– Да, я нашел эликсир Маро. Он действительно был спрятан в Грейских руинах. На пробке руна "Сат", это девятый флакон из тех, что создал Маро.
– Значит, мы не ошиблись. Хорошая работа, Варнак.
– Чему радоваться? За эти годы мы нашли только шесть филактерий из двадцати четырех.
– Четыре филактерии были использованы еще в времена Агалады. Еще шесть добыли мы. И эти шесть сосудов уже никогда не попадут в лапы Тьмы. Осталось четырнадцать, и мы их разыщем. Так что еще раз – благодарю тебя.
– Все не так просто, наставник. В святилище были эрайские сиды. Они сумели вскрыть тайник раньше меня.
– Эрайцы?
– Да, наставник. Мне удалось забрать у них сосуд, но я так и не смог узнать, откуда им стало известно про тайник Маро.
– Ты говорил с ними?
– Да. Их отправил за сосудом капитан корабля, на котором они приплыли в Грей. Детишки нашли филактерию, но, как я понял, капитан еще и приказал посланным с ними матросам расправиться с ними и забрать находку.
– И ты вмешался?
– Да. Трех негодяев пришлось прикончить. Непонятная история.
– Странно, что в Эрае заинтересовались ихором. В этом есть какая-то тайна. И откуда их капитан мог узнать о тайнике?
– Для меня это тоже загадка.
– Кроме нас только Серые братья и Аштархат могут знать о Грейской филактерии. Больше некому. Если только о них каким-то образом не узнали эрайские маги.
– Или эрайские вампиры. Я думаю по душам поговорить с этими подростками, наставник. Надо узнать, куда заходил их корабль в последнее время.
– Так эти сиды до сих пор с тобой?
– Так получилось. Это совсем еще дети. Не бросать же мне их на растерзание тварям на этом берегу. Тем паче что собственные сородичи едва не расправились с ними.
– Ты становишься чересчур сентиментальным, Варнак.
– Я старею, наставник Батей. Мне уже почти пятьдесят. В этом возрасте начинаешь думать о душе, особенно рядом с Кайлани.
– И что ты собираешься с ними делать?
– Доставлю их в Патар или Кревелог, а там пусть устраиваются, как хотят. В Кревелоге к чужеземцам относятся не в пример лучше, чем в Зараскарде, Грее или в исконно имперских землях, к тому же Кайлани сможет быстрее найти с ними общий язык.
– Из твоих слов я заключаю, что Кайлани не с тобой.
– Мы договорились, что она будет ждать меня в Златограде, и оттуда мы вместе отправимся в Оплот. Я не стал брать ее с собой на побережье.
– Ясно, – голос наставника зазвенел металлом. – Ты опять нарушаешь правила, Варнак.
– Кайлани надо многому научиться. Она еще очень молода и…
– И ты влюблен в нее, верно?
– Она для меня слишком молода, – уклончиво ответил Варнак.
– Это не ответ.
– Я подумал, что справлюсь один.
– И ты вообразил, что тебе давно право нарушать обязательные для всех правила. И не подумал, что Кайлани тоже их нарушила.
– Прошу, наставник, не наказывайте ее. Это целиком моя вина.
– Ты играешь с огнем, Варнак. Я недоволен тобой.
– Я понимаю.
– Нет, ты ничего не понимаешь. Пока ты путешествовал в Грей, сбылись худшие из предсказаний. Великая зима обрушилась на империю. И с ней пришли Всадники.
– Всадники? – Варнак ощутил прикосновение холода. – Ты уверен, наставник Батей?
– Уверен. Зерре и Шаста сообщили нам с Сигран. Их видели в Кастельмонте.
– Это плохой знак. Очень плохой. Это значит, что наши враги все же получили эликсир.
– У нас мало времени. Всадников пока только трое, их время не пришло. Но когда станет известно имя истинного Спасителя, мы неминуемо столкнемся со всеми шестью Всадниками.
– Я готов.
– Ты храбрый воин, Варнак, но храбрости и искусства боя на мечах недостаточно, чтобы сразиться с Всадниками.
– Тем не менее, я их не боюсь.
– Ты хорошо поработал, – сказал голос после недолгой паузы. – Встретимся в Оплоте, тогда и поговорим. Милость Митары с тобой, сынок.
– Милость Митары с тобой, наставник Батей.
Медитация закончилась, Духов камень погас и вновь стал тусклым и темным. Варнак вздрогнул – холодный ночной ветер проник под одежду, коснулся разгоряченной кожи. В этом ветре было нечто такое, отчего рунные татуировки по всему телу начали зудеть, будто заживающие раны. Варнак почувствовал присутствие тварей, но это были обычные ночные тени – всего лишь жалкие, озлобленные неупокоенные души, некогда нашедшие смерть на этом берегу или в водах океана неподалеку. Ничего опасного, им не преодолеть охранный круг.
По телу разлилась тяжелая усталость. Варнак убрал кристалл обратно в мешок, сделал несколько глотков из фляги – крепкий настоянный на травах самогон обжег горло и огнем пролился в желудок, согревая и успокаивая. Когда озноб прошел, Варнак подбросил в костер еще валежника и сел поудобнее, держа меч на коленях. Вой со стороны берега стал громче и яростнее, послышались звуки похожие на рычание. Однако охранительные руны на камнях круга продолжали светиться слабым голубоватым светом, не изменив его на зловещий красный – темные твари даже не пытались приближаться к месту стоянки, видимо, чувствуя силу рун. Пылавший в костре валежник стрелял, выбрасывая искры, которые взлетали в ночь, и, казалось, становились звездами, усыпавшими ночное небо. И только одна звезда на этом мирном небе казалась чужой.
Хвостатая звезда из легенды о Спасителе и рунной птице Джейр. Вестница грядущих потрясений.
***
– Он убьет нас, – сказала Эрин. – Ты веришь ему?
– Не верю. Он арадо, а им нельзя верить. Они все лжецы и лицемеры.
– Он убьет нас, да? – не унималась Эрин.
– Не надо думать о плохом.
Варнак между тем наполнил мех в ручье и вернулся к костру.
– В Грейских лесах вода особенная, – сказал он. – Сказывают, где-то здесь течет родник с живой водой. Попьешь из него, и все недуги исцелятся, как по волшебству.
– Ты сам в это веришь?
– Не верю, но вода и впрямь чудесная. Попробуй.
Вода была свежая, очень холодная и удивительно вкусная – Браск не мог припомнить, когда он в последний раз пил такую чудесную воду. На корабле пресная вода всегда отдавала бочкой, а иногда тухла и цвела, но приходилось пить и такую. А эта вода просто восхитительна.
– Хорошая вода, – сказал Браск, возвращая мех Варнаку. – Твоя правда.
– Собирайтесь в путь. – Варнак взвалил мех на плечо и пошел к лошади, стоявшей у догорающего костра. Браск, постояв несколько мгновений, последовал за ним.
– Почему ты нас спас? – задал он вопрос, который не давал ему покоя со вчерашнего дня.
– Потому что жалко вас стало. Достаточная причина?
– Ты ведь готов был убить нас из-за этой бутылки.
– Не убил же. И потом, не я один хотел вас убить. Ваш собственный капитан то же самое задумал.
– Он за это еще ответит, – сказал Браск. – Я ему отомщу за предательство.
– Видать, крепко он вас не любит, если на такое гиблое дело послал.
– Почему гиблое?
– Потому что филактерия, которую вы нашли – штука особенная. Нехорошая штука.
– Чего же в ней такого особенного?
– Хочешь знать? – Варнак, подумав немного, сел на землю у костра, знаком предложил сидам сесть напротив. – Потому что связана она с самой мерзкой магией, какая только может быть. С магией смерти. Бутылочек таких по миру немного осталось, и каждая из них великую опасность представляет. Я вот на Грейское побережье приехал только ради этой филактерии. И был очень удивлен, когда в проклятом подземелье вас увидел.
– Капитан Эсмон сказал, что вещество в филактерии поможет нашему кораблю еще долгие годы не зависеть от ветров и течений, – сказал Браск, опуская глаза.
– Насчет корабля не знаю. Может, есть такая магия, которая помогает Черный нектар использовать как-нибудь по-другому. Хотя сомневаюсь. Такое зло никак не может приносить пользу.
– Черный нектар? Что это значит?
– Сначала ответь мне на вопрос, почему ваш капитан так вас подставил.
– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Он всегда был добр к нам… почти всегда. В последнее время он, правда, часто бранил меня, но не чаще, чем других матросов на корабле. Говорил, что поблажек мне не будет, что я должен забыть про то, что мой отец был капитаном.
– Так ты сын прежнего капитана корабля?
– Да. Наш с Эрин отец был капитаном и владельцем "Красной Чайки".
– Был?
– Отец умер несколько месяцев назад.
– Теперь понимаю. – Варнак усмехнулся. – Ты у нового капитана был как бельмо на глазу. Если твой отец владел кораблем, то ты получаешься наследник, верно? А сестра у тебя девушка красивая, может, он на нее глаз положил.
– Да, наверное, ты прав. Но он заплатит за это.
– Может быть. Но давай вернемся к бутылке. Нектар действительно нужен для того, чтобы ваши корабли могли плавать без парусов и весел?
– Точно не могу сказать. Отец рассказывал мне об устройстве движущей машины и говорил, что ее механизмы приводит в движение особая магия. Но про Черный нектар он никогда не говорил.
– Понятно. А раньше вы разыскивали такие филактерии?
– Не знаю. Капитан Эсмон в первый раз сказал мне про Грейский некрополь только после стоянки в Зараскарде.
– Вы туда заходили?
– Да. Наши капитаны заходят в Зараскард… иногда, – Браск почувствовал, что у него горят уши.
– Конечно, привозят туда рабов на продажу, так?
– Ты не смеешь нас осуждать, арадо.
– Я и не осуждаю. Каждый зарабатывает, как умеет. Люди тоже друг дружкой торгуют, как скотом. Чего же я буду ваш народ осуждать?
– Ты нас с сестрой тоже продашь?
– Я не работорговец. Хотя, чего греха таить, покупатели на вас нашлись бы. Но у меня другие планы. Я хочу разобраться. Хочу понять, кому понадобился флакон, который вы искали. И, кажется, я понял, для кого ваш капитан искал филактерию.
– Ты думаешь, капитан нас обманул?
– Возможно. Видишь ли, парень, я родом из Кревелога. Есть такая страна на севере. Так вот бытует у моего народа одна древняя легенда. Мол, в прежние времена шла между людьми великая война. И так жестоко люди убивали друг друга, столько в той войне крови было пролито, что пропитала эта кровь собой всю землю и даже в подземный мир мертвых просочилась, и духи мертвых ее попробовали. И так она им по вкусу пришлась, что с той поры мертвые потеряли покой и жаждали получить человеческую кровь любыми способами. Так жаждали, что научились преодолевать Врата смерти и возвращаться в мир под разными обличьями, чтобы жажду свою утолять. С той поры и идет в мире непрерывная борьба между Жизнью и Нежизнью, и от победы в этой войне будет зависеть будущее всего мира. Коли победит Нежизнь, так все живое погибнет, и станет наш мир вотчиной мертвецов и разной нечисти из Темного мира.
– Я что-то похожее слышал. Отец мне рассказывал. Жуткая история. Только непонятно, причем тут эти бутылочки.
– Все дело в том, что воевать с темными тварями очень непросто, сынок. Нет у них никаких человеческих слабостей. Боли они не чувствуют, страха, понятное дело, тоже, в еде и отдыхе не нуждаются. Убить такое вот отродье очень трудно, так чтоб наверняка. На части разрубить, или сжечь, прочие способы не годятся. Обычному человеку с такой тварью совладать почти невозможно. Древние боги моей земли тогда помогли людям – научили их особой магии и боевым приемам, которые были эффективны против существ из Тьмы. А еще они учили людей целительству. Так появились охотники Митары, могущественный орден, сражавшийся с Нежизнью. Однако не все люди верили в истинных богов, и некоторые пошли другим путем – неправильным и очень опасным. Древние маги решили использовать для борьбы с тварями искусственные существа из железа и камня, огромных каменных великанов и огнедышащих драконов, выкованных из золота, бронзы и пекельной стали. Чтобы вдохнуть жизнь в свои боевые машины, они пытались создать великий эликсир оживления, живую воду, способную делать мертвое живым. Лишь одному-единственному агаладскому магу это удалось. Его звали Маро.
– Маро? – оживился Браск. – Это имя было высечено на плите возле тайника.
– Верно. Тайник в Грейских руинах – один из тех, что оставил Маро.
– Если этот самый нектар истинный эликсир жизни, почему он так опасен?
– Потому что это страшный яд для живых и неиссякаемый источник жизненной энергии для мертвых.
– И что было потом?
– Много всего было. Целые империи гибли и возрождались заново.
– А нектар? Эти филактерии с тех времен сохранились, что ли?
– Сохранились, как видишь. Только радости от того никому нет. Если попадет этот эликсир к кому не следует, такое начнется, что древние легенды о мертвецах доброй сказкой покажутся. Довольно об этом, надо в путь собираться. Ты чего мнешься?
– Я… – Браск посмотрел на сестру. – Я хочу поблагодарить тебя. Вчера как-то не вышло, так я сегодня… Спасибо тебе.
– Благодарить потом будете, когда до имперских земель доберемся. Второй лошади у меня нет, поэтому в седле вы вдвоем поедете. Ездили когда-нибудь на лошади?
– Мы сиды, – ответил Браск. – У нас не принято ездить верхом.
– Значит, не ездили. Ничего, научитесь.
– А ты сам?
– А я пешком пойду, – тут Варнак неожиданно и совсем по-дружески подмигнул молодому сиду. – Мне не привыкать.
Глава 2.
Капитан Адальберт Ризенхорст наклонился в седле к шее своего коня, ласково похлопал Крафта и, выпрямившись, осмотрел собравшихся на майдане крестьян. Остановился взглядом на старосте, застывшего в позе самой глубокой покорности – голова втянута в плечи, лицо опущено, спина согнулась так, что кажется, будто у почтенного старика вырос горб, старческие руки, похожие на птичьи лапы, нервно теребят дрянную овчинную шапчонку. Хорошая поза, правильная. Ризенхорст обожал такие мгновения, чувство, что за твоей спиной сила, а перед тобой страх и покорность. Он любил, когда люди знают свое место. И, правильно это самое место определив, делают то, что им велят. А раз так, говорить со старостой можно по-доброму. Не придется марать клинки кровью этих мужепесов.
– А хорошая у вас деревенька, старик, – сказал капитан с самым дружелюбным выражением лица. За семь лет службы в Кревелоге алманец Ризенхорст неплохо выучил местный язык и любил вставлять в свою речь разные просторечные словечки. – Смотрю, дома крепкие, скотины у вас во дворах полно, а уж что морды у мужиков, что жопы у девок такие раскормленные, что просто зависть берет. Может, вам какой-нито добрый чародей ворожит, а, старик?
– Нет, господин, нет у нас волшебников, – тихо сказал староста, не поднимая глаз на Ризенхорста. – Сами все, тяжким трудом имение наше добываем, пытаемся прокормиться…
– А, понятно! – Ризенхорст упер руку в бок, ладонью другой провел по усам. – И у вас это хорошо получается – прокормиться то есть. Пора подумать, как других прокормить, верно?
– Да мы завсегда, господин, подати плотим, оброк не задерживаем…
– И про то знаю, дед. Но вот такое дело у меня к вам, пахари рукодельные – катаетесь вы тут в масле и в пиве, как у самой Богини-Матери под юбкой, а мои люди оголодали, отощали, вашему доброму герцогу Маларду, земля ему пухом, служа верой и правдой. Кровь за вас, сиволапых, проливали, чтобы вы могли достаток свой наживать в тишине и покое, а ничего, окромя ран и лишений, не получили? Справедливо это? Нет, старик, несправедливо. Так что придется вам уважить защитников своих геройских, то бишь нас. Как ты думаешь?
Староста не ответил, только еще сильней втянул голову в плечи. Он не знал, что говорить. Впервые за все годы его староства на него обрушилась такая напасть. Пока был жив добрый герцог Малард, имперские наемники, вся эта кровожадная сволочь, что состояла на службе у герцога во время последних войн с восточными кочевниками, в их краях даже не появлялась. Но война давно закончилась, герцог безвременно умер, совет знати озабочен одним – выборами нового герцога, и наемники оказались не у дел. Кое-кто вернулся обратно в Вестриаль, искать новых контрактов, крови и золота, а иные разбрелись ватагами по Кревелогу и стремятся взять свое здесь, пользуясь междуцарствием и неразберихой. В маноры лордов не суются, потому как у землевладельцев свои отряды имеются, а коронные крестьяне беззащитны – чего бы не обобрать? В их повете уже в трех деревнях побывали, пошарпали да понасильничали, а теперь и до их села дошла очередь. Верная эта примета – появление на небе проклятой звезды с хвостом, ой какая верная…
Ризенхорст подождал ответа, не дождался, заговорил, сменив тон с шутливого на властный.
– Значит так, староста, слушай меня внимательно: через час ты поставишь мне все это, – капитан вытащил из поясного кошеля список и бросил к ногам старосты. – Грамоте обучен, или зачитать тебе?
Староста потянулся за свитком, и в этот момент звонко щелкнула тетива арбалета. Список, будто птица, выпорхнул прямо из-под руки старика, поднятый в воздух метко пущенным болтом. Наемники дружно загоготали. Лицо старосты, и без того бледное, стало серым.
– Не пугай его, Винс, – сказал капитан солдату, пустившему стрелу. – Не видишь что ли, хороший дедуня, справный. Он все нам представит, так ведь?
Кто-то из крестьян подхватил со снега пробитый стрелой список, с поклоном подал старосте. Пальцы у старосты дрожали, когда он разворачивал список, а когда уж начал читать, так и внутренности у него оледенели. Наемники не мелочились. Требовали провианта на две недели, фуража, да еще пятьдесят грошей серебром. Столько денег со всего повета за год не собирают.
– Господин, – заговорил староста, и ему казалось, что его собственный голос будто идет откуда-то со стороны, – сжалься! Дадим мы еды и сена для твоего отряда, как пожелаешь, но денег таких у нас отродясь не было! Да коли всю нашу деревню продать совокупно с бабами и детьми, столько серебра не набрать!
– Да неужели? – Ризенхорст состроил жалостливую гримасу. – Значит, ошибся я, выходит? Бедненькая у вас деревенька, так? Знаешь, а я ведь могу ее еще беднее сделать. Вот прикажу сейчас своим людям дома ваши поджечь – что тогда скажешь?
Староста молчал. Он испытывал сильнейшее желание упасть перед этим бандитом на колени и молить о милосердии для деревни, но нажитая с годами мудрость говорила, что ничего эти мольбы не изменят. Только унизится лишний раз перед чужеземными собаками. Негоже ему, бывшему солдату королевской армии, доблестно воевавшему когда-то под Яснобором и Крушиной, ползать на брюхе перед этим отродьем. Люди на него смотрят, соседи его, родственники, все село. Ждут от него помощи, а не униженной мольбы.
– Ну, что молчишь? – спросил Ризенхорст, нехорошо улыбаясь.
– Думаю, – староста впервые за весь разговор поднял голову и посмотрел прямо в глаза капитану наемников. – Не знаю, что и сказать тебе, господин хороший. Ждешь ты от меня ответа, так вот мой ответ: еды тебе и твоим людям дадим. А денег у нас нет. Что хочешь с нами делай, но нет у нас серебра.
– Это твое последнее слово?