Кьюджел пошел дальше, стараясь держаться в укрытии, но напрасно. Над ним парили крылатые существа. Кьюджел поиграл топором, пытаясь ударить их, и существа поднялись выше, кружа над ним.
Кьюджел сверился с кольцом и повернул, а крылатые существа продолжали виться над ним. Кольцо засверкало ярче: на скале сидела ВСЕОБЩНОСТЬ!
Кьюджел сдержал возбужденный крик. Он протянул вперед символ НИЧТО и прижал его к желатиновому шару. Как и утверждал Фарезм, результат последовал немедленно. Кьюджел почувствовал, что действие заклинания, привязывавшего его к этому времени, кончилось.
Удары больших крыльев! Кьюджела сбили на землю. Белая одежда накрыла его; одной рукой удерживая НИЧТО, он не мог действовать топором. Крылатое существо схватило НИЧТО, к которому прикрепилась ВСЕОБЩНОСТЬ, и понесло их обоих к пещере в утесах.
Огромные силы подхватили Кьюджела, швырнули его в пространство. В ушах послышался рев, блеснули фиолетовые огни, и Кьюджел полетел на миллион лет в будущее.
Он пришел в себя в крытой синей плиткой комнате; на губах чувствовался вкус ароматной горячей жидкости. Фарезм, склонившись над ним, похлопал его по лицу и влил еще жидкости в рот.
- Просыпайся! Где ВСЕОБЩНОСТЬ? Как ты вернулся?
Кьюджел оттолкнул его и сел.
- ВСЕОБЩНОСТЬ! - взревел Фарезм. - Где она? Где мой талисман?
- Сейчас объясню, - хриплым голосом ответил Кьюджел. - Я уже схватил ее, но тут ее вырвало крылатое существо на службе у бога Эрессии.
- Расскажи, расскажи!
Кьюджел пересказал события, которые вначале привели его к обладанию, а потом к потере ВСЕОБЩНОСТИ. Лицо Фарезма стало влажным от горя, плечи его обвисли. Наконец он вывел Кьюджела наружу, в тускло-красный свет второй половины дня. Вместе они осмотрели утесы, безжизненно и пусто возвышавшиеся перед ними.
- В какую пещеру улетело существо? - спросил Фарезм. - Покажи, если можешь!
Кьюджел показал.
- Кажется, в эту. Все было в смятении, крылья, белая одежда…
- Оставайся здесь. - Фарезм ушел в свой кабинет и скоро вернулся. - Вот тебе свет. - Он дал Кьюджелу холодный белый огонь на серебряной цепи. - Приготовься.
Он бросил к ногам Кьюджела шарик, который превратился в вихрь, и Кьюджела перенесло на раскрошившийся выступ, который он указал Фарезму. Поблизости находился темный вход в пещеру. Кьюджел просунул туда пламя. Он увидел пыльный проход, шириной в три шага и выше, чем он мог достать рукой. Проход уводил в глубину утеса, слегка изгибаясь. Ничего живого не было видно.
Держа перед собой свет, Кьюджел медленно двинулся по проходу, сердце его билось от ужаса перед чем-то, что он сам не мог определить. Он остановился: музыка? Воспоминание о музыке? Прислушался, но ничего не услышал; но когда он попытался сделать шаг, ужас сковал ему ноги. Он высоко поднял пламя и стал всматриваться в проход. Куда он ведет? Что там дальше? Пыльная пещера? Мир демонов? Благословенная земля Биссом? Кьюджел медленно двинулся дальше, напрягая все чувства. На выступе скалы он увидел сморщенный коричневый шар: талисман, который он унес в прошлое. ВСЕОБЩНОСТЬ давно отсоединилась от него и исчезла.
Кьюджел осторожно поднял шар, хрупкий от прошедшего миллиона лет, и вернулся наружу. Вихрь по приказу Фарезма перенес его назад.
Опасаясь гнева Фарезма, Кьюджел осторожно протянул высохший талисман.
Фарезм взял его.
- Это все?
- Больше ничего нет.
Фарезм выпустил шар. Он ударился о землю и превратился в пыль. Фарезм посмотрел на Кьюджела, глубоко вздохнул, сделал жест крайнего раздражения и пошел в свою предсказательскую.
Кьюджел с благодарностью двинулся по тропе, прошел мимо рабочих, в беспокойстве ожидавших приказаний. Они мрачно смотрели на Кьюджела, а человек в два элла бросил в него камнем. Кьюджел пожал плечами и продолжал идти по тропе на юг. Вскоре он прошел мимо того места, где миллион лет назад располагалась деревня; теперь это была пустошь, заросшая большими изогнутыми деревьями. Пруд исчез, земля была сухой и жесткой. В долине виднелись развалины, но не в тех местах, где некогда находились древние города Импрегос, Тарув и Равержанд, о которых теперь никто не помнил.
Кьюджел шел на юг. За ним утесы растаяли в дымке и вскоре стали совсем не видны.
5. ПИЛИГРИМЫ
В ГОСТИНИЦЕ
Большую часть дня Кьюджел шел по пустыне, где ничего не росло, кроме соленой травы; лишь за несколько минут до захода солнца он оказался на берегу широкой реки, рядом с которой пролегала дорога. В полумиле виднелось высокое деревянное здание с наружной штукатуркой коричневого цвета, очевидно, гостиница. При виде ее Кьюджел почувствовал большое удовлетворение, потому что весь день ничего не ел, а предыдущую ночь провел на дереве. Через десять минут он распахнул тяжелую, окованную железом дверь и вошел в гостиницу.
Он стоял в вестибюле. По обе стороны располагались створчатые окна, позеленевшие от времени, в которых заходящее солнце отражалось тысячами отблесков. Из общего зала доносился веселый гул голосов, звон посуды, запах старого дерева, навощенной плитки, кожи и булькающих котлов. Кьюджел прошел туда и увидел у огня два десятка человек, они пили вино и разговаривали.
Хозяин стоял за стойкой - коренастый человек, едва ли по плечо Кьюджелу, с высокой лысой головой и длинной черной бородой, свисающей на целый фут. Глаза у него были выпячены и прикрыты тяжелыми веками; выражение лица спокойное и мирное, как течение реки. Услышав просьбу Кьюджела о помещении, он с сомнением взялся за нос.
- У меня все занято: сейчас как раз пилигримы движутся в Эрзу Дамат. Те, что ты видишь здесь, составляют едва ли половину всех, кого я должен приютить на ночь. Если хочешь, я прикажу расстелить в зале матрац; больше ничего сделать не могу.
Кьюджел недовольно вздохнул.
- Я ожидал не этого. Мне нужна отдельная комната с хорошей постелью, с окном, выходящим на реку, с тяжелым ковром, чтобы приглушить звуки пения и выкрики в общем зале.
- Боюсь, ты будешь разочарован, - без особого чувства сказал хозяин. - Единственная комната, подходящая к твоему описанию, уже занята, вон там сидит человек с рыжей бородой, это некто Лодермюльх, он тоже направляется в Эрзу Дамат.
- Может, если сказать, что очень нужно, он согласится уступить комнату и проведет ночь на матраце, - предложил Кьюджел.
- Сомневаюсь, чтобы он отказался от комнаты, - ответил хозяин. - Но почему бы тебе не спросить самому? Я, откровенно говоря, не собираюсь обсуждать с ним этот вопрос.
Кьюджел, наблюдая резкие черты лица Лодермюльха, его мускулистые руки, слегка презрительное выражение, с каким он слушал разговоры других пилигримов, был склонен согласиться с той оценкой его характера, которую дал хозяин, и не стал обращаться с просьбой.
- Похоже, придется спать на матраце. Теперь относительно ужина: мне нужна дичь, хорошо поджаренная, приправленная, с гарниром, и еще два-три блюда с твоей кухни.
- Кухня перегружена, и придется тебе вместе с остальными пилигримами есть чечевицу. Вся имеющаяся дичь заказана тем же Лодермюльхом на ужин.
Кьюджел раздраженно пожал плечами.
- Неважно. Я хочу смыть с лица дорожную пыль и выпить вина.
- Во дворе проточная вода и желоб, можешь воспользоваться. Мази, ароматные масла и горячие полотенца за дополнительную плату.
- Достаточно воды. - Кьюджел прошел за гостиницу и обнаружил там небольшой бассейн. Умывшись, он осмотрелся и на небольшом расстоянии увидел прочный сарай из бревен. Он пошел в гостиницу, потом остановился, снова посмотрел на сарай. Подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь. Затем, погруженный в мысли, вернулся в общий зал. Хозяин принес ему кружку подогретого вина, и он отошел к скамье в стороне.
Лодермюльх высказывал свое мнение о так называемых фунамбулских евангелистах, которые, отказываясь ставить ноги на землю, всюду ходят по туго натянутым канатам. Лодермюльх остановился на ошибках их основной доктрины.
- Они считают, что возраст земли двадцать девять эпох, а не двадцать три, как обычно думают. Они утверждают, что на каждом квадратном элле земли умерло и превратилось в прах два с четвертью миллиона человек, создав таким образом повсеместно слой праха покойников, ходить по которому - святотатство. Внешне этот аргумент правдоподобен, но подумайте: прах одного трупа, рассеянный по квадратному эллу, создает слой в тридцать три дюйма толщиной. Таким образом, получается, что всю землю покрывает прах умерших толщиной более мили. А этого не может быть.
Член этой секты, который, за отсутствием натянутых веревок, передвигался в неуклюжих церемониальных башмаках, возбужденно протестовал:
- Ты говоришь без логики и без понимания! Как можно так абсолютизировать!
Лодермюльх поднял свои пушистые брови в кислом неудовольствии.
- Неужели нужно распространяться дальше? Неужели на океанском берегу воду от земли отделяет утес толщиной в одну милю? Нет. Везде равновесие нарушается. Мысы вдаются в море; часто встречаются песчаные пляжи. Нигде нет массивных отложений серо-белого туфа, на котором основывается твоя доктрина.
- Нелогичная демагогия! - запинаясь, воскликнул фунамбулит.
- Как это? - спросил Лодермюльх, расправляя свою массивную грудь. - Я не привык к насмешкам!
- Не насмешка, а жесткое и холодное опровержение твоего догматизма. Мы утверждаем, что часть праха унесена в океан, часть взвешена в воздухе, часть сквозь щели проникла в подземные пустоты, еще какое-то количество поглощено деревьями, травами и насекомыми, так что землю покрывает только полмили отложений праха, ходить по которому - святотатство. Почему не видны повсюду утесы, о которых ты упомянул? Из-за влаги, которую выдыхали и выделяли бесчисленные поколения людей прошлого! Эта влага подняла уровень океана, так что нельзя заметить никаких утесов и пропастей. В этом твоя ошибка.
- Ба! - сказал Лодермюльх, отворачиваясь. - Где-то в твоей концепции все равно порок.
- Ни в коем случае! - ответил евангелист с жаром, который всегда отличает эту секту. - Поэтому из уважения к мертвым мы ходим не по поверхности, а на веревках, а когда приходится путешествовать, делаем это в специально освященной обуви.
Во время этого спора Кьюджел вышел. Лунолицый юноша в одежде носильщика подошел к разговаривающим.
- Кто здесь достойный Лодермюльх? - спросил он у самого Лодермюльха.
Тот выпрямился.
- Это я.
- Я принес сообщение от человека, доставившего некоторую сумму денег. Он ждет в сарае за гостиницей.
Лодермюльх недоверчиво нахмурился.
- Ты уверен, что этому человеку нужен именно Лодермюльх, профос поселка Барлиг?
- Да, сэр, именно так он и сказал.
- И что это за человек?
- Высокий, в просторном капюшоне; он сказал о себе, что является вашим близким.
- Возможно, - задумался Лодермюльх. - Может быть, Тайзог? Или Креднип?.. Но почему они не подошли ко мне прямо? Несомненно, для этого есть какая-то причина. - Он тяжело встал. - Придется пойти разузнать.
Он вышел из общего зала, обогнул гостиницу и в сумерках посмотрел в сторону сарая.
- Эй, там! - крикнул он. - Тайзог! Креднип! Выходите!
Ответа не было. Лодермюльх подошел к сараю. Как только он вошел в него, Кьюджел выбежал из-за сарая, захлопнул дверь и запер ее на наружные засовы.
Не обращая внимания на удары и гневные крики, он вернулся в гостиницу. Поискал хозяина.
- Изменение в расположении: Лодермюльха вызвали по важному делу. Ему не потребуется ни комната, ни ужин, и он был так добр, что передал это все мне!
Хозяин потянул себя за бороду, подошел к двери и осмотрел дорогу. Медленно вернулся.
- Весьма необычно! Он заплатил и за комнату, и за дичь и не отдавал никаких распоряжений о возврате.
- Мы с ним договорились к взаимному удовольствию. А чтобы компенсировать твои усилия, я дополнительно заплачу три терции.
Хозяин пожал плечами и взял монеты.
- Мне все равно. Пойдем, я отведу тебя в комнату.
Кьюджел осмотрел комнату и остался доволен. Вскоре принесли ужин. Жареная дичь была превосходна, так же как и добавочные блюда, заказанные Лодермюльхом, которые хозяин включил в ужин.
Прежде чем лечь, Кьюджел прогулялся вокруг гостиницы и убедился, что затворы на двери сарая в порядке и хриплые крики Лодермюльха вряд ли привлекут внимание. Он постучал в дверь.
- Тише, Лодермюльх! - строго сказал он. - Это я, хозяин. Не ори так громко: ты тревожишь сон моих гостей.
Не дожидаясь ответа, Кьюджел вернулся в общий зал и поговорил с предводителем группы пилигримов. Предводитель, по имени Гарстанг, человек тощий и жилистый, с бледной кожей, тонким черепом, темными глазами и носом педанта, таким тонким, что он становился как бы прозрачным, когда Гарстанг подставлял его свету. Обратившись к нему как к человеку образованному и опытному, Кьюджел спросил у него о дороге в Олмери, но Гарстанг считал этот район вымышленным.
Кьюджел сказал:
- Олмери действительно существует: я в этом клянусь!
- Значит, твои познания глубже моих, - ответил Гарстанг. - Эта река называется Аск; земля по эту сторону Судун, по ту - Лейас. Южнее находится Эрза Дамат, куда тебе стоит отправиться, а уже оттуда через Серебряную пустыню и Сонганское море на юг. Там ты сможешь кого-нибудь расспросить.
- Я воспользуюсь твоим советом, - сказал Кьюджел.
- Мы все, благочестивые гилфигиты, направляемся в Эрзу Дамат для участия в Светлом обряде у Черного Обелиска, - сказал Гарстанг. - Дорога пролегает через пустыни, и, чтобы уберечься от эрбов и гидов, мы собираемся группами. Если хочешь присоединиться к нашей группе, разделить с нами трудности, преимущества и ограничения, добро пожаловать.
- Преимущества понятны, - сказал Кьюджел. - А что за ограничения?
- Подчиняться приказам предводителя; кстати, предводитель - это я, и участвовать в общих тратах.
- Согласен, без всяких оговорок, - сказал Кьюджел.
- Прекрасно! Мы выходим завтра на рассвете. - Гарстанг указал на других членов группы; всего в ней насчитывалось сорок семь человек. - Вот это Витц, он следит за порядком в нашей маленькой группе, а там сидит Гасмайр, теоретик. Человек с железными зубами - Арло, а тот, в синей шляпе с серебряной пряжкой, Войонд, известный волшебник. В данный момент отсутствует почтенный, хотя иногда непостижимый Лодермюльх, так же как известный своей набожностью Субукул. Может, они как раз сейчас испытывают убеждения друг друга. Двое играющие в кости - Парсо и Саланав. Вот это Хант, а вот это Грей. - Гарстанг назвал нескольких остальных, рассказал об их особенностях. Наконец Кьюджел, сославшись на усталость, отправился в свою комнату. Он лег и сразу уснул.
Ранним утром он проснулся от выкриков. Лодермюльх выкопал яму, потом подкопался под стену и выбрался. Он сразу отправился в гостиницу. Сначала попробовал попасть в комнату Кьюджела, которую Кьюджел не позабыл закрыть.
- Кто там? - спросил Кьюджел.
- Открывай! Это я, Лодермюльх! Я хочу спать в этой комнате!
- Ни в коем случае! - объявил Кьюджел. - Я по-королевски заплатил за отдельную комнату и даже вынужден был ждать, пока хозяин не выпроводит предыдущего постояльца. Теперь уходи; я думаю, ты пьян; если хочешь еще выпить, разбуди слугу.
Лодермюльх ушел. Кьюджел снова лег.
Вскоре он услышал звуки ударов и крики хозяина, которого Лодермюльх схватил за бороду. Очевидно, Лодермюльха выбросили из гостиницы совместными усилиями хозяина, его жены, носильщика, слуги и остальных; а Кьюджел тем временем с благодарностью вернулся ко сну.
До рассвета пилигримы, и вместе с ними Кьюджел, встали и позавтракали. Хозяин почему-то был в дурном настроении и показывал ушибы, но не задал никаких вопросов Кьюджелу, который, в свою очередь, тоже помалкивал.
После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермюльх, который всю ночь расхаживал по дороге.
Гарстанг пересчитал группу и засвистел в свой свисток. Пилигримы двинулись вперед, через мост и по южному берегу Аска к Эрзе Дамат.
ПЛОТ НА РЕКЕ
Три дня пилигримы шли вдоль Аска, ночи проводили за баррикадой, возводимой волшебником Войондом из кольца, составленного из осколков слоновой кости, - предосторожность необходимая, потому что за баррикадой, еле видные в отблесках костра, бродили существа, желающие присоединиться к обществу: деоданды, негромко умоляющие, эрбы, меняющие свой рост от двух до четырех футов и не чувствующие себя никогда удобно. Однажды гид попытался перескочить через баррикаду; в другом случае три гуна объединенными усилиями навалились на нее, они разбегались и бились о столбы, а пилигримы изнутри в страхе смотрели на них.
Кьюджел подошел, коснулся горящей веткой одной из налегающих фигур и вызвал крик боли; просунулась огромная серая рука. Кьюджел отпрыгнул. Баррикада выдержала, звери скоро начали ссориться и ушли.
Вечером третьего дня пилигримы подошли к слиянию Аска с большой медленной рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Поблизости росли большие бальдамы, сосны и дубы. С помощью местных дровосеков свалили деревья, обрубили ветви и стащили к воде, где соорудили плот. Все пилигримы взошли на него, плот шестами направили в течение, и он спокойно и молча поплыл вниз.
Пять дней плот плыл по широкому Скамандеру, иногда берегов почти не было видно, иногда плот проходил мимо зарослей тростника вблизи берега. Делать было нечего, и пилигримы затевали долгие споры, и различие мнений по любому вопросу было значительным. Часто разговор касался метафизических тайн или тонкостей принципов гилфигизма.
Субукул, наиболее ревностный пилигрим, в подробностях объяснял свое кредо. В основном он разделял ортодоксальную гилфигитскую теософию, в которой Зо Зам, восьмиголовый бог, создав космос, отрубил себе палец на ноге, и из него возник Гилфиг, а из капель крови возникли восемь рас человечества. Родемаунд, скептик, нападал на эту доктрину:
- А кто создал этого твоего предполагаемого "создателя"? Другой "создатель"? Гораздо проще предполагать конечный продукт: в данном случае гаснущее солнце и умирающую землю.
На что Субукул в сокрушительном опровержении цитировал гилфигитский текст.
Некто по имени Бланер стойко проповедовал собственную веру. Он считал, что солнце - это клетка в теле гигантского божества, которое создало космос в процессе, аналогичном росту лишайника на камне.
Субукул считал это положение слишком усложненным.
- Если солнце клетка, то какова тогда природа земли?
- Крошечное животное, извлекающее пропитание, - ответил Бланер. - Такие взаимоотношения известны повсюду и не должны вызывать удивления.
- Но что тогда нападает на солнце? - презрительно спросил Витц. - Другое маленькое животное?
Бланер начал подробное объяснение своей веры, но вскоре был прерван Праликсусом, высоким худым человеком с пронзительными зелеными глазами.