- Молодец, Трис, - вполголоса шепнул Рес, проезжая мимо нас с Ширрой. - Хорошо придумала. Теперь никому и объяснять ничего не надо.
Я кивнула, двинувшись вперед бок о бок с тигром, но почти сразу почувствовала пристальный взгляд Леха. Однако особого внимания не обратила - ну его, вруна бессовестного. Хоть и помогла его ложь уладить какие-то нюансы, но все равно - неприятно сознавать, что тебя используют. Да еще без спроса и там, где особой нужны в этом не было. Ширра - ладно, он, кажется, совсем не против моего крохотного обмана. По крайней мере, не ворчит, не бурчит и не требует выложить правду каждому встречному-поперечному. В отличие от некоторых, он понимает, где надо остановится, и отложил все вопросы до того времени, пока вокруг не останется посторонних ушей. А Лех, будто до сих пор в чем-то подозревает, так и сверлит сзади тяжелым взглядом. Прямо над душой стоит, будто больше заняться нечем. Одно хорошо - его кто-то перехватил прямо на выходе, и дальше мы смогли идти совершенно спокойно.
Ничего странного или необычного внутри форта не оказалось: обычные дома, обычные улицы, обычная площадь в центре, где, как и везде, стоит неизменный храм во славу Двуединого. Фонарей, конечно, вдоль дороги неоправданно много, но для военного городка такое расточительство - не роскошь, а необходимый элемент жизни: нежить не любит света, а значит, стоит воспользоваться их слабостью даже в малом. Пусть-ка шкуру себе подпалит, коли рискнет полезть на стены.
Ну, что еще бросилось в глаза?
Пожалуй, народу для темного времени суток здесь оказалось многовато, причем подавляющее большинство - мужчины, вооруженные чуть не до зубов. Поджарые, как муравьи, суровые, закаленные, матерые. Явно не дутые солдафоны из столичных гарнизонов. Но тут, опять же, сказывается местная специфика: без оружия и серебряного клинка в изголовье спать вообще не ложатся. За меч хватаются прямо из колыбели. Пришлых почти не держат, оседлого народу немного, в основном - бабы с детишками, дожидающиеся возвращения мужей. Да и тех, надо сказать, немного: Приграничье - не место для семейного счастья. Торговцы тоже надолго не задерживаются: приехали, переночевали, да и двинули в обратный путь, поскорее оставив опасную местность позади. Лавки есть, как не быть? Но мало. Непростительно мало. Впрочем, оружием и амуницией Патруль полностью снабжается за счет казны, а с питанием перебоев они отродясь проблем не знали: в Приграничье караваны все же - не редкость. Так что если и ходят по этим улицам исключительно люди военной профессии, то лишь оттого, что половина только-только с рейда вернулась, а вторая половина назавтра в новый рейд уйдет. И так, судя по спокойным лицам Патрульных, было всегда.
Однако, что поразило меня больше всего, так это то, что Лех, показав подорожную какому-то усатому громиле на входе, без всяких вопросов и разрешения завел нас в один из пустующих домов недалеко от главной (и единственной) площади. Ни у кого не спросил, ни с кем больше не согласовал. Просто толкнул ногой дверь и зашел, будто имел на это какое-то право. Потом ненадолго отлучился, шепнул кому-то пару слов, с кем-то перемигнулся, и вот - у нас в распоряжении оказался целый домина с пристройками, а из соседнего двора уже помчались расторопные мальцы, таща в руках корзины, полные всевозможных яств. Они же, пока мы расседлывали коней, осматривались и занимали стойла, торопливо вымели и вымыли пыльные полы, протерли столы, пробежались по комнатам, старательно застилая постели свежим бельем. Проворно натаскали горячей воды в три огромные бадьи. Повесили рядом пушистые полотенца и так же шустро умчались, оставив в пустом доме только одного - конопатого патлатого пацана с умненькими глазками и проказливой улыбкой вечного непоседы.
Я в недоумении обернулась к эльфам.
- Так принято, - с улыбкой пояснил Шиалл. - В форте всегда есть пустующие дома, специально для тех, кто вернулся с рейда. Загодя выстроены и неплохо обустроены, в которые только приди, смети пыль и можешь спокойно жить. Правда, обычно их приходится делить с кем-то еще, потому что желающих всегда оказывается немало. Но для нас с братом в Торроте делают исключение: оставляют отдельное помещение, на которое никто больше не покушается. В качестве жеста уважения, так сказать, к расе бессмертных, и помня о наших сложных отношениях друг с другом. Но мы не жадные: охотно делимся с остальными. А касательно парнишек - тоже просто: про нас еще от ворот послали предупредить, так что не удивляйся. Здесь так заведено: любой вернувшийся гнотт в первые сутки обеспечивают всем необходимым за счет казны.
- Надо же. А кто за все это отвечает?
- Воевода, конечно. На то он тут и поставлен, чтобы порядок блюсти.
Я недоверчиво покосилась.
- Хочешь сказать, что любой из Патруля, заходя в любой из ваших фортов, может быть уверен, что его накормят, напоят и выделят место, чтобы переночевать?
- Разумеется.
- Ничего себе. Похоже, содержание Патруля обходится казне в бешеные деньги.
- Верно, - кивнул Беллри. - Но, поверь: за ту работу, которую он выполняет, это - весьма скудная оплата. Даже если включить сюда расходы на оружие, доспехи, обиход лошадей, провизию и ежемесячные выплаты ветеранам. Потому что Патруль - это единственная сила, которая сдерживает нежить от наплыва в обитаемые земли. И единственная преграда, благодаря которой все остальные ваши королевства продолжают существовать. Именно поэтому содержание Патруля ложится на плечи не только Симпала, но и на все близлежащие земли, включая Беарнский халифат, Зигг, Ларуссию, Заггнию и Залесское княжество. И это с нашей точки зрения вполне оправдано, потому что без такого заслона люди обречены: если нежить расползется во все стороны, ее уже будет не сдержать никакими силами. А так, пока она загнана в болота и отделена от остального мира заставами, фортами и Границей, у нас есть шанс уберечь свои дома от беды. Именно поэтому мы с братом здесь. Поэтому же здесь Лех и Рес с Кротом. Поэтому же все еще живо наше братство, как жив мирный договор с гномами и их клятва о помощи нашим Лесам.
Я неловко кашлянула.
- Конечно, ты прав. Я и не думала спорить. Просто удивительно: вы тут - как в другом мире живете. Почти без чиновников, без проволочек и глупых бумажек. Слово все еще ценится на вес золота, есть те, кому можно доверить спину, есть цель, есть средства для ее достижения и те, кто способен дойти до нее во что бы то ни стало. Я... наверное, это просто зависть, Беллри? Никогда не думала, что хоть где-то еще можно так жить.
- Ну, не все так легко, как кажется, - усмехнулся эльф. - На самом деле хватает тут и воровства, и стяжательства, и казнокрадства, и всего того, от чего ты не так давно сбежала из столицы. Просто выражено в гораздо меньшей степени, поскольку наказание за воровство - не отрубленная рука и позорное клеймо, как в Ларессе, а волчья яма и быстрая казнь, во время которой никто за тебя даже не вступится. А за казнокрадство разрешено вешать без суда и следствия.
- Какие ужасы ты рассказываешь, - невольно поежилась я. - Прямо страх один. Хоть любимую работу бросай и уходи в монахи.
- В монахи тоже можно, никто не осудит, - не понял моего беспокойства Шиалл. - И храм есть - вон, в соседнем квартале виднеется. Хочешь - иди, они любого примут с распростертыми объятиями. Даже закоренелого грешника, ибо ваш бог велел прощать и смиряться. Торговать тоже не возбраняется, но учти - цены задирать не дадут: разоришься на одних только процентах, потому что спрос за каждую накинутую сверх установленного квоту будет такой, что все до исподнего с себя продашь, а и тогда не расплатишься. По этой же причине в Приграничье - самые низкие цены. И поэтому же тут выгоднее всего закупаться для продажи в той же столице. Думаешь, зря Брегол в последние годы так зачастил в Кроголин?
- Ничего не думаю, но, полагаю, он своего не упустит.
- Точно. Он даже подумывал тут лавочку открыть. Так, на пробу. Да Лех отговорил: не хочет проблем с Воеводой. У того на нас после той истории с воротами и так зуб имеется.
- Что ж так? - не сдержала я улыбку. - Все убытки вспоминает?
- А то. Покрывать-то их из казны пришлось, потому что Лех на всеобщем Собрании сумел во всеуслышание доказать, что действовал в тот момент исключительно в интересах Патруля. Дескать, жезл использовал для защиты от армии упырей, да и то, лишь в последний момент. То есть, спасал город от разрушения. А значит, всего лишь выполнял свой долг, причем выполнял его хорошо. За что ему, как водится, полагается дополнительная награда в виде полусотни золотых, а ворота пострадали оттого, что оказались слишком близко к эпицентру. Но в том его прямой вины не было. И это, кстати, сущая правда. Весь форт потом подтвердил. Поэтому Воеводе пришлось, скрепя сердце, признать, что крамолы тут никакой нет, и взять все расходы по восстановлению ворот (а гномы знаешь, сколько дерут?!) на себя. Что, разумеется, не прибавило ему теплоты по отношению к Леху.
Я расхохоталась.
- Гениально! Нет, я, конечно, знала, что он наглец, но до такой степени... Ширра, ты слышал?
Тигр неопределенно фыркнул и нетерпеливо потянул меня к дому.
- Да иду, иду. Сейчас узнаю насчет комнаты и сразу приду.
- Выбирай любую, - немедленно отреагировал Беллри. - Если хочешь, я велю, чтобы воду принесли прямо туда.
- Хочу, - кивнула я и, опередив остроухого опекуна, сама поманила терпеливо ожидающего мальчика. Все у него выяснила, все уточнила, распорядилась о самом главном и, подхватив тигра за шею, первой вошла в уже отмытый, проветренный и почти обжитой дом. А там, на мое счастье, нашлась чудесная верхняя комнатка, где я могла с чистой совестью плюхнуться в бадью с восхитительно горячей, чистой и мыльной водой. О которой, признаться, так страстно мечтала всю последнюю неделю. После чего бессовестно блаженствовала до потери сознания, без всякого стыда мурлыкала в голос что-то непонятное, отмокала, отмывалась, наводила красоту. И лишь удостоверившись в собственной неотразимости (в воду, разумеется, не смотрела), с умиротворенным вздохом забралась на восхитительно чистую постель. По дороге, конечно, с чувством чмокнула понимающе хмыкнувшего тигра, от души обняла, готовая в этот момент любить весь мир, забралась под одеяло, блаженно растянулась и только тогда тихонько позвала:
- Ру-у-м?..
8.
К завтраку я спустилась самой последней. Отчасти от того, что действительно вчера дико устала. Частично - потому, что все еще отчаянно зевала и тщетно терла слипающиеся глаза. Но большей частью по той причине, что двое моих самых близких друзей большую часть ночи занимались тем, что выясняли отношения между собой. Иными словами, шипели и бурчали прямо у меня под боком, дождавшись, в конце концов, того, что я их просто вытолкала взашей из комнаты. Но так как времени при этом было уже далеко за полночь, самой выспаться так и не свезло. Неудивительно, что наутро я была злая и сонная, а эта парочка вела себя тише воды, ниже травы, и смиренно сопровождала мою рассерженную особу по лестнице: пристыженный Рум умильно вился перед лицом, предупреждающе указывая на каждую ступеньку, чтобы я не споткнулась, а Ширра бесшумно трусил рядом, с надеждой поглядывая на мое неподвижное лицо и тщательно стараясь не задеть даже боком.
Еще бы: вчера их уже предупредили, что за первый же вопль или рык, один на неделю вернется в Мир Теней, а второй останется украшать местный интерьер в виде красивой ледяной скульптуры. На столько времени, на сколько у меня хватит злости. А ввиду того, что на данный момент меня лучше было не раздражать... кажется, Ширра (в отличие от некоторых, кстати) ничуть не сомневался в том, что угроза реальна, и теперь вел себя безукоризненно. То есть, старался не обращать на соседство вредного духа ни малейшего внимания.
В полнейшем молчании мы спустились в обеденный зал. Обойдя пустующий стол, я чинно села между Лехом и Ресом, намеренно найдя именно то место, где тигр не сможет улечься поблизости. Хмуро кивнула на прозвучавшее приветствие и, игнорируя недоуменные взгляды, уткнулась в тарелку. Рум, не стесненный телесной оболочкой, немедленно подлетел ближе и услужливо подтолкнул какую-то крынку.
- Выпей молочка, милая. Говорят, полезно для здоровья. Особенно, если его с медом... а хочешь пирожок? Тут с яблочком есть. Вкусный. Еще горячий...
Я равнодушно отвернулась.
- Рес, передай, пожалуйста, кашу.
- Трис! - с несчастным видом опал проигнорированный призрак. Прямо в тарелку Леха. - Ну, хочешь, мы извинимся? Хочешь, я ему даже лапу пожму, если тебе станет от этого легче?
- Нет, - ровно отозвалась я, принимая от Патрульного парующую миску. - Спасибо. Вы уже достаточно пообщались.
- Да Ширра ж не специально уронил тот стул!! Честное слово! А я не хотел кидаться в тебя зажженной свечкой! Я в него метил, оболтуса мохнорылого! В него, понимаешь?! Это ж чистая случайность!! А то, что он стащил одеяло, тоже не со зла - за мной охотился, чудовище зубастое! Но так как поймать самому - кишка тонка, вот и решил, что можно попытаться хотя бы так! Кто ж знал, что ты окажешься в одной только сорочке?! Но я не смотрел, не подумай. Это все он! Вон, глазищи-то свои вылупил! До сих пор еще не закрываются! Как увидел, что натворил, так и замер, будто их дурацкие статуи на Аллее Павших!
У меня потемнело лицо от воспоминаний о прошедшей ночи, из которой я, в лучшем случае, смогла поспать лишь половину. Рес с Кротом дружно усмехнулись, эльфы неловко отвернулись, а Лех сдавленно закашлялся, отлично представляя, во что могла вылиться банальная перебранка между вспыльчивым скорром и не менее вспыльчивым хранителем.
Да, так все и было: эти двое мерзавцев, что сейчас с несчастным и виноватым видом изучают собственные ноги, все-таки не сдержались и сцепились над моим сонным телом. Наверное, спорили, кому следует охранять его от посягательств неизвестных злоумышленников. Ширра, судя по всему, намекнул на бесполезность бестелесного духа и вызвался нести ночную вахту в одиночку, образно послав маленького призрака в Бездну. Рум, разумеется, в долгу не остался и, вспыхнув не хуже иного факела, во весь голос заявил, что наедине меня с ним не оставит, даже если для этого придется снова располосовать чью-то драгоценную шкуру на сотни лоскутков. Подробностей я, конечно, не слышала, потому что сперва они удосуживались общаться сравнительно тихо. Но вот последующий за этим грохот опрокидываемой мебели и подозрительный запах паленого быстро привели меня в чувство.
Надо сказать, в первый миг я могла только ошеломленно распахнуть глаза и молча взирать на перевернутую вверх дном комнату, в которой среди полного молчания носились две странные тени. Одна - поверху, осыпая стремительного преследователя беззвучными ругательствами и крайне неприличными жестами, а вторая - понизу, черная и зловещая, во всем великолепии зверски оскаленных зубов и выпущенных когтей, среди которых не сразу удалось признать Ширру. И все бы ничего, но эта лихая парочка умудрилась не только смести горящую свечку на мою постель (хорошо, не случилось пожара!), опрокинуть сундук, тихонько уложить на бок массивный стол и оставить на полу глубокие царапины от острейших когтей. Не только сорвала занавески, заставила ходить ходуном тяжелый шкаф и прошлась ураганом по завибрировавшему потолку. Но у них хватило ума пробежаться в запале прямо по моим ногам, Руму - намертво вцепиться ручками в мою трепаную шевелюру (которая от такого варварства превратилась в нерасчесываемый колтун), а тигру - цапнуть в забытьи одеяло и накинуть сверху, стараясь поймать вредного духа в ловушку. Просто так коснуться меня он не посмел - слово для скорра дороже жизни, но вот отомстить наглому привидению все же сумел. А заодно, и меня выставил на всеобщее обозрение, потому что, вопреки неубедительным заверениям Рума, сорочки в тот момент на мне, увы, не было: спать я ложилась, предварительно выстирав все свое белье.
Напряженный бой закончился моментально - минутой ошеломленного молчания, оторопелым "а-а-а" и растерянным "шр-р-р". А затем довольно быстро продолжился - моим утробным рычанием, последующим за этим звуком хлесткой пощечины, отвратительно громким "хлоп!", смущенным бормотанием попятившегося тигра и истошным воплем "я больше не бу-у-уду-у-у...!" исчезающего духа. После чего один из нашей троицы бесследно испарился, вторая судорожным движением закуталась в сползшую набок простыню, а третий был безжалостно отхлестан подушкой, жестоко ударен в нос голой пяткой и неумолимо вытолкан за дверь. Правда, вылетел он наружу не только с огромной скоростью, кубарем, но и с явным облегчением, потому что прекрасно понимал: если бы не кошачья морда и густая шерсть, дополненная нечеловеческим проворством и поистине демонической выносливостью, то не видать бы ему нового рассвета, как своих ушей (сила у меня, говорю же, неслабая от родителей досталась). Поэтому Ширра отделался лишь легким испугом и ноющей болью в побитом пятачке. Везунчик, чтоб его демоны сожрали! В то время как Рум, обождав в холоде чужого мира несколько томительных минут, все же нашел крохотную лазейку в ограждающем заклятии и прокрался-таки обратно, в комнату, твердо намереваясь не спускать с коварного противника глаз.
Чем они потом занимались за дверью, не имею ни малейшего понятия, потому что никого больше внутрь не пустила. И наблюдать за ними не собиралась: прокляв обоих не по одному разу, с немалым трудом уснула, рассудив, что Рум меня и так знал, как облупленную, а мохнатому нелюдю мои сомнительные прелести вовсе без надобности. Особенно тогда, когда этот глазастый гад и так много дней следовал за мной по пятам, незаметно подглядывая из-за кустов. Плевать. Только это обстоятельство и необходимость отметить подорожную спасло их от исполнения моего недавнего обещания. Но, полагаю, теперь вы понимаете, почему с утра мне так не хотелось видеть эту парочку поблизости?!
- Трис! - Рум от отчаяния едва не утонул в плошке с супом и рванул на голове несуществующие волосы. - Трис, ну прости. Мы больше не будем! Клянусь, это правда! Никто не хотел тебя обидеть, а мы, если и поспорили, то старались никому не помешать и никого не тревожить. В конце концов, могут же быть у двух взрослых мужчин некоторые трения? Эй, мохнатый! Подтверди, а то она не поверит! Чего ты вытаращился? Чего уставился, недоросль кусачий? Я что ль, за тебя должен отдуваться? Говори, нелюдь, что сожалеешь!
- Шр-р, - послушно вздохнул Ширра, но меня это не убедило. Даже полные раскаяния золотые глаза, так настойчиво пытающиеся поймать мой убегающий взгляд. Фигу. Не выйдет: так просто им это с рук не сойдет. - Шр-р-р-р-р. Ш-ш-и-р-р-р.
- Он извиняется, - немедленно перевел Рум. - Точнее, он ОЧЕНЬ извиняется за свой поступок и надеется, что это недоразумение не повлияет...
Я нехорошо прищурилась, чувствуя, как опасно похолодела моя жемчужина.
- Недоразумение? Ты назвал ЭТО недоразумением?!