Телега уже скрылась, а Катрин с парнем все еще возились на поляне. Бочонок разбили, раскидали пахучие ломти вокруг. Пришлось пожертвовать одним плохеньким ножом, несколькими стрелами, парой сапог похуже. Разодрали в клочья окровавленную рубаху. Поляна у ручья приобрела вид если не поля битвы, то пригородной помойки точно. Резкий запах мяса должен был привлечь толпы плотоядных грызунов. Гадили трупоеды так же увлеченно, как и жрали. Через короткое время и самый опытный следопыт поломает голову, разгадывая, что здесь стряслось. Следовало бы перетащить сюда же и останки телохранителей, но этим грязным делом заниматься категорически не хотелось.
Когда Катрин и Энгус бегом догнали телегу, от места ночевки крошечный отряд отделяло уже приличное расстояние. Белесая кобыла скоростными качествами не отличалась, зато уж свой крейсерский режим выдерживала пунктуально. Привязанный к телеге трофейный конь был недоволен - скакуна оскорблял притороченный к седлу вьюк.
Позавтракали на ходу. Опять было пасмурно, но дождь, к счастью, так и не начался. Местами заросли обступали дорогу так плотно, что приходилось пригибать голову. Еловые лапы норовили сыпануть за шиворот иголок. Колеса скрипели, переваливаясь через выпирающие из земли корни. Катрин страшно хотелось немедленно остановиться и чем-нибудь смазать визгливые оси. Но сейчас скорость была важнее скрытности.
Миновал полдень, а погони все не было. Катрин пыталась сопоставить скорости собственной "боевой группы", расстояние и фору, полученную ранним выходом. Выходило, что их уже должны были догнать. Впрочем, все эти теоретические выкладки никуда не годились. Слишком о многом приходилось лишь догадываться.
* * *
Разведка, конечно, не слишком точное определение. Шесть (нет, уже семь) дней пути, и вдруг накатило. Катрин второй день мучило смутное ощущение, что ее ждут. Лес ждет. И удивляется, что не слышит, не идет туповатая гостья.
Скорее всего, глупости мистические в голову лезут…
Ночь выдалась светлой, прямо как по заказу. Россыпи звезд горели роскошными елочными гирляндами. Большая луна устроилась на верхушках деревьев. Бледно-желтая, непривычно большая, в двойном белом ореоле. Из-за него выглядывал серп Темной Сестры. Жужжали комары. С каждым днем насекомых становилось все больше. Отравят жизнь, сволочи мелкие…
Катрин не стала брать ни глефу, ни лук. Тоже глупость, но если уж переться непонятно куда и зачем, то нужно оставаться последовательной до конца. Впрочем, пара ножей при шпионке имелась.
Энгус ссутулился у костра. Остальные или спали, или притворялись. Нелепое решение молодой леди отправиться "погулять" ввергло подчиненных в шок. Не понимают. Может, стоило попробовать объяснить, не подрывать установившиеся дружеские отношения?
Катрин скривилась. Уж очень ты жаждешь с кем-то дружить. Одна ты. Так было, так и будет.
Девушка долго шла вдоль ручья. Слушала журчание и шорохи. Иногда на голову сыпались чешуйки коры, что-то недовольно каркало и курлыкало в ветвях. Но пока Катрин оставалась здесь самой большой и страшной. Шпионка без особой тревоги подумала о каком-нибудь страдающем бессонницей кабане-секаче. Вот обхрюкается от смеха при виде пары несчастных ножичков…
Ручей стал шире. Катрин постояла, задрав голову. Луна казалась еще огромнее, ух как раздобрела средь звездного сияния. Ветер стих. Вода ручья выглядела густой и тяжелой, как ртуть. Девушка туже перетянула платком лоб. Особо назойливый комар зудел и норовил забиться в ухо. Катрин вздохнула, прогулка выходила на диво бессмысленной. Еще немного вдоль ручья и пора будет поворачивать к лагерю…
Темная тень, неслышно взмахивая крыльями, промелькнула над головой. Великовата для совы. Катрин брела по едва заметному намеку на тропку. Кто по таким тропам гуляет, девушка догадаться и не пыталась. Уж явно не копытные. Четких следов ни днем, ни тем более ночью разглядеть не удалось. Даже и не нагадил никто. Значит, уж точно не люди здесь прогуливаются…
Ручей растворился в маленьком озерце. Донеслись всплески. Катрин насторожилась и присела за куст. Озерцо впереди пересекала ровная невысокая запруда. По ней деловито сновали приземистые шустрые существа. Кажется, таскали что-то. Один толстячок запнулся, с плеском плюхнулся в воду, тут же выкарабкался обратно, принялся раздраженно отряхиваться.
"Бобры. Помнится, они должны быть жирные и на вкус недурные. Особенно хвосты. Вернуться сюда утром с луком? Или не терять время?"
Катрин напрягала зрение, но ничего, кроме напряженной суеты, разглядеть не смогла.
- Это не бобры.
Хватаясь за нож, Катрин развернулась к тихому голосу за спиной. Глаза никак не могли поймать и удержать в фокусе фигуру, появившуюся из ниоткуда. Лес пьяно качнулся. Девушка упала на одно колено…
…Все вернулось на место. Земля опять была твердой, лес стоял относительно ровно, звезды замерли, как и положено, в небе над головой.
Катрин выпрямилась. В общем, не очень опозорилась: нож остался в ножнах, вопль тоже удалось удержать.
Перед ней стояла женщина.
- Извини, не хотела пугать, - особого раскаяния в голосе незнакомки не слышалось, исключительно вежливость.
- Ничего страшного. Уж очень я рассеянная. Как-то упустила ваше появление.
Женщина улыбнулась:
- Меня часто не замечают.
Катрин, наконец, справилась с внезапными причудами собственного зрения и теперь видела собеседницу отчетливо, насколько позволяла темнота. Ничего особенного. Средненький рост и возраст. Темное платье. Приятное лицо. Никакими остроконечными ушами, глазами-блюдцами (как, по-видимому, и хвостом) незнакомка не обладала. Кого-то она неуловимо напоминала: то ли французскую актрису, то ли учительницу географии из пятого класса. Учительницу Катрин помнила хорошо, тетенька отличалась абсолютно неестественным для педагога адекватным поведением.
- Как мне вас называть, леди?
Женщина недовольно качнула головой:
- Только не "леди". Я никем не владею. Да и какая разница, как меня называть?
- С моей стороны будет неучтиво не знать имени и титула хозяйки этих мест.
Женщина опять улыбнулась. Взгляд ее оставался прям и безмятежен. Давно на Катрин так не смотрели.
- Ты вежлива. Но в лесу не придают значения словам. Их трудно понять, ими так легко лгать. К тому же не все владеют речью.
- Увы, мне доступны только слова.
- Любому мыслящему доступно больше, чем он желает.
Заумных намеков Катрин не воспринимала с детства.
- Что-то мне нынче и самой смысл многих слов недоступен, - покаянно призналась шпионка.
- Похоже, запасы твоего смирения и вежливости не безграничны, - смех лесной женщины был тих. - Ценишь иные добродетели?
- Я бы сказала - "Каждому свое", но эта мысль была написана над одними гадкими воротами, - пробормотала Катрин.
- А что еще пишут над воротами в ваших далеких землях?
* * *
Они сидели на берегу ручья. Земля здесь была суха, комары куда-то исчезли. Луна неспешно катилась по темным зубцам над озером.
- Все будет плохо. Возможно, очень плохо, - мрачно повторила Катрин.
- Бывает ли все хорошо? - вздохнула лесная женщина.
Они беседовали долго. Иногда Катрин казалось, что в глубине глаз собеседницы плывет и мерцает живое серебро, совсем как в ручье, но не обманчивый ли это отсвет луны, девушка так и не узнала.
- Будущее легко узнать. Тебе сказать? - хозяйка леса смотрела на ручей.
- Нет, - Катрин передернула плечами. - Я, собственно, и сама в некотором роде прорицать норовлю.
- Ты говоришь об угрозе, но образ ее нам неясен. Говоришь о странных и нелепых, бесполезных, вещах. Так ли ты уверена, что их появление убьет наш мир?
- Я ни в чем не уверена. Не умею читать будущее как в книге. Могу просто сравнивать…
Катрин вновь рассказывала о болезнях и обманчивом благоденствии, о слабых людях, ненавидящих все вокруг, о корректной глупости, возведенной в главную добродетель, о войнах, где люди гибнут густо и бессмысленно…
…Вокруг по-прежнему текла, колыхалась ночь. Пахло молодой окрепшей листвой, лес шуршал и шептался, занятый собственной, совершенно не нуждающейся в чьем-то надзоре, жизнью.
Катрин почувствовала отвращение к себе и своим труднообъяснимым опасениям, к родному тошнотворному миру, оставшемуся так далеко за радугой. Умолкла, чувствуя, что говорить нечего.
- Оставь здесь печаль, - лесная женщина легко тронула ее за плечо. - С нами трудно справиться. Мы будем жить, как хотим. Всегда. Наш мир совсем иной.
Катрин подумала о перьях, томагавках, последнем пути на север…
Собеседница тихонько засмеялась:
- Мы не дикари. Мы - другие. Дарки. Глупое слово, но лучше и не скажешь.
- Вы можете стать совсем… другими.
- Людям с нами не справиться. Да и нет смысла. Все уже поделено и бессмысленно мешать друг другу. Ты способна представить день без прихода ночи?
- На вашем месте я бы никого не пускала в свой дом. Ни днем, ни ночью.
- Кто может решить, пускать гостей или нет? Вы приходите уже сотни лет. Не только люди. Дарки тоже приходят. Наш мир принимает всех, и потомки гостей верят, что здесь их истинный дом. Мы разные. У дарков нет королей, нет лордов. У людей иначе. Разве это повод убивать? Мы слишком разные. И места хватит всем.
- Это ваша земля. Она… здоровая. Жаль, если этот мир начнет умирать.
- Не хочешь остаться на этой земле?
- Не знаю, - вздохнула Катрин. - Я мало видела. И мало что поняла.
- Зачем понимать? Ты и так все чувствуешь. Ты свободная…
Собеседница, чье имя шпионка так и не узнала, проводила Катрин вдоль ручья. Идти рядом с лесной женщиной было легко и спокойно.
- Почему люди так боятся вас? - прошептала Катрин.
- Им трудно понять. Действительно, как можно жить в воде и в ледяных пещерах, не знать одежды и питаться кровью или ненавистью? Непонимание рождает страх. Но и нас многие человеческие привычки удивляют. Зачем покорно отдавать пищу, когда голоден сам, или убивать всех, кого встретишь на своем пути?
- Не знаю. Мне бы не хотелось, чтобы моей кровью кто-то питался. Я буду сильно возражать. Хотя не вижу особой разницы - высосут из меня жизнь или просто перережут горло, и моя кровь станет прахом. Такой конец, пожалуй, даже бессмысленней. Да, если выбирать, я бы призадумалась.
- Без сомнения, тебе когда-нибудь придется задуматься. Ты смертна, как и большинство живых. Но… Но ведь никто никому не обязан ничего объяснять. Мы разговариваем лишь потому, что ты похожа на дарков, а я почти не отличаюсь от людей. Мир был бы интереснее, если бы таких, как мы, было больше. Хотя ничего не изменишь. Нам не понять людей. Ладно, ты все-таки очень юна. Хотела бы я на тебя посмотреть, когда ты повзрослеешь. Удачи, девочка. Не хочешь взять вот это? - лесная женщина сорвала широкий лист папоротника.
- Спасибо. А зачем?
- Потри хорошенько между ладонями и смажь лицо и шею. Ой, какие у тебя мысли забавные. Нет, летать ты не научишься, и ветвистые рога у тебя не вырастут. Но комаров отгонит…
Глава 7
Дни пути… Еще семь или восемь… Дневка, после того как Ингерн стерла ноги, взбучка заснувшему на посту Даллапу, и снова сотни тысяч шагов в ритме неутомимой Белесой. Лес не кончается, и это перестало пугать. Не мешает лес…
…Брод преодолели, встали лагерем. Пора бы и привести себя в порядок.
Удобное местечко отыскалось только шагов через триста. Тем лучше, иметь зрителей не хотелось. Катрин воткнула глефу в песок и принялась раздеваться. Лучи солнца ласково легли на оголенные плечи. Уф, как хорошо. Шпионка сдернула с головы платок, запустила в спутанные пыльные волосы пальцы. Шампунь бы какой-нибудь. Катрин, держа в руке ремень с ножнами, подошла к воде. Положила оружие так, чтобы можно было сразу дотянуться.
Река здесь была шире, на той стороне ветви черемухи густым пологом нависали над водой. Девушка присела у воды и положила ладони на прохладную поверхность. Река плеснула, словно на пробу лизнула кожу. Катрин беззвучно прошептала:
- Я не несу ничего дурного. Простите, если нарушу ваш покой, не держите зла.
Вот так, типа "мы люди не местные". Катрин вошла в воду по пояс и осторожно поплыла. Вода была просто чудесна. Девушка доплыла до середины, немного полежала на спине. Течение медленно потянуло дальше, понесло между зеленых и непроницаемых стен леса. Катрин без особой охоты поплыла обратно, туда, где остроконечной вешкой торчала глефа. Выходить не хотелось, но смущало непроходящее ощущение, что за ней подсматривают.
Стоя в воде, Катрин, как могла, вымыла голову и вышла на берег. Оставалось заняться еще кое-какими мелкими, но неотложными интимными мелочами…
…Катрин окунулась еще разок, умыла лицо и встретилась взглядом с бледно-васильковыми глазами. Голова навы торчала из воды под теми черемуховыми кустами, где только что плавала Катрин. Водяная дева смотрела с пристальным интересом. Катрин несколько смутилась.
- Извини, я тут вот… пачкаю…
Нава качнула головой. Ее вполне правильное лицо казалась диковатым из-за чешуйчатых узоров у висков и лба. Волосы цвета мореного дуба гладко облегали изящную голову и струились по воде.
Жест водной девы можно было истолковать и как снисходительное одобрение, и как легкое сожаление.
На всякий случай Катрин тоже приветливо кивнула и попятилась из воды. Поворачиваться голой попой было невежливо. Накинув широкую рубашку, девушка почувствовала себя спокойнее. Села на скомканные брюки. Нава смотрела с середины реки. По-видимому, речной деве было просто любопытно. Катрин не сомневалась, что люди купаются здесь редко. Значит, и сманить на дно симпатичного парня у обитательницы реки шансов немного. Далеко, должно быть, бедняжке приходится плавать за развлечениями. Катрин осторожно улыбнулась:
- Скучно здесь, да?
Нава сделала движение плечами, которое легко было истолковать в смысле "А как ты думаешь?", и улыбнулась. Улыбка у нее была совершенно человеческая. Зубы крепкие, ровные, не испорченные сахаром. Ну, немножко острые.
Катрин вернулась к воде и присела на корточки. Нава тоже подплыла ближе. Двигалась она изящно, без всплесков и брызг, настоящая рыба. Остановилась в шаге от девушки - здесь было слишком мелко. Катрин смотрела в прозрачные красивые глаза. Из-за таких очей действительно легко нырнуть на дно. Неизвестно как там ниже, но верхняя часть тела навы выглядела привлекательно. Пара крепких с маленькими сосками грудей, округлые плечи. Не портила наву и зеленоватая кожа. Узоры на лице и предплечьях казались вполне уместными. Фотомодели из мира Катрин прибегали к куда более эпатажному макияжу.
- Ты красивая, - сказала Катрин.
Ей захотелось что-нибудь подарить наве, но с собой, кроме оружия и "браслета возвращения", ничего не было.
Водная дева, словно поняв, подняла из воды руку. Ладошка у нее была маленькая, как у подростка. Только вот форму белых длинных ногтей и самые продвинутые стилисты сочли бы излишне хищной.
- Извини, в другой раз что-нибудь подарю, - сказала Катрин и, несмотря на холодок, пробежавший по спине, накрыла пальцами ладонь навы.
Белые когти не впились, не потащили в воду. Но мгновенное прикосновение дало прочувствовать, насколько водная дева действительно Иная, и не только потому, что живет в воде.
Какое странное ощущение.
Катрин медленно поднялась на ноги. Правая ладонь сохраняла легкое онемение. Нава, глядя с сожалением, отплыла от берега.
Пока Катрин одевалась и собирала оружие, темная голова виднелась под пологом черемуховых ветвей. Когда Катрин прощально приподняла руку, голова навы исчезла…
Пообедали, свернули лагерь. Прежде чем дать команду к выступлению Катрин нашла на телеге свой плащ, отстегнула один аграф. Когда положила украшение на песок у брода, комментариев от личного состава не последовало. Вот и ладненько, лес и воду мы понимать начинаем…