* * *
Рассвело. Тор никогда еще не видел такого утра: на небе появились не два, а три солнца – красное, зеленое и фиолетовое – которые поднялись в разных точках горизонта. Они летели как раз над облаками, раскинувшимися под ними так близко, что Тор мог прикоснуться к ним. Тор наслаждался самым прекрасным рассветом, который он когда-либо видел, через облака прорывались разные цвета солнц, их лучи струились под ним и над ним. Ему казалось, что он летит к рождению мира.
Тор направил Микоплес вниз и ощутил влагу, когда они оказались в покрове облака. Его мир омывался различными цветами, после чего Тор был ослеплен. Когда они покинули облака, Тор ожидал увидеть очередное море, очередной бесконечный участок небытия.
Но в этот раз было кое-что еще.
Сердце Тора учащенно забилось, когда он заметил под ними то, что надеялся увидеть, внизу раскинулся вид, который завладел его снами. Далеко внизу находилась земля. Это был остров, окруженный туманом посреди невероятного моря – широкого и глубокого. Реликвия Тора завибрировала и, опустив глаза, Тор увидел, что стрелка начала мигать, указывая прямо вниз. Но ему даже не нужно было смотреть на нее, чтобы это знать. Он чувствовал это всеми фибрами души. Она здесь. Его мать. Волшебная Земля Друидов существует, и он прибыл сюда.
"Вниз, друг мой", – подумал Тор.
Микоплес направилась вниз и, когда они приблизились, остров стал более заметным. Тор увидел бесконечные поля цветов, удивительно напоминающие поля, которые он видел в королевском дворе. Он не мог этого понять. Остров казался таким знакомым, словно он прилетел домой. Тор ожидал увидеть эту страну более экзотической. Странно, но ему казалось, что он знает это место. Как это возможно?
Остров был обрамлен большим пляжем сверкающего красного песка, о который разбивались волны. Когда они приблизились, Тор увидел нечто, что его удивило: ему показалось, что на этот остров есть вход – две огромные колонны, поднимающиеся к небесам, самые высокие колонны, которые он когда-либо видел, исчезающие в облаках. Стена около двадцати футов в высоту обрамляла весь остров, и, казалось, что войти через эти колонны можно только пешком.
Поскольку Тор был верхом на Микоплес, он решил, что ему не нужно проходить через эти колонны. Он просто перелетит через стену и приземлится на острове, где пожелает. В конце концов, он прибыл не пешком.
Тор направил Микоплес перелететь через стену, но, когда она приблизилась, то вдруг удивила его. Дракон закричал и резко отдернулся назад, поднимая свои когти до тех пор, пока не оказался практически в вертикальном положении. Микоплес резко остановилась, словно врезалась в невидимый щит, и Тор вцепился в нее изо всех сил. Он велел ей продолжать лететь, но Микоплес не подчинилась.
И в эту минуту Тор осознал: остров окружен неким энергетическим щитом, настолько сильным, что даже Микоплес не может его пройти. Никто не может перелететь через стену – нужно пройти через колонны пешком.
Тор направил Микоплес и они нырнули к красному берегу. Они приземлились перед колоннами, и Тор попытался направить дракона пролететь между ними, через огромные ворота, чтобы войти вместе с ним в Землю Друидов.
Но Микоплес снова отстранилась, подняв свои когти.
"Я не могу войти".
Тор почувствовал, как мысли дракона пронеслись через него. Он посмотрел на Микоплес, увидел, что она закрыла свои большие светящиеся глаза, моргнув, и все понял.
Она говорила ему, что он должен войти в Землю Друидов один.
Тор сошел на красный песок и встал перед колоннами, рассматривая их.
"Я не могу оставить тебя здесь, друг мой", – сказал он. – "Это слишком опасно для тебя. Если я должен пойти один, тогда я пойду. Возвращайся в безопасный дом. Жди меня там".
Микоплес покачала головой и опустила голову на землю, отказываясь подчиняться.
"Я буду ждать тебя до скончания времен".
Тор видел, что она решительно настроена остаться. Он знал, насколько Микоплес упряма. Она не сдвинется с места.
Тор наклонился вперед, погладил чешую на ее длинном носу и поцеловал ее. Микоплес заурчала, подняла голову и опустила ее Тору на грудь.
"Я вернусь к тебе, друг мой", – сказал он.
Тор повернулся к колоннам – прочным, золотым, сияющим на солнце и практически ослепляющим его – и сделал первый шаг. Он чувствовал себя как никогда живым, проходя через ворота. Наконец, он оказался в Земле Друидов.
Глава шестая
Гвендолин ехала в задней части повозки по сельской дороге, возглавляя группу людей, которые медленно двигались на запад, подальше от королевского двора. Гвендолин была довольна эвакуацией, которая до сих пор проходила упорядоченно, и прогрессом, которого достигли ее люди. Ей было ненавистно покидать свой город, но она радовалась, по крайней мере, тому, что им удалось отъехать на достаточное расстояние, чтобы ее народ оказался в безопасности на пути к ее конечной миссии – перейти Западное Пересечение Каньона, сесть на корабли на берегах Тартувиана и пересечь огромное море, чтобы добраться до Верхних Островов. Она знала, что это единственный способ уберечь ее народ.
Тысячи людей шли вокруг нее пешком, еще тысячи толкались в повозках. Стук лошадиных копыт, движение повозок и людей оглушали Гвен. Она затерялась в монотонности путешествия, прижимая к груди Гувейна, покачивая его. Рядом с ней сидели Штеффен и Иллепра, сопровождающие ее весь путь.
Гвендолин смотрела на дорогу перед собой и пыталась представить себя где угодно, но только не здесь. Она так усердно работала над восстановлением своего королевства, а теперь находится здесь, спасаясь бегством. Гвен осуществляла свой план массовой эвакуации из-за вторжения МакКлаудов, но, что самое главное, из-за всех древних пророчеств, намеков Аргона, своих снов и предчувствий надвигающейся гибели. Гвендолин спрашивала себя, что если она ошибается. Что, если все это лишь сон, просто ночные тревоги? Что, если все в Кольце будет в порядке? Что, если это лишнее и в эвакуации нет потребности? В конце концов, она могла эвакуировать свой народ в другой город в Кольце – например, в Силезию. Ей не нужно было заставлять их пересекать море.
До тех пор, пока она не предвидела полное и окончательное разрушение Кольца. Но, судя по тому, что Гвен читала и чувствовала, разрушение было неизбежным. Она утешала себя тем, что эвакуация – единственный способ.
Когда Гвен смотрела на горизонт, ей хотелось, чтобы Тор был здесь, рядом с ней. Она подняла голову и всмотрелась в небеса, спрашивая себя, где он сейчас находится. Нашел ли он Землю Друидов? Нашел ли он свою мать? Вернется ли он к ней?
Поженятся ли они когда-нибудь?
Гвен заглянула в глаза Гувейна и увидела, что на нее смотрит Тор. Она увидела серые глаза Тора и крепче прижала к себе сына. Девушка пыталась не думать о жертве, которую она принесла в Преисподней. Сбудется ли все это? Может ли судьба оказаться такой жестокой?
"Миледи?"
Гвен вздрогнула от звука голоса. Обернувшись, она увидела Штеффена, который указывал вверх на небо. Она заметила, что все люди вокруг нее остановились, и вдруг остановилась ее собственная повозка. Гвен была озадачена тем, почему извозчик прервал путь без ее приказа.
Гвен проследила за пальцем Штеффена и была поражена, увидев три выстреливших высоко в воздух стрелы – зажженные, они поднялись вверх и затем нырнули вниз, падая на землю подобно звездам. Девушка была потрясена: три зажженные стрелы могли означать только одно – это был знак МакГилов. Когти соколов, используемые для того, чтобы подать сигнал о победе. Этот знак использовал ее отец и его отец до него, знак, предназначенный только для МакГилов. Ошибки быть не могло – это означало, что МакГилы одержали победу, что они отвоевали королевский двор.
Гвен не понимала, как это возможно. Когда они покидали город, надежды на победу не было, не говоря уже о том, чтобы остаться в живых. Ее драгоценный город подвергся атаке со стороны МакКлаудов и защищать его было некому.
Гвен заметила, что вдали на горизонте поднимают флаг – все выше и выше. Она прищурилась и снова убедилась в том, что все верно – это флаг МакГилов. Это могло означать только то, что сейчас королевский двор снова оказался в руках МакГилов.
С одной стороны, Гвен ликовала и хотела вернуться навсегда. С другой стороны, посмотрев на дорогу, по которой они ехали, она вспомнила предсказания Аргона, свитки, которые прочитала, свои собственные предчувствия. В глубине души Гвен чувствовала, что ее людей по-прежнему нужно эвакуировать. Возможно, МакГилы и вернули себе королевский двор, но это не означает, что Кольцо в безопасности. Гвендолин все еще была уверена в том, что надвигается нечто ужасное, что она должна увезти свой народ в безопасное место.
"Кажется, мы победили", – сказал Штеффен.
"Это повод, чтобы отпраздновать!" – воскликнул Абертоль, приближаясь к ее повозке.
"Королевский двор снова наш!" – крикнул какой-то простолюдин.
Среди ее людей поднялись одобрительные восклицания.
"Мы должны немедленно вернуться!" – крикнул другой простолюдин.
Люди снова одобрительно закричали. Но Гвен категорически покачала головой. Она поднялась и повернулась лицом к своим людям, и глаза всех присутствующих устремились на нее.
"Мы не вернемся назад!" – крикнула Гвен своим людям. – "Мы начали эвакуацию и должны придерживаться своего плана. Я знаю, что на Кольцо надвигается великая опасность. Я должна увезти вас в безопасное место, пока у нас еще есть время, пока еще есть шанс".
Ее народ выразил недовольство, и вперед вышли несколько простолюдинов, которые указали на горизонт.
"Я не знаю, как насчет остальных", – крикнул один из них. – "Но королевский двор – мой дом! Это все, что я знаю и люблю! Я не поплыву через море на какой-то чужой остров, в то время как мой дом в безопасности в руках МакГилов! Я возвращаюсь в королевский двор!"
Люди одобрительно заголосили и, когда он ушел, повернув назад, сотни людей последовали за ним, развернув свои повозки, направившись обратно в королевский двор.
"Миледи, мне их остановить?" – запаниковав, спросил Штеффен, преданный ей до конца.
"Вы слышите голос народа, миледи", – сказал Абертоль, подойдя к ней. – "Вы поступите глупо, отказав им. Кроме того, Вы не можете. Это их дом. Это все, что они знают. Не сражайтесь со своим собственным народом. Не увозите их без веской причины".
"Но у меня есть веская причина", – возразила Гвен. – "Я знаю, что надвигается разрушение".
Абертоль покачал головой.
"Но они этого не знают", – ответил он. – "Я в Вас не сомневаюсь. Но королевы планируют наперед, в то время как народ поступает согласно инстинктам. А королева могущественна только тогда, когда ей это позволяют народные массы".
Гвен стояла, сгорая от разочарования, глядя на то, как люди бросают вызов ее приказу, возвращаясь в королевский двор. Впервые они так открыто восстают против нее, открыто ей не повинуются. Это чувство ей не понравилось. Было ли это знамением грядущего? Неужели дни ее правления сочтены?
"Миледи, должен ли я приказать солдатам, чтобы они остановили их?" – спросил Штеффен.
Гвен казалось, что он был единственным преданным ей человеком. Часть ее хотела ответить положительно.
Но, глядя на то, как они уходят, Гвен понимала, что это было бы бесполезно.
"Нет", – тихо ответила она надломленным голосом. Ей казалось, будто это ее ребенок только что повернулся к ней спиной. Наибольшую боль ей причиняло осознание того, что их действия навредят им, а она ничего не может сделать для того, чтобы остановить их. – "Я не могу предотвратить судьбу, которая ждет их".
* * *
Подавленная Гвендолин следовала за своим народом, который возвращался в королевский двор, проезжая через задние ворота города. Она уже слышала отдаленные радостные крики празднования, происходящего на другой стороне. Ее люди ликовали, танцуя и радостно восклицая, бросая в воздух шапки, когда они входили через ворота, возвращаясь во двор города, который они знали и любили, города, который они называли домом. Все бросились поздравлять Легион, Кендрика и Серебро, одержавших победу.
У Гвендолин засосало под ложечкой, ее разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, разумеется, она тоже была рада вернуться сюда, рада, что они сразили МакКлаудов, рада видеть, что Кендрик и остальные находятся в безопасности. Она испытывала гордость, видя, что по всему двору разбросаны мертвые тела МакКлаудов. Гвен была счастлива, увидев, что ее брату Годфри удалось выжить. Он сидел в стороне, залечивая рану, опустив голову на руку.
В то же самое время Гвендолин не покидало глубокое ощущение дурного предзнаменования, уверенность в том, что на них надвигается ужасная беда и что лучше бы ее люди покинули город, пока не поздно.
Но ее люди упивались победой. Они не прислушаются к голосу разума вместе с тысячами других в растянувшемся городе, который она так хорошо знала. Когда они въехали в город, Гвен с облегчением увидела, что, по крайней мере, МакКлауды были мертвы, что они не успели нанести ощутимый ущерб всему ее тщательному восстановлению.
"Гвендолин!"
Обернувшись, девушка увидела Кендрика, который, спешившись, бросился вперед и обнял сестру. Она ответила на его объятия – его броня была твердой и холодной – и передала Гувейна стоявшей рядом Иллепре.
"Брат мой", – сказала Гвен, глядя на Кендрика, чьи глаза светились победой. – "Я горжусь тобой. Ты сделал нечто большее, чем удержал наш город. Ты уничтожил нападающих. Ты и твое Серебро. Ты олицетворяешь наш кодекс чести. Отец гордился бы тобой".
Кендрик улыбнулся, склонив голову.
"Благодарю тебя за твои слова, сестра. Я бы не позволил твоему городу, нашему городу, городу отца быть уничтоженным этими варварами. Я был не один. Тебе следует знать, что наш брат Годфри оказал первое сопротивление. Он и небольшая группа солдат, а также Легион помогли удержать противника".
Обернувшись, Гвен увидела Годфри, который направился к ним с многострадальной улыбкой на губах, прижав одну руку к голове, на которой засохла кровь.
"Сегодня ты стал мужчиной, брат мой", – искренне сказала Гвен, приобняв его за плечо. – "Отец гордился бы тобой".
Годфри застенчиво улыбнулся.
"Я просто хотел предупредить тебя".
Гвен улыбнулась.
"Ты сделал намного больше".
Вместе с ним подошли Элден, О’Коннор, Конвен и десятки членов Легиона.
"Миледи", – сказал Элден. – "Наши люди доблестно сражались сегодня. Мне грустно это говорить, но мы многих потеряли".
Гвен посмотрела мимо него и увидела мертвые тела по всему королевскому двору: тысячи МакКлаудов, но вместе с тем и десятки новобранцев Легиона. Даже несколько членов Серебра были мертвы. Это принесло ей болезненные воспоминания о тех временах, когда на ее город было совершено нападение в последний раз. Гвен было больно на это смотреть.
Она повернулась и увидела десятки пленников из числа МакКлаудов. Они все еще были живы, опустив головы, со связанными за спинами руками.
"Кто это?" – спросила Гвен.
"Генералы МакКлауд", – ответил Кендрик. – "Мы схватили их живыми. Это все, что осталось от их армии. Что ты прикажешь с ними сделать?"
Гвен медленно окинула их взглядом, глядя им прямо в глаза. Каждый генерал смотрел на нее гордо и вызывающе. Их лица были грубыми – типичные МакКлауды, которые никогда не раскаиваются.
Гвен вздохнула. Было время, когда она думала, что мир – это ответ на все, что если она будет достаточно доброй и щедрой по отношению к своим соседям, если проявит достаточно хорошее отношение, то они будут добры по отношению к ней и к ее людям.
Но чем дольше она правила, тем больше видела, что другие видят в попытках мира только признаки слабости, нечто, чем можно воспользоваться. Все ее усилия заключить перемирие привели к следующему – к внезапному нападению. Особенно в День Паломничества, в самый священный день в году.
Гвендолин чувствовала, что становится жестче. Она уже не была так наивна, как раньше, и утратила прежнюю веру в людей. Гвен все больше и больше верила в одну вещь – в господство меча.
Когда Кендрик и остальные воины посмотрели на нее, Гвендолин повысила голос:
"Убей их всех", – сказала она.
Глаза присутствующих широко распахнулись от удивления и уважения. Очевидно, они не ожидали этого от королевы, которая всегда стремилась к миру.
"Я правильно услышал тебя, миледи?" – переспросил Кендрик с потрясением в голосе.
Гвендолин кивнула.
"Да", – ответила она. – "Когда ты закончишь, соберите их тела и унесите из нашего города".
Гвендолин развернулась и ушла прочь через двор королевского двора. Она услышала позади себя крики МакКлаудов. Не в силах бороться с собой, девушка дрогнула.
Гвен шла по городу, усеянному мертвому телами и вместе с тем радостными криками, музыкой и танцами. Тысячи людей возвращались в свои дома, наполняя город, словно ничего не произошло. Когда она наблюдала за ними, ее сердце переполнял страх.
"Город снова наш", – сказал Кендрик, подойдя к ней.
Гвендолин покачала головой.
"Не надолго".
Брат удивленно посмотрел на нее.
"Что ты имеешь в виду?"
Гвен остановилась и повернулась к нему.
"Я видела пророчества", – ответила она. – "Древние свитки. Я говорила с Аргоном. Я видела сон. На нас надвигается атака. Мы совершили ошибку, вернувшись сюда. Мы должны немедленно всех эвакуировать".
Кендрик посмотрел на нее, его лицо стало мертвенно-бледным. Гвен вздохнула, глядя на свой народ.
"Но мои люди не послушают".
Кендрик покачал головой.
"Что если ты ошибаешься?" – спросил он. – "Что если ты слишком всматриваешься в пророчества? У нас лучшая боевая армия в мире. Никто не сможет добраться до наших ворот. МакКлауды мертвы, и в Кольце у нас больше нет никаких врагов. Щит поднят и силен. Кроме того, у нас есть Ралибар, где бы он ни находился. Тебе нечего опасаться. Нам нечего опасаться".
Гвендолин покачала головой.
"Это именно тот момент, когда мы должны бояться больше всего", – ответила она.
Кендрик вздохнул.
"Миледи, это всего лишь было случайное нападение", – сказал он. – "Они поразили нас в День Паломничества. Мы больше никогда не оставим королевский двор незащищенным. Этот город является крепостью. Он выстоял тысячи лет. На нас некому нападать".
"Ты ошибаешься", – возразила Гвен.
"Что ж, даже если и так, ты видишь, что люди не уйдут. Сестра моя", – сказал Кендрик, его голос был мягким и умоляющим. – "Я люблю тебя. Но я скажу как твой командир, как командир Серебра. Если ты попытаешься эвакуировать людей силой, сделаешь то, чего они делать не хотят, то начнется восстание. Они не видят той опасности, которую видишь ты. Если честно, я и сам ее не вижу".
Гвендолин посмотрела на свой народ, понимая, что Кендрик прав. Они не послушают ее. Даже родной брат ей не поверил.
Это разбило Гвен сердце.