- Значит, моя маленькая шалость открылась, - чуть слышно, себе под нос, шепнула она. - Хотелось бы знать: Серафия пережила эту ночь?
- Пожалуй, стоит рискнуть, - проговорила Нинель, занятая своими тревогами, и нерешительно взялась за дверную ручку. - Сдается, крики усиливаются.
Шаная легко соскочила с кровати. Накинула поверх короткой ночной рубашки, доходящей всего до середины бедра, пуховой платок. Нинель собралась было приказать ей сидеть в комнате и не высовываться, но не успела. Дверь, которую она так и не осмелилась потянуть на себя, вдруг резко распахнулась, едва не снеся ее с ног. Старая женщина болезненно охнула, получив увесистый удар по плечу, и отлетела в сторону, упав на пол. Шаная с приглушенным испуганным восклицанием кинулась ей на помощь.
- Ох, простите.
На пороге стоял Залин. Хмурый, невыспавшийся, в одежде, натянутой явно впопыхах. Увидев, что он натворил, мужчина шагнул к Нинель, нагнулся и бережно подхватил ее под локоть, поднимая на ноги.
- Все в порядке. - Нинель растерянно улыбалась, потирая пострадавшее плечо. - Я сама виновата. Ой!
Осознав наконец-таки, что стоит в одной ночной рубашке перед почти незнакомым мужчиной, воспитательница залилась густым румянцем стыда. Судорожно скрестила на груди руки, пытаясь загородиться от внимательного взгляда Залина, который сначала скользнул по ней, а потом переметнулся к Шанае.
- Простите, - повторил Залин, без особых проблем поняв, что именно послужило причиной смущения воспитательницы. Торопливо отвернулся, позволяя Нинель накинуть халат. - Простите во имя Пресветлой богини! Я должен был постучаться, но как-то вылетело из головы. Вся эта суматоха, крики, переполох… Я должен был убедиться, что с принцессой все в порядке.
И мужчина вновь, на этот раз уже с откровенной подозрительностью, посмотрел на Шанаю. Та в ответ вскинула брови, всем своим видом выражая невинное удивление, и захлопала длинными ресницами.
- А что случилось? - Нинель подковыляла к креслу и торопливо облачилась в длинный халат. С заметным облегчением перевела дыхание, довольная, что больше ничего в ее виде не противоречит правилам приличия.
- Да так, - уклончиво отозвался Залин. Пожал плечами и вдруг с жадным вниманием подался вперед. - А вы ночью не слышали ничего подозрительного?
- А должны были? - вопросом на вопрос ответила Нинель. Совершенно искренне всплеснула руками. - Вряд ли. Мы с Шанаей легли очень поздно. Только задремали - как началась эта кутерьма.
Шаная чуть слышно досадливо цокнула, недовольная ненужными откровениями воспитательницы. Стоило ее предупредить о том, чтобы помалкивала, пока не спросят, или же сразу сказала бы, что провела всю ночь в одной комнате вместе с принцессой. Но с другой стороны - как это можно было осуществить? Признаться, что, мол, дорогая воспитательница, я сделала очень плохую вещь с Серафией и боюсь, что меня за это покарает инквизиция? Нет, чушь. Но неужели кто-нибудь заподозрит ее в том, что произошло с настоятельницей? Тени обещали, что все пройдет без малейших осложнений.
- Поздно легли? - тут же отреагировал Залин. - Почему?
- Видите ли… - Нинель замялась, не зная, как признаться.
Вчера она обязана была сообщить об исчезновении принцессы первым делом именно Залину. Король Харий поручил ему присматривать за любимой дочерью в чужих краях, следовательно, ему и надлежало организовать поиски Шанаи. Но Серафия упросила Нинель пока не поднимать панику. Настоятельницу можно было понять: на кону стоял вопрос чести и репутации монастыря. Если бы девочку нашли под вечер или на следующее утро, Залин все равно бы сообщил королю о происшествии. Харий всегда был скор на расправу, особенно, если речь заходила о любимой дочери. Нинель понимала опасения Серафии и согласилась подождать до следующего утра. Но как объяснить все это Залину? Он отвечает за Шанаю собственной жизнью, впрочем, как и Нинель. И вряд ли обрадуется, узнав, что столь важное событие пытались скрыть от него.
Однако иного выхода, кроме чистосердечного признания, не было. Даже если сейчас она соврет Залину, то мужчина все равно узнает правду от послушниц. Те наверняка разболтают ему о том, как их вчера отрядили на поиски сбежавшей принцессы. Хотя…
"Серафия никому не рассказала, что ищут именно Шанаю, - внезапно раздался в голове холодный чужой голос. - Она сама до дрожи в коленях боялась вызвать неудовольствие Хария, поэтому предпочла скрывать это происшествие до последнего. Послушницам было объявлено, что они участвуют в игре. Мол, засиделись в тесных и пыльных монастырских стенах, пусть лучше побегают по лесу, играя в прятки и догонялки. И заодно внимательно смотрят по сторонам - вдруг заметят кого постороннего. Даже ближайшие помощницы настоятельницы были не в курсе истинной подоплеки событий. Так что ври, старуха, ври смело. Тебя никто не поймает за язык".
Нинель сама не поняла, кому принадлежали эти мысли, но явно не ей. Она не успела опомниться от удивления, как оказалось, что уже рассказывает что-то Залину.
- Понимаете ли, мы заболтались до глубокой ночи, - словно со стороны услышала она свой спокойный голос. - Накануне Шаная участвовала в игре, которую устроила Серафия, и ей не терпелось поделиться впечатлениями. Вы, должно быть, знаете, что во дворце отца ей не разрешали особо резвиться. Тем более что целых полгода она сидела взаперти в своей комнате под строжайшим запретом выходить.
- Правда? - Залин криво ухмыльнулся. - И что же она натворила? Прирезала кого-нибудь?
- Что вы! - Нинель испуганно ахнула от такого предположения. Выставила перед собой скрещенные указательные пальцы, отводя внимание Галаша. - Как только язык повернулся подобное сказать? Шаная сбежала из дворца. Перепугала нас до смерти, а потом оказалось, что относила кошку, которую мучил принц Ольд, в соседнюю деревушку.
- Относила кошку? - Залин несколько по-новому посмотрел на девочку, робко примостившуюся на краешке постели. - В таком случае приношу свои искренние извинения принцессе. Кто бы мог подумать, что у нее настолько доброе сердце.
Нинель расцвела в улыбке, не уловив злого сарказма в последней фразе мужчины. А вот Шаная его заметила. Досадливо цыкнула про себя, кутаясь в платок. Да, не стоило тогда в дороге затевать разговор с Залином и его товарищем. Но она даже не предполагала, что ее настолько зачарует танец сверкающих клинков, багровых от отблесков костра, в густой синеве позднего вечера.
- Так что все-таки случилось? - Нинель кивнула в сторону коридора, где еще слышался гул переговоров, обсуждений, беготни, правда, уже без громких восклицаний. - Неужели на монастырь напали?
- Пресветлые боги упаси. - Настал черед Залина суеверно скрещивать указательные пальцы. - Нет, глубокоуважаемая Нинель. Дело куда запутаннее. Меня разбудили на рассвете. Ларашия - помощница Серафии - послала за мной, решив, что я обязан это увидеть первым. Правда, когда я прибыл, по монастырю уже поползли нехорошие слухи. Женщины, что с вас взять, обязательно проболтаетесь, - тут он позволил себе снисходительную усмешку, но моментально посерьезнел и продолжил: - Впрочем, я не удивлен тем, что обнаружившая это послушница стремилась выговориться. Я и сам на ее месте вряд ли бы остался спокойным. Слишком это… страшно…
Последнее слово мужчина выдохнул с каким-то первобытным ужасом. Машинально погладил медальон Пресветлого бога на груди - крохотный меч с алой капелькой рубина в навершии.
- Да что там такое?! - Нинель, изрядно утомленная загадочными намеками и туманными рассуждениями, гневно топнула ногой. Правда, почти сразу же пожалела о вспышке ярости, скривившись от острой режущей боли в ступне.
- Тяжело объяснить словами, - уклончиво отозвался Залин. - Думаю, вам стоит самой взглянуть.
Шаная тоже подалась вперед, но мужчина отрицательно покачал головой.
- А вам, принцесса, лучше побыть здесь, - мягко проговорил он. - Такое зрелище… хм-м… не для глаз маленьких девочек. Мой человек останется около дверей вашей комнаты, поэтому не бойтесь: вас никто не потревожит.
Шаная не стала возражать. Она дождалась, когда Нинель, изрядно заинтригованная словами Залина, крепче подвязала халат и поспешила за ним со всей скоростью, на которую были способны ее искалеченные болезнью ноги. Затем, когда за ними закрылась дверь, негромко скомандовала Дымку, все это время с интересом наблюдавшему за происходящим из-под письменного стола:
- Следи!
Щенок недовольно сверкнул ярко-желтыми глазами, но безропотно растаял струйками тумана. Шаная глубоко вздохнула и зажмурилась. Теперь она будет все видеть при помощи своего верного спутника.
* * *
Залин, вынужденный приноравливаться к неспешному шагу старой воспитательницы, не скрывал нетерпения. Нинель и рада бы была идти быстрее, но не могла. В коридоре творилось настоящее столпотворение. Перепуганные послушницы шептались о чем-то, почти перекрыв проход. Они были так увлечены разговорами и обсуждением неведомого, что не сразу замечали Залина и его спутницу. Неповоротливая грузная женщина с трудом протискивалась между стайками встревоженных девушек и не менее взволнованных монахинь. Пару раз она слышала, как в беседах мелькало имя настоятельницы, но о чем именно говорили вокруг, так и осталось для нее загадкой.
- Осторожнее, здесь крутые ступени. - Залин остановился так резко, что Нинель едва не уткнулась носом ему в спину. Приветливо кивнул высокому светловолосому парню, чья внешность была смутно знакома воспитательнице по недавнему путешествию. Она напрягла память и без особого труда вспомнила его имя. Далалий! Да, именно так. Но получается, Залин притащил в монастырь практически всех своих людей, если не целый отряд. У комнаты Шанаи он оставил сразу троих плюс еще один здесь. Наверняка несколько человек охраняют ворота. Да, он действительно чем-то сильно обеспокоен. Но что скрывается в подвале, к спуску в который он сейчас ее привел?
- Проходите. - Далалий посторонился и недовольно покачал головой. - Битый час отгоняю отсюда глупых девиц. Каждая так и норовит сунуть свой нос. А ведь прекрасно знают, что первая, кто это обнаружила, до сих пор в истерике бьется.
Нинель гулко сглотнула слюну. С опаской покосилась на Залина, невозмутимо выслушавшего ироничную тираду своего товарища. Кажется, ей уже совершенно не хочется смотреть на то, что находится в подвале.
- Надеюсь, у вас крепкий желудок, - обронил Залин, подтверждая наихудшие ее предположения. Крепко взял за локоть, словно опасаясь, что она может сбежать.
Далалий неожиданно вздрогнул всем телом. Мучаемый каким-то неясным дурным предчувствием, сжал пальцы на рукояти меча. Он не мог видеть, но это Дымок по давней привычке встал на задние лапы, передними опершись на ноги мужчины. Впрочем, практически сразу оставил свои забавы, услышав гневный мысленный окрик маленькой хозяйки, и вслед за Нинель и Залином нырнул в черный зев, ведущий в подвал.
На лестнице было темно, лишь наверху и внизу густой мрак силились разогнать два факела. Нинель спускалась почти на ощупь, отчаянно цепляясь скрюченными пальцами левой руки за шершавую холодную стену. К сожалению, Залин не мог помочь ей со спуском - здесь было слишком тесно, чтобы два человека имели возможность идти рядом. Несколько раз воспитательница оступалась и едва не падала на покатых скользких ступенях. Каждое такое неосторожное движение сопровождалось ее испуганным вздохом и встревоженным восклицанием Залина, после чего ей приходилось несколько минут стоять на месте, успокаивая нервную дрожь в коленях.
Наконец Нинель остановилась перед плотно закрытой дверью. Глубоко вздохнула, набираясь смелости, и решительно вошла в подвал.
После полутьмы, царившей на лестнице, свет многочисленных ламп и свечей больно ударил по глазам. Нинель зажмурилась от неожиданности, затем заморгала, пытаясь как можно быстрее приспособиться.
Было на удивление тихо, хотя Нинель успела разглядеть около десятка людей, собравшихся в подвале. Все они сосредоточились в дальнем углу просторного помещения, что-то напряженно разглядывая.
- Пойдемте. - Залин с вежливым полупоклоном тронул ее за плечо. - Ждут только нас.
От внезапно накатившего жаркой волной ужаса стало больно дышать. Сердце отчаянно и больно колотилось о ребра, будто пытаясь пробить грудную клетку. Больше всего на свете старой женщине хотелось убежать. Оттолкнуть Залина, возможно, даже ударить его, чтобы не смел останавливать, и броситься прочь. Почему? Почему он хочет заставить ее смотреть на эту мерзость? Нинель еще не знала, что увидит, но предполагала - вряд ли что-нибудь приятное.
Только одно останавливало воспитательницу - страх за Шанаю. Допрос, который провел Залин, показывал, что принцессу в чем-то подозревают. Если не все, то сам мужчина точно. В чем-то очень страшном и отвратительном. И если она хочет защитить свою маленькую воспитанницу, то обязана пройти через это испытание. Причем пройти не просто так, но с честью и достоинством.
Шаг, еще один. Подошвы резало, будто Нинель шла по битому стеклу. Она даже посмотрела вниз, словно ожидая увидеть кровавые отпечатки на каменных плитах. И вздрогнула, действительно разглядев крохотные красно-бурые капельки. Чем ближе женщина подходила к столпившимся людям, тем крупнее они становились, пока не слились в одно отвратительное липкое пятно.
- Что это? - прошептала Нинель. Только сейчас она ощутила невыносимый металлический запах, пропитавший, казалось, весь подвал. Пресветлая богиня, почему она не почувствовала его раньше? Пахло не просто кровью, но отчаянием и безысходным ужасом. Словно совсем недавно тут славно повеселилась Госпожа Смерть, напитав все вокруг сладковатым ароматом своих духов.
Ноги стали неподъемными. Нинель остановилась, понимая, что больше не может сделать и шага. Но этого и не требовалось. Люди - в основном товарищи Залина - медленно расступились, давая женщине возможность посмотреть на то, что она не желала видеть. Однако глаза уже намертво приковались к жуткому зрелищу.
В первые секунды Нинель не поняла, что находится перед ней. Даже успела порадоваться, что предчувствие обмануло, а Залин решил жестоко подшутить над старухой, приведя ее к обычной куче тряпья, густо заляпанной бурой грязью. Но внезапно эта куча пошевелилась, раздался чуть слышный стон, и воспитательница поняла, что перед ней находится человек. Впрочем, полноте, человек ли? Больше всего это напоминало жестоко изломанную куклу, брошенную нетерпеливым, капризным ребенком на пол.
Глаза помимо воли подмечали все больше и больше деталей, которые отказывались складываться в единую картину. Вот виднеются тонкие безжизненные пальцы, торчащие в разные стороны под каким-то немыслимым углом. А вот к полу прилип целый клок окровавленных седых волос, измазанных с одной стороны чем-то белесым. А вот…
"Не смотри!" - пугливо шепнул внутренний голос, но Нинель уже не могла. Она подняла взгляд чуть выше, туда, где ткань расходилась, открывая лицо жертвы, точнее то, что от него осталось.
Более всего это напоминало маску, которые так любят мастерить на день поминовения покойных, когда по преданиям грань между землями живых и мертвых становится особенно тонкой и почти незаметной. Говорят, именно в этот праздник через порог миров устремляются несметные полчища детей Галаша, готовых убивать и издеваться над обычными людьми. Самый верный способ избежать их внимания - притвориться таким же чудовищем. Поэтому и дети, и взрослые прячут свои лица под столь жуткими творениями. Чем страшнее намалюешь - тем вернее спасешься от демонов. Создатель такой маски, без сомнения, мог ничего не опасаться в подобный день.
Но вдруг Нинель с приглушенным восклицанием отпрянула, когда заметила, как между опухших вывернутых наружу губ вывалился язык и тут же спрятался обратно.
- Пресветлая богиня! - прошептала Нинель, открещиваясь от сглаза. - Это… это живое?
- Да, - подтвердил Залин, все это время искоса наблюдавший за ее реакцией. - Хотя верится с трудом.
- Но почему вы не перенесли его из подвала? - пролепетала воспитательница. - Почему не пригласили целителя?
- Почему, пригласили. - Мужчина чуть пожал плечами и кивком указал на темноволосую стройную женщину, чьи кисти покрывала зеленая татуировка - благословение Террии. Один из товарищей Залина осторожно поддерживал несчастную, иначе, вероятней всего, она уже давно упала бы в обморок. Лицо целительницы заливала смертельная белизна, обильный пот струился по ее лбу. Женщина смотрела прямо перед собой, видимо, опасаясь даже случайно еще раз взглянуть на то, что лежало подле ее ног.
- И? - непонимающе протянула Нинель. - Почему вы продолжаете мучить этого бедного израненного мужчину? Почему не облегчите его страдания?
- Мужчину? - переспросил с какой-то странной интонацией Залин. - О нет, любезная Нинель, вы глубоко ошибаетесь. Перед вами лежит женщина. Причем отлично вам знакомая.
Воспитательница нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Вот этот жалкий окровавленный кусок сырого мяса - женщина?!
- Я не понимаю, почему она еще жива, - неожиданно подала голос целительница. Гулко сглотнула слюну, бросила молниеносный взгляд на пол и опять уставилась перед собой. - Это невероятно, немыслимо! У нее в теле не осталось, по-моему, ни одной целой кости. Практически все органы превратились в фарш. Но ее сердце еще бьется. Как такое возможно? Мне даже не удается снять боль. Никакие заклинания не действуют, будто кто-то не позволяет колдовать. Это… Это дело рук Галаша. Так, и только так. Но как он посмел столь дерзко колдовать в монастыре Пресветлой богини?
Целительница с тяжким вздохом отвернулась. Оперлась на руку ближайшего воина и отошла к стене, где запрокинула голову вверх, безуспешно пытаясь остановить слезы.
- Вот вам и ответ, почему мы оставили несчастную в подвале. - Залин потер лоб. - Я не представляю, как перенести матушку Серафию, не убив ее этим.
- Что?! - Нинель задохнулась от волнения. Схватилась рукой за грудь, пытаясь успокоить зашедшееся от боли сердце. - Это… это Серафия? Но как? Почему?