- Вам от меня одни убытки, - мне было очень неудобно, что она на меня так тратится. - Смогу ли я хоть когда‑нибудь вам чем‑то отплатить?
- Оставь эти глупые мысли! - рассердилась Клара. - Чтобы я такого от тебя больше не слышала. Деньги, к твоему сведению, для того и предназначены, чтобы их тратить. В общем, я пошла, а ты садись и занимайся, пока светло. А то будешь потом при свете лампы портить себе глаза. И лежа не читай, пользы в этом тоже мало. А если будут мешать всякие озабоченные девицы, скажешь мне.
Она вышла, а я, перед тем как заняться изучением книг, забрался в кровать, чтобы обдумать все, что сегодня случилось. Почему‑то думать лежа мне было легче. Прежде всего следовало признать, что полоса везения, начавшаяся вчера со встречи с Кларой, продолжалась, и сегодня я очень сильно упрочил свое положение. Немного беспокоили изменения в собственном поведении. Я словно внезапно повзрослел на несколько лет. Все мое поведение, все поступки не соответствовали тому, как я вел себя дома. Неужели смена условий жизни может так сильно, а главное, так быстро менять человека, придавая несвойственную ему раньше серьезность и предусмотрительность? Выходило, что так оно и есть. Еще немного повалявшись, обдумывая, как мне отблагодарить мага, я слез с кровати и взял в руки первую книгу. Поначалу читать было трудно. Незнакомые закорючки медленно складывались в слова, слова выстраивались во фразы, смысл которых не всегда был для меня ясен. Да и написано было слишком вычурно. Дома я такую муть ни за что не взялся бы читать, здесь выбирать не приходилось. Устав продираться через витиеватые фразы, я брал дощечку и стило и начинал переписывать из книги отдельные фразы, а потом снова брался за чтение. Устав от "Трактата о сущности бытия", в котором в основном описывались многочисленные местные боги и их взаимоотношения, я взялся за чтение "Наук естества", время от времени заглядывая в "Самые знатные роды", чтобы зазубрить очередное название графского или герцогского родов. Баронов было, как собак нерезаных, и запомнить их всех было нереально. Читать "Науки" было смешно, но и интересно. К своему удивлению, я узнал, что арифметика здесь довольно развита, что, очевидно, произошло из‑за потребностей банкирских и торговых домов. Все операции с числами производились так же, как у нас. Немного подумав, я пришел к выводу, что для десятичной системы счета трудно придумать что‑нибудь более удобное. По крайней мере, у нас за столько столетий так и не придумали. Объяснение устройства мира и медицину я просмотрел мельком, чтобы составить представление о бредовых теориях местных ученых. Вообще же, просматривая книги, я поражался, насколько сходным путем развиваются наши цивилизации. Даже набор нелепостей об устройстве мира повторял многие "достижения" ученых Земли времен Раннего Средневековья. К тому времени, когда начало темнеть, я понял, что надо прерваться, потому что уже перестал воспринимать прочитанное.
Я так устал или, скорее, отупел от учебы, что лег спать, забыв закрыть дверь, за что и поплатился. Ночью я внезапно проснулся в положении, исключающим любую попытку вырваться, а утром Алина выскользнула из моей комнаты на этот раз куда более довольная. Утром перед завтраком ко мне заглянула Клара.
- Эх, молодежь! - с осуждением сказала она. - Ты вчера говорил такие правильные слова, и что в итоге? Алина полночи орала в подушку и мешала мне спать, а у тебя утром синяки под глазами.
- Я забыл закрыть дверь, - удрученно начал оправдываться я. - А она… Не мог я вырываться, да и желания уже не было. Клара, а как девушка в вашем королевстве может заставить парня на ней жениться?
- Думаешь в правильном направлении, - одобрительно кивнула Клара. - Причина может быть только одна - ребенок. Дворянин может и откупиться, но в таком случае придется заплатить немало денег. В твоем случае это где‑то полсотни золотых. Ты для нее - выгодная партия, даже при том, что у тебя нет ни денег, ни поместья. Сменить статус слишком заманчиво, так что ты будь с ней поосторожнее. Лучше вообще прекратить всякую связь, пусть дожидается своего жениха. А у тебя с завтрашнего дня занятия.
Насколько она права, я имел возможность убедиться уже за завтраком. Алина всячески демонстрировала мне свое расположение, пытаясь устроиться рядом, прижаться бедром и распускала под столом руки, отчего я подавился кашей и был вынужден позорно спасаться от служанки бегством в свою комнату. Клара вначале искренне потешалась надо мной, но, видя, что Алина не унимается, сделала ей выговор и заставила заняться делом.
Вскоре после завтрака мы с Кларой направились к Маркусу. Маг был дома и, узнав, что Клара идет расплачиваться с Лонаром, отдал ей и свой кошелек.
- А теперь давай займемся с тобой, - сказал он мне. - Завтра с утра ты уже должен быть на занятиях, а после них у тебя будет только одна мысль - быстрее добраться до кровати. Может быть, останутся силы на чтение. А для магии ты мне нужен свежий и полный сил.
Мы прошли все в ту же полутемную комнату, где я уже был два раза.
- Сначала я хотел бы посмотреть твой потенциал, - сказал Маркус, усаживаясь напротив меня. - Посиди спокойно, это недолго.
Мы посидели друг напротив друга минут пять, причем на этот раз я совершенно ничего не почувствовал.
- Как я и предполагал, почти полное отсутствие способностей, - со вздохом констатировал Маркус. - Тебя нет никакого смысла обучать магии. Но все же кое‑что я тебе дам. Во–первых, я значительно улучшу твою память. Это довольно сложная магия, и не всякий маг может такое сделать, но польза будет большая. Память станет почти абсолютной. Ты сможешь не только все быстро запоминать, но даже по желанию забывать отдельные события. Иногда у человека есть воспоминания, которые мешают ему жить, для тебя они не будут проблемой. Во–вторых, я усилю твою интуицию. Это не предвидение ближайших событий, которое бывает у отдельных магов, но очень на него похоже. И наконец, я постараюсь, насколько это будет возможно, ускорить твою реакцию. Вообще‑то, такое можно делать только с согласия короля или его наместника, но тебе это не подходит. Чем позже о тебе узнает наместник и его окружение, тем лучше. Во всяком случае, к этому моменту ты уже должен будешь уметь себя защитить.
- А насколько быстрее я буду?
- Трудно сказать. Скорость реакции состоит из трех частей. Первое - это реакция мозга на опасность. Ее можно ускорить только тренировками, чтобы ты все делал, не раздумывая. Вторая часть - это сигнал от мозга, например, руке. Я его вижу как слабую вспышку света, бегущую от головы к мышцам руки. Вот это можно ускорить и существенно. Ну а третья часть - это действие самой руки. Здесь скорость зависит от силы мышц и эластичности связок и тоже увеличивается тренировками. Реально общее время реакции редко когда удается уменьшить больше, чем в два раза, но можешь мне поверить, что такое улучшение дает человеку громадное преимущество. Только об этом пока никто не должен знать. Если все‑таки узнают, что это сделал я, да еще без одобрения наместника, у меня будут крупные неприятности.
- От меня не узнают, - заверил я его. - А это все долго делать?
- Все, кроме памяти, делается быстро, а с ней придется повозиться. До обеда в любом случае закончим.
На этот раз ощущения были, и ощущения неприятные. Да и сидение неподвижно пару часов тоже не доставило мне удовольствия.
- Постарайся пока не делать резких движений, - предупредил маг. - Перво–наперво Лонар займется твоим телом. А вот когда ты будешь похож на человека, тогда уже можно будет показать, на что ты способен.
- Я что‑то не чувствую в себе никаких изменений, - сказал я.
- А что ты хотел почувствовать? Скорость реакции будет возрастать постепенно по мере перестройки тела в течение нескольких дней. Интуиция сработает, когда тебе будет угрожать опасность. А вот память проверить легко. Возьми на столике книгу.
Я взял книгу и прочел раскрытую наугад страницу. Это был какой‑то заумный философский трактат, и я вообще ничего не понял из прочитанного, но легко повторил текст по памяти.
- Теперь для тебя не будет проблем изучить те книги, которые я тебе дал, - сказал Маркус. - Но это у тебя пока заработала только короткая память, и ты почти сразу запоминаешь все необходимое. То, что только что прочел, можешь забыть. Там написана полная чушь, и книга здесь лежит просто для солидности. Самое интересное начнется только через несколько дней, когда начнет просыпаться дальняя память. Ты сможешь по желанию выборочно вспоминать любые события своей жизни, начиная с момента рождения. Правда, человек запоминает не все, а только треть увиденного. Очень старым людям такое давать опасно, потому что они нередко полностью уходят в свои воспоминания, теряя связь с миром.
- У меня тоже есть для вас подарок, - сказал я магу. - Тот продавец оружия говорил, что вы играете в лаш. Я не знаю, что это за игра. Мой переводчик подсказывает слово "нарды", но я дома в них никогда не играл. Знаю только, что это доска с лунками, по которым передвигают круглые фишки в зависимости от того, сколько очков выпадет в кубиках. Но я могу предложить вам игру получше. Когда‑то в нее играли только короли и полководцы, но потом приобщились и другие. Сейчас в нее играют во всем мире самые разные люди. Повсеместно проводятся соревнования. Самые сильные игроки одной страны встречаются, чтобы выявить, кто из них сильнейший, а потом и эти сходятся на мировых соревнованиях, определяя лучшего из лучших.
- Интересная идея, - задумчиво сказал Маркус. - С разными странами у нас, боюсь, не получится, но вот такой турнир в королевстве организовать можно. Так что это за игра, в чем ее суть?
- В нее не слишком трудно научиться играть, правила там простые. Но вот возможности у игры очень большие. В вашем лаше, если там, так же как и в нардах, бросают кубики, многое зависит от случайности, а вот в этой игре случайности нет. У нас ее называют шахматы, и для игры используют доску и два набора резных фигурок двух цветов. Если дадите чем писать и бумагу, я все подробно разрисую. На этой доске, кстати, можно играть и в другие, менее сложные игры.
- Ты меня заинтересовал. Будет тебе бумага и перо с чернилами, только мы с тобой засиделись, а госпожа Альша, наверное, опять нас ждет на кухне. Я только пройду и предупрежу, что мы уже закончили, а ты пока пройди в соседнюю комнату. Там светлее, и рисовать будет удобнее.
Клара меня на этот раз ждать не стала, предупредив через служанку, что идет домой, поэтому я, не торопясь, нарисовал гусиным пером шахматную доску и все фигуры, с непривычки посадив пару клякс, и дал Маркусу все необходимые разъяснения. Не знаю, какая у меня будет судьба в этом мире, но, глядя на горящий предвкушением новой игры взгляд мага, я уверился, что судьба шахмат здесь будет завидной. В запасе у меня были еще шашки, карты и домино. Шашки я не любил и играл ими только в "Чапая", выбивая расположенные напротив фишки щелчком пальцем по своим, а в козла мы часто резались с моим дедом в Азове. Там же играли и в карты в подкидного дурака, но уже всей семьей.
Когда я закончил с рисованием, Маркус начал уговаривать задержаться у него на обед. Я вспомнил Алину и согласился. Еда и в доме у Клары, и у Маркуса была вкусной, но разнообразием не отличалась. Та же каша с мясом и те же тушеные овощи и хлеб. Только у Клары был неизменный компот, а здесь для разнообразия подавали чай, который очень нравился Маркусу. Пообедав, я попрощался с магом, выклянчив у него еще томик законов королевства Орсел. Вообще‑то, законов было множество, причем в каждом городе свои, но это больше касалось простолюдинов. Благородное сословие судили по законам, изложенным во взятой книге. Едва я успел сделать полсотни шагов, как впереди раздались азартные крики, и из‑за угла выскочил парень лет шестнадцати в типичной одежде горожанина, но без шляпы и с перекошенным отчаянием лицом. Увидев меня, он заметался, не зная, что делать. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я отступил и махнул ему рукой в переулок, куда он и бросился, мимоходом бросив на меня благодарный взгляд. Буквально через несколько секунд из‑за того же угла вывалила целая толпа преследователей, среди которых были городские стражники, легко узнаваемые по беретам с кокардами. Они быстро окружили меня, причем, стражники обнажили мечи.
"Ну вот, - подумал я, - сколько ходил с Кларой, и все было нормально. Стоило только один раз выйти самому, как сразу влип в историю".
- Что нужно господам? - вежливо спросил я, обращаясь к самому на вид наглому стражнику.
- Бросай меч на землю! - приказала эта наглая рожа. - И не вздумай им здесь махать, если дорожишь жизнью.
Мне было совершенно ясно, что, упустив беглеца, они решили отыграться на мне. Я помнил предостережение насчет опасности, связанной с сопротивлением городской страже, но эти хамы меня разозлили. К тому же, если бы я бросил меч, то отгреб бы с их стороны кучу неприятностей. И когда бы еще со мной разобрались! Поэтому я поступил совершенно противоположным образом.
- Может быть, тебе еще заодно отдать мой кошелек? - спросил я, стараясь выглядеть не менее наглым, чем стражник. - Нападение без причины на сына барона вам даром не пройдет!
- Покажите браслеты! - потребовал другой из стражников.
Я приподнял руки, чтобы рукава рубашки не прикрывали браслеты.
- Действительно, благородный, - сказал один из горожан.
- Это ничего не значит! - не захотел сдаваться наглый. - Он мог эти браслеты украсть или снять с тела. Что‑то мне не нравится, как он говорит. В любом случае его надо отвести в магистрат.
- Значит, вместо того чтобы ловить преступников, вы занимаетесь ловлей честных граждан? - спросил я.
- На вас не написано, что вы честный гражданин!
- А где на мне написано, что я преступник?
Мои слова вызвали у стражников замешательство, они собрались вместе и принялись тихо совещаться. Чтобы их дожать, я сообщил, что совсем недавно вышел из дома городского мага Маркуса Страда, и они могут это проверить, послав кого‑нибудь к господину магу, дом которого совсем рядом. Правда, я не гарантирую того, что он не проявит неудовольствия тем, что пришедших к нему в гости хватают прямо у порога его дома. Последнее сыграло решающую роль. Маркуса в городе знали и, видимо, побаивались.
- Прощения просим, - примирительно сказал один из стражников. - Обознались, с кем не бывает. Вы не скажете, милорд, куда побежал вор?
- Туда он побежал, - сказал я чистую правду, махнув рукой в переулок.
За то время, пока они здесь меня мурыжили, вор вполне мог пробежать полгорода. Они и сами это прекрасно понимали, поэтому быстро собрались и ушли совсем в другую сторону.
Дома я сразу же рассказал Кларе о случившимся.
- Ты все сделал правильно, - сказала она. - И это еще раз показывает, насколько ты повзрослел за те дни, что живешь у нас.
- Как можно повзрослеть за несколько дней? - спросил я, осматривая себя, насколько это было возможно без зеркала.
- Ты повзрослел не внешне, поэтому можешь себя не рассматривать, - засмеялась она. - Изменились твои слова и поступки. Когда ты мне рассказывал о своем мире, это была речь ребенка, очень эмоциональная и не слишком связная, хотя я заметила, что ты пытался говорить так, чтобы мне было понятно. Сейчас ты говоришь так, как говорит взрослый, причем умный взрослый. И со стражей ты поступил так, как сделал бы умудренный опытом и очень предусмотрительный человек. Если бы ты им сдался, бить они тебя не стали бы из‑за браслетов, но вот денек просидеть в нашей тюрьме пришлось бы. А там, знаешь ли, не слишком приятно. Пока еще какой‑нибудь чиновник соизволил бы послать за мной или Маркусом.
- Я и сам заметил изменения в своем поведении, - сознался я. - Только объяснить их пока не могу.
- Может быть, это связано с тем, что дома ты вел беззаботную жизнь ученика, и все важные вопросы за тебя решали другие? - неуверенно предположила Клара.
- Об этом я тоже думал, - со вздохом сказал я. - Не получается. Так измениться за пару дней… Может быть, это из‑за того, что у нас было с Алиной?
- А, ерунда! - махнула рукой Клара. - От двух раз в тебе ничего не поменялось бы. Что‑то тут другое. А не виноват в этом тот бог, который тебя послал?
- Я думаю, что они должны играть честно и не вмешиваться, иначе какая может быть игра с их способностями?
- Это, если вмешиваться по–крупному и так, чтобы было заметно. Многое еще зависит от правил игры, что допускается, а что нет. У нас мужчины играют в кости и в лаш, причем часто на деньги. Там за жульничество могут и убить. А вот у женщин есть такая игра - млашка. Правила там немного проще, чем в том же лаше, но допускается друг друга обманывать. Если никто не заметил, и ты выиграла, то потом можно даже похвастаться, и все будут восхищаться твоей ловкостью. А, если заметили, заработаешь штрафные очки и запросто можешь проиграть. Может быть, и у них так?
- Может быть, - пробормотал я, пытаясь понять, радоваться мне тому, что у меня украли кусок детства, или это, наоборот, повод для огорчения.
Если бы я сейчас попал домой, такое изменение вызвало бы нешуточные осложнения. Мне просто нечего было бы делать в своем классе. Меня уже совершенно не интересовало все то, чем мы там занимались, помимо занятий, а сами занятия с моей теперешней памятью… С другой стороны, моя неожиданная взрослость серьезно повышала шансы на выживание и победу в игре. Конечно, при условии, что все остальные не получили того же самого.
Так как я уже обедал, то сразу пошел к себе, удостоившись по пути в комнату многообещающего взгляда Алины. Вот еще тоже проблема. Если бы я дома услышал, что моего внимания домогается взрослая девушка, то просто бы в это не поверил. А если бы она мне это доказала делом, преисполнился бы гордости и вряд ли особенно думал о последствиях. Наверное, она вертела бы мной, как хотела. Здесь же я сам от такого отказываюсь и не потому, что мне неприятно общество Алины или то, что она вытворяет, а только из‑за возможных последствий. Что это, если не признак зрелости?
Щеколда, на которую изнутри запиралась дверь в мою комнату, была точь–в–точь, как шпингалеты на наших окнах, только размером раза в два больше. Поэтому, запирая дверь, я напевал про себя примерно следующее:
- Первым делом, первым делом - шпингалеты, ну а девушки, а девушки потом!
К моему величайшему сожалению, голос у меня был не слишком красивый, и не получалось правильно воспроизводить мелодию. Надо будет поговорить с Маркусом, может быть, он что‑нибудь сможет сделать. Надо пользоваться возможностью себя улучшить. Даже если я и не выиграю, вряд ли долго задержусь в обывателях, значит, если не прибьют, все равно попаду домой. А дома такое всегда пригодиться, магов‑то у нас не водится.