Отец сразу обрушил на меня всю свою мощь. Он сражался расчетливо, не теряя головы, проверяя меня и не давая никакой поблажки. Несмотря на то что уже был отцом взрослых сыновей, Эрик Медведь оставался отличным бойцом, с которым мало кто мог сразиться на равных. Не прошло и нескольких минут, как мой щит был весь иссечен, от косого удара гудела голова, а меч казался чересчур тяжелым. Отец загонял меня до полусмерти. Когда он наконец остановился, я сам себе казался быком, приведенным на бойню. Уронив щит и меч, я стоял посреди двора. Только молодость и гордость не позволяли мне упасть, хотя ноги подкашивались, а в глазах было темно. Я не увидел, как отец подошел, положил руку мне на плечо и заглянул в остановившиеся глаза. Но потом он заговорил, и я разобрал его слова:
- Что ж, ты можешь идти в поход!
На следующий день отец ввел меня в род.
Вскоре после этого Торвальд женился на Беруне, дочери нашего соседа. Я впервые сидел за одним столом с викингами как равный, пил с Сигурдом из одного рога и с удовольствием участвовал в игрищах. За весну Торвальд построил для себя новый драккар, названный "Олень", - на нем он собирался пойти летом в поход. Сигурд хотел идти с ним и все уговаривал меня составить ему компанию.
- Ты нравишься мне, парень, - говорил он, - хотя и сражаешься не как настоящий воин… Но я научу тебя всему! Держись меня, парень, и запомни - из тебя все-таки будет толк. Это говорит тебе сам Сигурд Кровавый Орел!..
Я еще колебался - мне хотелось иметь свой драккар. Но ведь и мои братья сперва ходили на кораблях отца - собственную дружину следовало заслужить.
Перед первым походом молодые викинги должны были принести клятву верности своему господину. Я с трепетом ждал того дня, когда я наконец смогу считаться по-настоящему свободным и уже ничто не будет мне угрожать.
Мы собрались в пиршественном зале - молодежь, старшая дружина. Отец и братья мои стояли на возвышении, а недавние отроки подходили к ним и по очереди произносили клятву, после чего получали из рук отца меч. Сегодня был великий день - я наконец коснусь Меча Локи.
Я ждал этого события с нетерпением, с каким, наверное, не каждый молодой муж накануне свадьбы ждет первой брачной ночи. Ноги сами вынесли меня вперед, я опустился на колени и заговорил. Голос мой звучал словно издалека, я не помнил произносимых слов. Отговорив, я уловил рядом движение и поднял глаза…
Подле отца стоял Торвальд и держал оружие, которым мне отныне предстояло владеть. Но это был не мой меч!
- А где?.. - вырвалось у меня, и тут же я увидел.
Меч Локи висел на бедре у Торвальда.
- Отдай! - Одним прыжком я оказался на ногах и потянулся к нему. Но Торвальд проворно отпрянул:
- Не смей!
Я уже кинулся на него, но тут отец сам схватил меня за руку.
- Этот меч принадлежит нашему роду, - веско сказал он. - То, чем владеет весь род, должно храниться у старшего в роду. Я признаю твои права, но Торвальд наследник - ему по праву достойно носить этот меч. А ты и так получил свою награду - большего я дать тебе не могу!
Он был прав - мне, еле признанному отцом сыну рабыни, случаем обретшему свободу и ставшему воином, выпала несказанная честь. Будь я единственным сыном, и тогда возникли бы споры. Так или иначе, но меча бы мне не отдали. Но от осознания этого мне было еще горше.
С тех пор прошло четыре года.
Совсем недавно женились и Гуннар с Гюнтером, и теперь все три сына Эрика Медведя плавали на своих драккарах, возвращаясь в родной дом только на зиму. Усадьба их отца разрослась вширь - это был теперь настоящий град, в котором, кроме викингов, рабов, вольноотпущенников, жили и ремесленники. Сам Эрик Медведь время от времени еще отправлялся в походы, но после того как жена Торвальда подарила ему после внучки долгожданного внука, все чаще стал оставаться дома. Он начал прихварывать и теперь встречал нас, своих сыновей, вернувшихся из походов, у причала.
Однажды став викингом, я так им и остался. Уже четыре года я вертел весло, плавая по морям. Мне очень нравилась такая жизнь, и я имел право чувствовать себя счастливым. Своего драккара у меня не было, и я ходил под началом близнецов Гуннара и Гюнтера. Торвальд, забравший мой меч, держался от меня подальше, наверняка опасаясь, что я смогу напасть на него в море и убить, попытавшись отнять Меч Локи.
Первое время я и в самом деле не находил себе места, особенно когда узнал, что Торвальд не хочет брать меня в свою дружину. Но прошло время, и боль немного стихла. Слишком много новых впечатлений обрушилось на меня, чтобы горевать о потере, да и уверенность молодости, что все еще образуется, поддерживала меня. В ожидании этого дня я только ласкал взглядом издалека длинное тело Меча в кожаных, украшенных серебром ножнах. Во время пиров он висел на видном месте, и я мог любоваться им сколько душе угодно, надеясь, что и он помнил меня. Хотя у меня не было опытного наставника, я нутром чувствовал, что придет мой день - Меч Локи привел меня на Дорогу богов, с ним мне и идти дальше.
Если бы не случайность, ничего бы этого не было.
В тот год Торвальд задумал, по примеру многих викингов, отправиться далеко на запад. Ходившие по тем морям люди утверждали, что за горизонтом есть новая земля. Торвальд собрал в свою дружину всех, кто так или иначе хотел поглядеть на эту землю, и отправился в середине лета в путь на двух своих драккарах - "Медведе" и "Олене", увозя с собой мой меч.
Однако, когда они уже отплыли довольно далеко, на мореходов одна за другой посыпались беды. Сначала их потрепала буря, забросившая их далеко к северу от намеченного пути. Потом выяснилось, что часть запасенной воды протухла, а с оставшейся они не одолеют пути. Когда Торвальд попытался повернуть в сторону Исландии, буря разразилась снова. "Медведь" был поврежден и с трудом дотянул до крошечного островка, где его кое-как смогли залатать. К тому времени уже наступила осень, и дружина, собравшись на тинг, потребовала вернуться домой. Торвальд был вынужден отказаться от своей затеи и поплыл обратно.
Они подошли к устью нашего фиорда уже поздней осенью, когда реки покрывались льдом. Здесь их подкараулила непогода - холодный северный ветер, прорвавшийся в фиорды с моря, подхватил оба драккара и завертел их. Кормчий всей тяжестью повис на руле, чтобы удержать старший корабль, "Медведь", на плаву. Торвальд бросился ему на помощь - и в этот миг драккар налетел на камни.
Он едва не перевернулся. От толчка кормчий выпал за борт, а Торвальда отбросило в сторону, и он сломал себе обе ноги. "Медведь" стал тонуть. Спасая тонущих, "Олень" принял их на борт, подцепил наполовину погруженный в воду драккар и поволок его к берегу.
Торвальда принесли к причалу на руках. Кормчий утонул, раздавленный бортом "Медведя". Несмотря на помощь опытных целителей, мой старший брат к весне так и не смог оправиться и с трудом ходил на плохо гнущихся ногах. Поэтому следующим летом он вынужден был остаться дома - с отцом, женой и детьми.
Близнецы Гуннар и Гюнтер ушли в поход одни. Но перед тем как покинуть дом, Гуннар, как родившийся первым из них, забрал у Торвальда Меч Локи.
Я уже сидел на весле, когда он поднялся на борт своего собственного драккара "Волк". Взглянув на брата, я не поверил своим глазам - на боку Гуннара висел Меч Локи!
Сигурд Кровавый Орел толкнул меня локтем:
- Привидение увидел?
- У него мой меч, Сигурд, - прошептал я. - Гуннар взял его!..
С Сигурдом мы за пять прошедших лет успели стать друзьями. Берсерку я доверил свою тайну, и он понимал меня, но сейчас только покачал головой:
- Меч принадлежит тому, кто им лучше владеет, Олав! Ни ты, ни Торвальд не сумели приручить его, и он ушел от вас… Может, это получится у Гуннара?
Берсерк был прав, но я не хотел это признавать.
Зайдя ненадолго в Бирке, близнецы решили отправиться с набегом на южное побережье моря, туда, где жили когда-то могущественные мореходы-бодричи. Еще и сейчас среди них рождались такие воины, с которыми лучше не встречаться. Откуда-то из тех краев была и моя мать. Я знал о цели похода, но матери не обмолвился о том ни словом. Если говорить честно, то я, став викингом, вовсе отрекся от нее. С каждым днем мы говорили все меньше и меньше, а потом я вовсе начал ее сторониться - мне было стыдно ее видеть.
Ни Гуннар, ни Гюнтер ничего не знали о тех местах, кроме того, что им рассказали их кормчие. Да еще отец часто хвастался, что там можно добыть лучшее оружие, украшения для женщин и самих женщин сколько влезет. Близнецы отправились в путь, надеясь на богатую добычу. Их не пугали рассказы других викингов о том, какими опасными врагами и сильными бойцами были бодричи и как часто они обращали в бегство драккары нападавших на их владения чужеземцев.
Скоро впереди показался берег. Здесь не было фиордов и скал, но у берега попадались острова - как большие, где можно было построить целую крепость, так и маленькие, пригодные для того, чтобы отдохнуть в безопасности. Они были покрыты густыми лесами, леса были и на берегу. Широкие спокойные реки выносили из глубины неведомой земли свои воды и разливались в устье привольно и величаво. Здесь течение их становилось слабым, и не составляло труда подняться вверх в поисках поселения.
Два драккара - "Волк" Гуннара и "Орел" Гюнтера - шли вдоль берега, постепенно приближаясь к нему. Кормчие искали удобное место для захода в устья рек. Косой парус ловил мало ветра - мы шли боком к нему, - и нам, простым воинам, приходилось налегать на весла.
Я греб рядом с Сигурдом, сидя на одном весле с ним. Мое оружие лежало рядом, положенное так, чтобы в случае чего его можно было быстро достать. Только что отдохнувший Сигурд присоединился ко мне, и я с удовольствием переложил большую часть работы на его плечи. Просидев свою смену на весле, я чувствовал, как ныли спина и руки. Если нам сегодня же предстоит бой, неплохо бы отдохнуть.
Сидел я спиной к приближающемуся берегу и хорошо видел только море и два острова, мимо которых мы только что прошли. Драккары оставили их далеко сбоку, островки были маленькими и на вид не представляли опасности. Но едва мы приблизились к побережью, как из-за каждого вынырнуло по кораблю и устремилось к нам.
На обоих драккарах тут же подняли тревогу. В свое время бодричи слыли хорошими мореходами, они посещали даже далекие теплые моря, но последнее время их звезда закатилась - тягаться с нами, викингами, не мог никто. В последнее время воинственные юты не давали им житья - захватывали подвластные бодричам и венетам земли, изгоняя потомков отважных мореходов все дальше на восток. И все-таки не возникало сомнений, что жители этих мест еще помнят деяния предков и зорко охраняют свои владения. Тем более, что в союзе с ними ходили часто венды. О схватках с ними бывалые викинги рассказывали жуткие истории - похоже, что все венды были берсерками.
Словно в подтверждение этому, из устья реки навстречу нам показались еще два корабля.
Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: это были драккары викингов.
- Сыны Одина! - восторженно закричал Гуннар, потрясая мечом. - Нас четверо против двух!
Более широкие и низкие, без носовых фигур, в которых заключалась душа корабля, суда бодричей приближались по дуге, ловя ветер. Они не мчались прямиком на нас, а словно перерезали невидимую тропу, по которой мы могли бы уйти. Драккары, шедшие за нами по пятам, постепенно настигали нас.
- Сушить весла, - скомандовал Гуннар. - Мы должны их подождать…
- Куда? - вдруг истошно закричал кормчий. - Весла на воду, вождь! Ты разве не видишь? Это варяги!
Про варягов, наших родичей, покинувших ставший им чужим север, я слышал много и часто. Наша земля родила мало и редко, и, спасаясь от вечно маячившего призрака голода, с места снимались целые рода. Они откочевывали в земли англов и франков, оседали на восточном берегу и южном, у бодричей. Некоторые вовсе уходили подальше от берега моря и становились земледельцами. На земле древних мореходов варяги прижились тоже и защищали эту землю от своих же родичей.
Драккары варягов уже приблизились настолько, что можно было разглядеть видневшиеся из-за сплошного ряда щитов шлемы воинов. На миг щиты разошлись - в щели показался лучник. Он тут же спрятался, но успел пустить стрелу, и воин рядом с кормчим схватился за плечо.
- Поднять щиты! - запоздало распорядился Гуннар.
Наш драккар мигом ощетинился щитами и копьями.
Лишь некоторые остались на веслах и продолжали грести - остальные приготовились к бою. Я стоял над налегающим на весло Сигурдом и выглядывал из-за края своего щита.
Драккары варягов шли уже по пятам за нами - ветер, который нам приходилось ловить, им помогал, толкая в спину. Когда мы развернулись и бросились наутек, он наполнил и наши паруса, но таким образом понес нас на шнеки бодричей, которые встали поперек нашего хода и ждали, когда мы налетим на них.
Мы оказались зажаты со всех сторон. Можно было попытаться уйти, бросившись вправо и влево, но было слишком поздно.
- Наконец-то бой! - прохрипел, налегая на весло, Сигурд.
По его лицу было видно, что он ждет не дождется сшибки, но я его уверенности не разделял. Мне уже не раз приходилось проливать кровь, но сегодня я очень хотел, чтобы дело окончилось миром. Вот сейчас драккары подойдут ближе, рассмотрят нас, и мы разойдемся…
Преследователи разом приопустили щиты, и шквал копий и стрел обрушился на нас. Мы успели прикрыться щитами, и их удар не достиг цели. Среди нас тоже были хорошие лучники. Выждав, они разом привстали из-за щитов и выпустили свои стрелы. И они тоже не причинили варягам никакого вреда.
Увлекшись перестрелкой с чужими драккарами, мы чуть было не упустили из виду бодричские шнеки, а они тем временем, особо не спеша, подобрались так близко, что, когда на нас с противоположной стороны обрушился ливень стрел, весьма немногие вовремя сообразили, что к чему. Несколько наших воинов было убиты или ранено, прежде чем их успели закрыть щитами.
Деваться нам было некуда - враги окружили наши корабли со всех сторон. На них уже привставали смельчаки, раскручивающие над головой кованые якоря на длинных веревках, чтобы сцепиться борт к борту. С глухим стуком несколько якорей уже впилось в обшивку "Орла", на нашем драккаре концы успели обрубить, но это уже не могло нас спасти.
- К оружию, воины! - послышался приказ Гуннара.
Сигурд Кровавый Орел тотчас же бросил весло и выхватил свой любимый меч, которого он назвал в честь молота Тора - Мьёлльнир. Глаза его полыхнули диким огнем.
- Наконец-то бой! - воскликнул он и рванул на себе рубаху. Одежда клоками сползала с его тела, которое наливалось силой на глазах. Не пользовавшийся щитом Кровавый Орел вскочил на борт и взмахнул мечом, взревев как дикий зверь:
- Идите сюда! Ко мне!..
Все еще шедший по ветру "Медведь" не смог остановиться, и его поднесло к самому борту бодричской шнеки. С обеих сторон бросили якоря, подтягивая корабли друг к другу, - Гуннар решил атаковать врага несмотря ни на что. Он был уверен, что, напав первыми, мы сможем уйти и спасти свои жизни. По моему разумению, это было самым правильным решением.
Корабли столкнулись - и в тот же миг навстречу друг другу хлынули две толпы. Заорав что-то совсем уж нечеловеческое, берсерк Сигурд ринулся вперед, за ним - Гуннар. Они вдвоем приняли на себя главный удар, и мгновением позже на сомкнувшихся бортах закипел бой.
Я не думал ни о чем, не смотрел по сторонам. Прикрываясь щитом, я только старался следовать за Сигурдом, который вращал свой Мьёлльнир над головой и рычал сквозь стиснутые челюсти, прокладывая себе путь среди бодричей. Из-за его широкой обнаженной спины я мало что видел и не мог знать, как шел бой. На мою долю оставались лишь раненые и искалеченные враги, я добивал их не глядя и изо всех сил старался не отстать от берсерка. Мне не терпелось перебраться на чужой корабль.
Никто не заметил, как нас догнали варяги, но их драккар внезапно толкнул "Медведя" бортом так, что палуба заходила у нас под ногами. Не успели мы развернуться, как оттуда на нас хлынули новые враги.
Я все-таки успел и встретил варягов грудью. Сразу два копья стукнули мне в щит, и мне пришлось отбросить его, так как оба пробили его насквозь. Перехватив меч двумя руками, я бросился в бой…
Дальше я мало что могу вспомнить. Картины боя мелькали у меня перед глазами. Я сражался на залитой водой и кровью палубе у самого борта "Медведя", стоя спина к спине с Сигурдом. Вокруг нас все смешалось.
Я не заметил летящего в меня копья - в тот самый миг я уворачивался от опускающегося на мою голову топора. Оно просвистело надо мной, и совсем рядом послышался короткий вскрик - предназначенная мне смерть нашла незащищенную спину Сигурда.
Берсерк не почувствовал боли - не обращая внимания на рану, он продолжал сражаться, хотя жизнь уходила из него вместе с кровью. И он успел в прыжке достать какого-то рослого рыжебородого варяга, прежде чем золотые ворота Вальгаллы распахнулись перед ним. Он умер, не понимая, что за ним пришла смерть, и наверняка ворвался в чертоги Одина с боевым кличем на устах.
Задетый его мечом рыжебородый варяг покачнулся - поперек его живота шла не глубокая, но длинная царапина, и кровь уже стекала на его штаны. Несколько мгновений он смотрел на свою смерть, после чего медленно опустился на колени.
- Победа! Победа! - услышал я крик Гуннара, который, оказывается, был все время рядом.
Он вскочил на борт, призывая нас к последнему усилию, но ответом ему был не только наш боевой клич: ранеными медведями взревели варяги - Сигурд тяжело ранил их вожака.
На нас набросились со всех сторон. Бодричи и варяги, смешавшись, лезли на нас, тесня к борту. Тех из нас, кто успел перескочить на чужой драккар, перебили, и остались в живых лишь те, кто не покинул "Медведя". Но это означало лишь, что смерть мы встретим на его борту.
Но сдаваться мы не собирались. Ряды наши таяли, но никто не просил пощады, и сердце мое пело от счастья, когда я видел, как умирают мои товарищи. Мы до конца были воинами, викингами, которые любят жизнь, но умеют и достойно умирать.
Я мечтал погибнуть в бою и сражался, не думая ни о чем. Мой меч не знал отдыха, я не чувствовал ран, не знал, что такое усталость. Но вдруг снова над моей головой взвился топор. Не раздумывая, я вскинул меч - его лезвие столкнулось с тяжелой секирой… и преломилось с жалобным хрустом.
Мне показалось, что рухнул мир. Я остался с обломком меча в руке и лишь смотрел, как топор медленно опускается на меня. В тот миг вся моя жизнь промелькнула перед моим мысленным взором. Я уже стиснул зубы и приготовился шагнуть с палубы драккара на порог Вальгаллы, когда топор отклонился в полете и тяжело вгрызся в борт "Медведя". В следующий миг чужие руки схватили меня за локти…
Нас было двое против четверых, и мы потерпели поражение. Многие наши были убиты - не спасся бегством никто. Из почти семи десятков викингов, ушедших с близнецами Эрикссонами в поход, было убито шесть. Трое упали за борт и были раздавлены кораблями, остальные, в том числе и я, попали в плен. Из близнецов Эрикссонов был убит Гюнтер, а Гуннар тоже достался победителям. Его схватили в числе последних, когда он уже решился броситься за борт.