Эльфы - дивные, орки - мразь, и никак иначе. Люди… Вот люди - разные. Время действия - Третья Эпоха, до Войны Кольца ещё почти две тысячи лет. Вот туда и попадает современный четырнадцатилетний пацан. Достанется ему с лихвой, но и научится он многому…
Содержание:
Я от всей души благодарю 1
От автора 1
Глава 1, - в которой наглядно показан вред романтического взгляда на мир 1
Глава 2, - в которой в лотэссэ идёт дождь 3
Глава 3, - в которой мы знакомимся с Гаравом 4
Глава 4, - в которой мы узнаём наконец, с чего всё началось 6
Глава 5, - в которой Эйнор и Фередир узнают кое-что неприятное об Аннуминасе 8
Глава 6, - в которой мы узнаём, чем всё обернулось для Пашки… 11
Глава 7, - в которой Пашка узнаёт себе цену… 14
Глава 8, - в которой все бегут 16
Глава 9, - в которой беготня переходит в эндшпиль, но Пашка не знает этого слова 20
Глава 10, - в которой Гарав даёт клятву и не жалеет об этом 23
Глава 11, - в которой Эйнор решает ехать ясно куда, но непонятно, зачем 25
Глава 12, - в которой рыцарь с оруженосцами посещают славный город Форност 27
Глава 13, - в которой обнаруживается кукушкино гнездо и происходят ещё некоторые события… 31
Глава 14, - в которой оруженосцы терзают славный город Форност, но в конце концов всё-таки его покидают вместе с рыцарем 33
Глава 15, - в которой выясняется, какая это нудная вещь - путешествие 36
Глава 16, - в которой появляется Мэлет 38
Глава 17, - в которой Гарав впервые убивает человека 40
Глава 18, - в которой есть только лес и его жители 42
Глава 19, - короткая, в которой выясняется, что такое "не везёт" и куда это "не везёт" может завести 47
Глава 20, - в которой Гарава спрашивают: "Ну что, сынку? Помогли тебе твои эльфы?" - и он не знает, что ответить… 48
Глава 21, - в которой Эйнор обедает 49
Глава 22, - в которой Фередир не видит выбора, а Гарав его делает 50
Глава 23, - в которой Гарав знакомится с Ломион Мелиссэ и обдумывает сделку 52
Глава 24, - в которой Ломион Мелиссэ выполняет своё обещание 54
Глава 25, - в которой трое друзей с необычайной лёгкостью бегут из Карн Дума, но зато потом Ломион Мелиссэ приходит за платой 57
Глава 26, - в которой Гарав бежит от себя 61
Глава 27, - в которой Гарав встречает поющего эльфа 62
Глава 28, - в которой никто никого не прощает, потому что это не нужно 65
Примечания 67
Олег Верещагин
ОРУЖЕНОСЕЦ
Первый ребячий испуг окровавленной стали…
В страхе обмоченный килт в негеройском бою…
Мухи на трупе - мы с ним ещё утром болтали!..
Ночь без конца в заражённом чумою краю…
"Крыс" и "Шмендра", Песня о славе
Я от всей души благодарю
• Иара Эльтерруса - хорошего человека и писателя, без которого все мои рукописи никогда бы не встретились с типографской бумагой;
• Сергея Садова - за десятки дорог для тех, кому тесно в нашем мире; "от моих героев - его героям!";
• Тимура Лея - когда-то в стране, которой больше нет, научившего меня, как держать настоящий меч;
• Илью Морозова - того, из чьих воспоминаний о детских играх и суевериях родилась Ломион Мелисса;
• "Рысёнка" Тар-Кириана (из Чёрных Нуменорцев) - за увлечённое и восхищённое раскрытие природы очарования Великим Злом;
• Павла Зубкова - главного героя, живого и реального. Nai hiruvalye Valimar. Nai elye hiruva.
Я искренне извиняюсь перед отставным лейтенантом армии Её Величества, ветераном Первой мировой войны, профессором Оксфорда Джоном Роналдом Руэлом Толкиеном за то, что вторгся в его мир.
Спасибо Вам, профессор!!!
От автора
…Во всём виноват Пашка.
Я повторяю это снова - во всём виноват Пашка, и прошу зафиксировать это для будущих поколений - во всём виноват малолетний (14 лет на момент того разговора) засранец (я не откажусь от своих слов даже под пыткой) Павел Зубков.
Это поразительно начитанный и умный (даже по меркам моего детства, когда мальчишки читали в сто раз - без преувеличения - больше… да и умнее были значительно) мальчишка, которому я обязан кропотливой работой по перепечатке некоторых моих книг (и многочисленными опечатками в оных). Интересы Пашки в музыке и литературе до такой степени совпадали с моими, что я, поэкспериментировав, начал давать ему "потоком" всё, что читал и слушал сам…
…пока не споткнулся на Толкиене.
А ведь я был уверен - уверен! - что книга Пашке понравится!!!
И добро бы он просто промолчал. Хотя бы из вежливости.
Белобрысый потомок русских, немцев и скандинавов (в его жилах течёт именно эта жуткая смесь), экс-беженец из Казахстана и пр. и др. - короче, Павел Зубков не пожелал щадить моих возвышенных литературных чувств. Правда, конспективно. Весной 2008 года, отдавая мне первый том, он сказал просто: "Фиг-ня!" Именно так, раздельно. Я так очумел, что решил, будто ослышался, и через какое-то время поинтересовался, нести ли вторую книгу. В ответ на что получил недоумённый взгляд и почти ласковое, как будто обращённое к умалишённому пояснение: "Олег Николаевич, но это же правда фигня…" Я повторил вопрос с угрозой в голосе: нести или нет?! Павел огрызнулся: "Нет!" На майке у него в тот момент был изображён наш тамбовский символ, и вообще он сам сильно напоминал собирающегося тяпнуть надоедливую руку молодого волка.
Я "отпал". Гнев бушевал в моей груди. Мне хотелось сказать то, что я никогда не говорил ни одному из своих подопечных - сакраментальное и очень обидное, но часто употребляемое многими моими коллегами: "Мал ещё рассуждать!" Но я удержался… Я ведь сам вызвал его на этот разговор.
И я был бессилен.
Спасать Пашку было поздно. Увы. Я решил отомстить. Совершенно недостойно отомстить четырнадцатилетнему подростку.
Я сделал Пашку Зубкова главным героем этой книги.
Всю тонкость моей мести вы поймёте позже…
…Итак - от начала Третьей Эпохи прошло 1408 лет.
У нас же было лето 200… года.
Глава 1,
в которой наглядно показан вред романтического взгляда на мир
Мир - поразительно скучное место.
Если тебе четырнадцать лет - он скучен особенно.
Пашка перевернулся с боку на бок, откинул простыню и тяжело вздохнул.
В этом мире всё поделено, расписано и высчитано. Например, люди получают паспорта в четырнадцать лет, потому что кто-то решил, будто это самый подходящий возраст. Но с какой пьянки именно этот возраст - и для всех?
А самое главное… самое главное, неинтересно тут. Честное слово.
Пашка перевернулся на спину и стал смотреть, как за окном мигают звёзды.
Раньше было интересно. Мальчишка усмехнулся в темноту. Да-да, конечно, он сто раз слышал. Хорошо мечтать о прошлых временах, лёжа в постели… а стоматологов нет… а средний срок жизни - 35 лет… а войны… а чума… а то-сё-пятое-сотое… И, наверное, всё так и было. И стоматологов нет.
Да хрен бы с ними, со стоматологами. У него хорошие зубы. Проволоку перегрызть можно.
За окном в отдалении истошно заорал пьяный. Что-то, как ни странно, оптимистичное.
Пашка сердито закрыл глаза и попытался уснуть.
Может быть, это из-за того, что он любит читать книжки и слушать хорошую музыку? Но и остальные вокруг не выглядят счастливыми. Даже самые примитивные существа, и те какие-то… Если радостные - то с пьянки или истерично.
В голову полезли строчки Олега Медведева - "Кайнозой"… Раньше он не знал этого певца и вообще мало слушал бардов. Но Олег Николаевич его на это счёт здорово просветил… вот только приступы такой тоски стали чаще. Как там?..
…Но как ты там, где ты там, малыш,
Быть может, тоже ночей не спишь?
А за окном, как и здесь, могильный август,
дождик косой,
А впереди - двадцать первый век,
Текучий камень пангейских рек,
Потом - осенняя слякоть, потом - зима,
потом - кайнозой…
Сперва он просто слушал. А потом Олег Николаевич как-то раз расшифровал эти строки. Оказалось, что в них есть смысл, а не просто ритм и печаль…
Пашка снова открыл глаза. Улыбнулся. Оказывается, некоторые хорошие современные песни надо воспринимать, как стихи древних скальдов, где смысл прятался за та-а-акенными словесными оградами, что ух. Правда, там смысл был воинственный. А тут - горький.
Там в самом начале: "Каменных рек Пангеи не взять рукой…" Каменные реки - это города. Пангея - древний праконтинент… и так же называется проект будущего, который проталкивают американцы: единый мир под их властью. Текучий камень - бетон; текучий камень пангейских рек - городские улицы, дома из серого одинакового бетона, мир двадцать первого века… Потом - осенняя слякоть; грязь в жизни, грязь везде, тусклое существование… а потом - зима. Уж не ядерная ли зима? Или просто холод человеческих душ? А потом - кайнозой. Время беспощадных хищников, мир динозавров, где прав тот, у кого длинней клыки и меньше совести… Вот и смысл песни. Печальный и страшный.
Как ты там, где ты там, малыш?
Быть может, тоже ночей не спишь?
"Не сплю, хотя и не малыш, - подумал Пашка. - Или малыш? Мечтаю о сказке. Да ещё и красивой".
Он потянулся, прислушался, как сопят спящие братья. Да, вот уж у кого никаких проблем со сном. У Сёмки - в силу мелкости возраста. У Димки - в силу черт характера, он и на сковородке уснёт.
Снаружи опять, но уже дальше, взревел пьяный. Собаки отозвались радостной кантатой. А вот интересно, о чём думают пьяные? Уж точно их не беспокоят мировые проблемы…
Он уставился на полную луну, как раз появившуюся в окне. А что, если в нём есть что-то от оборотней? Недаром ему так нравятся волки, ночь и луна… Пашка попытался высмеять себя за уж совсем детскую попытку найти в окружающем хотя бы кусочек сказки - но почему-то не получилось. Высмеиваться не было желания абсолютно. Было желание протянуть руку и коснуться луны. Интересно, она зазвенит, если щёлкнуть по краю пальцем?
"Засыпаю", - подумал он. И почему-то встряхнулся, испуганно отгоняя сон, хотя ещё минуту назад именно заснуть и хотел больше всего. Наверное, всё-таки успел уснуть по-настоящему, потому что рывком сел в постели, пытаясь отделить сон от яви. Луна ломилась в окно; несколько мучительных секунд Пашка не понимал, спит или нет, что ему приснилось, а что было на самом деле.
Он толкнул локтем подушку и опять лёг. Почему-то вспомнилось, как обиделся Олег Николаевич, когда он вернул недочитанную первую часть "Властелина Колец". Старая книжка, неинтересная. В конце концов, он так и сказал. Ну, конечно, Олег Николаевич прав - из неё, можно сказать, выросло всё фэнтези. Но из наскальных рисунков выросла вся живопись - что же теперь, обвешать всё вокруг наскальными рисунками и ничего больше не признавать?
Сравнение ему понравилось. Он решил, что непременно так и скажет Олегу Николаевичу при следующей встрече. А пока… какая луна…
Снаружи начинался ветерок, ветви покачивались… Значит, скоро рассвет. Да что ж в самом деле такое?! Пашка за собой знал, что он - "сова". Но уж так-то… Хотел уснуть - чем-то сам себя напугал, не поймёшь теперь, чем…
А что если… Он хмыкнул и привстал. Можно сейчас одеться и пойти погулять. А днём забраться в какое-нибудь укромное местечко и выдрыхнуться разом за всю ночь. Ну лето же, каникулы, и не так уж их много осталось… Пойти и сделать какую-нибудь глупость… например, изрисовать рунами всю автобусную остановку. Или логотипами "Арии"… А то "Fesh, Fesh". Куда ни пойдёшь, везде взглядом натыкаешься… Или ещё лучше - перебраться через заболоченную низину за огородами, подняться на склон и усесться где-нибудь в роще на поваленное дерево. И сидеть, пока не встанет солнце, отмахиваясь от комаров…
Мысль о комарах слегка охладила романтические желания. Вспомнилось: "А ежли рядом, скажем, хоббита нет, из кого же они, гады, кровь пьют?!" Надо же, врезалось в память…
Пашка сел на постели, прислушался. Тихо, спят все… Даже собаки замолчали. "Ну и пусть спят, - решительно подумал он, укрепляясь в желании отправиться на прогулку. - Плавки одеть? Не надо, не купаться идём…" Сидя, он дотянулся до джинсов, стал натягивать их и хихикнул невольно, вспомнив, как три дня назад ночью прятал (а потом днём тишком отстирывал) трусы. Тогда ему уснуть вполне удалось (луна была ещё не полная) - и даже сон приснился…
Он опять хихикнул, влезая в рубашку с длинным рукавом. От комаров всё-таки поостережёмся, иначе всё удовольствие испортят. Встав, он тихонько пошёл к двери, но увидел лежащую на столе раскрытую книгу - Торссен, "Источник судьбы". Вот откуда пришла мысль о рунах, он её читал вечером и забыл.
Ступая на цыпочках, Пашка подошёл к столу, закрыл и вновь - наугад - открыл книгу. Просто чтобы позабавиться - что там? Он так часто делал.
Книга открылась на руне "Райдо". Странствие… Надо же. Иногда ему казалось чудным, как руны и правда совпадают с событиями. Правда, он тут же говорил себе, что на этом и основано всё гадание - под расплывчатое предсказание можно подогнать любые последующие дела. Но всё-таки, что ни говори, а он и правда сейчас отправляется в небольшое странствие.
Закрыв книжку, Пашка выбрался из комнаты, зацепил в коридоре кроссовки и вышел, не скрипнув дверью, на крыльцо.
Снаружи и правда начало светать. Где-то близко, за окраиной, скрипел коростель. Пашка постоял, поёживаясь. Как всегда в такие минуты, ему на миг захотелось вернуться обратно и улечься в постель. И как всегда, он переломил секундную слабость и, держа в руках кроссовки (всё равно перед низинкой разуваться), спустился по ступенькам.
Деревня спала. Повально, беспробудно, самым сладким утренним сном. В низине - сколько хватало глаз - колыхалось белёсое в полутьме туманное море. Ветерок улёгся, коростель умолк, и стояла такая тишь, что Пашка сбил шаг и замер, изо всех сил прислушиваясь, стараясь уловить хотя бы звук.
И когда он остановился, тишина стала окончательной, всеобъемлющей и всеобщей.
"Не надо идти, - вдруг подумал мальчишка. - Надо скорее вернуться домой". Мысль была отчётливой и ясной.
Пашка упрямо стиснул зубы. Вот ещё. Не хватало испугаться невесть чего, стоя у родной ограды. Нет уж. Он пойдёт в рощу и будет сидеть там, пока не рассветёт совсем!
А всё-таки как-то что-то не так.
Это был последний писк разума.
Вздрагивая от холода, Пашка пересёк росную полоску травы и оказался на деревенской улице. Влево она уходила в поля, вправо - собственно в деревню. Прямо шла небольшая тропинка, протоптанная в основном мальчишками, не склонными искать обходных путей, чтобы добраться до лесков и рощ на другой стороне заболоченного распадка. На середине тропинка ныряла в туман. И за низиной выныривала из него на склон, уходила в рощу. Всё это было уже видно совсем хорошо.
Если не оборачиваться - казалось, что нет ни деревни, ни даже дороги. Может быть, сзади тоже лес?
Пашка обернулся. Солнце ещё даже не начинало всходить, но самый край неба на западе горел алым. Он как раз успеет подняться в рощу, чтобы увидеть восход.
Мальчишка сделал шесть - он считал - шагов - и вошёл в туман с головой. Ещё через семь шагов ноги погрузились в тёплую стоялую воду, и Пашка, нагнувшись, одной рукой подкатал джинсы до колен. Выпрямился.
Неподвижная белёсая муть окружала его со всех сторон. Пашка поднял руку, провёл ею по воздуху. Туман завихрился спиралями, которые не сразу рассосались - повисли, медленно раскручиваясь. Пашка написал в воздухе руну "Райдо" - и улыбнулся. Она тоже исчезла не сразу. Мальчишка толкнул её грудью, переходя заболоченную низинку, поболтал по очереди ногами в последней лужице… Странно, вода в ней оказалась холодной, да и дно лужицы было не тинистым, а галечным. По очереди поджимая ноги (садиться в мокрую траву не хотелось), натянул, не зашнуровывая, кроссовки. И почему-то вспомнил одну песню группы "Тамлин" - тоже спасибо Олегу Николаевичу… Дикая, скачущая музыка… Пустой женский голос - как будто ветер дует в забытый на камне у заброшенной дороги рог (Пашка подумал и представил себе именно так…).
Где твое небо, Тэмлин?!
Сердце разрублено снами.
Воин, плененный свирелью,
Спит под чужими холмами.
А высоко над нами
След от турбин самолета,
И на сияющем шраме
Солнце янтарным медом.
Спит под землей дорога,
Устлана мягкими мхами,
Только следов немного,
И завтра совсем не станет.
Где твое небо, Тэмлин?
Сказ превратится в сказку,
Свет обернулся тенью,
С тобой не желает знаться.
Где твое небо, Тэмлин?
Где твой народ, о Тэмлин?!
В снах о прошедших веснах?
В вами забытом небе
След от турбин самолета.
И, теряя надежду,
Небо латает дыры,
Глядя на нас, как прежде,
И тихо прося о мире.
Где твое небо, Тэмлин?
Сказ превратится в сказку,
Свет обернулся тенью,
С тобой не желает знаться.
Где твой народ, о Тэмлин?
Дунул ветер - резкий, холодный, пронизывающий. Туман пополз в сторону, обнажая лощину, поросшую высокой жёлтой травой, жёсткой на вид, которая гнулась под ударами ветра. Пашка расширил глаза.
Сознание выключилось.
Он стоял в этой лощине - рядом с ручейком, бегущим по галечному ложу. Наверху, на склонах, росли голые кусты можжевельника, за ними узкими языками кое-где лежал снег. Пашка долго смотрел на него - весенний, в чёрных крапинах. Потом медленно перевёл взгляд туда, где лощина открывалась на поросшую черным весенним лесом равнину и краешек какой-то горной цепи слева. Над лесом шли чередой несколько дождевых зарядов. Пахло сыростью и холодом. По серому небу тут и там ползли низкие тучи, и только на востоке - именно там, где оно и должно было быть, где Пашка и видел его! - в просвете между горизонтом и слоем туч, всходило алое яркое солнце.
- Что это? - вырвалось у Пашки. - Что?!
В ответ ветер свистнул сильнее, и один из дождевых зарядов оказался - выполз из-за края лощины - как раз над Пашкой.