Один раз вдалеке они заметили деревню гормий, кучку строений из грязи и травы, напоминавших пещеры на склоне холма. Перед деревней была выстроены стены и в знак предупреждения из земли торчали заостренные колья. Сами гормии, жилистые, с глазами хорьков, ползали вокруг своих ограждений, как призраки.
- Что так напугало целую деревню этих маленьких кошмариков? - спросила она у Веки Дарта.
Он засмеялся:
- Подожди и увидишь.
Она так и поступила, и через несколько часов у нее был ответ. Они как раз поднялись на небольшую вершину, чтобы осмотреть долину, которая простиралась далеко на восток, когда Века Дарт вдруг развернулся и прошипел:
- Вниз, ложись!
Она сразу же упала, вжимаясь в землю, приминая кучки колючей травы, которая росла повсюду, ее дыхание резко участилось. Болотный улк, растянувшийся рядом с ней, прополз вперед, чтобы увидеть то, что пока еще было скрыто от нее.
- Смотри, - прошептал он через плечо.
Она так и сделала, всматриваясь в долину. Шли минуты, но ничего не происходило. Затем сгорбившись, став похожим на массивный куб, в поле зрения появился чудовищных размеров огр. Он был молодым, угадала Грайанна, жесткие волосы чернели вдоль его спины и на плечах, а толстая кожа была гладкой и морщинистой. Он мотал головой из стороны в сторону и отмахивался, словно защищался от мух или гнусов. Однако она их не видела.
- Что он делает? - прошептала она.
Глаза Веки Дарта сверкнули:
- Слушай.
Она прислушалась и тоже услышала это - пронзительный, режущий звук, который, казалось, исходил со вех сторон. Очевидно, что он тревожил огра, который хрюкал от досады, часто поднимая голову в тщетных попытках найти источник этого звука. Звук постепенно нарастал, превращаясь в вой, который пробирал до самых костей, необузданный, резкий, наполненный болью.
Наконец, огр остановился, поворачиваясь то туда, то сюда, черты его лица превратились в какой–то уродливый клубок. Грайанна еще сильнее вжалась в землю. Огр искал то, на чем мог выместить свое раздражение, и она не горела желанием стать его мишенью. Века Дарт тоже лежал без движения, но она увидела в уголках его рта понимающую улыбку. В этой улыбке читалось предвкушение, и ей совершенно это не понравилось.
Вдруг начали появляться маленькие четвероногие существа, вырастая из травы и из–за камней, сначала по одному, потом целыми десятками. Их резкие кошачьи лица и плавные обтекаемые формы не давали возможности ошибиться; она сразу же их узнала, хотя никогда прежде не видела. Фурии. Она читала про них в Хрониках Друидов. Всего раз с момента их заключения, они прорвались из Запрета, вступив в сражение с Алланоном и чуть не убив его. Это были существа безумного и бессмысленного уничтожения, самые худшие из всех тварей, запертых в этом мире. Они нападали стаями, притягиваемые к своим жертвам жаждой крови. В мире Джарка Руус все старались их избегать.
Они уже приблизились к огру, подходя со всех сторон, их было так много, что она сбилась со счета. Огр ждал, его маленькие, поросячьи глазки предвкушали тот урон, который он готовился нанести этим существам. Из–за своей молодости, он не понимал, в какой опасности он оказался.
Когда они напали, вслепую прыгая на огра, он давил их как мух, одинаково орудуя дубинкой и кулаками. Фурии были гораздо меньше, а их тела ничем не защищены, и те, кого он находил, уже не могли спастись. Но их было слишком много, чтобы огр смог с ними справиться, и вскоре они прорвались к его телу, кусая и отрывая куски своими острыми зубами и когтями. Куски плоти и клоки волос разлетались во все стороны, и через несколько мгновений огр с головы до ног уже истекал кровью. Он сражался, потому что это было все, что он знал, убивая фурий, пока позволяли силы, пока мог оставаться на ногах.
Но в конце концов, они повалили его, разрезав связки и сухожилия, разорвав мышцы и плоть, высасывая его кровь, пока силы не покинули огра. Издавая мычащие звуки ярости и отчаяния, он исчез под их неумолимым натиском, покрывшись вздымающейся и извивающейся массой мохнатых тел, упал на землю и испустил дух.
Грайанна, которая в своем собственном мире была свидетельницей множества страшных и жестоких смертей, тем не менее съежилась, глядя на происходящее. Огр ничего для нее не значил, и все равно она была в ужасе от того, что с ним случилось. Она хотела отвернуться, когда огр свалился, задрожав и задыхаясь, но не смогла. Потребовался толчок рукой Веки Дарта, чтобы привести ее в чувство.
- Сюда, - прошептал болотный улк, - пока они заняты.
Они проползли по траве всю вершину этого пригорка, а потом вниз по противоположному склону, пока оказались вне поля зрения фурий. После этого они поднялись на ноги и тронулись в путь, ничего не говоря, сосредоточившись на звуках, которые слышались с другой стороны холма.
Когда они достаточно удалились, чтобы их уже не услышали, даже те кошачьи уши, Века Дарт повернулся к ней:
- Хорошо, что они нашли его, а не нас, - с лукавой улыбкой сказал он.
Она кивнула в знак согласия. Но не чувствовала себя от этого лучше.
* * *
Они снова провели ночь на деревьях, и Грайанна не высказала никаких возражений. Она понимала, какими уязвимыми они были для существ, бродивших по Пашанону под покровом темноты. Многих она даже не видела, но одного наблюдения за фуриями оказалось достаточно, чтобы убедить ее не оставаться на земле. Конечно, деревья давали слабую защиту, считала она, но это все же лучше, чем ничего.
Этой ночью в своих снах она снова видела, как погиб огр, эта сцена повторялась в различных вариациях. Поначалу она была простым зрителем, пассивно наблюдая за его смертью. Потом она была жертвой, чувствуя как зубы и когти тех кошачьих тварей впиваются в нее, а она была абсолютно беспомощной перед их нападением, отчего проснулась в холодном поту. Затем она оказалась участником, одной из фурий, помогая уничтожать это незадачливое создание, движимая жаждой крови и ненавистью, теми чувствами, от которых, как она думала, она избавилась, когда перестала быть Ведьмой Ильзе.
Проснулась она уставшей и в плохом настроении, но держала это все при себе, пока они продолжали свой путь на восток, передвигаясь по равнинам еще один мрачный и гнетущий день. Они шли по берегам того, что в ее мире было Мермидоном. Она не стала спрашивать у Веки Дарта название, довольная, что он не докучал ей, пока носился взад–вперед вокруг нее. В этот день шел дождь, и даже с таким большим плащом, который должен был защитить ее, она вскоре промокла. Они почти не видели обитателей этих земель и никаких признаков фурий, чему она была весьма рада.
В полдень третьего дня они добрались до разлома в Драконьем Пределе, в котором она узнала начало прохода, ведущего к Хейдисхорну и Сланцевой Долине. Эта вьющаяся темная теснина поднималась в скалы и исчезала в тумане.
- Тебе знакомо это место? - спросила она у Веки Дарта. Капли дождя стекли с капюшона ей на лицо и она смахнула их со своих глаз. - Ты бывал здесь раньше?
Он покачал головой:
- Никогда. - Он посмотрел на темную массу скал. - У этого места такой вид, что вряд ли кому–то захочется туда пойти.
- Именно туда я и собираюсь, - сказала она. - Тебе этого делать не нужно. Хочешь подождать меня здесь?
Он быстро замотал головой:
- Лучше я останусь с тобой. На случай, если понадоблюсь тебе.
Они начали подъем, прокладывая свой путь через усыпанные булыжниками предгорья пока не добрались до подножия гор. Тут уже местность стала еще круче и коварнее. Никаких признаков прохода, никаких следов на камнях или на земле. Того пути, который был ей известен в ее собственном мире, не было в Запрете, и она была вынуждена прокладывать его заново. Наверное, прежде никто и никогда здесь не проходил. Века Дарт сопровождал ее с гораздо меньшим энтузиазмом, чем на равнинах, ворча всю дорогу. Она не обращала на него внимание. Идти с ней было его собственным решением. Прокладывать тропу ей тоже не доставляло удовольствия.
Очень скоро они услышали какое–то завывание. Ошибиться в этом звуке было невозможно, низкий стон, который мог оказаться всего лишь ветром или исходить от чего–то живого и страдающего от боли. Постепенно он нарастал, со временем исчезая, но через пару секунд снова возвращался. Она попробовала игнорировать его, но обнаружила, что сделать это невозможно. Изменения высоты и тембра заставляли зубы скрежетать. Звук отражался от скал прохода, проникая во все щели и трещины и вновь выходя из них. Века Дарт зашипел от раздражения и страха, закрывая уши руками. Когда она на него оглянулась, его зубы были обнажены.
Вскоре после этого появились призраки, вылезая из трещин в стенах прохода и из–за скал. Они были не совсем такими, какими должны быть призраки, передвигаясь независимо от света, отделяясь от твердых предметов так, что это не казалось возможным. Они текли по проходу искривленными черными пятнами, следуя по ее следам как хищники. Когда они оказывались рядом, их чернота касалась ее кожи ледяными пальцами.
Инстинктивно она поняла, что происходит. Ей говорили повернуть назад. Она смогла почувствовать предупреждение в касании этих призраков и звуке стенаний. Однако, не стала обращать на это внимание, так как знала, что должна продолжать идти.
К ночи они добрались до пролома в скалах, который открывался сквозь плотный занавес мрака и тумана, как будто дыра в небе. Грайанна Омсфорд сначала остолбенела, но потом сообразила, что небо было черным и пустым без звезд и луны. Там просто ничего не было. Она пошла вперед, не в состоянии поверить, что действительно видит то, что есть на самом деле.
Миновав этот пролом в скалах, когда туман и мрак рассеялись, она обнаружила, что стоит на возвышенности, которая граничила со Сланцевой Долиной.
Она была такой, какой Грайанна ее помнила, хотя и не совсем. Эбонитовые камни с острыми краями были теми же самыми, разбросанные по пустым склонам, как осколки блестящего стекла. Кроме стены тумана, который обволакивал всю долину, такой густой и высокий, что она ничего не могла увидеть, за исключением черной дыры неба над головой. Горы исчезли. Мир исчез.
Оставался только Хейдисхорн, разлившийся на дне долины, его спокойные воды тускло переливались в глубоком мраке. Его плоская, зеркальная поверхность источала слабый зеленоватый свет, который отражался на гранях камней. Туман как пар поднимался от поверхности озера, но в этих водах не было никакого тепла. Даже с того места, где она стояла, Грайанна могла почувствовать, что озеро было холодным, как сама зима, и опасным, как сама смерть. Ничто из того, что давным давно прошло сквозь него в преисподнюю, не могло там выжить.
Века Дарт спрятался за ней и огляделся:
- Это зловещее место. Почему мы здесь?
- Потому что ответы на мои вопросы можно найти только в водах этого озера, - ответила она.
- Ну, тогда побыстрее задавай свои вопросы, и пойдем отсюда!
Снова началось завывание, низкое и настойчивое, просачивающееся из камней и парящее в воздухе. Вновь появились призраки, на этот раз принимая форму, одни знакомую, другие нет, кружась вокруг них, как фантомы, вышедшие, чтобы их мучить. У них не было ни голосов, ни лиц, ничего человеческого, и все равно казалось, что в этих призраках и в этих стенаниях могла быть жизнь, лишенная души и сущности, пойманная в эфирную ловушку. Звуки и призраки откликались друг на друга, ускоряясь и замедляясь, поднимаясь и опускаясь, как некий симбиоз, отражавший их ужасающую несамостоятельность.
- Стракен, делай, что должна, но делай это побыстрее! - попросил Века Дарт, и в его голосе чувствовался страх.
Она кивнула, не глядя на него. Ждать не было смысла, раздумьями ничего не добьешься. Она не могла знать, что ждет ее, когда она призовет духов умерших. Здесь все может быть по–другому, не как в Четырех Землях. Это может быть смертельным.
Но это может быть ее единственной надеждой.
Решившись, она начала спускаться.
ГЛАВА 21
Почти сразу же она ощутила присутствие мертвых. Они приняли форму призраков, которые порхали вокруг нее, а их завывания исходили из самих скал. Они были частью воздуха, которым она дышала. По мере своего спуска она обнаружила, что их становилось все больше и они плотнее окружали ее, пытаясь вернуть себе частичку телесного существования, которое они покинули при переходе в потусторонний мир. Она знала, что призраки чувствуют это отсутствие. Даже будучи уже мертвыми, они помнили сущность жизни.
Такого явления не могло произойти в ее собственном мире, где духи были заключены в глубинах Хейдисхорна и им не дозволялось вторгаться в мир живых. Однако в Запрете, казалось, мертвым было предоставлено больше свободы, и хотя их еще не призвали из преисподней, они уже шатались по всей долине.
Она также почувствовала еще одно отличие. Призраки, которые окружали ее, не были дружелюбными. В лучшем случае, они были настроены враждебно ко всем живым существам, но она ощутила особую антипатию к себе. Причину этого она не могла определить прямо сейчас. Они не знали ее лично и у них не было на нее какой–то конкретной обиды, что объяснило бы подобное отношение, и все–таки ошибки быть не могло. Она чувствовала, как они щипали ее своими слабенькими уколами, которые воспринимались ею как царапанье. В этом царапанье было презрение и раздражение; а также откровенная неприязнь. Что–то в ней вызывало у этих призраков злобу, и хотя она пыталась найти причину этого, но не могла. Определить, что у призраков на уме, было трудной задачей, их эмоции не были связаны с чем–то материальным и поэтому понять их было нелегко.
Она подумала было воспользоваться своей магией, чтобы разогнать их, дать себе возможность свободно дышать. Однако внутри Запрета ее магия могла иметь непредсказуемые последствия, а она не хотела рисковать шансом поговорить с духами друидов. Цель ее прихода сюда состояла в том, чтобы призвать их, и она не могла позволить себе упустить этот шанс. Эти мелкие призраки раздражали, но вполне терпимо.
Ее путь ко дну долины казался бесконечным. Призраки раздражали ее нервы, как наждачная бумага. Их шепот и ледяное прикосновение беспокоили ее. Она чувствовала, как внутри нее в ответ на эти действия растет то, что она давно похоронила, желание раздавить их, как сухие листья, растоптать своими каблуками. Именно так бы она и поступила раньше и даже не задумалась. Но она больше не была Ведьмой Ильзе и ничто не заставит ее стать ею снова.
Она обернулась на Веку Дарта. Он сидел на вершине, скрестив ноги, зажав руками уши, с напряженным лицом. Он едва сдерживал себя, но решил сделать все, что от него требовалось.
К тому времени, как она дошла до края озера, призраки уже окружили ее, как замерзшие лоскуты шелка, пылающие холодом смерти. Завывание было настолько всеобъемлющим, что она ничего больше уже не слышала, даже хруст камней под ее сапогами. Призраки толпились со всех сторон, собирая свою силу в количестве, пока не накроют ее полностью. За невнимание к их предостережению она будет наказана и задушена. Если она не сможет быстро избавить себя от них, то они одолеют ее.
Она на мгновение взглянула на спокойные воды озера, на его столбы пара, пальцами тумана поднимавшиеся прямо из преисподней. Она знала, что лучше не касаться этих вод. В ее мире, они были смертельными для живых существ, хотя друиды могли это пережить. Здесь же, даже друиды сильно рисковали.
Сконцентрировавшись и собрав в кулак всю свою решимость, она подняла руки и стала делать ими волнообразные движения, чтобы приступит к призыву умерших друидов. Когда воды озера зашевелились в ответ, она добавила нужные заклинания. Медленно воды начали вспениваться, столбы пара прорвались как гейзеры, и само озеро застонало, как разбуженный гигант. Теперь уже призраки отступили, забрав с собой свои стенания и ледяные прикосновения, оставив после себя пустое пространство и тишину.
Избавившись наконец–то от того, что больше всего ее отвлекало, Грайанна направила все свои силы на то, ради чего пришла сюда. Используя свои умения и свой опыт, она обратилась к Хейдисхорну этого чуждого мира, действуя так же, как с его близнецом в Четырех Землях, призывая духов, выманивая их из глубин на поверхность, привлекая их своим зовом. Озеро вздыбилось внезапной судорогой и его зеленоватые воды зловеще потемнели. Неистово и яростно, с ужасающим шумом завертелись водовороты. Озеро зашипело и стало плеваться, как ядовитая змея.
У нее сдавило горло, а во рту пересохло. Что–то шло не так. В отклике озера было какое–то негодование. Какое–то сопротивление. Все шло не так, как должно было идти. Когда корректным образом открывались ворота в преисподнюю, все барьеры должны ослабеть, как приглашение их преодолеть. Духи всегда ждали этого: это был их единственный шанс на короткое время прикоснуться к тому, что они потеряли. Озеро давало им эту возможность и не было никаких причин для недовольства. Однако, здесь происходило именно это. Озеро было не просто недовольным, оно было взбешенным.
Может быть, в этом мире прошло очень много времени с последнего призыва, так что озеро не смогло распознать, что именно происходит? А может, здесь вообще никогда не было подобных призывов?
Всего мгновение потратила она на обдумывание этих предположений, прежде чем еще сильнее сконцентрироваться на стоящей перед ней задачей. Она зашла слишком далеко, чтобы повернуть назад, и не сделает этого, даже если бы и могла. Она приняла решение и выполнит его, что бы ни случилось. Это не было бравадой или безрассудством; только уверенность, что это был ее единственный шанс найти выход из этой тюрьмы.
Все силы, что удалось собрать, потребовались ей для концентрации. Предчувствие кричало ей отступить, прекратить свои действия. Воздух наполнился звуками и ощущениями, которые стирали ее решимость и уменьшали ее смелость. К этому времени Хейдисхорн бурлил, угрожая взорваться, как жерло вулкана, при каждом ее жесте, с каждым новым произнесенным ею словом. Ее магия, как она поняла, была здесь проклятием, разбудив потоки, которые устремлялись в преисподнюю как огонь по пергаменту, сжигая и разрушая.
Однако она продолжала, непреклонно и неумолимо, такая же твердая, как камень, на котором стояла.
Затем, кружась по спирали, начали подниматься духи, их прозрачные формы оказавшихся в ловушке душ скользили, переливаясь. Как падающие звезды, они взмывали из воды и поднимались в воздух яркими вспышками на ночном небосводе. Они извивались и жалобно стонали, воспользовавшись отдушиной своего заключения, их негодование было зеркальным отражением ее собственного. Они кружились, как искры, взметнувшиеся из пламени костра из–за мгновенного взрыва жара. Но с того места, где она стояла на берегу, она ощущала только сильный холод, который пропитал весь воздух и морозил ее незащищенную кожу.
Где Уолкер? Где Алланон? Где та помощь, в которой она так нуждалась?
Она не останавливалась, не обращая внимания на холодный воздух и брызги, на ужасающий вой и на растущее чувство страха и сомнения. Она укрепила себя, как научилась делать в свои темные времена, окутав себя магией и решимостью, сражаясь, чтобы удержать свою власть над озером и его обитателями. Она открыла дверь в мир мертвых, чтобы получить ответы на свои вопросы, и не закроет их, пока не добьется того, зачем сюда пришла.