Можно было отвернуться, заставить себя не слышать воя и свиста ветра, не замечать его кликов, но Зарница только тревожнее прислушивалась. Не так давно пришла с реки Невы весть - появились урманские суда. Викинги шли не спеша, осторожно, да кто их разберет. Они ведь, сказывают, сперва подплывут к берегу вроде гостями, а потом алый щит на мачту вздернут - и на сушу, грабить и убивать. Воевода Ждан первую ночь уснул - до того все ждал нападения. А за ним и вся застава дремала вполглаза. Случись что - им первым ворога встречать.
И сегодня, как назло, такой ветер! Ой не к добру! Что-то принесет!..
Новый порыв вдруг донес чье-то тяжкое дыхание.
Зарница еле сдержалась, чтоб не метнуть на слух копье. Свесилась осторожно через стену в оконце-бойницу.
Внизу, у подножия стены, царила темень - хоть глаз коли. Тучи закрыли звезды, а дымно горящий факел озарял лишь часть стены и заборол. Но глаза давно привыкли ко тьме, и Зарнице почудилось, что на верху вала копошится какая-то тень. Не человек и не лошадь, а кто - не разберешь.
- Кто тут? - выдохнула Зарница, крепче стискивая древко сулицы.
Тень рывком придвинулась ближе, прижимаясь к бревнам стены:
- Не выдай!..
Голос был человечий. Молодой. Но мало ли кем может прикинуться нежить, чтоб напакостить человеку! И словно в подтверждение сомнений, издали донесся заунывный горловой вой - словно пели-выли оборотни.
- Даждьбогом светлым заклинаю - помоги! - перекрывая ветер, воскликнул неизвестный. - Человек я, как и ты! Зла ни тебе, ни людям твоим не причиню!
- Чур-Чурило, помоги, - прошептала Зарница, стискивая в кулаке оберег и чертя оберегающий круг. - Не выдай!
После такого всякий морок должен был растаять, как дым, но чуткое ухо различало под стеной быстрое дыхание.
- Гонятся за нами, - позвал голос, в котором сейчас было больше страха, чем может чувствовать дух. - Помоги!
Новый порыв ветра, безжалостно хлестнув по щеке, вернул способность рассуждать. Зарница вскинула голову - непогода ясно показывала ей, куда смотреть.
Тьма вдали, за лесистыми холмами да кручами берега, была непроглядна, но сейчас девушке показалось, что с запада неспешно, но неотвратимо вдоль берега Нево-озера надвигаются низкие клубы мрака - не то грозовые тучи, не то и впрямь чужая сила. А может, то и другое разом?
- Пресветлый Перун, победитель Змея-Волоса, заклинаю тебя! - вырвалось у нее, когда она увидела и осознала в глубине души, что этот мрак движется прямо на заставу.
У подножия стены еще дышали - видимо, у незнакомца не было сил идти дальше, и, оставив факел наверху, Зарница бегом бросилась вниз.
В воротах была потайная дверца, чтобы можно было незаметно выпустить гонца, уже когда прочие затворились, готовясь принять неравный бой. Протиснувшись в нее, девушка нос к носу столкнулась с парнишкой не старше пятнадцати лет, высоким, жилистым, добротно и тепло одетым. Он стискивал рукоять обнаженного меча, а за его спиной припадал к земле поджарый необычайно крупный молодой волк.
- Ты… пришла? - Даже во тьме парнишка сразу угадал в ней женщину. - Скрой нас, Светлыми богами заклинаю!
Здесь, внизу, вой ветра не был так отчетлив и многоголос, но зато постепенно нарастал глухой мерный рокот - словно скакало сюда десятка два всадников, ломая под копытами коней лед и поросли. Прислушиваясь к нему, парнишка, однако, не выглядел испуганным ребенком - это был воин, готовый встретить опасность.
- Ты кто? - дернула его за рукав Зарница.
- Отец при рождении назвал Радегастом, - глядя вдаль, отозвался парнишка.
- Откуда сам-то?
Радегаст обернулся на девушку. Его большие темно-серые глаза полыхнули во тьме как две звезды, и девушка почувствовала робость. Она бы не удивилась, если бы отрок, едва достававший ей до плеча, прикрикнул на нее, как на сопливую девчонку.
- Издалека, - ответил он, и Зарница ему поверила. - Помоги, - в который раз повторил он. - Они уж близко. Не чуешь разве? Веди куда-нибудь!
- Пошли. - Девушка взяла его за запястье, но Радегаст вывернулся.
- Один я не пойду, - решительно сказал он, и молодой волк припал к его ногам. - То не за мной - за ним охота идет. Я-то близ своих земель - укрыться могу и никто не достанет. А вот он… Он мой молочный брат!
Отрок положил руку на загривок волка, и тот выпрямился, вправду оказавшись крупным. Подрасти он еще немного, на нем можно было бы ездить верхом, как на лошади. Но сейчас могучий зверь поджимал хвост и скулил, как собачонка.
- Пошли к нам, - позвала Зарница. - Он не толще меня - как-нибудь пролезет!
Спасение было близко, но Радегаст покачал головой:
- Я не могу подвергать опасности людей.
И сказал он это таким тоном, что Зарница вдруг поняла: люди для него нечто большее, чем просто обитатели заставы и соседнего поселка. Она неожиданно почувствовала в отроке силу, которой не бывает у простых смертных, которой не обладают даже ведуны.
- Те, кто идет за нами, - не люди! - прозвучал голос Радегаста, и девушке стало ясно, что оправдались ее смутные подозрения. - И люди тут не помогут!
- Идем! - Не раздумывая и не сожалея о том, что бросила стражу, девушка ринулась прочь от заставы, увлекая за собой отрока. Только на миг шевельнулась в ней тревога о спящих побратимах, коих она бросала без защиты, но мысль эта растаяла - за Радегастом охотятся не люди. Значит, его надо увести от людей подальше - только так она могла как-то обезопасить заставу.
Отрок следовал за нею в молчании, его спутник-волк трусил рядом, то и дело пугливо озираясь. Пригибаясь, на ощупь, доверившись привычке, Зарница вломилась в густой подлесок рощи, что раскинулась на холме. Капище было недалеко - пробежать заросли, да и стукнуть кулаком в навесную воротину. Но отрок, поспевавший по пятам, уже тяжко дышал, шатаясь. Он не жаловался, но девушка нутром почуяла - не добежит. Тащить его на себе?
Задумавшись, она все-таки промахнулась, не рассчитав, с тропы, и все трое вдруг, ломая подрост, скатились по склону оврага на самое дно, где затаилась сырость и прелая прошлогодняя листва.
Здесь царила кромешная темень. Руки своей не видать. Зарница только слышала шумное, частое дыхание волка и хрипы отрока. Но сзади нарастал звук, которого она до сей поры не слышала, - конский топот.
Погоня! Только этого не хватало!
Времени не оставалось. Зарница упруго вскочила, нашаривая черен меча и готовясь сражаться. Радегаст с усилием поднялся, повис на ее локте:
- Против Охоты меч не выстоит! Уходить надо!
Девушка уже напряглась стряхнуть помеху, но тут поверх его головы в темноте разглядела-таки что-то на склоне и раздумала спорить.
- Туда, - сквозь зубы приказала она, толкнув отрока к наполовину вывороченной сосне.
Дерево каким-то чудом выросло на склоне оврага, ломая его корнями. Овраг продолжал расти, и талая вода понемногу подмывала корни. Под сосной уже образовалась приличная нора, но она все стояла, не думая крениться.
Вползли аж на четвереньках, чуя над головой рокот и гул копыт. Деревья закачались, заламывая ветви, застонали на разные голоса. Им завторил потревоженный леший. Где-то в чаще очнулись и спросонья заорали птицы. Поджарый волк подобрал под себя хвост и заскулил, как щенок. Погоня приближалась. Хотелось выглянуть, осмотреться, но в глубине души уже родился липкий страх.
И словно в ответ тайным мыслям, роща озарилась вспышкой молнии.
Радегаст и молодой волк притихли у дальней стены, боясь дохнуть. Зарница, припавшая на колени у влаза, спиной чуяла их взгляды. Они ждали от нее… Чего?
Не думая, что делает, девушка рывком выхватила из ножен нож и, закатав рукав, полоснула себя по руке. Боль на миг сковала тело, согнула его мало не вдвое, но Зарница уже смочила лезвие в отворенной крови и торопясь, пока было время, окровавленным ножом провела по земле черту, отделяя вход в нору от внешнего мира. И внутри родились слова, которых она не могла услышать ни от кого - ни от ведуна Белоглаза, ни от травницы-матери, ни даже от воеводы Ждана:
- Дедушко Чур-Чурило, батюшко Лес-Лешачок! Сварогом-дедом, Даждьбогом-Солнцем ясным, ветром-Стрибогом могучим заклинаю - не выдайте своих детей на расправу, ворогам на погибель-поругание!.. Ай не встанет вам в труд лиходею очи отвести, пути-дороги к нам замести, лихо-беду прочь унести… Тако бысь, тако есь, тако буди! Ключ да замок слова мои!
Новая вспышка молнии с бесплодных, еще не готовых разродиться грозой небес озарила склоны оврага, кроны качающихся дерев - и тени огромных всадников, застывших на той стороне!..
Зарница мышью метнулась вглубь и, не думая, что творит, обхватила руками Радегаста за плечи, закрывая собой. Ибо в краткий миг, что видела она погоню, показалось ей, что кони и всадники головами возвышались над деревьями.
Третья молния озарила вход в нору и конское копыто, впечатавшееся в землю у самой черты…
…А где-то там, прикрываясь непогодой, осторожно подняли якоря, бесшумно опустили на воду весла, и один за другим не спеша двинулись вперед драккары викингов.
Утро пробудило пересвистом птиц и звонким перезвоном падающих с листьев капель росы. Привыкшая вскакивать с рассветом, Зарница продрала глаза и ругнула себя за то, что проспала. Но прежде чем она успела вскочить и ринуться бежать, странная ночь напомнила о себе.
Девушка уснула сидя, привалившись к теплому боку молодого поджарого волка, что свернулся калачиком на голой земле в тесной норе. С другого бока к нему прижимался отрок в добротно сшитой и украшенной заговорным шитьем одеже. Он по-детски подтянул колени к животу и причмокивал губами во сне. Лицо его сейчас казалось безмятежным и нежным, как у всех детей, и стоило большого труда поверить, что за ним вчера гнались…
Припомнив ночные видения, Зарница на четвереньках выбралась наружу - да так и застыла, выпучив глаза. Ее черта-оберег наполовину стерлась, как проведенная много дней назад, а снаружи, у самой границы, в землю глубоко впечатались конские копыта - тут топтались две или три лошади. Трава на склонах по бокам не была порушена - лошадь словно спустилась с неба и потом снова взмыла ввысь, как птица.
Пока Зарница раздумывала, отрок и волк выбрались наружу. Вчерашний парнишка потянулся, сладко зевнул и улыбнулся девушке, прижимая руки к груди:
- Благодарствую, красна девица! За добро, за ласку, за дело великое! Ты жизнь нам спасла нынче ночью.
Зарница поднялась, отряхивая с ладоней и штанов листву. Указала глазами на конские следы:
- Кто они такие и почто гонялись за вами? Ежели духи или боги небесные…
Она осеклась, потому что Радегаст виновато потупился, а молодой волк полез ему носом под руку, ласкаясь.
- То я раньше тебе поведать должен был, - молвил отрок. - Не за мной - за ним более охота шла… Он ведь не ведаешь кто - самого Лунного Волка Фенрира внук!.. Далеко отсюда, в землях, тебе неведомых, жил он с родом своим. То брат мой молочный - матушка меня волкам на прокорм отдавала, они меня как родного воспитали, порой жизнью ради спасения моего рисковали, а теперь я долг отдаю… Дикая Охота, с коей сам Один-Ас выезжает, за родом его охотится. Мать его убили, отца тож… Он один остался. И его бы сгубили, каб не ты!.. От всех Светлых богов тебе за то поклон!
Он на самом деле отступил и поклонился чинно и с достоинством. Зарница стояла ни жива ни мертва. Она все еще не верила, с чем столкнула ее судьба. Наконец не выдержала душевной муки.
- Поведай, Радегаст, кто ты? - вырвалось у нее.
Отрок взмахнул длинными ресницами.
- Как и ты - Даждьбогов внук, - тихо ответил он. Но сказал это так, что Зарница поняла - перед нею стоял действительно внук пресветлого Даждьбога, Солнышка ясного. От осознания этого невольно закружилась голова. Захотелось склониться перед юным Божичем и сдерживало одно - память о том, что этой ночью спали они вместе, бок о бок, как простые люди.
Радегаст почуял ее смущение - по-мальчишески улыбнулся, протянул руку:
- Как звать тебя, поляница?
- Зарницей, - почему-то смутившись, ответила она.
- Зареница, - по-своему повторил отрок. - Благодарствую, Зареница. И прощай!
Он кивком подозвал волка, потрепал его по загривку. Зверь завилял хвостом, норовя лизнуть друга в щеку.
- Да ты что же, уходишь уже? - ахнула девушка. - Куда ж ты пойдешь?
Она запнулась, запоздало вспомнив, с кем говорит. Радегаст сверкнул на нее синими светлыми глазами:
- Здесь всюду мой дом… До темна обернусь.
- А то пойдем к нам на заставу.
Отрок взглянул на своего спутника и кивнул.
До заставы отсюда по роще было не так уж много ходу. Зарница широким по-мужски шагом шагала чуть впереди, судорожно тиская ратовище прихваченного копья. С той поры, как вспомнила про заставу, ее неотвязно преследовала мысль о воеводе. Что скажет Ждан Хорошич на ее самовольную отлучку? Добро, что ничего за ночь не приключилось, а ежели б на чужой земле дружина заночевала? Еще потешаться будут, девкой трусливой задразнят, а то и вовсе воинского пояса лишат! От этой мысли Зарнице становилось не по себе. Коль случится такое, куда она денется? Дома уж за три-то года все позабыли, какова она на лик-то! Не признают!
Роща стояла на холме, сбегая по склонам к Каменке. На противоположном берегу у брода стоял их поселок, а застава чуть ниже по течению. Капище с землянкой ведуна находилось как раз посередине между ними, и Зарница должна была выйти сперва к нему, а там уж свернуть - налево к поселку или направо к заставе.
Деревья раздались, впереди посветлело - и тут Радегаст весь подобрался и тронул девушку за локоть:
- Слышишь?
Зарница остановилась, прислушиваясь, и ноги ее приросли к земле. Там, впереди, со стороны Каменки, слышался шум.
Кричали люди - страшно, в рев; ржали кони, визжали женщины, а надо всем этим рос и высился разноголосый стук мечей и топоров о дерево, перемешанный с топотом и треском огня, - знакомый шум боя.
Зарница и Радегаст переглянулись.
- Это на заставе, - одними губами прошептала девушка и опрометью сорвалась с места.
Не чуя под собой ног, она вылетела из рощи, промчалась берегом Каменки, ныряя в кусты, чтоб ее не приметили до поры, выскочила на склон крутого невского берега и еле нашла силы остановиться, разлетевшись.
Заставы больше не было. Нет, еще стояли стены детинца, еще высилась над воротами сторожевая башня, еще виднелись внутри крытые дранкой и землей кровли, но их уже пожирал с веселым хрустом и треском огонь. Башня была охвачена пламенем целиком и кренилась набок, как подрубленное дерево. За ползущим дымом - ветер с ночи не думал стихать, и сизые клубы волнами катилась от пожарища как раз навстречу полянице - было еще видно, как последние защитники заставы сражаются на стенах. Сражаются с отчаянием и мужеством смертников, потому что ворота давно рухнули и викинги - викинги! - устремились в пролом.
В том, что это были именно урмане, сомневаться не приходилось - три драккара застыли на отмели, гордо выгнув носы с насаженными на них звериными мордами. На них оставалось совсем мало народа - высадка на берег была удачной, нападения врагов ждать было неоткуда.
Зарница выронила копье, с которым не расставалась с ночи, рванула себя за волосы:
- Эх, и зачем я только…
Сзади послышалось тяжкое дыхание бегущего зверя. Девушка круто развернулась Радегасту навстречу, нашаривая черен меча. Отрок только что сполз со спины волка и отступил. Если бы он не появился нежданно-негаданно из темноты, не попросил помощи, не заставил с собой идти, защищая его от погони, она бы успела заметить чужие корабли, которые подошли, верно пользуясь непогодой, ударила в чугунное било, подняла тревогу и заставу не взяли бы так легко. Они бы успели послать гонцов в поселок, и люди укрылись бы в лесных похоронках, отсиделись бы, пережидая беду…
Мысли эти молнией мелькнули в голове Зарницы. Сгоряча она было замахнулась на Радегаста, но тот выпалил, не думая уворачиваться:
- Не сердись на меня, Зареница! Не в силах моих горю твоему помочь, но знай - не оставят тебя Светлые! От беды оборонят большей!
- От беды? - взвилась девушка. - Горше той, что случилась, нет и не будет! Там ведь побратимы мои! Полягут они - поселок без защиты останется!
Отмахнувшись от отрока, она ринулась обратно по тропе, вверх по течению.
- Куда ты? - догнал ее отчаянный крик.
- Кровью своей позор с себя смою! - приостановилась Зарница и снова прибавила ходу.
Каменка была не широка, но глубока и холодна. Половодье только недавно схлынуло, и вода речки еще была полна остатней талой водой. Броды углубились - там, где пройдешь в середине лета по пояс в воде, сейчас окунешься по грудь, а то и выше. Но Зарница не чуяла ничего. Ноги сами вынесли ее к обрыву. Тело еще на бегу напряглось, привычные ноги толкнулись в берег - и вода приняла поляницу почти без всплеска. Вынырнув, девушка поплыла, далеко и размашисто загребая руками.
Она не рассчитала пути, и ее снесло течением саженей на тридцать, а то и более. Выбираться пришлось по обрывистому глинистому склону, цепляясь за пожухлый камыш. Оскользая на влажной земле, девушка наконец взобралась наверх и, не отряхиваясь, бросилась к поселку.
Он поднимался над Каменкой на всхолмии - десятка два дворов, обнесенных тыном. Ограждаться заставляла нужда - слишком часто ходили мимо торговые лодьи чужаков, и далеко не все их хозяева были настроены уважать посельчан. Застава заставляла их держаться подальше, но и сами селяне были не лыком шиты. В настоящем бою они, конечно, были слабы, но с сулицей, рогатиной да топором управиться всякий умел. И обошедшие окруженную заставу викинги наткнулись на отчаянное сопротивление селян.
Однако выстоять против налетевших внезапно воинов они не могли, и к тому времени, когда Зарница добежала, в поселок уже ворвались урмане.
Пронзительно визжали женщины, плакали дети. Страшно ревела скотина, силком влекомая со двора. Кое-где еще сражались, но большинство викингов нацеливалось грабить и убивать. С женщин срывали одежды, младенцев ловили на поставленные мечи и копья, старикам рубили головы, раненых противников бросали в пыли - не подохнет от ран к исходу битвы, будет с кем позабавиться.
Несколько урман гнали к кораблю полон, торопясь взять свое. Они увидели бегущую к поселку Зарницу раньше - девушка смотрела вперед, на родные стены. Тычками копий повалив повязанных пленников на землю - со скрученными руками люди не могли самостоятельно подняться и остались лежать шевелящимися мешками, - сразу трое викингов бросились воину-одиночке наперерез.
Девушка остановилась, поудобнее перехватывая меч. Щита у нее при себе не было - остался на заставе, - но так было даже лучше. Ничто не будет стеснять движений, а когда придет смерть, она встретит ее, как подругу. Падет в бою, и не стыдно будет ей взглянуть в глаза воеводе Ждану там, на том свете.