж. Многие на челнах за рыбой ушли.
– А можно как-то добраться до них и предупредить, чтобы враги не заметили?
– Можно вдоль русла по воде под крутыми берегами пройти.
– Значит так… – медленно произнес журналист, – ты сейчас к рыбакам пойдешь, скажешь им, что чудские племена возле города, а я – в Гледен вернусь, сообщу жителям о захватчиках. Только пусть мужики поторапливаются, а то вдруг врагов слишком много окажется!
– Я – стрелой! – кивнул Батура.
Он выхватил поводья из рук парня и потащил Огника за собой. Глеб же повернул назад и бегом припустил к городу Гледену…
Дед Илия и дед Федот издалека заметили бегущего журналиста. Ребятишки радостно загалдели, увидев его.
– Ты чего ж так торопишься? – со смешком спросили старики. – Если еще за одной сетью, так ее пока нету!
– Дедушки, родимые, – проговорил, задыхаясь от бега, парень. – Там, за леском – он указал рукой, – чудские племена стоят, к штурму города вашего готовятся! Батура за рыбаками помчался, а я – сюда вернулся – жителей предупредить!
Старики переглянулись, и дед Федот спросил:
– А не путаешь чего? Мужики наши еще прошлые лета выбили чудь отсюда!
– Не путаю! Батура к ним по лесу пробрался, проследил.
Дед Илия, дед Федот быстро поднялись со своих мест и сказали детям:
– Бегом в город летите! Всем жителям говорите, что чудь идет, пусть готовятся!
После этого дед Илия обернулся к Глебу и попросил:
– Ты, молодец, сбегай к кузнецам, предупреди Щека и его помощников, пусть оружие готовят! А мы – городские ворота закроем.
Старики бросились прочь, а журналисту ничего не оставалось, как бежать в город – к кузнецам. Он поднялся на холм и отсюда увидел, как из леса показались полчища вооруженных всадников. Не теряя больше ни секунды, парень спустился по другую сторону холма, миновал последние дома и подбежал к кузнице. Даже не отдышавшись, он ввалился в помещение и окликнул Щека.
– А… родственник! – с кривой усмешкой произнес "культурист". – Зачем пожаловал? Вид-то у тебя больно жалкий, никак снова приболел?
– Щек, не до шуток теперь, – едва переводя дыхание, проговорил журналист. – Чудские племена к городу подступают. Дед Илия, дед Федот побежали ворота городские закрывать, а меня к тебе послали, сказали, чтобы ты с помощниками оружие готовил!
– Врешь! – жестко произнес кузнец. – Мы чудь выбили из этих мест, они сюда и нос казать боятся!
– Идем на холм! – махнул рукой Глеб.
Два парня выбежали из кузницы и стали подниматься на холм. Щек делал это намного быстрее, поскольку журналист уже совсем выдохся. Оказавшись на самой макушке, кузнец в ужасе уставился на то, что происходило за городскими стенами…
Из последних сил Глеб поднялся наверх и встал рядом с ним. То, что он увидел, повергло его в ужас! Черноволосые смуглые всадники, одетые в звериные шкуры и увешанные оружием, стремительно приближались к городу. Их было так много, что казалось – полчища саранчи решили взять Гледен в кольцо.
– Чего встал! – крикнул Щек, хлопнув журналиста по плечу. – Побежали, будешь помогать оружие раздавать!
И он первым бросился вниз с холма. Глеб последовал за ним.
– Скорее! – кричал кузнец своим помощникам, выглянувшим их кузни. – Тащите оружие, что для новгородской дружины делано!
Те молча скрылись в помещении, а когда журналист подбежал к входу, ему в руки сунули целую охапку копий с разными древками и наконечниками.
– Беги, жителям раздавай! – сказал парню Щек.
– Кому? Я же никого не знаю!
– Беги! Некогда языком чесать!
И кузнец с силой толкнул Глеба. Журналист кивнул и снова побежал на холм – к виднеющимся впереди избам. На улицах царила сумасшедшая суета. Бегали женщины, дети, кто-то кричал, кто-то плакал. Парень не знал, кому давать оружие, но, к его удивлению, жители сами стали подбегать и брать у него копья. Это были не только мужчины, но и старики, и женщины, и дети-подростки. Следом за Глебом подоспели помощники Щека. Один тащил боевые топоры, другой – мечи и сабли. Все оружие было искусно украшено различными изящными орнаментами, из чего журналист сделал вывод, что делалось оно явно на продажу. Однако сейчас это никого не волновало. Люди вооружались кто как мог, чтобы защитить родной город. Когда оружие закончилось, мужики начали хватать палки, дубины – все, что попадалось под руку! Сам не понимая как, Глеб вдруг оказался у городских ворот. Здесь дед Илия и дед Федот устанавливали на костре огромный котел с водой.
– Вода-то зачем? – спросил журналист.
– Будем их кипятком поливать! – дружно ответили старики.
– Я вроде слышал, смолой надо!
– Времени нет на смолу!
Тем временем на городскую стену стали подниматься мужчины, вооруженные луками и стрелами. Стояли они на небольшом деревянном помосте, идущем вдоль всего забора. Многие уже начали прицеливаться и стрелять.
– Давай, Глеб, лезь наверх! – приказал дед Илия. – Будем тебе ведра с кипятком подавать! Если какая-нибудь ворожина начнет карабкаться на стену, так ты прямо на голову воду лей!
Журналист кивнул и поднялся на деревянный мостик. Только сейчас он понял, насколько тот был узким. Разойтись на нем двум людям было почти невозможно. А поскольку эта "дорожка" располагалась на высоте не менее четырех метров, то падать с нее не хотелось. Как только парень оказался наверху, кто-то из мужиков снизу кинул ему моток толстой веревки.
– Спускай один конец! – закричал дед Федот. – Мы ведро с кипятком привяжем!
Глеб кивнул, привязал один конец веревки к острому концу забора, а второй скинул вниз. Тут что-то просвистело мимо его уха.
– Пригибайся, Жердь, коли тебе жизнь дорога! – грубо обратился к нему рядом стоящий полноватый мужичок.