- Если только его не волновали совсем другие вещи, - упорно стоял на своем Инквар и, не желая ссориться с хозяйкой, примирительно добавил: - Например, Ленса вряд ли волновало, на чем он стоит.
- Вот теперь я уверена, - откинувшись на высокую резную спинку деревянного кресла, довольно усмехнулась матушка, - что точно знаю, почему Дайг нанял именно тебя. Хотя наверняка все намного сложнее. И значит, у меня есть для тебя подарок… или даже не один.
Инквару очень хотелось в ответ на это заявление ввернуть нечто язвительное, но на его лице появилось растерянно-изумленное выражение.
- Да за какие заслуги, матушка! Нет, я, конечно, премного благодарен… но вы что-то путаете.
- Да как я могу спутать, - передразнивая его, всплеснула руками настоятельница, раскрыла стоящую на столике шкатулку с письменными принадлежностями, покопалась и положила перед Инкваром туго скрученный лист сероватой казенной бумаги, - если тут все подробно описали.
Еще даже не взяв свиток в руки, искусник доподлинно знал, о чем пойдет речь в приказе, какие городские главы считали нужным отправлять всем правителям окрестных баронств, сел, городков и крепостей. Хотя, разумеется, никто из них и близко не надеялся вернуть пропавшие ценности или беглеца. По неписаным законам этого мира все трофеи оставалось как вознаграждение тому, кто поймал наглеца, осмелившегося не подчиниться хозяину родных мест. Потому и писались подобные указы не для того, чтобы вернуть утерянное, а ради острастки всех остальных, кто вздумает пойти наперекор воле правителей.
Пока Инквар читал описание собственной внешности и кучи различных преступлений, к которым не имел совершенно никакого отношения, ему удавалось удерживать на лице невозмутимое выражение, однако в его душе в эти минуты кипела смешанная с отчаянием ненависть.
Вот и кончилась его игра, не успев даже начаться как следует. Отказываться от своей внешности глупо, да и бесполезно, как всем известно, старшие сестры монастыря имеют магические способности. Говорят, будто только к целительству тел и душ, но Инквар давно уже не верит таким россказням. Невозможно обладать только одной способностью, просто остальные обычно послабее основной. Такие, как предсказание погоды, видение заряженных магией вещиц и распознавание истины.
Поэтому его мгновенно выведут на чистую воду, да и сила на их стороне. Смешно представить, как искусник отбивается от кучи монахов, которые пожелают сунуть его в лохань, чтобы рассмотреть истинную внешность. И печально, так как отбиваться он просто не станет. Негодяев и злодеев здесь нет, а причинять вред всем остальным Инквару не позволит этика искусников. Настоящих, разумеется.
И, как ни горько это признавать, но, видимо, он добегался, жаль только, недолго продлилась его свободная жизнь. И рыжих подопечных тоже жаль… но их вроде бы взял под охрану Дайг. А вот про него искусник думать сейчас не хотел, так тяжко и больно вдруг стало в груди, хотя разумом он все понимал. Слишком хорошо знаком телохранителю этот монастырь и слишком беспрекословно ему тут верят, то, как встретили, о многом говорит. Такое доверие не рождается на пустом месте, его заслужить нужно, и услуга непременно должна быть весомая, важная для здешних хозяек. Просто деньгами или ценностями такого не купить… да и богат монастырь, очень богат. И некоторые с удовольствием запустили бы загребущие лапы в его сокровищницу, да пока удерживает здравый смысл. Все живые люди, и у всех в любой момент могут найтись тяжелые болячки или появиться раны. И куда тогда бежать за спасением, если разграбят монастырь и растащат по баронствам его обитателей?
- Ну а какой же еще подарок меня ожидает? - Самим вопросом признавая справедливость предположения матушки, осведомился Инквар, и в его голосе против желания невольно прорвалась нотка горечи.
- Вот, - так же бесстрастно выложила монахиня на стол второй свиток.
Это послание искусник читал, не скрывая мрачной ухмылки: сразу трое, Хангильда, Фертин и градоначальник Индруга объявляли крупную награду за известие о месте его пребывания. Причем последний обещал заплатить втрое, если получит не просто известие, а самого Инка.
- Спасибо, - дочитав, бросил он письма на стол. - Что дальше?
- Вот это, - подала последний свиток матушка.
На этот раз послание было написано на клочке грязноватой бумаги и явно неподалеку от воды или под дождем, некоторые буквы расплылись и поблекли. Неизвестный Инквару человек сообщал, что полторы декады назад заставу в Минье прошел невзрачный старик, грудь которого светилась новогодним деревом. А еще через три дня проехал отряд хорошо вооруженных всадников, и их командир расспрашивал именно об этом старике.
Вот это очень важная информация, и самым главным в ней была вовсе не осведомленность ловцов о новой внешности Инквара. Он не особо и надеялся пройти весь путь до перевала и ни у кого не вызвать подозрений, рассчитывал только на фору во времени. Слишком много людей подрабатывает соглядатайством, и частенько хозяева снабжают самых прилежных из них различными амулетами, чтобы не мог невидимкой проскользнуть мимо ни один чужой человек. Кроме того, работают доносчики по принципу: "Лучше переусердствовать, чем не доложить о какой-нибудь, пусть и самой небольшой неувязке в облике или поведении незнакомца". И теперь, когда с таким трудом доставшаяся фора фактически исчерпана, искуснику будет намного труднее улизнуть из лап ушлых ловцов.
Но и эта неприятность казалось мелочью по сравнению со словами монастырского доносчика о новогодних огоньках. Инквар сам лично усилил медную сеточку, скрывающую малейший отсвет спрятанных в жилетке камней, амулетов и браслетов, сам обшил ею изнанку верхней рубахи, которую, не снимая, носил поверх жилета. И, обрядив во все это подходящий чурбак, тщательно проверил артефактом, не виден ли свет его магических вещиц.
А какой-то шпион рассмотрел кучку огоньков так легко, словно искусник не сделал все возможное для своей защиты. Обидно и горько, и тем обиднее, что последние три дня он сам лез в ловушку, с искренней уверенностью считая, будто действует по собственной воле.
Инквар разом припомнил все события последних дней, ночников, Кержана, рыжую нахалку… покачнулся и тяжело шлепнулся на стул, закрыв лицо руками. Было невыносимо тяжело думать, что все те, за кого он так волновался, оказались просто дешевыми комедьянтами. Безусловно, ловкими и талантливыми, но от этого не менее презренными.
Неподалеку послышалось легкое шуршание, раздались чьи-то мягкие шаги, потом мягко чмокнула дверь… Инквар ни на что не обращал внимания. Больше ему ни до чего нет дела… узников не должны волновать проблемы и заботы тюремщиков.
Голова неожиданно закружилась и потяжелела, словно его страдания внезапно стали насыпанными в шапку булыжниками. Сообразив, что это кончается действие зелья бодрости, искусник склонил голову к плечу и, безразлично усмехнувшись, закрыл глаза, отдавая себя во власть случайности.
ГЛАВА 13
Проснувшись, Инквар не сразу открыл глаза, сначала на миг затаил дыхание и попытался вспомнить, что происходило в тот момент, когда он засыпал. Душу отчего-то давило тяжелое, не прошедшее за время его сна ощущение крупной утери, и первым делом следовало разобраться, откуда оно взялось. В памяти почти мгновенно всплыл полумрак комнаты, тусклая лампадка и красивая, но холодная, как ледяная статуя, женщина в сером.
"Вот теперь все ясно", - помрачнел Инквар и, не сдерживаясь, вздохнул. Да и что теперь прятать свои истинные чувства? Отныне он раб, насколько искуснику известно, еще не было до сих пор людей, сумевших покинуть этот монастырь по собственному желанию. Да он и сам успел оценить высоту и толщину сложенных из огромных глыб старинных стен, ограждающих каменное строение со стороны входа в узкое ущелье, отвесные бока скал, вздымающихся над крышами построек, и тающий вдали полукруг покрытых снегом горных вершин. Замыслить отсюда побег может только безумец, готовый не щадить ни своей, ни чужой жизни.
Искусник вздохнул еще раз и распахнул глаза.
Сперва ему показалось, будто ничего не изменилось и спит он в той же комнате, где засыпал, но наваждение длилось всего миг. Хотя и здесь было так же сумрачно и неуютно, как там, но лежал он все же на постели и даже был укрыт одеялом, хотя и полностью одет.
"Значит, знают, как опасно пытаться раздевать искусников", - искривила губы злая ухмылка, и Инквар приподнялся на локте, изучая комнату, куда кто-то отважился его притащить. Узкая, как и подобает кельям, и такая же холодная; маленькое, как бойница, окошко дает представление о властвующем снаружи времени суток и о погоде, но почти не пропускает солнечных лучей. Однако и попавшего сюда бледного света из серого то ли позднего вечера, то ли раннего утра вполне хватает, чтобы рассмотреть маленький столик у окна и вторую лежанку у противоположной стенки. Она стояла на расстоянии вытянутой руки, и Инквару хватило одного взгляда, чтобы узнать мирно спящего там мужчину.
Непонятно только было, как у него хватило глупости или наглости заснуть рядом с тем, кого он так подло предал. Неужели не заподозрил, каким искушением станет для дрожащих от ненависти пальцев искусника его незащищенное горло?!
Инквар перевел взгляд на собственные руки, самовольно потянувшиеся к карманчику с ядовитыми иглами, и, горько ухмыльнувшись, бессильно уронил кисти на постель.
Все правильно он рассчитал… понял небось за время совместного путешествия, что Инквар не дурак и не самоубийца. И никогда не станет нападать или мстить сгоряча, не продумав последствий и скрупулезно не просчитав всех шансов.
Откинув одеяло, искусник сел, покрутил шеей, разминая уставшие от неудобного положения позвонки, и решительно встал с лежанки. Где тут у них умываются? Да и сжевать чего-нибудь неплохо бы, а потом он сядет и обдумает, как выжать из этой паршивой ситуации максимум выгоды. А после затаится… и будет ждать, пока изменчивая судьба не подбросит шанс или подсказку.
Когда он вернулся в комнату, Дайг уже не спал, сидел на своей постели и спокойно затягивал шнуровку колета.
- Доброе утро, - испытующе глянув на вошедшего, поздоровался телохранитель, однако Инквар притворился глухим.
Ему совсем недавно пришла в голову неожиданная и крамольная мысль: хотя он теперь раб, но далеко не простой, и значит, те, кому нужны его услуги, должны мириться и с его причудами. Разумеется, ничего особого он требовать не станет, но приветствовать людей, которых отныне ненавидит, решительно не желает.
- Дед, - помедлив пару минут и так и не дождавшись от напарника ни слова, укоризненно произнес Дайг, - я думал, ты отдохнешь и снова начнешь соображать, как разумный человек, а не как истеричная дура.
Инквар тонко усмехнулся в ответ на эти слова, но в груди, скованной болью и холодом, вдруг шевельнулся крохотный теплый комочек, словно оттаяла застигнутая бураном певчая птичка.
- Я понимаю, - помолчав, хмуро продолжил Дайг, - со стороны может показаться, будто некоторые события произошли не случайно, а направлены чьей-то злой волей, но если припомнить детали, становится ясно, что это всего лишь совпадения. Слишком много сил, людей и денег нужно было собрать и издержать, чтобы приготовить такую сложную ловушку. И я даже готов тебя оправдать, последствия употребления зелья бодрости не всегда предсказуемы, тем более когда пьешь его два раза подряд. Да и к тому же ночной бой тебя расстроил, мне хорошо известно про этику людей, которые, по-моему, приходятся тебе собратьями по ремеслу. Но если ты сейчас не признаешь свое подозрение ошибкой и будешь и дальше думать, будто я привел тебя в ловушку, то мы больше не знакомы.
- А настоятельница думает так же, как и ты? - сглотнув внезапно вставший в горле комок, тихо поинтересовался искусник, боясь дать волю растущей в душе надежде. - Или тебя в ее игры не посвящают?
- Не могу отвечать за нее, хотя точно знаю, обычно она ничего не говорит и не предлагает. Предпочитает выложить все факты, какие ей известны, и ждать ответных действий. Люди, как правило, сами домысливают все ужасы и ловушки, которых боятся сильнее всего, и принимаются действовать. Хватаются за оружие, начинают лгать и выкручиваться или торговаться, принимая эту откровенность за предложение сделки или чего похуже. Вот ты чего себе напридумывал, прежде чем заснуть?
- Все мои собратья по ремеслу неистово боятся только одного, - горько выдохнул искусник. - И этот секрет знает каждый заяц в каждом лесу. Но если ты сейчас не лжешь, то я попрошу прощения сто раз и еще один, чтобы наверняка.
- Дед! - расстроенно скрипнул зубами телохранитель. - Ну вот скажи, неужели у меня не было более простого способа тебя утащить? Я ведь тоже вожу в тайных карманах несколько фиалов, и некоторые зелья не хуже твоих. Да и не только их… И вполне мог бы не влезать в эту погоню за бандитами!
- Тогда у тебя не было бы повода связать меня клятвой, - тихо объяснил Инквар, отворачиваясь к окну. - Я ведь принял обязательство доставить рыжих к матери.
- Что?! Вот теперь я понял… Вражья сила! Дед… тебе очень паршиво было? Прости, я должен был догадаться и объяснить все загодя. Тут никого не держат силой и очень тщательно проверяют тех, кому разрешают остаться. В таком уединенном месте жизнь без доверия превратилась бы в кошмар.
- Если тут кормят, - поспешил перевести разговор на другое Инквар, - то я, пожалуй, простил бы вашей матушке ее методы знакомства с гостями.
- Я принесу завтрак сюда, - резко поднялся с постели Дайг. - А потом сходим к настоятельнице. Она просила привести тебя сразу, как проснешься.
- Тогда идем к ней, - принял решение Инквар. - Позавтракаем позже… А сколько я проспал?
- Сутки, - сообщил телохранитель и почти виновато признался: - Я в первый раз проснулся еще перед ужином.
- Ну и как там дети?
- Лил с Ленсом чувствуют себя хорошо.
- А о чем-нибудь спрашивали? - ощутив в словах напарника некую недосказанность, осторожно поинтересовался искусник.
- Нет… молчат как рыбы. - В голосе Дайга проскользнула плохо скрытая досада, и Инквар прекратил разговор.
Наверняка девчонка опять придумала новую хитрость или ее насторожило какое-нибудь случайное слово или взгляд. Как ни странно, но с того момента, как искусник посчитал себя попавшим в хитроумную ловушку олухом, он вдруг начал лучше понимать глупые страхи и подозрения рыжей. Ей ведь приходится еще труднее, чем ему самому, - нельзя довериться никому из окружающих людей.
На этот раз они шли не на первый этаж, где в прошлый раз ожидала гостей матушка, а наверх, в заднюю часть дома. Инквар так и не сумел сосчитать этажи хитроумного строения, где каждый пролет лестницы оканчивался дверью или аркой в новый коридор.
- Не завидую тем, у кого хватит дурости напасть на монастырь, - проворчал Инквар, спутавшись после четвертой или пятой лестницы.
- Здесь в древности был дом одного из властителей, - пояснил Дайг, - и он очень боялся именно нападения бандитов. Поэтому построил себе эту крепость. Даже я не знаю всех секретов этого места.
- Представляю, сколько их тогда, - вздохнул Инквар, не зная, радоваться или огорчаться этому признанию.
Чужие тайны - очень опасная вещь, и лучше обходить их дальней дорогой. Жаль только, ему самому придерживаться этого благоразумного правила удается далеко не всегда. Судьба словно насмехается над так заботливо и скрупулезно взращенными в его вольнолюбивой душе осмотрительностью и рассудительностью.
- Здесь, - остановился перед неприметной дверью телохранитель и негромко стукнул в нее особым способом.
- Кто? - Через несколько мгновений распахнулось крохотное оконце, и льдисто-голубые глаза незнакомой женщины пристально оглядели гостей. - Погодите пару минут.
Дверца захлопнулась, отрезая дохнувшее теплом помещение от коридора. Начиная понимать, почему Дайг предлагал сначала позавтракать, Инквар нахмурился и одарил возмущенным взглядом покорно привалившегося к стенке напарника, но тот только пожал плечами.
Очень скоро за дверью послышался легкий щелчок запора, и она приглашающе распахнулась. Дайг шагнул туда первым, как бы предупреждая спутника о своем особом статусе, но Инквар и не подумал обижаться, а тем более завидовать. И это место, и его хозяйка были совершенно не в его вкусе.
- Вы завтракали? - вместо приветствия негромко справилась сидевшая в кресле у еще горячего камина матушка, кивком указывая Дайгу на стоящие напротив сиденья.
- Позже поедим, - вместо него ответил Инквар и, тонко улыбнувшись, повинился: - Прошу меня простить, вчера я уснул самым неподобающим образом.
- Я тебя благодарить должна, - не приняла игры настоятельница, и тень невеселой усмешки скользнула по ее губам. - Дайг рассказал мне подробности вашего путешествия. Если бы не ты, полсотни невинных женщин и детей подъезжали бы сейчас к Горту, и оттуда освободить пленников почти невозможно. Ну а сейчас не спорь, садись к столу, пока будешь завтракать, решишь, кем поедешь дальше. Старик должен сгинуть, это ты понимаешь и без меня.
- А дети?
- Переоденем и их. Девушка будет изображать твою жену или служанку, а мальчик - сына, так надежнее.
- Неплохо бы сначала спросить у рыжей, - с сомнением буркнул Инквар, - как она отнесется к такому маскараду. Я бы позвал ее на этот завтрак.
- Я тоже, - согласилась настоятельница, делая знак возившейся у стола монахине. Подождала, пока та выйдет из комнаты, и вдруг поинтересовалась: - Кстати, а тебе известна их фамилия по матери?
- Я и по отцу не знаю, - честно сознался Инквар и сразу насторожился: - А разве они не простые горожане?
- Отец и вправду горожанин, хотя сейчас его семья живет в летнем доме. Кроме него самого - почти год назад Тарен Базерс сбежал в неизвестном направлении. Ну а девичья фамилия его жены - Корди.
- Из тех самых?! - неверяще прищурился искусник.
- Младшая ветвь, одна из бедных двоюродных племянниц, но дядя за ними негласно следит. Поэтому когда муж бежал, она и отправила детей к одному из самых верных его друзей.
- Значит, этот Тарен тоже имел какие-то способности? - сообразил Инквар, и ему захотелось стукнуть себя по шее.
Говорила же рыжая про одаренность Ленса, но он не стал выяснять подробности, не до того тогда было. Хотя, как всем уже известно, особыми способностями чаще одарены те дети, у кого кто-то из родителей осенен знаком великого звездопада.
Дверь мягко распахнулась, и в комнату, настороженно оглядываясь, вступила крепко державшая за руку брата Лил.
Они оба были полностью одеты и умыты, но на щеках девчонки красовались нарочито яркие полосы сажи. Она мигом разглядела сидящих у камина людей, и неожиданно ее губы дрогнули в облегченной улыбке. Лил тут же спохватилась и сделала неприступное выражение лица, но Инквар эту улыбку прекрасно рассмотрел и почувствовал, как потеплело на сердце. Девчонка за него волновалась, и искуснику почему-то было важно это знать, хотя он вполне осознавал, что скорее всего ее беспокоила взятая стариком клятва.
- Садитесь к столу, - пригласила матушка. - Будем завтракать. А умыться можно за той дверью.
- Я не хочу, - строптиво поджала губы Лил, но никого не расстроило и не рассердило ее упрямство.