К полудню я был далеко от Стоклерда. Движение на тракте было такое оживленное, что даже удивительно. Пристроишься к группе повозок и едешь вместе с ними некоторое время. Затем высмотришь впереди идущий караван, догонишь его на рысях и с ним дальше следуешь. Никто особого внимания не обращает, думают, отстал от своих, сейчас догнать пытается. Так и передвигался рывками.
Эх, Тиасса, Тиасса. Ведь не делается так. Я все понимаю: старая любовь и так далее. Уехал бы он на следующий день, и, если бы я в комнату не вошел, все бы по-прежнему продолжалось. Самое неприятное то, что все у меня за спиной происходило. И как мне после этого уважать самого себя?
Да, как боец он меня сильнее, кто же спорит. И пропади я вдруг, кто бы меня спохватился? Утром, когда уезжал, я не видел ни его, ни Тиассу. Не было их обоих за завтраком, мы вдвоем с Миртой за столом сидели. Дело не только в мастерстве, оказывается. Да ну их обоих. Нашел о ком думать.
К вечеру решил остановиться в какой-то деревне, на постоялом дворе, расположенном на самой окраине. Названия узнать не смог, какие-то хулиганы оторвали табличку на въезде. А может, и не было этой самой таблички, еще нигде не попадались, с чего бы здесь ей взяться. Хотя даже если бы и была, вряд ли сумел бы прочитать: не очень у меня еще хорошо с местной грамотой.
Свободных мест не оказалось, другого постоялого двора тоже. У меня и так с самого утра настроение не очень, а здесь еще этот боров – хозяин двора – пренебрежение проявил по отношению ко мне, через губу разговаривал.
Еле сумел взять себя в руки.
В принципе и на дворе переночевать можно, главное, что безопасно. Правда, разбаловался я за то время, что в Стоклерде жить пришлось. Ничего, придется снова привыкать, сколько их еще предстоит, ночевок под открытым небом. Ярмарка у них в ближайшем городе – Бенгорде, потому и движение оживленное. Вот когда его миную, проще будет с ночлегом.
Надо было поесть да сразу спать заваливаться, но черт меня дернул заглянуть за какое-то строение из свежего теса, еще не успевшего потемнеть. И настроение испортилось окончательно.
В недостроенном сарае спрятались три мужичка и одна девчонка, молоденькая совсем. Огромные глазищи смотрели поверх руки, зажимавшей ей рот. Вторая рука под юбкой у девчонки скрылась.
Мужик, ну и что ты там такого обнаружить пытаешься, чего у твоей жены нет? Ты уже в годах, можно сказать, явно старше меня будешь. У тебя, наверное, дочка такого же возраста, и не факт, что старшая.
Двое других мужиков тоже разве что слюни на землю не роняют. Братва лихая, статья тяжелая и совсем не уважаемая. Эх, не те это приключения, о которых я всю жизнь мечтал. Я у вас тут всего ничего, а уже второй подобный случай. В общем, ничего хорошего. И я поинтересовался:
– Мужики, кто крайний?
Оказалось, что с юмором у них никак. Нет чтобы сказать, что самим мало, так даже послали. Беда в том, что я уже достаточно овладел языком, чтобы понимать, куда именно. И добавили еще: иди, мол, пока цел. Вот я и пошел. Вернее, подошел. Поближе. Подробности рассказать?
Можно нанести очень быстрый и очень мощный удар крепко сжатым кулаком. Если указательный палец не сгибать до конца, а прижать его к подушке большого, то удар будет еще быстрее, но уже не таким мощным. А вот если кулак вообще не сжимать, но в последний момент сделать рогатку из указательного и среднего пальцев, то вообще никакой мощи не будет, а будет только скорость и сплошная темнота. Не у самого нападавшего, конечно.
И еще почему-то не рекомендуется защищаться от удара ножом снизу сложенными крестом руками. Да почему нет-то? При условии, что противник правша, а твоя правая рука поверх левой находится. После этого правой ладонью руку с ножом к левой руке прижимаем, а она скользит себе вверх, пока до плеча не дойдет. И уж затем резко с поворотом и наклоном корпуса, так, чтобы хрустнуло.
Теперь плетение боевого мага, не помню, как оно там точно называется, но наносится пяткой в живот. Только слишком низко бить не стоит, там такая ерунда внутри находится, если пивом или любой другой жидкостью ее переполнить, то это чувствуется сразу. Если она лопнет – все, смертельный исход. А мы себе такой задачи не ставили.
Все, девчонку я себе забираю, понравилась она мне.
Да не скули ты так. Ничего с твоими глазами не случилось, не лопнули они и не вывалились. То, что очень больно, верю. Над глазными яблоками точки есть, они так и называются – болевые. Потом, на досуге, пальцем нажмешь, убедишься. Но это еще не все, парни.
– Деньги.
Это не ограбление, это компенсация за моральный ущерб – вон как девчонку до сих пор трясет, бедную. И еще, чтобы я дело в суд не передавал. Взятка то есть.
– Деньги.
В нашем случае это такие металлические кружочки, они бывают трех видов: из золота, серебра или меди. Меня устроят любые, лишь бы побольше. Не мне это, не мне. Но я передам. Прямо сейчас и передам.
Я положил монеты девчонке в руку и заставил ее сжать кулачок. Не такая уж она и малолетка, хоть и юная очень. Ростом мне до плеча достает, а там, где положено, выпирает все, как надо.
А теперь фраза под занавес:
– Я остановился здесь же, на постоялом дворе. Если понадоблюсь, найдете.
Когда мы отошли в сторону, я поинтересовался у девчушки:
– Тебе куда?
На вид она очень даже ничего. И фигурка тоненькая, как тростиночка, даже непонятно, откуда талия взялась. Глазищи огромные, темно-синие. На мой вопрос не отвечает. Только вздрагивает и всхлипывает. Честное слово, была бы она лет на пять постарше, влюбился бы сразу, с первого взгляда. Я так умею.
– Ты с кем-то сюда приехала? Или живешь здесь?
Опять молчит. Все понятно, имя можно и не спрашивать. Может быть, она немая? В таком случае, повезет кому-то, кто ее замуж возьмет. Одета в юбку и вышитую сорочку с широкими рукавами. Все же немного великоват ей размерчик. А вот обувь остальной одежде не соответствует, дорогая обувь. На это я сразу внимание обратил.
– Как ты здесь оказалась? – предпринял я еще одну попытку.
Девушка подняла глаза и опять промолчала. Не глухая, уже легче.
Из-за сарая показалась вся троица. Один придерживал левой рукой правое плечо, другой прижал руки к глазам, но кое-как передвигался. А вот и третий, ему меньше всех досталось. Паршивенькое у меня плетение получилось, совсем навыки растерял, надо было больше веса добавить, да провалиться побоялся.
Девчонка, увидев их, спряталась за мою спину.
– Да не бойся их уже, они теперь хорошими стали. Ты зачем с ними пошла?
В самом деле, на улице еще светло. Непременно кто-нибудь увидел, если бы силой потащили.
– Тот, что с бородой, сказал, что женщине помочь надо, а он сам не может. Мы туда пришли, а он… – У нее даже губы задрожали.
С бородой у них один, тот, что по глазам получил. Вообще-то было бы правильнее пониже ударить, чтобы надолго охоту к такому отбить.
Не удержавшись, я погладил девушку по голове, на миг испугавшись, что она сейчас резко отпрянет. Нет, прильнула даже на мгновение.
– Все, все, успокойся, теперь уже все позади. Как зовут, хоть скажешь?
– Милана, дочь… – и снова замолкла.
Спасибо, что сказала, иначе трудно было понять, что не парень.
– Артуа, сын. Что дальше будешь делать?
Милана пожала плечами:
– Не знаю.
– Здесь жить будешь?
– Нет.
Нет, просто замечательная жена кому-то достанется. И красивая, и говорит мало. Вот только бы понять еще хоть что-то из ее речей.
– Мне в Велент нужно, – снова подняла она на меня свои глазищи. Уже прогресс. В принципе я и отвезти могу. Если уж вмешался, то не останавливаться же и не бросать ее. Знать бы только, в какой он стороне, этот Велент. Сколько я сегодня деревень проехал и ни у одной названия так и не узнал.
– Велент твой в какой стороне находится? – Мне, понятное дело, туда же надо. – Далеко до него?
Вот здесь и выяснилось, что Велент сразу же за Тринскером, а до него я рассчитывал за пару недель добраться. Да уж, ситуация. И что же теперь, бросать ее, что ли? Ладно, потом разберемся. Утро вечера мудренее.
– Есть хочешь?
Снова молчаливый кивок.
И снова я стоял перед стойкой, за которой расположился боров-хозяин.
– Мне нужна отдельная комната, – постарался я сделать свой голос непреклонным.
Хозяин мазнул взглядом по мне, по Милане, по местному вышибале, еще более здоровому, чем он сам, снова посмотрел на меня.
Уважаемый, что-то у меня в последнее время нервы сдают. Честное слово, давай лучше по-хорошему договоримся. Вот, смотри, у меня между пальцев ал зажат, из чистого серебра. Не надо на вышибалу поглядывать, давай лучше бизнес делать. Обе мои руки на стойке лежат, а рядом с ними тарелка, обыкновенная, глиняная, каких у тебя сотня, наверное. Вот сейчас я возьмусь за ее края обеими руками и ударю по углу стойки. И будет у меня в каждой руке по обломку с о-о-острыми краями. Останется только по горлу чиркнуть. Знаешь, сколько в моей дурной башке всяческих идей? Чем-то приходилось пользоваться, чем-то нет. Тебе это надо? А мне еще меньше. Давай полюбовно, а?
Не знаю, что он сумел прочесть в моих глазах, но комната нашлась. Еще бы, ал – деньги неплохие.
Когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, в спину кто-то из находящихся в зале посетителей сказал нечто крайне неприличное. Милана даже вздрогнула. Ничего, девочка, переживем.
Мы остановились на пороге комнаты. Да уж, за такие деньги – и натуральный чулан. Ну не все так страшно. И окно имеется, и кровать. Одна, но широкая. Мощная задвижка на дверях, что тоже плюс. Не смотри так, девочка, мне здесь тоже не нравится. Тут даже одной звездочкой не пахнет. Правда, в общих комнатах вообще по восемь – десять, лежанок. И кто-нибудь обязательно храпит и воздух портит. Так что по сравнению с общей комнатой здесь просто люкс.
– Милана, подожди немного, я сейчас поесть принесу. Цыпленка будешь? Вот и славно. Еще нужно не забыть много вина взять.
– Зачем много вина?
До чего же огромные у нее глаза, как два омута.
– Как это зачем? Мне же чем-то напоить тебя нужно. Так всегда мужчины поступают, когда одни с девушками в комнате остаются.
– Я не буду пить вино, – насупилась Милана.
– Не будешь? Очень жаль. Ладно, ничего страшного. У меня еще порошок есть, буквально вчера купил у одного доброго человека. Если им что-нибудь из еды посыпать, то и вина не надо. – Нет, ну до чего же забавная, каждому слову верит. – На задвижку закройся. Когда вернусь, в дверь вот так постучу, – напутствовал я наивную девчонку.
Вина я все же принес, целую кружку. Что делать, нет у них в меню ни компота, ни какао. Милана так быстро растерзала бедную птичку, что мне пришлось поделиться своей. Я вообще-то трех цыплят взял: одного ей и двух мне. А получилось с точностью до наоборот. Такое впечатление, что она со вчерашнего дня ничего не ела.
Когда мы управились с цыплятами, я схватился за голову. Что же мне теперь делать, я ведь забыл их порошком посыпать. В ответ я услышал, что обманывать нехорошо. И еще, когда обманываешь, глаза должны быть соответствующими, а они у меня добрые, с такими не обманывают. Много ты знаешь, девочка.
В душе я даже возмутился. Это у меня-то глаза добрые? Не видела, что ли, как я ими на хозяина посмотрел? Тот даже комнату сразу нашел. Или это серебряный ал помог?
Вина она отпила совсем немного, буквально пару глотков. И сразу начала клевать носом, засыпая. Теперь нам предстояло разделить общее ложе. На полу спать так не хочется, да и пыльно очень. Давненько здесь с мокрой тряпкой никто не появлялся. Ничего, перебьемся как-нибудь, на такой кровати и вчетвером вполне разместиться можно. Вот только во взгляде девушки сквозила тревога. Как же, оказаться с незнакомым мужчиной в одной постели…
На языке вертелась пошленькая фраза, и я с трудом сдержался. Милане, бедняжке, и так достаточно сегодня досталось. Хорошо, что вовремя подоспел. Я в тот момент вообще-то искал укромное местечко совсем по другой причине. Ничего особенного, так, секундное дело. Вовремя приспичило.
– Милана! – обратился я к девушке, с трудом удерживающейся от того, чтобы не уснуть прямо на стуле. – Кровать одна, но на ней достаточно места для нас обоих. И бояться тебе нечего. – Я все же не смог удержаться. – Вино ты пить не стала, а порошком цыплят я посыпать забыл. Так что выбирай, с какого края ляжешь, и спи себе спокойненько. Я к тебе приставать не буду, самое честное слово, какое у меня только есть. – И снова не сдержался: – Только и ты ко мне не приставай, договорились? Я мужчина серьезный, у меня и невеста имеется.
Она лишь слабо кивнула. Еще пара минут – и мне ее на руках до кровати нести придется, на ходу засыпает. Милана прилегла на самый краешек, и я даже испугался, что она во сне свалится на пол.
Одеяло у меня было свое, а вместо подушки можно и кулак использовать, многократно проверено. Перед тем как уснуть, я долго ворочался, размышляя. Кого-то мне эта девчонка своим поведением очень напоминала. Уж не меня ли самого, когда только в Дертоген попал? Казалось бы, и люди такие же, ничем не отличаются, и дома похожие – четыре стены и крыша, а все не то. Вот и она ведет себя так, словно в незнакомом мире очутилась.
И еще. Явно она не дочь зажиточного крестьянина или ремесленника, манеры не те. Пусть я в этом деле не специалист, но даже с моим не слишком большим опытом общения с местной знатью такие выводы могу делать смело. Ладно, никогда излишним любопытством не страдал, потому и проблем, наверное, особых не было. Вот другое более интересно и относится это другое ко мне. Ведь я действительно мог убить хозяина, а за что? Что он такого сделал, за что его можно жизни лишить? И вряд ли Тиасса во всем этом виновата. Не было у меня к ней ничего такого, только злость на то, что за лоха держат. Но какая-то причина, объясняющая подобное мое поведение, все же должна иметься. Только вот какая?
Глава 15
Кронор
Среди ночи я проснулся оттого, что почувствовал, как Милана прижалась к моей спине. Ночью задул свежий ветерок, затем пошел дождь, и в комнате стало прохладно. Окно с вечера я закрывать не стал: когда мы вошли, воздух в комнате был спертым.
Милана спала, скинув на пол одеяло. Наверное, во сне от мужиков убегала. И выражение ее лица было таким, как будто у нее забрали любимую игрушку. Ну может быть, и не совсем таким, уже взрослая девочка. Сейчас, когда платье обтянуло ее тело, это особенно заметно. Не удержавшись, пару раз чмокнул ее в губы. Так, безо всяких эротических умыслов, слишком уж они красивые у нее, как вишенки. Хотел еще разок поцеловать, но передумал. Вдруг как проснется, а над ней рожа взрослого мужика нависла, пару дней не бритого. Испугается до визга.
Пришлось встать, чтобы окошко захлопнуть. Я зажег еще одну свечу, первая почти догорела. Милана просила, чтобы свет в комнате был.
Да уж, задал я себе задачу. Ну и что мне теперь с ней делать? Как она вообще сюда попала? Вряд ли здесь все так просто, не девчонка, а сплошная загадка. Мне бы свои проблемы решить. Вечером поговорить с ней так и не удалось, она, как только легла, сразу и уснула. Перенервничала, бедняжка.
Прикрыв Милану одеялом, я заботливо прижался к ней спиной, отложив принятие всех решений на утро. Проснулся я опять из-за девушки – обнаружив себя в опасной близости от почти незнакомого мужчины, она поспешила отодвинуться. Конечно, я снова не смог удержаться, заявив вместо "доброго утра" с укоризной:
– А ведь вчера обещала, что не будешь приставать. – Слишком уж забавное у нее становилось лицо всякий раз, когда она принимала мои попытки пошутить за чистую монету.
Когда спускались по лестнице, я совершил очередную глупость. За тем же столом, что и вчера, расположилась та же самая компания, как будто бы и не уходила вовсе. И опять тот же тип, сидевший на самом краю скамьи, прокомментировал наше появление. На этот раз он заявил, что девочка выглядит слишком уж грустной, а это может быть только по двум причинам: или я не заплатил ей сколько положено, или не слишком усердствовал как мужчина. Но возможен и третий вариант, в котором сошлись оба этих обстоятельства. И он, по его мнению, наиболее вероятен. Естественно, излагая свои домыслы, мужик не особо выбирал выражения: из приличных слов были, пожалуй, только предлоги.
Затем, обратившись к сидевшим с ним за одним столом и нисколько не понижая при этом голос, он решил пофантазировать, что бы сам сделал с этой молоденькой красоткой. Милана ахнула, отшатнувшись и прикрыв ладошками рот. Твоя реакция понятна, девочка, но вот вопрос: откуда ты-то эти слова знаешь? Даже я о значении некоторых только по общему смыслу догадался.
Нет, эти люди явно не бражничали всю ночь, они лишь встали чуть раньше нас и сейчас завтракали, все семеро. Вероятно, кашу им только что принесли, поскольку тарелка, в которую я воткнул рожу острослова, была почти полной. И еда еще не успела остыть. Я двумя руками удерживал его голову в тарелке, благо волос на голове было предостаточно. Но смотрел я не на него.
Из всех семерых, сидевших за столом, меня больше всего заинтересовал тот, что занимал противоположный от меня торец стола. Он был по-настоящему огромен – в сравнении с ним все остальные выглядели просто детьми.
Я не бросал ему вызов, я только хотел сказать ему взглядом: ведь это твои люди, и ведут они себя неправильно, а ты за них отвечаешь. Ведь даже если все было именно так, как сказал этот упырь, а ты отлично понимаешь, что это не так, почему ты позволяешь ему это? Ведь глупым ты явно не выглядишь.
Остальные молчали, поглядывая на вожака. Один его мимолетный жест – и меня начнут размазывать по полу, по стенам, а возможно, и по потолку. И я ничего не смогу сделать, даже если успею выхватить свой тесак.
Пару раз остряку удалось высунуть голову из тарелки, повернуться к здоровяку и окликнуть его:
– Брой!
Но Брой молчал.
– Сейчас ты скажешь: извините, леди Милана, – чуть ли не ласково прошептал я говорливому упырю на ухо. На второй раз он произнес эти слова достаточно громко и отчетливо.
– Довольно! – Голос у Броя оказался вполне соотносим с его комплекцией.
Я отпустил свою жертву. Конечно, достаточно. И еще спасибо тебе. Слишком не хочется подохнуть на заплеванном полу убогой харчевни, а ведь я уже почти смирился с этим.
Когда мы выходили, Милана обернулась на миг и взглянула на продолжавших сидеть за столом и наблюдавших за нами людей. Ну-ну, ты им еще язык покажи.
Я тоже посмотрел на Броя и еще раз поблагодарил его взглядом. Правильный мужик. Вот так мы и остались без завтрака, а возвращаться обратно в таверну отчего-то не хотелось.
Мухорку я оседлал быстро, не задумываясь над тем, что и в каком порядке необходимо сделать. Да и задумываться об этом было недосуг, поскольку рядом стояла Милана. Что же мне с тобой делать, девочка? Может быть, сама подскажешь?