Вадим отметил, что толпа слушает его внимательно, молча, ловя каждое слово.
- Приведу известные всем факты. После того, как скоропостижно скончался законный правитель государства, а его прямые наследники сбежали (отмечу, что оба эти факта требуют тщательного расследования, и мы его непременно проведем), так вот, после этого, согласно действующему закону, правителем должен был стать брат покойного короля. Но этого не произошло! - Берковский эффектно повысил голос, - Знаете почему?! - спросил он у молчащей толпы. - Да потому что вы поставили врожденный дефект выше закона. Для вас было бы унижением знать, что вами, сильными, искусными мастерами правит человек с ограниченными возможностями!
Дворяне молчали. Алмазник стоял, опустив голову и сложив руки на груди. Сильные камни сердито хмурили брови. Вадим был знаком с новейшей историей Камней, но тут со стыдом признался себе, что начинает верить этому человеку. "Какие у меня есть основания верить Лазурит больше, чем ему"? - думал он, и сам стыдился своих мыслей.
Берковский продолжал:
- Единственное, что все же постеснялись сделать манипулировавшие вами люди - объявить кого-то из самих себя законными наследниками престола. Но вы посмотрите, что они сделали! Вместо этого назначили регента! И это было им хорошим прикрытием. А кто все это время исполнял обязанности главы государства? Асбест не зря заслужил прозвище Ломня! Слабохарактерный, боящийся принять любое мало-мальски значимое решение. Идеальный регент - для того, кто желает им манипулировать! Многие из этих людей, - он указал рукой на группу, стоящую на возвышении, - причастны к преступлениям против государства и народа! Сейчас все они отправятся в тюрьму - на время, пока идет следствие. По мере выяснения обстоятельств мы будем отпускать невиновных. Каждый из вас тоже получит свободу - при условии, что подпишет документ, в котором подтвердит свою верность существующему законному строю. В ближайшие дни будет подготовлена церемония вступления в должность законного наследника престола. У меня все, - несколько устало закончил он и снова отступил назад.
Под полное молчание толпы - ни один шепоток не слетал с плотно сжатых губ - солдаты начали приготовления к подписанию документов. Вносили столы и особые плитки, каждая из которых была набрана из большого числа разных камней, чтобы каждый дворянин мог подписаться. В верху документа была высечена клятва верности Алмазнику - законному наследнику престола.
Паша ничего не знал о силе и слабости камней. Но он ясно видел, что Берковский и Алмазник боятся стоявших на возвышении арестантов, даже эту крохотную птичку Лазурит. Он не знал, как стоящие рядом молчаливые люди отреагируют на слова Берковского, но понимал: этот человек уверен в том, что перебежчики будут. Паша же не сомневался в лживости каждого слова. Он даже почти не слушал Берковского, а все потому, что в грудь Агат был направлен ствол автомата.
Бряцали каменные дощечки. Молчали плененные дворяне - каждый в эти минуты делал свой выбор. "Увести," - прозвучал в этой тишине, так похожей на экзаменационную, негромкий голос Берковского.
Пленников - ту, особую группу - развернули лицом к выходу, выстроили в колонну по двое, начали сковывать одной цепью. Паша смотрел во все глаза. Он не мог себе представить, куда их отведут, и что будут с ними делать. Ему рисовались крысы, влажный пол, холодные капли с потолка, злобная охрана. Он понимал, что все это - чистый Голливуд, но не мог отогнать мрачных мыслей.
Вот очередь дошла и до девушек. Агат, Лазурит, Оникс, Сардоникс, еще несколько, не знакомых Паше. Они, как и другие дворяне до них, отказались добровольно протянуть охранникам сложенные за спиной руки. Солдаты хватали их своими лапами за нежные запястья, щелкали замками, и, переговариваясь, довольно ухмылялись.
Последнее, что помнил Пашка перед взрывом: один из них провел дулом автомата прямо по плечу Агат.
Черное дуло автомата уперлось в нежное плечо, и верхняя галерея с автоматчиками обрушилась вниз. Некоторые из них по инерции нажали на спусковые крючки, но пули из вздернутых стволов летели в потолок, в малахитовую люстру, и только мелкие осколки камня осыпали стоящих внизу пленников.
Тяжелый малахитовый трон ни с того, ни с сего вдруг стал заваливаться набок. Его массивная спинка развалилась на два увесистых куска. Один из них ударил по ноге Берковского. Паша если не услышал, то почувствовал, как ломаются кости стопы. Алмазник вовремя отпрыгнул.
Паша не ощущал страха, он упивался происходящим. Он видел, что все стоявшие на галерее солдаты мертвы или покалечены, но ни один из обломков не задел плененных дворян, потому что им велено было стоять в центре зала.
Время как будто растянулось для Паши. Казалось, что все вокруг двигается и падает, преодолевая сопротивление вязкого зеленого тумана. Оставшиеся в живых солдаты противника были напуганы. Они озирались по сторонам, один направил автомат на толпу, но тут же был сражен ударом кременного лезвия, впившегося ему в грудь на три четверти длины… Паша видел, что мастера-кузнецы, которые тоже были среди пленных, уже пробираются через толпу, чтобы помочь сильным камням освободиться от наручников. Но тут начала рушиться одна из гигантских малахитовых колонн, украшавших зал. Паша увидел, что она распадается на огромные составные части - трудно было даже представить себе, что в недрах гор может родиться малахитовая глыба таких размеров. Паша знал, что каждый из кубов способен убить пятнадцать-двадцать человек, и еще столько же покалечить. Вокруг него поднялся малахитовый вихрь. Он, не вполне осознавая, что делает, стал собирать падающие глыбы в одно целое - так ребенок пытается удержать неуклюжими руками слишком высокую башню из кубиков. Колонна, уже накренившаяся на пару градусов, замерла. Камни, грозившие упасть первыми, тяжело вздохнули и осыпали стоящих внизу людей малахитовым песком. Эта секундная задержка дала людям возможность бежать. Под колонной остался один окутанный малахитовым туманом Паша. Остальные сбились возле королевского возвышения и лишь немногие выбежали в галерею или в сад.
Паша стоял, вытянув вперед руки с раскрытыми ладонями, и, казалось, бодался с многотонной колонной. Камни скрежетали, сыпался песок. Колонна считала себя сильнее Паши. На ее стороне было земное притяжение. На его стороне было черт знает что. По крайней мере, сам Паша этого не знал, но толкал и стягивал, толкал и стягивал, пока не победил. Дрогнув и заскрежетав, камни вернулись на место.
Колонна вновь стояла на месте, вечная, непоколебимая. Паша облегченно вздохнул, вытер пот со лба и оглянулся. Толпа, молчаливая и сосредоточенная, стояла далеко позади. Секунду он и они смотрели друг на друга в полном молчании, а потом дворяне единовременно преклонили колени и обнажили головы. Пашино сердце бешено застучало и провалилось вниз. Ему стало страшно. Он почти потерял сознание от напряжения. По крайней мере, несколько секунд, может быть минут, Паша не видел и не понимал, что происходит. Когда перед глазами и в голове прояснилось, оказалось, что вокруг уже вовсю кипит обычная военная жизнь. Военачальники делили людей на отряды, из обломков малахита возле каждого из выходов строили баррикады. Сильные камни спешно мастерили клинки, обеспечивая дворян оружием. Вадим показывал Обсидиану автомат и что-то оживленно говорил. "Видимо, учит стрелять, - с завистью подумал Паша, - неужели он и это умеет? Ах, да - он же был в армии…" Трупы стаскивали в дальний угол зала. В противоположном углу вновь развернули лазарет. Помощь оказывали в том числе и покалеченным солдатам противника. Паша поискал глазами Берковского и Алмазника. Их нигде не было. "Смылись под шумок", - мелькнула в голове мысль.
Теперь он окончательно перестал понимать, был ли тот поклон, или ему это только померещилось от напряжения.
Глава 14 Претенденты
Алмазник в оцепенении смотрел, как рушатся стены, колонны, его надежды на престол, на то, что хотя бы так будет восстановлена нарушенная давным-давно справедливость… Он видел грязного, растрепанного, чужого мальчишку, который стоял один под многотонной падающей громадой и не боялся ее. И когда этот щенок выстоял, смог, спас, когда он показал такую малахитовую силу, какой не было еще в королевстве, Алмазник понял, что все проиграно. Казалось, это призрак великого короля, умершего восемьсот лет назад, погрозил всем с того света. Кто теперь поверил бы Берковскому? Кто признал бы за Алмазником право быть королем?
Бывший принц обернулся к Берковскому, но его уже не было рядом. Смылся. Сбежал.
Алмазник тоже решил не ждать. Он выскользнул из зала через двери, выходившие в сад, и свистнул коня. Рыжий кинессийский жеребец ждал его в парке. Алмазник положил руку на мощную, крепкую шею коня. Он был таким сильным, таким надежным, этот конь. Он ни разу его не подводил, он спасал хозяину жизнь. Алмазнику хотелось верить, что конь любит его… И принц прижался щекой к широкой шее коня, почувствовал, как нежна и шелковиста короткая рыжая шерсть, как трепетно подрагивает шкура, как бьется там, под кожей пульс живого существа, того единственного существа, которое было способно любить и не предать.
Рука Алмазника уже тянулась к поводьям, когда резкий шепот заставил его оглянуться.
- Эй! - майор Веселов, командующий армией Берковского, подошел к нему сзади. - Что там произошло? Что это был за шум?
- Там все в порядке, - соврал Алмазник. - Пришлось показать им, кто хозяин, и они присмирели.
- А где Юрий Палыч?
- Там.
- А ты куда?
- У меня еще дела…
- Нет, ты погоди-ка. Что-то мне все это не нравится. Пойдем-ка сходим внутрь, спросим Палыча…
- Мне надо ехать, - Алмазника охватил ужас. Он даже не мог представить себе, что произойдет, когда Веселов увидит, что его кинули. Будет бойня, и он окажется в самом ее центре, значит, надо успеть убраться до того, как боевики сообразят, что произошло. Но Веселов не отпустит. Алмазник нащупал в складках халата короткий нож.
Веселов заметил это движение сразу. Он дал Алмазнику достать оружие и заученным, почти рефлекторным движением вывернул ему руку. Принц вскрикнул от боли.
Боевой конь, почуяв угрозу, встал на дыбы и пошел на врага. Но конь не знал, что такое пистолет. Что-то глухо хлопнуло над ухом Алмазника - будто откупорили шампанское - и кровь потекла из шеи животного, из того самого места, где несколько минут назад принц прислушивался к биению пульса. Лошадь захрипела и упала. Трава под ней окрасилась алым, а кровь все текла и текла, и Алмазник не мог отвести глаз от темной струи, толчками вырывающейся из раны.
Веселов защелкнул на его руках наручники. Теперь он был абсолютно уверен, что там, внутри, все пошло не так. Он швырнул принца на землю и направил на него пистолет:
- Говори, скотина!
И Алмазник рассказал ему все.
Веселов скомандовал отступление.
В малахитовом зале было не больше ста солдат Берковского. Остальные расположились перед дворцом, готовые отразить возможное нападение. Впрочем, бои в их планы не входили. Предполагалось, что после захвата замка Алмазник становится королем, они объявляются королевской гвардией, потом он потихоньку чистит королевскую казну, и через месяц-два все счастливые и довольные возвращаются домой.
Теперь армия отступала в Торговцы. Веселов понимал, что им остается только вернуться домой. Жить в чужой стране, день за днем теряя в схватках людей… Зачем? Они и так взяли здесь достаточно.
Но вернуться домой не получалось. Что-то случилось с порталом, и он не пускал их обратно. Сундуков с камнями в усадьбе тоже не было. Оставался один только выход - путь через лабиринт.
Веселов был в ярости. Он пришел к Алмазнику за ответом на вопросы.
- Как попасть в лабиринт?
- Нужен амулет из амазонита, - сказал Алмазник. - Иначе взрослый не пройдет. Сначала стошнит, потом начнет болеть голова, а потом откажет сердце. Но если будут амулеты, тогда все в порядке.
- Давай, - к Алмазнику протянулась широкая ладонь.
- Легко сказать - давай. У меня их нет.
- Как - нет?
- Было точно по счету. Но торговцы мои смылись, вы их всех тут распугали. А мой амулет выпросил Берковский. Тоже смылся.
- А проблема в чем? Редкие камни?
- Да не то, чтобы редкие. Во дворце есть столько, сколько может понадобиться, но во дворец нам не войти.
- А! - озверевший Веселов свалил Алмазника на пол резким ударом. - Делай, что хочешь, но достань мне камни!
Алмазник лежал на роскошном своем ковре, свернувшись, как раковина улитки. Голова гудела, воздух казался серым, тело было онемевшим и непослушным. Он, конечно, мог отдать Веселову единственный бывший у него камень амазонита, но сделанный из него амулет не только помогал пройти через Малышневку, но и давал вечную молодость. Кроме того, Алмазник хотел еще раз сыграть в эту игру и получить от Веселова то, что не смог получить от Берковского.
- Для этого мне нужно попасть во дворец, - сказал он, - и, кажется, я знаю, что должен для этого сделать.
- И что же?
- Думаю, лучший вариант - все-таки стать королем.
Проснулся Паша рано. В окно было видно небо настолько яркое, что временами казалось, будто и нет у него никакого цвета. Громко щебетали маленькие птички.
Паша полежал минут десять, но понял, что уже не уснет. Встал, оделся.
Он не пошел на улицу, а отправился гулять по замку. Скоро понял, что идет к малахитовому залу. Он слышал, что на десять назначена его большая уборка. Зал должны были освобождать от обломков верхней галереи. Для этого туда снесли все носилки, на которых вчера переносили раненых. В королевстве вот уже несколько сотен лет не рождалось ни одного Малахита, а потому приходилось прибегать к непривычной форме работы с камнями, к тяжелому физическому труду. Паша не совсем понимал, почему не попросили помочь его, и в который раз усомнился, что правильно помнит все, что происходило в день сражения.
Зал был пуст. Из дверей, выходящих на улицу, дул свежий ветерок. Куски малахита лежали на полу, словно валуны на морском берегу. Паша поднял голову и посмотрел на торчащие из стены обломки. Ему было жаль прекрасного зала, как было бы жаль смертельно больного человека. Он хотел помочь. Над обломками поднялся туман из малахитовой пыли.
Паша не мог восстановить разрушенное и расстрелянное вчера. Как ни было ему грустно, он понимал, что нельзя склеить каменные глыбы. Но зато он отреставрировал, что было возможно и отделил малахит от других камней. А главное, он высек из большого куска зеленого камня скульптуру - в память о тех, кто погиб во вчерашнем сражении и установил ее на уцелевшем участке галереи, попасть на который теперь было невозможно.
В половине десятого Паша покинул зал.
Вечером этого же дня он шел полутемным и на удивление безжизненным для этого времени суток коридором. Шел мимо больших и малых гостиных, но ни из одной из них не доносились ни звуки музыки, ни приглушенный портьерами женский смех. Замок был в трауре.
Однако Розовая гостиная не была пуста. Паша едва успел миновать ее, как в дверном проеме появилась женская фигура.
- Павел, - прошептала Бирюза чуть слышно, - пойдемте, надо поговорить.
Он пошел за ней, ожидая увидеть заполненную людьми гостиную, но там кроме Бирюзы было всего два человека. В мягком кресле, вытянув ноги в пыльных сапогах и положив их на изящный наборный столик, сидел Авантюрин. Чуть дальше у камина виднелась нескладная фигура старого Кремня. Он поправлял и без того идеально сложенные бревна и что-то бормотал.
Бирюза перехватила изумленный пашин взгляд и сказала совсем тихо:
- Ему бесполезно говорить, что огонь сегодня никому не нужен. Он все равно обойдет все камины, которые привык обходить каждый вечер. Но не беспокойся, старик нам не помешает, - и Бирюза тихонько подтолкнула его к креслу рядом с креслом Авантюрина. Тот лениво убрал ноги со стола и наклонился к пашиному лицу, обдав его табачным перегаром:
- Вам понятно, что произошло с вами вчера?
- Нет, непонятно, - ответил Паша, пытаясь унять сердцебиение.
Авантюрин встал и принялся ходить за спинкой своего кресла.
- Вы, наверное, знаете, что Малахита в королевстве не рождалось со времен Великого Малахита. Он был первым и последним.
- Да, я слышал об этом. Что-то.
- В таком случае Вы можете представить, какое впечатление на дворян произвело то, что произошло вчера?
- Честно говоря, я не понял, что произошло.
Авантюрин и Бирюза переглянулись.
- Так это с Вами впервые? - наклонившись к Паше и испытующе глядя на него, спросила Бирюза.
- Да, впервые, - Паша выдержал этот взгляд.
- Вообще это выдало в Вас Камня со значительными, если не с уникальными, природными данными. Малахит, да еще такой силы - под влиянием момента большинство дворян готовы были признать в Вас законного наследника Малахита Великого.
Паша выглядел испуганным. Ему казалось, что он невольно сделал что-то очень плохое, и он не мог справиться с этим ужасным ощущением.
- Это может и не значить ничего, - продолжала Бирюза. - Но, видите ли, есть легенда, которая говорит, что у Малахита были не только сын и дочь. Рассказывают, что был еще и старший наследник. Пока род был непрерывен, легенда так и оставалась легендой. Но сейчас время смутное…
- Куда же делся этот наследник?
- Легенда говорит, что он скрылся в Малышневке. А о том, что происходит в Малышневке, не знает никто. Может быть, он и поныне там, а может быть, и нет.
- Там только совсем крохотные малыши и Пират, который ничего не умеет.
- Откуда вы… Ах да, вы же были в Малышневке! - взволновано произнесла Бирюза. Авантюрин подался вперед.
- Ну да. Пират сказал, что большинство мальчишек ушли оттуда несколько сот лет назад.
- Ушли? Куда ушли?
- Видимо, к нам. В наш мир. Через Столб Живой Жизни.
- То есть, теоретически есть вероятность, что вы можете быть потомком Малахита? - заговорил Авантюрин.
- Тихо ты! - одернула его Бирюза.
- Конечно, может быть что угодно, - осторожно ответил Авантюрину Паша. - Но какое это может иметь значение? Я не претендую на престол. - Его уже раздражал этот бессмысленный разговор.
- А может быть, есть смысл претендовать? - спросила Бирюза мягко, будто у душевнобольного.
- Собственно, об этом мы и хотели говорить с Вами, - поддержал ее Авантюрин.
- Но почему? Зачем? Неужели мало претендентов?
- В том-то и дело, что претендентов много. Но все не те.
- Как не те? Как же принцы? А потом Обсидиан, я так понимаю, что он тоже имеет отношение к малахитовому роду?
- Обсидиан-то имеет, но уж очень отдаленное и его претензии на престол могут быть легко оспорены.
- А принцы?
- Принцы? Дело в том, что они действительно продолжают род Малахита, но только по женской линии, от дочери правителя.
- Ну и что? Линия-то прямая.