Сидя в карете, девушка даже попыталась поддержать с Лейвисом светский разговор. Кузен, кажется, был удивлен, но разговаривал о всяких мелочах охотно. Даже поведовал, как выбрался два дня тому назад с молодым герцогом Эрдером на соколиную охоту. Говорил Лейвис о герцоге Эрдере без малейшей приязни, и видно было, что знакомство с ним он водит лишь по указке отца. Девушка внимательно слушала и порой даже кивала. Эдвард Эрдер не нравился и ей самой. В отличие от своего покойного отца, этот шоненгемский герцог был слишком уж обаятелен и любезен - настолько истекал медом и патокой, что после разговора с ним тянуло принять ванную.
Явившись к Роальду Рейсворту, встретившему ее неожиданно тепло, Айна уже не пыталась изворачиваться, отмалчиваться и ходить кругами. На сей раз ей предстояло вести бой с открытым забралом.
- Здравствуйте, дядя, - сказала Айна Айтверн, войдя в приемную залу. - Я готова наконец говорить с вами откровенно.
- В самом деле готова? - граф Рейсворт прищурился. - И мне можно не ожидать впоследствии визита королевских гвардейцев к моему дому?
- Я молчала о нашем прошлом разговоре, как вы и предупредили меня. Вы правильно сказали, если Гайвен Ретвальд узнает ваши планы, он все равно падет, но падет в бою, и в этом бою может погибнуть также и мой брат. Рисковать жизнью Артура я не хочу. Вы можете гарантировать ему жизнь после своей победы?
- Артур Айтверн не только твой брат, но и мой племянник, - заметил Роальд Рейсворт сухо. - Изводить семя Раймонда я бы не стал.
- Что ж, рада это слышать, потому что если хоть один волос упадет с головы нынешнего герцога Запада - я найду, как отомстить вам за это, - Айна демонстративно положила руку на эфес шпаги. - Крепко держите в памяти мое обещание, пожалуйста. Это не пустая угроза. А теперь обсудим наконец, как и с чего вы думаете начинать.
Глава пятая
лето 4948 года
Непросто быть государем королевству, каждый миг желающему свергнуть тебя с трона.
Для Гайвена Ретвальда иберленский престол с малым летом был чем-то средним между фамильным долгом и фамильным проклятьем. Старший и единственный сын короля Брайана Ретвальда, он знал, что однажды и сам обречен стать государем этой стране. Как человек образованный и наделенный ясным рассудком, Гайвен понимал, что эта страна его дом почти ненавидит.
Сотню лет назад Иберленское королевство находилось в единственном шаге, в половине даже шага от полной гибели, сотрясаясь под ударами Тарагонской империи. Сотню лет назад к иберленскому двору явился человек по имени Бердарет Ретвальд, заявивший, что прибыл с берегов баснословного Медоса и является ныне одним из немногих хорошо обученных чародеев в этой части света. Бердарет Ретвальд обещал, что спасет Иберлен от захватчиков, если получит корону венценосцев Тимлейна - и герцог Айтверн и граф Гальс, возглавившие правящий совет, эту корону ему предоставили. Чародей явил свою мощь, и разгромил войска захватчиков на Борветонском поле. Бердарет сказал, что обучаясь магии за Закатным морем, он прибыл сюда, в невежественные восточные земли, чтоб найти здесь титул и влияние, достойные своих талантов. Спасенная нация покорилась ему, а милостивый победитель унес в могилу свои колдовские секреты, передав сыну Торвальду венец и скипетр Карданов.
Гайвен никогда не верил этой сказке.
Получив лучшее образование из возможных в Срединных Землях, занимаясь с самыми уважаемыми мэтрами Тимлейнской Академии и читая почти все книги из тайных королевских архивов, Гайвен еще лет в двенадцать понял - что-то нечисто в жизнеописании его благородного пращура. Королевства Медоса в самом деле владели собственными школами магии, в этом все древние хроники единодушно сходились. И королевства Медоса прервали всякое сообщение со Срединными Землями в тот несчастливый год, когда Конклав чародеев оказался расколот и война, названная Войной Пламени, опустошила мир.
О тех днях летописи говорили неохотно. Сообщали обрывки слухов, тени воспоминаний. Семь веков назад случилось так, что маги благородных Домов Крови, до того часа направлявшие судьбы всех соседствующих королевств, сошлись в ожесточенном противостоянии. Сложно было сказать, какие именно силы при этом были задействованы. Возможно, волшебники докопались-таки до секретов странной, почти полузабытой цивилизации, что властвовала на этой планете две тысячи лет назад и оставила по себе оружие, способное до самого основания уничтожить все государства и княжества Земли. Хроники повествовали, что в час, когда орден магов оказался расколот, невиданное оружие Древних выжгло обитаемую ойкумену. Были уничтожены блистательные столицы прежней эпохи - Тарнарих, являвшийся первым городом Иберлена и резиденцией его королей, а также Мартхад, Келиос, и многие иные многолюдные города. Всего за несколько дней оборвались сотни тысяч, может быть даже миллионы жизней. Тьма запустения и невежества опустилась на Срединные Земли, а западные государства отказались от любых связей с отброшенным в состояние почти дикости континентом востока.
И так продолжалось, пока шесть веков спустя один из чародеев Заката не преодолел разделяющий западный и восточные материки океан, и не включился в борьбу за иберленский престол. Одержав верх в этой борьбе, он сделался первым из государей новой тимлейнской династии, сменившей прервавшийся, как казалось тогда, дом Карданов. Дома Айтвернов и Коллинсов, несмотря на родственные связи с прежними королями, безропотно уступили корону чародею Бердарету.
Звучала подобная версия ужасающе романтично, но Гайвен Ретвальд что было сил сомневался в ней. Сам здравый смысл не позволял ему верить в измышления такого рода. Сказать для начала, если территории Медоса в самом деле разорвали контакты со Срединными Землями, сколько шансов на то, что спустя много веков найдется там человек, готовый отправиться на неизведанный и дикий восток? Где отыщется, наконец, корабль, что доставит его в эти края? Главнейшими иберленскими морскими портами той эпохи оставались, как и сейчас, Малерион, Слайго и Элвинград - но ни в одном их архиве не говорилось ни единого слова о прибытии пассажирского судна, что доставило бы медосианского колдуна в здешние изнемогающие от разорительной войны края. Просто однажды Бердарет Ретвальд явился из ниоткуда и заявил о своих возмутительных притязаниях на Серебряный Трон. Никто не знал, откуда он пришел на самом деле. И любые россказни про легендарный Медос оставались лишь россказнями.
Гайвен Ретвальд рос с ясным пониманием факта, что его дом основан каких-то сто лет назад безродным по всей видимости проходимцем, неизвестно как освоившим секреты высокого волшебства. Непросто осознавать подобное, находясь в окружении высокомерных лордов, чья родословная насчитывает не меньше тысячи лет. Особенно когда часть этих лордов происходит от почти бессмертных эльфов.
Отец Гайвена, Брайан Ретвальд, был слабым королем. Настолько же слабым, насколько сильны были его прадед, дед и отец. Брайан Первый был чувствителен, мягкосердечен, склонен к философии. Он поощрял науки и чурался сражений. Бесконечную, почти ничем не ограниченную власть при его дворе имели вельможи. Сначала старый герцог Гарольд, затем его сыновья, Глэвис и Раймонд. В ходе внезапно вспыхнувшей двадцать лет назад междоусобицы Раймонд Айтверн одержал верх, убив в поединке своего брата Глэвиса. С тех пор он стал первейшим советником короля Брайана, и подлинным повелителем Иберлена.
В тени лорда Раймонда Гайвен и рос. Деспотичный и не терпящий прекословий, тот во всем диктовал свою волю его отцу - и отец слушался. Королева Лицеретта, происходившая из пресекшегося монаршего дома Паданы, считала потому своего венценосного супруга безвольным ничтожеством.
Тонкобедрая, белокожая, со спадающей до пояса копной золотисто-рыжих волос, королева Иберлена казалась стороннему взору эдакой прекрасной принцессой из сказки - но нрав ей достался фамильный, жестокий и гордый. В собственном супруге, доставшемся ей путем династического брака, урожденная Лицеретта Августина Берайн, видела источник нескончаемых унижения и позора. Дочь королей, род которых насчитывал более пяти столетий, она полагала Брайана Ретвальда монархом лишь по титулу, не по сути.
Однажды Гайвен, четырнадцатилетний тогда еще подросток, спросил королеву об этом.
- Леди Августина, - он называл мать по второму имени, как было принято на землях ее родины, - отчего вы так холодны с лордом Брайаном? На обедах вы даже не беседуете с ним ни о чем, а стоит ему завести разговор, отмалчиваетесь. Вне приемов вы и вовсе избегаете его общества.
Королева и дофин расположились в тот час в ажурной беседке фруктового сада, разбитого по приказу ее величества на одном из внутренних двориков Тимлейнской крепости. Клонившееся к западу солнце било косыми лучами сквозь густые ветви абрикосовых деревьев, с недавних пор прижившихся на этой северной земле.
- Вы задаете излишне дерзкие вопросы, принц, - леди Августина даже не отняла взгляда от украшенного гравюрой разворота "Поэтики" Веллана, которую сейчас сосредоточенно читала.
- Возможно, мои вопросы и переходят границы учтивости, - осторожно сказал Гайвен, не глядя на мать, - но все-таки, мне хотелось бы знать. Весь двор шепчется о том, что вы давно уже не принимаете лорда Брайана в свою опочивальню.
Королева молча отложила книгу на столик. Повернулась к сидевшему на кушетке напротив сыну - и коротко, без замаха, залепила ему пощечину. Гайвен поднял руку, стягивая атласную перчатку с ладони, коснулся пальцами собственной горящей щеки. В ушах звенело.
В беседке повисла тишина. Гайвен сидел ровно и молчал. Запел в саду соловей.
- О подобных вещах благородному человеку говорить не пристало, - сказала королева наконец сухо. - И уж тем более воспитанный юноша не станет спрашивать свою родительницу о таком.
- Понимаю, что не станет, ваше высочество. Но я осведомлен, о чем говорят люди - и я не одну прислугу имею в виду. На последнем балу я невольно слышал, как шепчутся о том же ваши фрейлины, и леди Элизабет откровенно посмеивалась над положением моего отца. Я понимаю, он стал вам противен. Я хочу все же знать причину.
- Причину… Дорогой Гайвен, вы просите слишком о многом. Я не привыкла открывать своей души ни по просьбе, ни тем более по приказу.
- Я прошу, матушка. Я наследник Брайана Ретвальда. Если он сделался неприятен собственной жене, мне нужно понимать почему.
Лицеретта Августина дотронулась до лица сына, провела ладонью по лбу, коснулась прямого носа, сжала меж указательным и большими пальцами узкий подбородок. Гайвен даже не шелохнулся, не сбился с дыхания - как если бы его лица случайным порывом коснулся восточный ветер.
- Внешность Ретвальдов, - сказала королева тихо, - как у Бердарета-Колдуна, только моложе. Как темные фэйри со старых картин. Но глаза наши - Берайнов. Ты мог бы стать государем в Ларэме, не лишись мой дед трона. Пойми пожалуйста, мальчик… О прежних Ретвальдах можно сказать многое - но не то, что они были добрыми королями. Артебальд и Торвальд колесовали и вешали, жгли восставшие города и замки вместе со всеми жителями - и держали Иберлен в кулаке. Наша семья, моя и твоя, Гайвен, потеряла собственный дом. Опекун выдал меня за сына короля Торвальда, когда тот задумал военный поход на юг - сквозь Лумей к Падане, чтобы расширить Иберлен до Полуденного моря. Наш союз подкрепил бы его претензии на южные престолы. Но Торвальд умер, Гарольд Айтверн был наголову разбит при Лакрее, а их сыновья, Раймонд и Брайан, оказались совсем другой породы. Раймонд не желает завоеваний, ему важно лишь удержать имеющееся. Коллинс и Гальс подняли головы - а он жаждет их сдержать. Он затянул, сделал бессмысленной начатую Торвальдом Ретвальдом войну. Брайан во всем слушается его. Мы сидим здесь - а могли бы уже править среди виноградников родины.
- Не каждый король, матушка, избегающий завоевательной войны, глуп.
- Но глуп всякий король, позволивший войне завоевательной превратиться в оборонительную. Уже юг угрожает Элвингарду - а не север Лакрею. Клифф Гарландский хотел выдать за тебя юную Эмилию - а вместе с ней предлагал нам союз. Вместе Тимлейн и Кенриайн сокрушили бы Аремис и шакалов, что кормят его из Ларэма - вот только Раймонд отговорил твоего отца от этого альянса. Он хочет сделать твоей королевой свою дочь Айну, и ради искуса породниться с Ретвальдами растоптал наши шансы одержать наконец победу. Брайан согласился на его уговоры, и думаешь, почему я так холодна к нему? Настоящий государь не пойдет на поводу у заносчивого царедворца. Брайан сделал Раймонда верховным констеблем, но в скольких сражениях выиграл этот генерал? Мечом он владеет достойно, но предпочитает посылать на смерть вассалов Коллинса, сам ведя бои в Королевском совете.
- Айна Айтверн, - задумчиво сказал Гайвен. - Девица моих лет, правильно? Мне в самом деле следовало бы приглядеться к ней.
- Ты совсем прослушал все, мною сказанное? - спросила королева крайне сердито.
- Нет, отчего же, я выслушал вас крайне внимательно, матушка. Я понимаю, что политика умножается на расчет и делится на амбиции, если можно так выразиться. Вы считаете, что амбиции герцога Айтверна противоречат интересам Иберлена, и мой отец в этом потворствует. Все же, я считаю, вы не правы.
- Неправа? В чем же, скажи. Для столь оторванного от светской жизни юноши ты позволяешь себе излишне смелые суждения.
- Вы подаете дурной пример, - сказал Гайвен тихо, словно ветер прошелестел по траве. - Хороший или плохой король, лорд Брайан все же наш государь. Когда даже венчанная с ним церковью жена не выказывает ему уважения, как выглядит он в глазах мира? И как выгляжу я? Мне этот престол занимать, вы хотите, чтоб я занял его, считаясь сыном слабого короля?
- Вы - сын слабого короля. С этим ничего не поделать, мой принц.
- Вы оскорбляете меня, ваше величество, - в Гайвене, обычно тихом и молчаливом, пробудилось непонятное упрямство. Сейчас он смотрел на леди Августину с вызовом.
- Я оскорбляю не вас, принц. Только вашего родителя. - Королева вдруг улыбнулась. - Но если вы не желаете быть оскорбленным, я могу дать вам совет.
- Какой, матушка?
- Не быть сыном своего отца. Будьте внуком своего деда. В любом великом доме бывает неудачное поколение, но это не значит, что династия выродилась. Торвальд Ретвальд имел власти больше, чем любой из Карданов, сидевших на Серебряном Троне прежде него, и основал бы империю, не одолей его болезнь прежде срока. Берите с него пример. Не позволяйте аристократии вами играть. Подождите, пока придет ваш час, научитесь всему, чему полагается - а потом заткните им рты. Они считают вас слабым, по праву рождения, и не будут вас опасаться. Держитесь незаметно, а затем действуйте - и не позволяйте уже никому чинить себе препон.
- Это дельный совет, - сказал принц, помолчав. - Я постараюсь ему последовать.
Два года минуло с того разговора - и очень многое случилось за прошедшее время. Сначала, среди зимы, умерла в лихорадке королева Лицеретта Августина, не достигши и сорока лет. Придворные шептались, что была она отравлена руками лумейских лазутчиков, подобно тому, как ранее был убит ими старый граф Ричард Гальс. Вслед за тем, весной пятьдесят девятого года, бритерские таны Алард и Кентран осадили и пытались взять приступом Элвингард. Сын лорда Ричарда, Александр, отправился на защиту своих владений. Перед тем он просил лорда Раймонда прислать себе на подмогу малерионских гвардейцев - но герцог Айтверн ему отказал, заявив, что те нужнее на западе. Слухи усилились. Уверяли, Айтверном руководила зависть. Ричард Гальс сам добивался звания лорда-констебля - и его молодой наследник явно желал достигнуть положения, которого не достиг отец. При обороне Элвингарда Александр бился доблестно, показал себя хорошим командиром и отогнал захватчиков за пограничную реку Терму.
На Коронном совете, проходившем месяцем позже, Джеральд Коллинс спросил, не является ли бездействие лорда-констебля изменой. Айтверн отвечал ему, что не вправе снимать с занимаемых ими гарнизонов и перебрасывать за сотни миль своих солдат, когда опасность угрожает не его домену и не всему королевству, а единственному пограничному графству, чей сеньор вполне способен справиться с бритерским набегом собственными силами. "Или молодой граф Гальс столь немощен, - спросил герцог Айтверн с усмешкой, - что не сможет один отогнать отребье, собранное разбойными танами с юга?" Присутствовавший на собрании Александр Гальс сухо ответил, что помощь ему в самом деле была не нужна, и что мелкая пограничная стычка вовсе не стоит перепалки перед лицом короля.
Король Брайан, как водится, призвал вельмож примириться - но было видно, он не станет осуждать герцога Айтверна. Гайвен, сидевший на скамье позади отца, внимательно изучал сеньора Западных Берегов, занимавшего место по правую руку от короля, пока тан Боуэн Лайонс, формальный глава совета, сидел по левую. Раймонд Айтверн действительно вел себя на собрании иберленской знати, как хозяин, и обвинения Коллинса скорее позабавили, чем разозлили его. Гайвен снова вспомнил слова матери о том, что лорд Запада манипулирует отцом ради удовлетворения собственных прихотей - и промолчал. В те дни наследник дома Ретвальдов нечасто заставлял о себе вспомнить.
Круглыми днями он изучал юриспруденцию и право, штудировал своды законов Иберленского и соседних королевств, просматривал сводки о торговле и податях, что поступали из канцелярии Граммера. Затем, по нескольку часов в день, до изнеможения фехтовал. Считавшаяся принадлежностью аристократа дуэльная шпага, кавалерийский палаш, пехотный клеймор, рыцарский меч - принц старался приучить руку к любому оружию подобного рода. Брайан Ретвальд никогда не вступал в сражение сам - но Гайвен понимал, что если желает быть сильным государем, не должен следовать его примеру. Торвальд Ретвальд лично ходил в битву, пусть и был внуком колдуна и сыном интригана - и снискал себе на ратном поле уважение солдат.
Военные дела привлекли внимание Гайвена. Не сразу, но он все же добился у отца разрешения получать копии докладов из ведомства лорда-констебля. Не все из прочитанного там ему пришлось по душе. Так, оказалось, что герцог Айтверн переукомплектовал и расширил полки арбалетчиков, хотя те еще восемь лет назад доказали на эринландско-гарландской войне, что проигрывают вооруженному луками ополчению, будучи при этом недешевы в содержании.
Верховный констебль, кажется, вовсе не уделял интереса к новым веяниям в военном искусстве. Еще год назад генерал Терхол, комендант тимлейнского гарнизона, просил Раймонда закупить в Падане хотя бы десяток пушек, в придачу к имеющимся на вооружении требушетам и баллистам. Пришедшее с востока новомодное оружие, основывавшееся на применении пороха, в ту пору как раз начало входить в обращение в Срединных Землях. Раймонд Айтверн прошению генерала Терхола отказал, завизировав, что названные бомбарды слишком опасны и сложны в обращении, и приобретение их будет пустой растратой доходов казны. Возражения, что огнестрельное оружие совершенствуется с каждым годом, и уже не каждая пушка взорвется при попытке выстрелить из нее, как было то еще пятнадцать лет назад, герцог Айтверн проигнорировал.