То-то и оно, что скорее всего ничего они делать не будут. Повздыхают, конечно, помечтают, пофантазируют… И забудут о Зеркале богов. Нет, не все, конечно. Это, наверное, недурной способ избавить город от дураков и героев. То они раз в несколько лет в Проклятые Земли пробраться пытались, а теперь валом повалят.
Дураки и герои… Остается решить, к какой из этих двух категорий отношу себя я. И есть ли между ними вообще какая-то разница. Ведь пойду я, пойду. Себе врать бесполезно.
– Скажи, Эписанф, – говорю я медленно, борясь с собственным здравым смыслом. – Ты путь в Проклятые Земли знаешь… значит, этот путь безопасен?
– Нет, Бурдюк. – Варвар качает головой. – Это всего-навсего значит, что этот путь возможно преодолеть. Будь он безопасен, я пошел бы один.
Не скажу, что такой ответ мне понравился, но, по крайней мере, он честный.
– Неравные условия, варвар, – хрипло сказал Глаз. – Ты знаешь, чем рискуешь, а нам придется идти вслепую.
Нам? Глаз меня удивил. А ведь сколько лет его знаю… Да, я надеялся, что он пойдет с нами. В одиночку направляться в Проклятые Земли мне не улыбалось – не считать же варвара полноценным попутчиком. Но я боялся, что уговорить Глаза мне не удастся.
– Посмотри на это дело с такой стороны, Глаз, – рассудительно сказал Эписанф. – Если уж я, немолодой варвар, не обладающий отвагой скорпиона, полагаю, что смогу дойти до цели, то пристало ли опасаться пути двум таким бравым парням?
Ага, в красноречии варвару не откажешь. Так же как в умении льстить. Глаз не нашелся что ответить. Я, если бы захотел, сумел бы отыскать прореху в логике Эписанфа, но не счел уместным делать это прямо сейчас.
– Глаз, дружище, можно тебя на два слова, – мягко сказал я, поднимаясь на ноги.
Мы отошли от варвара на десяток шагов. Теперь я совершенно не опасался, что он сбежит.
– Скажи, Глаз, ты действительно собрался в Проклятые Земли?
– При условии, что ты составишь мне компанию, Бурдюк.
– Тронут, тронут, – я покачал головой. – Но не могу не отметить, что еще и озадачен. Не пойми меня неправильно, Глаз, но я всегда считал тебя очень рациональным типом.
– Каким? – подозрительно спросил Глаз.
– Ну… – Я мучительно подбирал подходящий эпитет. Достаточно точный, понятный Глазу и в то же время не способный его обидеть. – Основательным, крепко стоящим на земле, не витающим в облаках, понимаешь? Неужели ты на самом деле готов рискнуть жизнью ради того, чтобы посмотреть в Зеркало богов?
– Знаешь, Бурдюк, я человек богобоязненный. Едва ли я рискну заглянуть в это зеркало, – признался Глаз. – Даже одним глазком, – он нервно засмеялся.
– Тогда почему, Глаз?! Точнее зачем?
Глаз поднял лицо в светлеющее небо.
– Ты тупица, Бурдюк.
– Допустим, – уклончиво сказал я, решив отложить решение этого весьма спорного вопроса до лучших времен. – Но все-таки зачем?
– Большое зеркало из чистого серебра, украшенное самоцветами, – внушительно проговорил Глаз. – Попытайся только представить себе, сколько оно может стоить.
Потрясенный, я несколько секунд молчал. А потом захохотал, громко, открыто и с удовольствием, сбрасывая накопившееся напряжение. Вот такой попутчик мне нужен на пути в Проклятые Земли! Напористый, жадный и начисто лишенный воображения. Если Зеркало окажется слишком большим, чтобы его унести, он не постесняется отковырять с него все драгоценности. И горе тому чудовищу, которое встанет между Глазом и таким несметным богатством…
– Пошли, Глаз, – сказал я, отсмеявшись и обняв друга за плечи. – Я хочу задать варвару еще пару вопросов.
Непосвященный смотрел на нас с подозрением, пытаясь угадать причину столь бурного веселья. Я не собирался ничего ему объяснять.
– Скажи, Эписанф, – проникновенно сказал я, приблизив лицо почти вплотную к лицу варвара. – У тебя есть еще причины, по которым нам стоит оставить тебя в живых?
Нет, убивать его я уже не собирался. Пока, по крайней мере. Но никакая дополнительная информация мне не помешает.
– Есть, – мгновение поколебавшись, ответил варвар. – Есть еще одна причина, но я предпочел бы пока не называть ее.
– Так не пойдет, – решительно сказал я. – Ты назовешь ее прямо сейчас. Это мое условие, и оно не подлежит обсуждению.
– А если не назову? – задумчиво спросил Эписанф.
– Тогда мне придется тебя все-таки убить. – Я старался говорить как можно убедительнее.
Варвар молчал, оценивающе вглядываясь в мое лицо. Близкий уже рассвет позволял ему разглядеть любые подробности, но… Пусть себе смотрит. Тот, кто хоть раз играл против меня в Пять костей, знает, что пытаться что-либо прочитать на моем лице – дело совершенно безнадежное. Едва ли наша воровская игра была знакома Непосвященному.
– Разве первые две причины не убедили тебя, что живой я полезнее мертвого? – попробовал пройти окольным путем Эписанф.
– Убедили, – легко согласился я.
– Но тогда… – Варвар пожевал губами, пошевелил пальцами в воздухе, ожидая, что я поясню свою странную логику. Но я не собирался приходить ему на помощь. – Тогда почему?..
– Что "почему"? – наивно спросил я.
– Почему ты все же собираешься меня убить? Призываю в свидетели всех богов, без меня вы не дойдете до Проклятых Земель.
– Верю. – Я положил руку варвару на плечо и подарил ему лучшую из своих улыбок. – Но, видишь ли, Эписанф, я – самодур. Если сказал, что убью, значит – убью. Может, жалеть буду потом всю жизнь, но против себя не попрешь. Натура такая. Скажи, Глаз?
– Что тут говорить? – Глаз с отвращением сплюнул в траву. – Сколько мы уже натерпелись из-за этой твоей дурацкой натуры. Ляпнет что-нибудь сгоряча, не подумавши – и все… Я ведь ему, Эписанф, бывало говорю: наплюй, мол, забудь, а он упрется как осел: сказал – сделаю. Так что расскажи уж ты ему про эту причину. Охота мне до Зеркала добраться, и я б тебя нипочем пальцем не тронул, но разве я этого хряка удержу? Он же вдвое меня шире.
Варвар лупал гляделками, переводя взгляд с Глаза на меня и обратно. Все пытался определить, всерьез мы или комедию ломаем. Только страшно неправильный выбор сделать, когда ставка – собственная голова. Так что сломался варвар быстро.
– Хорошо, Бурдюк, – нехотя сказал он. – Я расскажу. Есть у Зеркала богов одна тайна, о которой я из тех свитков узнал. Зеркало одинаково отполировано с обеих сторон, так что можно было бы смотреться и спереди, и сзади. Но только одна сторона исполняет тайные желания человека, вторая же – убивает на месте.
– Дела… – после непродолжительного молчания я почесал в затылке. – А не врешь, варвар?
– Не вру, – твердо ответил тот. – Впрочем, ты ведь всегда сможешь проверить правдивость моих слов, Бурдюк. Если рискнешь, конечно.
– Значит, ты знаешь секрет, по которому правильную сторону от неправильной отличить можно? – спросил я.
– Не знаю я такого секрета, Бурдюк, потому что нет его, – грустно сказал Эписанф. – Внешне стороны никак не отличаются между собой.
– Тогда я не понимаю, варвар, в чем твоя причина. Ты дал нам эти знания, спасибо… И что?
– Все очень просто, Бурдюк. Я готов испытать на себе.
– Чего ты готов? – не понял Глаз.
– Я готов первым посмотреться в Зеркало богов, что, как я понимаю, не рискнет сделать ни один из вас. И если я упаду замертво, вам останется только зайти с другой стороны.
Снова повисла тишина. Вязкая, задумчивая. Полуприкрыв веки, я смотрел на первые лучи солнца, предвосхищающие восход великого светила.
– Не верится мне что-то, Эписанф, – сказал я наконец. – Ты так легко готов рискнуть жизнью? Не верится…
– Это потому, что вы молоды, – с легким оттенком грусти сказал варвар. – Вы намного моложе меня, у вас впереди добрый кусок жизни, и ценность ее для вас велика. А что осталось мне, Бурдюк? Десяток лет, каждый из которых будет тоскливее предыдущего? Уже сейчас я неважно слышу, меня иногда подводят глаза, а в плохую погоду ноют кости. Мне не под силу то, с чем я легко справлялся еще пять – семь лет назад. В таких условиях один шанс из двух – очень неплохо, когда в случае выигрыша – молодость и здоровье.
– Молодость и здоровье? – переспросил я. – Это именно то, что ты хочешь увидеть в Зеркале?
– Никто не может сказать наверняка, чего он хочет, – глухо сказал Эписанф, глядя куда-то вдаль. – Ведь исполняются не осознанные, а потаенные желания. Но знаете, молодые люди, когда вы доживете до моих лет, думаю, ваши желания будут мало отличаться от тех, что есть у меня сейчас.
Не знаю… Насколько варвар старше меня? На дюжину лет, на полторы, вряд ли больше. Видал я людей и постарше, которые знали толк и в вине, и в девках и не считали отмеренный им остаток жизни таким уж никчемным. Темнит варвар, вижу, что темнит. Но это мы пока про запас отложим, сейчас не время. До Проклятых Земель далеко, и пусть от меня отвернутся все двенадцать богов, если еще до окончания пути не вытяну из Непосвященного все, что ему известно.
– Что-то я не вижу тут большой твоей ценности, варвар, – прервал мои размышления Глаз. – Что помешает нам с Бурдюком захватить какого-нибудь крестьянина-змееносца и заставить его первым глянуть в Зеркало?
– Наверное, только то, друг мой Глаз, – усмехнулся Эписанф, – что этот крестьянин может случайно выбрать правильную сторону. Как вы думаете, не будет ли его самым сокровенным желанием в тот миг увидеть себя способным уничтожить пленивших его злодеев?
– А не будет ли подобного желания у тебя, Эписанф? – очень тихо спросил я. – Нет, я говорю даже не о сокровенном и потаенном, а о самом обычном желании. Мы нужны тебе, чтобы добраться до Зеркала, но совершенно не нужны после.
– Ты что же, намекаешь… – Варвар казался искренне изумленным и даже оскорбленным. – Намекаешь, что я способен…
Он беззвучно шевелил губами, не находя нужных слов. Пришлось прийти ему на помощь.
– Я не намекаю, Эписанф, я говорю со свойственной мне прямотой. Ты привел достаточно убедительные причины, по которым нам не стоит убивать тебя до того, как мы доберемся до Зеркала. А после либо ты уже будешь мертв, либо… – Я решил не договаривать, держа некоторые свои мысли при себе, и только махнул рукой. – Теперь скажи мне, варвар, сможем ли мы с Глазом спать спокойно, когда до цели останется рукой подать?
– Ты хочешь сказать, Бурдюк, что двое здоровых парней опасаются одного старика? – с усмешкой спросил Эписанф.
Спросил, чтобы выиграть время, если я что-нибудь понимаю в людях.
– Подсыпать яд в питье может и самая немощная рука, Эписанф, – мягко сказал я. – И это далеко не единственный способ слабому справиться с сильным.
– Мне и в голову не могло прийти такое предательство, Бурдюк! – воскликнул варвар с горячностью, свойственной скорее юнцу, нежели старику, коим он себя именует.
Я – человек доверчивый, кто угодно может подтвердить. Какой-нибудь дешевой девке ничего не стоит вытянуть из меня лишний дзанг, растрогав рассказом о своей трагической судьбе. Любого проходимца я считаю честным человеком, пока он не докажет мне обратного. Я легко верю в правдивость легенд и сказок. Неудивительно, что и сумасшедший рассказ о тринадцатом боге я воспринял так просто. Если мне расскажут, что тельцы стали пахать на быках, а все до единого водолеи ушли в длительный запой – я, наверное, смогу поверить и в это.
Но в одно я не поверю никогда и ни за что. В бескорыстную преданность делового партнера.
– Не надо песен, Эписанф. – Я посмотрел варвару в глаза. – Ты, похоже, защищен от вероломства с нашей стороны, чего же удивительного, что и мы желаем иметь подобные гарантии?
– Я клянусь именем своего отца! – Эписанф мой взгляд выдержал.
– Оно мне неизвестно. – Я пожал плечами.
– Здоровьем своих детей!
– Кто знает, возможно, ты вовсе бездетен.
– Я приношу клятву перед лицом всех богов Священной горы! – почти взвизгнул варвар.
– Да плевал я на ваших богов… с еще более высокой горки, – усмехнулся я.
– Ну ты, вор… – Глаза Непосвященного метнули парочку хороших молний, а голос зазвенел, подобно тетиве лука. Нет, варвар, не старик ты, твоя кровь еще умеет кипеть…
– Ладно, – примирительно сказал я, жестом останавливая готовые сорваться с уст варвара слова. – Я всего лишь хотел сказать, что и эта клятва для нас неубедительна.
– А какая клятва покажется вам убедительной, чтоб я сдох?! – выкрикнул еще не остывший Эписанф.
– Вот! – сказал я, для пущей значительности воздев указательный перст к уже белесо-голубому небу. – Вот… – повторил я тише, но еще более важно.
– Что "вот"? – оторопело спросил Эписанф.
Глаз задал тот же вопрос без слов, одним только ошалелым взглядом.
– Чтоб ты сдох – это уже гораздо ближе к истине.
Три глаза смотрели на меня как на сумасшедшего, а я наслаждался ситуацией. Молчание длилось около минуты, первым не выдержал варвар:
– То есть тебя устроит такая клятва?
– Бурдюк, я не думаю… – пожелал вставить и свое слово Глаз.
– Заткнитесь оба! – довольно миролюбиво попросил я. – Вы умеете слушать, а? Разве я сказал, что меня устроила эта клятва? Я был бы последним олухом, если бы строил дела на таких вот, с позволения сказать, клятвах. Я всего лишь сказал, что это уже гораздо ближе к истине, разве не так?
Я снова замолчал, ожидая реакции. На этот раз она последовала достаточно скоро – со стороны моего лучшего друга.
– Бурдюк, – сказал он опасно-спокойным голосом. – Если ты сейчас же не перестанешь валять дурака и не расскажешь, что, сожри тебя Рыба, ты задумал, я вцеплюсь тебе в горло и буду давить, что бы ты ни делал, пока один из нас не откинется.
– Да очень просто, – зная Глаза, я отнесся к его угрозе с должной долей серьезности. – Если Эписанф на самом деле готов умереть, нарушив свое обещание, мне остается только… как бы это сказать… придать вес его словам. Поэтому в Скваманде мы завернем ненадолго к старому Тарантулу.
– Это плохая идея! – рявкнул Глаз, и я заметил, как его передернуло.
– Мне не нравится это имя, – задумчиво сказал Эписанф.
– Поверь мне, его обладатель понравится тебе еще меньше, – успокоил я варвара.
Тот молчал, собираясь с мыслями, а вот Глаз молчать не желал.
– Думай, что хочешь, Бурдюк, а я к Тарантулу не пойду!
– Тебе и не придется, – проворчал я. – К моему старому другу, чтоб его обгадил Телец, зайдем только мы с Эписанфом. И не воображай, будто я в восторге от этого. Просто не вижу другого выхода. Перспектива проснуться однажды с перерезанным горлом нравится мне меньше… да, все-таки меньше, чем беседа с Тарантулом.
– То, что ваш общий знакомый Тарантул – тип не из приятных, стало для меня очевидным, – медленно проговорил Эписанф. – Но кто он такой конкретно, остается для меня тайной. И уж тем более непонятно, зачем мне к нему заходить.
– Приедем в Скваманду – разберемся на месте, – махнул я рукой.
Разговор предстоял очень тяжелый, и проводить его два раза – сейчас и в столице – я не собирался. К тому же, если слишком долго об этом говорить, я могу и сам отказаться от сомнительного удовольствия…
– Знаешь, Бурдюк, – прервал мои мысли варвар, – мне уже сейчас кажется, что я откажусь идти к вашему Тарантулу.
– Эписанф! – Я картинно закатил глаза. – Нам все равно не миновать Скваманды. Вернемся к этому разговору там, хорошо?
– Я бы предпочел, чтобы ты о нем забыл, – буркнул варвар.
– Не надейся, – пообещал я. – Предлагаю составить предварительный план кампании.
Глаз одобрительно посмотрел на меня – он уважал умные слова, когда понимал их смысл.
– Ты можешь наметить маршрут, Эписанф? – спросил я.
– Конечно. – Варвар почти мгновенно выкинул из головы тревожные мысли, ступив на знакомую почву. – Вы, наверное, знаете, что Проклятые Земли лежат почти строго на севере…
– И это, пожалуй, единственное, что мы знаем, – вставил я.
– Так вот, – продолжил Эписанф, снова по своему обыкновению повысив голос, – от северной границы Земли тельцов лежит отличный путь…
– Тпр-р-р-ру! – прикрикнул я. – Какая детская ошибка, Эписанф. Не ожидал от академика шести академий. Слова "Земля тельцов" и "отличный" не могут сочетаться между собой.
– Что? – Варвар захлопал глазами. – Ах да… Но, боги!.. Такой короткий путь…
– Короткий – не значит быстрый. – Опять мне приходится пояснять прописные истины. – Я – не трус, и Глаз тоже. Если надо, мы пройдем и по Земле тельцов. Вдоль и поперек. Но нам придется идти ночами, тайно, обходя главные пути и города. Ибо если нас поймают, то даже с тебя живьем спустят шкуру. За компанию. Я понятно объяснил?
Варвар провел руками по бокам, словно убеждаясь, что его шкура все еще на своем законном месте. Потом нервно икнул.
– Да, об этом я не подумал… Но я не знаю, есть ли дорога от границы Земли водолеев. Нет, там горы совершенно непроходимы… – Пожалуй, он разговаривал сам с собой, но послушать его было небезынтересно. – Тогда дальше, Земля раков… Сначала равнина, потом… Да, наверное… Но так получится почти втрое длиннее.
– И все же вдвое быстрее, поверь мне, – сказал я, и Глаз согласно кивнул. – Я уже не говорю о безопасности.
Эписанф задумчиво покивал.
– Что ж, в этом есть резон. Обидно терять столько времени, но не стоит сожалеть о том, что все равно не в силах изменить. Тогда можно трогаться в путь, а о дальнейших планах поговорить, уже покинув Земли Зодиака.
Я невольно засмеялся. Стратег, что ни говори.
– Подожди, Эписанф. Или ты собираешься отмерить весь этот путь пешком? Бьюсь об заклад, твои сандалии этого не перенесут. Нужно раздобыть транспорт.
– Но у меня же есть повозка! – вскричал варвар. Если в радиусе трехсот шагов кто-либо еще спал, то теперь наверняка проснулся.
– Повозка?! – в один голос изумились мы с Глазом.
– Конечно! Я спрятал ее недалеко от западных городских ворот.
– Прости нам наше недоумение, Эписанф. – Я взял себя в руки первым. – Просто ты забыл нам об этом сообщить. Повозка – это хорошо. Если, конечно, твоя лошадь благопристойно ожидала тебя все это время там, где ты ее оставил. Ты надежно ее привязал?
– Я ее не привязывал. – Варвар потряс головой. – С ней осталась Лаита.
Мне все-таки захотелось его убить.
– Во имя двенадцати богов, кто такая Лаита?!
Летопись Милька
Когда-нибудь, если будет суждено мне вернуться живым, я засяду за свои папирусы, выстрою главы в хронологической последовательности, заполню лакуны в повествовании, возникшие из-за того, что принялся я за свой труд слишком поздно, когда наше путешествие почти подошло к концу. Теперь же приведу самые необходимые сведения, чтобы было хоть какое-то начало и чтобы, не надеясь на собственную память, сохранить запись о событиях, уходящих от меня все дальше и дальше вглубь времен.