Но в этот раз спокойно выспаться до утра ему не дали. Совершенно неожиданно где-то рядом взвыла собака, а может, шакал или волк. Василий, вздрогнув всем телом, проснулся. Что-что, а подобные завывания он не любил. Он сразу вспоминал детство, ту ночь, когда погибли его мать и брат и когда он познакомился с Григорием Арсеньевичем… Так что, по его мнению, волчий вой ничего хорошего не сулил. А в этот раз вой был не простым, а переливчатым. Словно бездомная собака перед смертью решила рассказать миру о своей несчастной участи, вложив в свое "пение" всю ту обиду и боль, что накопились у нее за годы обездоленного существования. И вот совершенно незаметно к первому голосу присоединился второй, потом третий… и вот уже целый хор взывал к звездам.
Василий крепко сжал рукоять маузера. Сердце его билось часто, но… но даже напади на него эта стая, он ничего не мог не сделать. Вряд ли в Гоцларе, заброшенном и разрушенном городе, окруженном колдовскими ловушками, могли обитать обычные псы, а у Василия с собой не было ни одного заговоренного патрона. Призрачных тварей обычными пулями не возьмешь, это Василий отлично знал, но тем не менее ему ничего не оставалось, как сидеть, вжавшись в каменную стену, и молить Бога, чтобы все обошлось, чтобы шакалы пустыни не обнаружили, не учуяли его. Но, казалось, им не до оперуполномоченного. Время шло, а завывания становились все громче и громче, а потом к ним присоединились барабаны, и тогда Василий понял, что не ошибся. Выли не псы, а люди. Оборотни? А может, и кто похуже обитал в этих руинах, и гауптштурмфюрер со своими людьми попал им в руки. Если так, то великолепно. Пусть они друг другу глотку перегрызут, мир станет только чище. Единственным неразрешенным вопросом пока осталось, как Василию выкарабкаться из создавшейся ситуации. Да еще эти Врата, будь они неладны! Где они находятся, как их найти, как закрыть? Хотя… Если Григорий Арсеньевич сказал, что он сможет это сделать, то ничего сверхтрудного тут быть не должно. Вот только бы пережить эту ночь.
А дьявольские звуки не смолкали. Теперь солировали барабаны, а вой лишь вторил им, связывая воедино ночную песнь.
Ее монотонные переливы усыпляли. Василий и не заметил, как начал дремать. Но вновь сон его был нарушен - в этот раз страшным криком, причем, без сомнения, кричал человек. В этом крике была такая боль, что Василий невольно содрогнулся. Что нужно сделать с человеком, чтобы вырвать из его горла такие звуки? Может быть, именно так кричит тот, с кого заживо сдирают кожу или кого купают в кипящем масле.
Не в силах выдержать этот крик, Василий зажал уши руками. Но крик не прекращался, прерываясь лишь на мгновение вдоха истязаемого. От этого полного отчаяния и безысходности крика вибрировали камни, ныли зубы…
Очнулся Василий, когда солнце уже почти добралось до зенита. Какое-то время он сидел неподвижно, пытаясь сообразить, где он и что с ним, а потом память о вчерашних событиях вернулась к нему. Он был в Гоцларе, городе Старцев. Потом ему вспомнился ночной концерт, и от мыслей о нем Василий вновь содрогнулся всем телом. Он ничего не видел, но и того, что слышал, вкупе с буйной фантазией человека, повидавшего немало ужасов, вполне хватало. "Нет, с меня довольно, - подумал он, выбираясь из спасительного укрытия. - Первое, что потребую по приезде, так это месячный отпуск. И наплевать, что скажет Шлиман. Предсказание колдуньи. Путешествие в антарктические льды, на другой конец земного шара, застенки НКВД, твари в особняке Юсупова и теперь вся эта чертовщина… К тому же надо заняться ногой. Раны сами собой не заживают, и пусть медицина Древних - почти колдовство, нужно собой заняться, а то, как Островский, останешься калекой, и тогда тебе никакая сталь не понадобится".
Несколько раз присев и встав, Василий почувствовал, как кровь вновь запульсировала в венах, после чего, взобравшись на кучу камней, что повыше, огляделся. Площадь, возле которой он ночевал, раньше была пуста. Теперь же посреди нее появилось какое-то сооружение. С того места, где находился Василий, не было видно, что это такое. Вокруг словно все вымерло. В первый момент Василий решил обойти площадь стороной. Как говорится, береженого Бог бережет. С другой стороны… Пока светит солнце, судя по ночным событиям, Василию ничего не грозило - ночные твари редко отправляются днем на охоту. Ближе к сумеркам, да. Но сейчас был полдень, а значит, самое подходящее время, чтобы разузнать, что происходило ночью в этом разрушенном городе и с каким злом ему в этот раз предстоит столкнуться. К тому же если эти люди, твари или кем бы они там ни были, подчиняются Древним, а значит Ктулху, ему нечего опасаться. Шоггот, который выплюнул проглоченное ранее оружие, был тварью ужасной, но он подчинялся Ктулху и не причинил Василию никакого вреда, если не считать желудок, вывернутый наизнанку.
Двигаясь осторожно и все время оглядываясь, Василий подошел к краю площади. Дальше шло открытое пространство, а посреди него возвышалось странное сооружение, похожее на гигантскую букву "X", нижние концы которой были много длиннее верхних и, судя по всему, глубоко врыты в землю.
Осторожно ступая, все время оглядываясь, готовый в любой миг броситься назад под защиту камней, Василий вышел на площадь. Медленно пересек ее и остановился перед крестом, нервно облизывая потрескавшиеся губы. Да, реальность оказалась примерно такой, как и представлял себе Василий.
На кресте висел голый человек, точнее то, что от него осталось.
Кажется, это был один из басмачей Хасана. Тощий, выбритый, он был распят на кресте. Огромные гвозди, пробив его запястья и лодыжки, глубоко ушли в дерево. "Интересно, где в пустыне взяли доски для креста?" - удивился Василий, продолжая созерцать несчастного, лицо которого скривилось, превратившись в посмертную маску боли.
Тело распятого выгнулось в агонии… Однако телом это можно было назвать лишь до пояса, дальше шел плохо обглоданный скелет, причем, судя по вырванным кускам мяса, несчастного поедали живьем. "Вот почему он так страшно орал, - подумал Василий. - Вот только каннибалов мне недоставало". И на мгновение перед ним вновь всплыла картина: темная горница, на столе труп с развороченной грудной клеткой, из которой во все стороны торчат обломки ребер, и темная мохнатая тварь, копающаяся во внутренностях несчастной в поисках самого лакомого кусочка. "Нет, только не это!" - мысленно взмолился Василий. К чему он точно не был готов, так это к встрече со своими детскими страхами.
И тут… скрежет сочленений, уже охваченных смертным оцепенением, привел Василия в себя. Он непроизвольно посмотрел на мертвеца на кресте и едва сдержался, чтобы не завопить во все горло. По всем правилам этот человек был давно мертв, но при этом… Мертвец на кресте покрутил головой, точно как Василий поутру, разминая затекшие мускулы. А потом его глаза открылись. Они были мертвыми, остекленевшими, но оперуполномоченный мог поклясться, что тварь смотрела на него и видела его. Отлично видела.
Василий окаменел. Даже несмотря на его собственные опыты в некромантии и черном колдовстве, не каждый день он сталкивался с ожившими обглоданными трупами.
- Приветствую тебя, - голос мертвеца звучал хрипло, громко, эхом отдавая в окружающих площадь руинах. - Рад новой встрече. Как я вижу, ты без потерь добрался до сторожевого поселения. Теперь Гоцлар уже совсем недалеко, но, думаю, тебе еще предстоит пережить несколько неприятных мгновений, прежде чем туда попадешь.
Несмотря на то что голос мертвеца был нечеловеческим, Василий сразу узнал его. Он понял, что говорит не с мертвым басмачом, а вновь со своим учителем и другом, находящимся на другом конце земного шара.
- Но я думал, что это Гоцлар! - удивился Василий, обведя руины рукой.
- Но ты же был в городе слуг Древних, неужели ты считаешь, что город Старцев много хуже? Нет, Гоцлар был великим городом-городом, подобных которому не было ни на Земле, ни под Землей. Создавая его, Ми-го применили все свое искусство. Они строили не на века и не на тысячелетия. Они строили в расчете на вечность, на сотни тысяч эонов, в которые они станут править Землей, и тогда никто не подозревал, что их погубят собственные просчеты и коварство Древних богов… Нет, перед тобой не Гоцлар, а всего лишь форпост. Отсюда тебе предстоит спуститься в Гоцлар, а точнее, до того места, где мир внешний пересекается с миром внутренним, а потом закрыть Ворота, разделив эти миры. И пусть внутренний мир Земли погрязнет в дикости, колдовстве и деградации, а верхний идет дорогой науки и прогресса.
Мертвец замолчал. Василий тоже ничего не говорил, обдумывая услышанное. Он никак не мог понять, то ли слишком много, то ли слишком мало сказал Григорий Арсеньевич устами растерзанного басмача.
- Как найти Врата?
- Когда ты увидишь их, то все поймешь.
- Как закрыть Врата?
- Много лет назад возле них оставили три ящика динамита. Тебе и одного хватит. Ты же должен был прочесть об этом в моих мемуарах, кстати, я тогда тоже принял эти руины за Гоцлар.
Василий замялся.
- Видите ли, я еще не добрался до конца вашего дневника.
- Что ж, в этом, кроме себя самого, тебе винить некого.
- Угу.
- А теперь я должен попрощаться. Я уже говорил: очень сложно управлять мертвым даже с помощью искусства Ктулху, но…
Труп дернулся и замолчал.
Василий шагнул вперед. Ткнул в грудь мертвеца дулом маузера, словно пытаясь вновь пробудить его к жизни. Но все казалось бесполезным. Теперь на лице мертвого появилась маска умиротворения и вселенской печали - апостол на смертном ложе, да и только.
Однако стоило Василию отвернуться, труп снова ожил, глубоко вздохнул и заговорил:
- Извини, связь прервалась…
- Я хотел бы узнать, кто сотворил это с… - тут Василий едва не сказал "с вами", но осекся, потому что его собеседник ведь находился совершенно в другом месте. - Кто распял этого несчастного?
- Рабы Гоцлара. Внутренний мир Земли скрыт от взора Древних, лишь Йог-Сотот, Затаившийся на пороге, знает истину, лишь он знает о положении вещей во Внутреннем мире. Но сейчас он недоступен, а посему не могу тебе сказать, кто ныне правит в древнем городе. Быть может, его владыками стали бывшие рабы…
- Кто они?
- Люди, но деградировавшие, спустившиеся на самую нижнюю ступень развития, которая едва разделяет разумное существо и животное-человека и плотоядную тварь, не знающую меры в своем голоде и похоти.
Василий вздрогнул. Чего-чего, а встречи с каннибалами он не жаждал.
- Но они… люди?
- Да, в том смысле, что для их убийства тебе не понадобятся заговоренные пули. Вот с их хозяевами, если они еще существуют, у тебя могут возникнуть проблемы.
- Но…
- Главное, не бойся, что бы ни случилось. Боги на твоей стороне.
Василий хмыкнул:
- Какие боги? Мой бог тот, именем которого я крещен, видимо, и не подозревает о том, что тут творится. Ктулху? Он, как остальные Древние, скорее уж не бог, а демон, чудовище из неведомого Далека, точно так же, как безумные Старцы.
Мертвец снова вздохнул:
- Увы, в твоих словах есть доля правды. Иди и помни: Ктулху сделает все, что в его силах, чтобы ты смог выполнить возложенную на тебя миссию. Иди к центру руин. Там ты увидишь продолжение дороги в Гоцлар. Я же, если смогу, то пришлю тебе помощь… И… ни пуха тебе ни пера. - И вновь мертвец безвольно повис на стальных гвоздях.
- К черту, - пробормотал Василий, а сам подумал о том, что его ответ на старинную присказку не такой уж и бессмысленный. Ведь Григорий Арсеньевич Фредерикс и по сей день находился где-то там, в таинственном подземном городе - обители Ктулху.
Повернувшись, Василий убрал маузер в кобуру и не спеша направился в ту сторону, где, по его мнению, находился центр руин. Однако то ли разговор с учителем лишил его бдительности, то ли ловушка и в самом деле была сделана с невероятным мастерством, присущим лишь дикарям, но в какой-то миг он споткнулся, зацепившись ногой за невидимую веревочку, протянутую у самой земли, рухнул вниз всем телом и только начал подниматься, как сзади что-то тяжелое обрушилось ему на голову, и весь мир разом погрузился во тьму.
* * *
Василий очнулся от мерного покачивания. Руки и ноги страшно болели, потому что они были связаны в запястьях и лодыжках, а сам он, словно пойманная дичь, был подвешен на длинную палку, которую несли четверо здоровых голых дикарей. Лица и торсы их были размалеваны самым невероятным образом, головы начисто выбриты. Единственной их одеждой были узкие оранжевые набедренные повязки. Шли они ровно, стараясь особо не раскачивать своего пленника. Вдали виднелось еще с десяток аборигенов, выряженных подобным образом, и у каждого в руке было длинное копье. Сами же лица, широкие с узкими прорезями глаз, отчасти напоминали лица туркменов и узбеков.
"Попал", - это была первая мысль пришедшего в себя Василия. А потом он сосредоточился, проверяя собственное тело и пытаясь по ощущениям определить, все ли в порядке. На первый взгляд ничего не было сломано, все кости целы, вот только страшно ломило затылок, по которому ему врезали. Хорошо еще, кость выдержала, а то… А то один бог знает, чем все это могло бы закончиться.
Как там говорил Григорий Арсеньевич буквально несколько минут назад: "Главное, не бойся, что бы ни случилось".
"Значит, теперь можно не бояться. Сейчас, сейчас, разверзнется пустота и оттуда явится божественный десант, который живо меня освободит и понатыкает мерзким каннибалам по самое не балуй… Ага, жди. Только в ожидании варежку закрой, а то воробей залетит".
Тем временем туземцы шли дальше и дальше. Вокруг Василия мерно проплывали руины, и если бы не боль в руках и ногах, можно было бы решить, что он спит и видит не слишком приятный сон.
Вскоре руины остались позади, и на смену им пришли песчаные холмы.
- Эй, почтенный, - попытался окликнуть Василий одного из "носильщиков", но те продолжали шагать вперед, не замечая его попыток, а может, просто не желая замечать.
Темные холмы, окаймлявшие долину, были все ближе и ближе, а потом Василий разглядел, что его несут в ущелье, только было оно в десятки раз шире того, по которому он пришел сюда.
У входа в ущелье его носильщики неожиданно остановились, опустили Василия на песок, так и оставив связанным, а сами отошли в сторону, то ли совещаясь, то ли ожидая дальнейших указаний. Вскоре появилась вторая группа носильщиков. Несколько секунд, и они уложили рядом с Василием на песок гауптштурмфюрера Хека. Он был связан точно, как Василий, только вид у него был помятый, френч порван, правая щека разодрана и правый глаз заплыл огромным фиолетовым синяком.
- Рад приветствовать вас, господин чекист, - начал немец, кривясь от боли. Видно, ему и в самом деле сильно досталось.
- Да и тебе, гауптштурмфюрер, не чихать.
- А я уж думал, мы и в самом деле станем действовать заодно. Ведь каждый из нас с легкостью мог бы добиться своей цели.
- Прямо змей-искуситель какой-то, - усмехнулся Василий. - Только ты должен знать: гусь свинье не товарищ.
- Вынужден полностью согласиться с вами, - продолжал немец. - То, как вы бросили нас во время нападения шогготов, иначе как свинским поступком не назовешь. Неужели вы не могли отправиться с нами, предупредить об опасностях? Тогда все люди Хасана остались бы живы, да и с этими дикарями мы бы без труда справились. Хотя, конечно, пролетарский образ мышления и тупое упрямство выше всего.
- Послушай, Хек, я тебе в друзья не набивался.
- Только между делом перестреляли моих людей.
- Не людей, а бандитов Хасана.
- Пусть даже так, но если бы не вы, нас было бы больше, и, быть может, мы бы от этих дикарей отбились.
- Сомневаюсь, - усмехнулся Василий. - В любом случае после нападения шогготов вас осталось слишком мало, чтобы воевать с целым народом.
Немец только покачал головой:
- Сейчас мы можем только гадать…
- Кстати, где остальные?
- Двое погибли от колючек, один в схватке с туземцами, второго они схватили живьем.
- А Хасан?
- Думаю, он бежал. Он отчаянный джигит, не чета многим.
- Бандит.
- Или герой-освободитель… С какой стороны смотреть… - А потом, чувствуя, что Василию не нравится разговор, немец сменил тему: - Быть может, вам известно, куда нас тащат?
- В Гоцлар.
- Но я думал, что Гоцлар…
Василий лишь печально покачал головой:
- Я тоже так думал, но, оказалось, все совсем не так. Мертвец на кресте… Кстати, кто это был?
- Один из людей Хасана. Имени я не знаю.
- Я так и думал. Так вот, он рассказал мне, что настоящий Гоцлар впереди, а это всего лишь дорога к нему.
- Мертвец рассказал? - удивился гауптштурмфюрер. - Выходит, вы, Василий, некромант. Не ожидал…
- Нет. Я всего лишь слегка прикоснулся к запретным тайнам, а что до мертвеца… Иногда они сами хотят побеседовать со мной, - загадочно произнес Василий.
- Меня предупреждали, что вы, Василий, не такой уж простой человек, как кажетесь на первый взгляд.
- Ничуть не сложнее, чем любой другой, - фыркнул оперуполномоченный.
- И все же, что вы знаете о Гоцларе?
- Почему я должен рассказывать вам… - начал Василий, а потом решил рассказать. Обещание Григория Арсеньевича о том, что с ним ничего не случится… Обещание, данное человеком, находящимся на другом конце земного шара. А смерти Василий не боялся… уже не боялся. За последние полгода он слишком часто находился на грани, чтобы бояться чего-либо… - Впрочем… Скажу лишь… Те руины никакого отношения к Гоцлару не имеют, точнее, это нечто вроде пограничного форта… предместья. Когда я назвал их Гоцларом, мой учитель едва не рассмеялся.
- Ваш учитель?
Но Василий продолжал, сделав вид, что не слышал вопроса немца.
- Теперь самое важное выяснить, кому ныне служат эти дикари.
- Неужели ваш "учитель" не сказал вам?
Василий лишь пожал плечами.
- Сам Великий Ктулху не знает.
- Великий Спящий? - усмехнулся Хек.
Василий снова пожал плечами. Он и так рассказал гауптштурмфюреру слишком много. Как бы там ни было, но Хек был врагом, и что бы он там ни рассказывал о короне Вилигута, цели Аненербе изначально противоречили желаниям Ктулху, а также стремлениям советского правительства. И если Василий не слишком спешил выполнять бесценные указания своего непосредственного начальника товарища Шлимана, за спиной которого маячила тень Лаврентия Павловича, то уж с эмиссаром Аненербе ему в любом случае было не по пути.
Однако неизвестно, до чего бы они договорились, но тут туземцы вновь обратили на них внимание. Снова четыре носильщика подхватили палку, к которой был привязан Василий, закинули себе на плечи и мерным, быстрым шагом направились в широкое ущелье.
Потом неожиданно дорога пошла вниз, и Василий, изогнувшись, увидел, что они спускаются в огромный котлован, стены которого были отделаны резными каменными плитами. Эти плиты выглядели как-то… Точно! Приглядевшись повнимательнее, Василий окончательно убедился, что прав. Точно такие же плиты были там, далеко-далеко на юге, в ледяной Антарктике, в лабиринте над городом Слуг Ктулху. Так, может… "Нет, не надо строить ложных умозаключений, - одернул сам себя Василий. - Если бы в Гоцларе правили Слуги Ктулху, то все было бы много проще… Но Григорий Арсеньевич ясно дал понять, что Великий Спящий не знает, что творится в древнем городе".