Воины ТайГетен взяли ее в кольцо, отталкивая тех, кто мог бы прийти на помощь упавшему. Лежащий на земле ula стиснул кулаки. Катиетт презрительно фыркнула.
- Я не хочу причинить тебе вред. Но если другого способа остановить тебя не существует, значит, так тому и быть. - Она наклонилась к нему. - Ты глуп, если думаешь, что можешь угрожать ТайГетен. Нас направляет Инисс. Он хранит нас для куда более важных дел. А ты просто путаешься у меня под ногами. Ты - жалкая помеха, которую придется убрать с дороги.
- Вас слишком мало. Недостаточно для того, чтобы остановить перемены.
- Ступай домой, ula. Ищи своих настоящих врагов. Тех своих соотечественников, кому нужна война и кому нет дела до твоей души.
Катиетт отступила на шаг и протянула ему руку. Он с презрением взглянул на нее и быстро поднялся на ноги. Вокруг них все теснее смыкалась толпа, угрожающая и выкрикивающая имена Туала и Лориуса.
- Время, когда ты могла говорить мне, о чем думать и что делать, прошло. Помни об этом.
Катиетт отвернулась и вновь принялась проталкиваться сквозь толпу, не обращая внимания на сопротивление - плечи, которыми собравшиеся упирались ей в грудь, и ноги, стремящиеся подставить ей подножку. Из всей толпы только у одного ula достало мужества бросить ей вызов, пусть он и ошибся адресом. К несчастью, и одного оказалось более чем достаточно.
Прорвавшись сквозь первый ряд собравшихся, Катиетт увидела, что Пелин выстраивает своих гвардейцев по периметру паперти перед храмом. Сама она остановилась на ступеньке за их спинами. Катиетт присоединилась к ней и повернулась, чтобы взглянуть на толпу, которая, похоже, лишилась стимула и побудительного мотива.
- Где жрецы? - осведомилась Катиетт.
- Все еще не добрались сюда от "жука". Или, если у них есть хоть капля здравого смысла, затаились где-нибудь в ожидании, пока мы не наведем хотя бы некоторое подобие порядка.
- И как мы заставим их разойтись?
- Не знаю, - честно призналась Пелин. - Я не стану стрелять и не смогу ударить ни одного из них, даже если буду держать клинок плашмя. Кое-кого я знаю. Обычные люди. Столяры, булочники, гончары. Мы не имеем права атаковать их.
- Значит, мы должны поговорить с ними.
- Думаешь, они станут нас слушать?
- Только не меня, - заметила Катиетт. - Сегодня я, кажется, принадлежу не к тому клану, что нужно.
Пелин одарила ее кривой улыбкой.
- Ладно. Я попробую.
- Говори с ними так, как говорил бы Такаар. Взывай к их здравому смыслу и разуму.
- Я буду иметь это в виду.
Катиетт подняла глаза к небу. Там сгущались тяжелые тучи, обещающие скорый дождь. Но те, кто намеревался поджечь храм, тоже заметили их.
- Тай, - сказала она, будучи уверена, что из-за скандирования в толпе ее никто не услышит. - Как и в зале собраний, следите за факелами. В случае необходимости перехватывайте их.
Пелин подняла обе руки.
- Пожалуйста. Прошу вас. Проявите уважение к месту почитания наших богов. Дайте мне сказать.
Но голос ее потонул в выкриках и улюлюканье, которыми разразилась толпа. Катиетт прищелкнула языком, и ее ТайГетен повернулись к ней.
- Зовем. Все хором. Как звал Такаар, когда спешил на помощь своей Тай, моей подруге, погибшей на Хаусолисе.
Катиетт помолчала, а потом обратила глаза и руки к небу, подавая пример своим воинам.
- Джалеа! Джа-ле-а!
Снова и снова они выкрикивали ее имя. Голоса их слились в один, стали громче и зазвучали грозно и мощно. Отразились от фасадов храмов, окруживших маленькую площадь, и эхом прокатились под зеленым покровом леса, где их подхватил Сефу и помчал еще выше, в небесные чертоги. Навязчивый и тревожный крик зазвучал в ушах всех эльфов, собравшихся перед ними. И когда последнее эхо голосов ТайГетен замерло вдали, на площади воцарилась относительная тишина. Пелин кивнула в знак благодарности.
- Лориус и Джаринн ушли из Гардарина вместе. Они были и остаются друзьями, хотя и оказались по разные стороны во время дебатов. Никто не может отрицать страсти, на которую вдохновляет Такаар, - при этих словах она метнула быстрый взгляд на Катиетт, - но нельзя допустить, чтобы страсть переродилась в насилие и ненависть. Какими бы ни были преступления Такаара в ваших глазах, неужели Инисс и его храм превратились от этого в цель ваших нападок? Мы же все с вами - подданные Инисса.
- Я - туали по рождению; мои воины Аль-Аринаар, что стоят перед вами, пришли в гвардию из разных кланов. Помните, что сказал Лориус? Гармония должна остаться неприкосновенной. Если мы унизимся до войны между кланами, то рискуем погибнуть все. Совсем как раньше, когда Такаар пришел спасти нас.
- Помните об этом, какими бы ни были наши личные невзгоды и горести. Что бы ни натворили иниссулы, прикрывающиеся, как считают некоторые, именем Такаара, мы не можем, не должны впасть в бессмысленную и братоубийственную ересь. Мы не смеем осквернить места почитания наших богов. Если мы начнем разрушать храмы, то действительно погибнем, все до единого.
- Я, ваша сестра, архонт Аль-Аринаар, туали, с радостью готова сотрудничать с представителями всех кланов ради блага и процветания нашей расы. Но сейчас я прошу вас разойтись. Возвращайтесь в свои дома. Неужели вы действительно хотите разрушить храм? Я не верю в это.
Она умолкла. На площади зазвучали свист, улюлюканье и оскорбления в адрес Инисса. Но они были разрозненными и немногочисленными. Однако толпа не двинулась с места. Никто из эльфов не развернулся и не зашагал прочь. И подстрекатели поняли, что еще не все потеряно.
- Разойдитесь, - вновь заговорила Пелин. - Мы не позволим причинить вред ни этому, ни любому другому храму. Потушите свои факелы и закупорьте горшки с маслом. Аль-Аринаар и ТайГетен дали клятву защищать Инисса от тех, кто покушается на него. Напав на этот храм, вы оскорбите самого Инисса. Как и нас. Мы не желаем вам зла, но вынуждены будем сделать то, что должны.
Толпа глухо заволновалась, и Катиетт с беспокойством спросила себя, а не были ли последние слова Пелин ошибкой. Но они, похоже, все-таки произвели желаемый эффект. Те, кто не горел желанием иметь дело с элитными воинами Инисса, начали проталкиваться сквозь толпу.
Но тут на землю упали первые капли дождя.
И тогда кто-то швырнул факел.
Глава 9
Доверие - сильный союзник и смертельный враг.
Джаринна и Лориуса поспешно вели задними коридорами Гардарина. Их сопровождали Олмаат и его звено ТайГетен. Их присутствие успокаивало. За стенами дворца лежал город, притихший и зловещий, словно тропический лес в ожидании урагана. Полный невнятных отзвуков и агрессии.
В небольшом дворике снаружи, куда привозили припасы, выстраивались гвардейцы Аль-Аринаар. Олмаат приостановился, заговорив с одной из них, незнакомой Джаринну iad. Судя по ее хрупкому телосложению, она, напуганная и разгневанная, принадлежала к клану Гиал.
- На площади перед храмом уже начались волнения, - сказала она.
- Мы сможем пройти отсюда к речному причалу? - спросил Олмаат.
- Только на юго-восточном берегу. Сначала обогнете рынок пряностей, а потом идите прямо через Убежище Биита. Там пока спокойно. Беспорядки охватили главным образом район гавани и моста Ултан-бридж, и на храмы пока еще не перекинулись.
- Хорошо, - сказал Олмаат. - Катиетт должна быть где-то внутри. Поговори с нею. Расскажи ей о храмовой площади. Мы не можем допустить осквернения ни одной святыни. Сейчас - не самое лучшее время для того, чтобы гневить богов.
- Они уже разгневаны, - возразила девушка Аль-Аринаар.
- Нет, - в один голос ответили Джаринн и Лориус. Джаринн подошел к iad вплотную и положил руку ей на плечо. - Боги посылают нам испытания, чтобы мы могли доказать, что достойны жить в этом раю. То, что произошло в Гардарине, не направлено против богов. Инисс благословляет каждого эльфа на собственные решения и поступки. В этом проявляется одна из составляющих нашей силы. А вот чего никогда не примут ни Инисс, ни Туал, ни Гиал, так это беспричинного разрушения священных зданий и земли. Именно этого вполне справедливо и опасается Олмаат. И вы должны предотвратить это.
Джаринн заметил, что на лице ее отразились сомнения, и улыбнулся со всей теплотой, на которую был способен.
- Наступили тревожные времена. Времена перемен. Я боюсь последствий, но, как и Лориус, я должен встретиться с ними лицом к лицу. Мы остаемся друзьями, хотя и оказались по разные стороны в жарком споре. Помни об этом. Отказ от закона Такаара вовсе не означает неминуемого уничтожения гармонии. Сделать это могут только сами эльфы.
- Джаринн прав, - вступил в разговор Лориус. - Я всего лишь ищу новый путь для поддержания и укрепления того, чем мы уже обладаем. Мы никогда не станем врагами. В тот день, когда это случится и жрец пойдет войной на жреца, будет утрачена последняя надежда. Укрепись духом и верой. Молись своему богу. И исполняй дело Инисса, который благословляет всех нас.
- Спасибо вам, - сказала девушка, выдавив слабую улыбку.
- Иди, - приказал Олмаат и повернулся к Джаринну и Лориусу. - Мои жрецы? Нам сюда.
Он и его Тай вышли со двора, производя при этом не больше шума, чем ветер, ласкающий булыжник мостовой. По сравнению с ними башмаки Лориуса набатным громом оповещали об их местонахождении всех и каждого. Передвигались они чрезвычайно медленно. У Лориуса болели колени, а артрит Джаринна неизменно обострялся в минуты стресса.
Над головами собирались тяжелые тучи. Вот-вот должен был начаться очередной вселенский потоп. Воздух был душным и влажным. Ветви высоких деревьев жадно устремились к небу в ожидании благословенной влаги. Обитатели леса разразились воплями и криками, призывая слезы Гиал упасть на землю. Высоко в небесах зарокотал гром, и тяжкое эхо его прокатилось по окрестностям.
Олмаат повернул налево, на широкий проспект Гиаам. Впереди манил простор рынка пряностей. Он работал один раз в десять дней и никогда не открывался в то время, пока в Гардарине шло заседание. Несколько эльфов бродили по вымощенной каменными плитами рыночной площади, заглядывая в витрины магазинов, и это было странно.
- Я бы сказал, что сейчас выбор специй должен волновать их меньше всего, - пробормотал Лориус.
Когда небеса разразились дождем, позади них раздались шаги. Кто-то бежал, догоняя их. Олмаат мгновенно развернулся, изготовившись к бою. Джаринн тоже обернулся, и лицо его осветилось улыбкой.
- Хитуур, - сказал он. - Рад видеть тебя целым и невредимым.
Высокий и худощавый богослов, посвятивший себя изучению писаний, постоянно жил в Аринденете и редко выбирался в город. В храм он пришел сломленным. Его семья погибла от рук гаронинов, и лишь в Иниссе он обрел утешение, став верным его последователем и учеником. Джаринн подозревал, что амбиции его распространяются куда дальше чтения "Арин Хиила", главного учения веры Инисса.
Хитуур никогда не заговаривал об этом, но явно мечтал о том, чтобы стать одним из Молчащих. В его глазах пылала страсть, а в вопросах, которые он задавал, и в напряженной позе читалась непреклонная решимость. А еще он не искал любви новой iad. Он упорно верил в то, что его семья жива по-прежнему и что в один прекрасный день он ее отыщет и освободит.
- Я хотел убедиться, что с вами все будет в порядке, - сказал Хитуур, рысцой подбегая к ним и поднимая воротник рубахи, чтобы укрыться от дождя.
- Со мной Олмаат. О защите надежней нельзя и мечтать.
Но Хитуур даже не улыбнулся.
- Вы нарветесь на неприятности, если пойдете прямиком через рыночную площадь. Зато я знаю одно надежное место к северу отсюда.
Дождь лил как из ведра, капли его громко барабанили по куполам и остроконечным крышам домов, отскакивали от камней мостовой. Олмаат встал между Джаринном и Хитууром.
- О каких неприятностях на рыночной площади ты говоришь? - осведомился он.
- У нас есть сведения, что… - Хитуур окинул Лориуса беглым взглядом, - вас хотят похитить эльфы из других кланов. Чтобы использовать в качестве разменной монеты в борьбе за власть. Им хорошо известны те немногочисленные пути, какими вы можете попытаться покинуть город, выйдя из Гардарина. Вам следует затаиться на некоторое время, Верховный жрец Джаринн. А когда страсти улягутся, вы вновь двинетесь в путь.
- В этих словах есть смысл, Олмаат, - сказал Джаринн, чувствуя, как охватывают его тревога и печаль. - Видишь, Лориус? Твой план оказался непродуманным и поспешным.
- Где находится это надежное место? - требовательно спросил Олмаат.
- В театре "Хаусолис".
- Развлекательное заведение, пользующееся большой популярностью, - заметил Олмаат. - Неужели ты не мог найти что-нибудь более заметное? Например, лужайку на площади перед храмом.
Лицо Хитуура потемнело.
- Здесь есть свои преимущества. И одно из них заключается в том, что на период траура по Джиладу Кантуру театр закрыт. А если воспользоваться черным входом, то никто не заметит, кто в него входит и выходит. Там вполне безопасно.
- Предоставь мне судить об этом, - заявил Олмаат. - Тай. Сто шагов вперед. Слева и справа. Быстро и тихо.
Воины Олмаата повернули на север. Достигнув угла боковой улочки, Тай вскарабкались по стенам домов на крыши так быстро, что обычные эльфы и глазом не успели бы моргнуть. По черепичным крышам, крутизна которых позволяла дождевой воде стекать в сточные трубы и дренажные канавы, они взлетели на самый верх с такой легкостью, словно поднялись на несколько ступенек по широкой лестнице. Джаринн наблюдал за ними с улыбкой, несмотря на всю серьезность положения, проливной дождь и боль в суставах.
- Ими можно любоваться, - сообщил он Хитууру, взглянув на своего адепта. Хитуур обернулся к нему, и на лице его появилось выражение, которое Джаринн ошибочно принял за беспокойство. - Что-то не так?
Хитуур выдавил улыбку.
- Нет-нет. Я всего лишь сожалею о том, что недостаточно хорош, чтобы стать одним из них.
- Тебя с радостью примет любой другой орден, - утешил его Джаринн. - Тебя ждут великие дела.
Олмаат жестом приказал своим подчиненным выступать, и сам двинулся следом. Фасад театра выходил в парковую зону. Это было популярное место отдыха, где люди наслаждались изысканной едой и напитками, равно как и наблюдали за выступлениями бесчисленной армии жонглеров, певцов и менестрелей, предварявшими главное представление.
Театр был темен и тих - актеры оплакивали свою главную звезду, и лужайки тоже были пусты. Сейчас здесь не было и следа отдыхающих, которые поспешили бы укрыться под его крышей от столь сильного дождя. Джаринн рысцой приблизился к зданию; передвигаться быстрее не позволял ему артрит. Он увидел, как из теней по обеим сторонам от него вынырнули Тай Олмаата и исчезли за пеленой дождя слева и справа от театра. Олмаат поднял руку. Джаринн, Лориус и Хитуур послушно остановились.
- Что случилось? - полюбопытствовал Джаринн.
- Ничего, - отозвался Олмаат. - Просто я должен быть уверен, что за нами не следят.
Получив сигнал, который Джаринн даже не заметил, он двинулся вперед, оставляя слева от себя массивные двойные двери театра, засовы на которых были выполнены в виде танцовщиц в масках. Здесь залегли глубокие тени. Позади театра располагались мастерские и склады. Поленницы дров лежали у высокого деревянного частокола, за которым простирался пустырь, предназначенный для строительства новых складских помещений. Здесь планировалась к обустройству и новая рыночная площадь, на которой должна была развернуться торговля изделиями из камня и дерева.
Хитуур оказался прав: черный вход был свободен. Но к нему еще следовало подобраться незамеченными. Олмаат остановился во дворе, под прикрытием здания, и заговорил о чем-то со своими Тай. Один из них перелез через ворота и направился к пустырю. Девушка-воин открыла дверь черного хода и исчезла внутри. Оставшихся Олмаат жестом подозвал к себе. А дождь все барабанил по крыше, и капли его мячиками отскакивали от каменных плит, которыми был вымощен двор.
Джаринн вытер лицо. Бессмысленный рефлекс. Капли дождя тут же вновь поползли по нему. Он переступил с ноги на ногу, стараясь хоть немного согреться. Его босые ступни мерзли в лужах воды.
- Хитуур, - сказал Олмаат. - Что обнаружат внутри мои Тай? Что увижу я сам?
Хитуур кивнул.
- Сразу же за этой дверью находится служебное помещение для актеров. Сейчас оно пустует. Прямо впереди располагается зрительный зал. Занавес задернут, и ступени за ним ведут на сцену. Там есть кое-какие продукты. Там мы и переждем в полной безопасности, пока к нам присоединятся остальные, чтобы помочь нам благополучно добраться до Аринденета.
- Верховному жрецу Джаринну не нужна толпа сопровождающих, - заявил Олмаат. - У него есть ТайГетен.
Дверь черного хода вновь приоткрылась, и наружу вышла девушка-воин.
- Там пусто, - сказала она. - В зрительном зале тоже все тихо.
Олмаат кивнул и повел их внутрь. Джаринн никогда не бывал за кулисами театра "Хаусолис", хотя и неоднократно выступал на его сцене, обычно с молитвами или чтением "Арин Хиила". Ряды кресел были отодвинуты к стенам, а посредине стояли несколько стульев и пара столов, выглядевшие ужасно одиноко в просторном и пустом помещении.
Прямо впереди виднелся неподвижный задернутый занавес. За ним располагалась овальная сцена со скамейками в партере и двумя ярусами балконов с обеих сторон. Это было замечательное место. Теплое, светлое и полное чувств. В воздухе до сих пор ощущались эмоции. Но сейчас отнюдь не они привлекли внимание Олмаата. ТайГетен настороженно принюхался, после чего жестом отправил своих воинов за кулисы.
- Олмаат?
Тот поднял руку.
- Одну минуту, мой жрец. Здесь какой-то странный запах.
- Что ты имеешь в виду?
- Здесь пахнет чем-то, что не принадлежит лесу.
- Хитуур? - Джаринн повернулся к своему адепту.
Но тот лишь развел руками.
- Я понятия не имею, о чем он говорит.
- Олмаат?
- Что-то здесь не в порядке.
Джаринн внезапно почувствовал себя старым и бесконечно усталым.
- Делай то, что считаешь нужным. А я лично собираюсь присесть. Лориус?
- Я уж думал, ты так и не предложишь мне этого.
Оба жреца подошли к стульям, стоявшим вокруг стола в нескольких ярдах справа от занавеса.
- Хитуур? - Джаринн поманил к себе своего адепта.
- В зрительном зале мне будет удобнее.
С этими словами он направился к занавесу. Олмаат напрягся. А Джаринн вдруг почувствовал себя уязвимым и напуганным, хотя и не мог понять почему.
- Олмаат? - окликнул он воина в третий раз.
Из-за кулис показалась ТайГетен Олмаата.
- В партере театра никого нет, - сообщила она, подходя к Олмаату.
Хитуур вдруг сорвался с места и побежал. За кулисами раздался какой-то шум. Послышался глухой стук, словно люди приземлялись после прыжка. Олмаат резко обернулся. Занавес раздвинулся. В проеме стояли шесть фигур. Это были не эльфы. Какие-то чужаки. Короткоживущие. Джаринн замер на месте, не дойдя до своего стула. У короткоживущих не было оружия, но они развели руки в стороны, ладонями кверху, и забормотали что-то невнятное.