* * *
Теперь Арилье носил штаны из выделанной кожи, длинную рубаху и широкополую шляпу. На шее у него висели целых три золотых ожерелья, талию охватывал широкий наборный пояс со здоровенной пряжкой, инкрустированной рубинами. На левой руке у него блестело два серебряных браслета с шипами и спиралями из накладных витых проволок. На правой руке он носил тонкую золотую цепочку с мелкими жемчужинками. Никто больше не потешался над его вуалью, которую Арилье обматывал вокруг шляпы и опускал на лицо, когда солнце поднималось в зенит. Сам Нитирэн подарил ему один из своих косматых плащей. У Арилье имелась и собственная лошадь, мохноногое создание, питавшееся мясом и весело хрустевшее хрящиками и костями.
Названная сестра обращалась с Арилье почтительно, но без всякой сердечности: он по-прежнему не вызывал у нее ни малейшей симпатии. Младшая троллиха, девочка, дулась по целым дням и пряталась где-то в саду: она ревновала бабку (или мать - Арилье так и не выяснил, кем кому приходилась старуха) к Енифар.
Арилье не знал, как объяснить странное явление: постепенно тролли переставали казаться ему уродливыми. Он начал видеть красоту в их скуластых лицах. Конечно, тролли низкого происхождения с их серой кожей и короткими ногами по-прежнему оставались в глазах Арилье уродливыми. Но, похоже, таковыми находили их и знатные тролли.
Зато троллихи высшей касты способны были заворожить яркой, необычной внешностью. Их подведенные золотой краской глаза, выкрашенные в белый или синий цвет ресницы, изогнутые брови, темные капризные губы с пятнышками узоров просто сводили с ума. И, как и подозревал Арилье, его названная сестра действительно была красавицей из красавиц. Данфар неспроста просил позволения ухаживать за ней.
Сам Арилье перестал быть для троллей отвратительным и презренным чужаком. Впрочем, он оставался в их глазах нелепым и забавным созданием. Троллихи без всякого стеснения переодевались при нем и обсуждали в его присутствии свои дела - верный признак того, что они не считали его возможным партнером в своих брачных играх. Молодые тролли просили Арилье походатайствовать за них перед девицами - еще один признак его крайней непривлекательности: ни для кого он не являлся соперником. "Ты умеешь их рассмешить, - объясняли они, - а когда троллиха смеется, она охотно слушает советов касательно любви".
- Я чувствую себя какой-то тетушкой, - жаловался Арилье в разговоре с Енифар. - Наверное, так живут все старые девы.
- А тебе нравится какая-нибудь женщина? - спросила Енифар с любопытством. - Если да, то я могу помочь.
- Мне не нравится, что они все приходят ко мне со своими любовными делами, - объяснил Арилье.
- Завидуешь? - Енифар морщила лоб в тщетной попытке понять, что так сильно раздражает ее приятеля. - Тебе завидно, что они гоняются друг за другом?
- Мне просто не нравится, что они это делают у меня перед носом.
- Значит, это зависть, - задумчиво произнесла Енифар. - Что ж, пора положить этому конец.
- В каком смысле? - испугался Арилье. Фантазии Енифар могли оказаться самыми неожиданными.
- Я уезжаю, а ты можешь сопровождать меня, - объяснила Енифар. - Я хочу найти моих настоящих родителей. Не могу же я приехать к ним совершенно одна! Мне потребуется свита. Если хочешь, можешь ты быть этой свитой. Еще я бы взяла твоего друга Данфара. Он очень представительный. Ну и десяток слуг. Я даже хотела прикупить рабов. Как ты считаешь?
- Здесь разве есть рабы? - удивился Арилье.
- Не будь смешным, - сморщилась она. - Разумеется, есть. Я даже ездила на мельницу. Там работают люди.
Как ни сопротивлялся Арилье, Енифар утащила его на мельницу в тот же день.
- Подожди хотя бы до вечера, - отбивался он. - Не поедем же мы по самому солнцепеку!
- Глупости, - ворчала она. - Я намерена как можно скорее подготовиться и выступить. Я хочу посетить Черную Комоти.
- Это еще что такое?
- Это гора. И богиня. И еще это город. Священный город, состоящий из одного-единственного здания - храма Черной Комоти. В общем, это… такое место. И состояние души. И еще высшее существо. Все сразу.
- Очень по-троллиному, - вздохнул Арилье. - Ничего не понятно, но мощно.
- Ты уловил суть, - сказала Енифар.
- Послушай, Енифар, - не выдержал Арилье, - ты уверена, что тебе восемь лет? По-моему, ты очень по-взрослому рассуждаешь. Там, в деревне людей, ты выглядела совсем ребенком, но здесь…
Она пожала плечами.
- Может быть, с тех пор, как мы покинули деревню людей, прошло слишком много лет. Я ведь тоже этого не знаю. И никто не знает.
Они ехали по долине. Арилье страдал от жары, но Енифар уверяла, что день прохладный и "солнышко ласковое". Возражать девочке было невозможно: она сразу начинала сердиться, плакать и делалась невыносимой. Арилье предпочитал скрежетать зубами под вуалью.
Мельница стояла на самом краю долины, неподалеку от гор. Весной поток, сбегавший со склона, становился полноводным, и надобность в дополнительной рабочей силе отпадала, но большую часть года жернова вращали старые лошади или пленники. Время от времени мельник избавлялся от людей, которые становились слишком слабыми и больными. Обычно таких оставляли в покое и позволяли им бездельничать и кормиться при общей кухне - естественно, объедками. А дальше - уж как получится.
Иногда их скупали тролли, вроде Енифар, - когда им требовалось срочно увеличить свою свиту, дабы произвести впечатление на окружающих.
А иногда они просто тихо умирали от какой-нибудь неизлечимой хвори.
Арилье радовался тому, что его лицо скрывает вуаль. Ему было неловко на этой мельнице. Енифар, напротив, чувствовала себя совершенно спокойно. Она сама нашла мельника, вежливо поздоровалась с ним, спросила, нет ли приличных людей на продажу, после чего, не слезая с лошади, отправилась к рабским хижинам и принялась стучать по стенам палкой:
- Эй, вы! Выходите, я хочу вас видеть!
Арилье безмолвно стоял у нее за спиной. Люди выбирались наружу, испуганно глядя почему-то не на маленькую троллиху, а на рослую фигуру с закрытым лицом. Хотя Арилье молчал и никак не проявлял себя.
- Как тебе нравится вон тот? - Енифар дернула Арилье за рукав и показала на мрачного человека, очень тощего, с выступающими ребрами. На нем были только рваные штаны.
- Мне они вообще все не нравятся, - сказал Арилье.
- А тот?
Еще одно пугало. У этого еще и челюсти выпирали, как у покойника.
- Енифар, ты можешь купить их всех, но… какие-то они страшные, - искренне сказал Арилье.
- Я думала, ты хотел бы избавить их от жестокой участи.
- Я не уверен в том, что их участь так уж жестока, - возразил Арилье. - И уж тем более не могу считать, что, оказавшись в твоей власти, они будут более счастливы.
- Да ты просто монстр какой-то! - возмутилась Енифар. - В конце концов, ты и сам мог бы проследить за тем, чтобы с ними хорошо обращались.
- Поступай как хочешь, Енифар, - сдался Арилье. - Ты моя королева. Я тебе подчинюсь в любом случае.
- Ты больше не хочешь быть моим отцом?
- А ты так хочешь съесть эльфийскую бабушку?
Енифар рассмеялась, а потом сказала:
- Подари мне браслет с рубинами. Я его обменяю. Пяти человек, думаю, мне хватит.
Арилье уже понял, что тролли легко расстаются с драгоценностями, и потому безропотно вручил девочке свой браслет. Домой они вернулись в обществе пяти человек, каждый из которых вполне мог оказаться убийцей.
Енифар отнеслась к своей свите совершенно по-троллиному. Всех новокупленных заперли, каждого в своей комнате, приковав там на длинную цепь к стене. Четыре раза в день им приносили вареное мясо с крупяными шариками и внимательно следили за тем, чтобы все съедалось. На третий день к крупяным шарикам добавились куски жира. Через неделю Енифар лично осмотрела всех купленных ею рабов, убедилась в том, что они потолстели, и распорядилась выдать им красивую одежду. Их лица смазали жиром и раскрасили простыми синими зигзагами. Теперь даже Арилье не мог бы сказать, что они выглядят несчастными.
Данфар, как и предвидела девочка, охотно согласился сопровождать экспедицию. Взяли четырех запасных лошадей, телегу с припасами и всех рабов. Маленький караван двинулся в путь.
Долина Гарагара осталась позади через несколько дней. Енифар не торопилась. Она заезжала в каждый дворец, какой встречался ей по пути, знакомилась со знатными троллями или возобновляла знакомство, завязавшееся на церемонии усыновления. Арилье не отходил от девочки ни на шаг. Его приветствовали с искренней радостью, что немало удивляло эльфа: здешние тролли совершенно очевидно считали его своим собратом и охотно принимали его у себя в гостях. Об истории мстителя, носившего эльфийского имя и погибшего, уже знали; известно было также, что Нитирэн поил нового тролля вином из собственной чаши и подарил ему золотую цепь с жемчужинами.
Арилье превратился в важного господина. Растолстевшие рабы Енифар обмахивали Арилье опахалами и с почтительными поклонами подавали ему выпивку и фрукты. Молодые троллихи поглядывали на него с многозначительной иронией и иногда снисходили ущипнуть его за бок, но дальше этого их заигрывания никогда не заходили. Арилье был этому рад, однако виду не показывал.
* * *
Горная гряда отсекала долину Гарагара от всего остального мира. Лошади неохотно повернули к перевалу. Дорога уводила все выше, и скоро туман обступил путников со всех сторон. Легкие наполнялись влагой. Солнце светило очень далеко, на недостижимой высоте. Его лучи не в силах были проникнуть сквозь туман и облака. Идти приходилось очень осторожно, чтобы не оступиться. По совету Данфара, все спешились. Вперед отправили одного из рабов - если он сорвется в пропасть, то успеет всех предупредить громким воплем. "Нужно обладать очень сильной волей и могучим желанием навредить прочим спутникам, чтобы упасть со скалы и не закричать, - объяснил Данфар. - Не думаю, чтобы кто-то из наших рабов был на такое способен". Енифар с ним согласилась, а Арилье промолчал. Он не мог отделаться от ощущения, что окружающие - и рабы в том числе, - старательно делают из него дурака.
Шаг за шагом караван поднимался все выше. Арилье помнил горы по прежней своей жизни, по эльфийскую сторону Серой Границы: там они приобретали разные оттенки зеленого, синего, фиолетового. Здесь горы были черными. Ярко-черными, тускло-черными, блекло-черными, густо-черными. Небо над ними казалось желтоватым. Других цветов здесь не встречалось.
Они достигли вершины незаметно для себя. Данфар, взявший на себя роль проводника, предложил заночевать наверху. Большой надобности в этом не было, однако путники никуда не спешили, и Енифар охотно поддержала тролля.
По своему обыкновению Арилье не стал ни возражать, ни высказывать какого-либо отдельного мнения. Он молча забрался в тень под дерево - это было единственное место, где можно скрыться от солнца. Там он свернулся под своим плащом, надвинул шляпу на ухо и крепко заснул, хотя до вечера оставалось еще много времени.
Енифар и Данфар разложили небольшой костер, согрели воды, чтобы выпить ее с вином. Горячее хмельное под пылающим солнцем оказало на них бодрящее действие, и они долго хихикали, уставившись друг на друга.
Двое рабов овевали их перьями, еще один со скучным видом отгонял мух от спящего Арилье. Остальные жевали украденный из телеги с хозяйскими припасами хлеб. Они устроились под телегой и поэтому не боялись, что их разоблачат.
Сколько припасов было у Енифар с собой, девочка не знала. По старому троллиному обычаю, она возила их закопанными в опилки, которые были навалены на телегу. Эти опилки служили постелью, когда не находилось никакой другой, ими гасили костры, засыпали нечистоты, чтобы не пачкать дорогу. По мнению путешествующих троллей, опилки - чрезвычайно полезная вещь. Но главное, для чего служил этот балласт, была сохранность грузов. Все самое ценное зарывали в глубину, и ни возможные воры и грабители, ни сами хозяева толком не знали, сколько припасов у них с собой, где все это лежит и насколько это ценно. Чтобы обокрасть такую телегу, нужно изрядно пошарить в целой горе отсыревших опилок.
Постепенно всех сморил сон. Данфар пробормотал, зевая, что разбудит Енифар ближе к ночи, когда в лучах заката откроется потрясающий вид на долину. Они задремали, прижавшись друг к другу.
К ночи стало прохладно. Енифар пробудилась первой. Она отодвинулась от Данфара, поднялась на ноги и подошла к краю обрыва.
Черные горы тянулись от горизонта до горизонта. Ядовито-оранжевое небо пылало, рассеченное на части остроконечными вершинами. Белоснежный туман медленно катился в долину, зарождаясь на середине склона.
Енифар медленно вздохнула. Ей показалось, что это ее дыхание заставляет туман сходить в Гарагар и растекаться вдоль русла маленькой быстрой речки.
Затем она обернулась, желая непременно разбудить Арилье и заставить его хотя бы мельком увидеть всю эту красоту.
Он по-прежнему спал под деревом. Два светлячка кружили над его головой. Они выписывали петли и кольца и ни на миг не останавливались.
- Арилье! - позвала Енифар.
Он не пошевелился, но Енифар ему не поверила. В последнее время Арилье нередко нарочно делал вид, будто не слышит, как к нему обращаются. Обычное дело - капризы. Он избаловался. Как, впрочем, и сама Енифар.
Девочка подняла камешек и запустила в своего друга. Нет, он, оказывается, на самом деле спал. Арилье вскрикнул и подскочил на месте.
- Ты что?! - ахнул он, увидев свою обидчицу. - Ты сошла с ума?
- Прости, Арилье, - она вздохнула и пожала плечами, всем своим видом демонстрируя раскаяние. - Я думала, ты прикидываешься спящим.
- Я спал, - сердито сообщил он.
- И что тебе снилось?
- Твой отец.
- Ты шутишь! - Она недоверчиво сощурила глаза, так что они превратились в две узенькие-преузенькие щелочки.
- Да нет, не шучу…
- И как он выглядел?
- Высокий. Очень высокий. Брови сросшиеся - как будто одна длиннющая бровь, а не две. Здоровенный нос. А лицо не как у тролля, кстати. У троллей лица круглые, даже у тебя… - Арилье задумался, припоминая свое видение. - У него - не такое, точно. У него лицо узкое.
- Угу, - сказала Енифар, рассматривая в свете заката камни у себя под ногами.
- Что? - удивился Арилье. - Ты его никогда не видела?
Девочка вздохнула, медленно покачала головой.
- Нет. Я только ощущала его присутствие. Его близость. Слышала голос. Иногда он брал меня на руки. Но и тогда я не могла рассмотреть его лица… Знаешь, я, наверное, была как будто внутри его души и совершенно не воспринимала его снаружи. Как отдельное тело.
- Если бы речь шла о матери, - сказал Арилье, - я мог бы еще поверить во все эти внутриутробные воспоминания. Но мы с тобой говорим об отце, ты не забыла?
- Нет. Просто… я никогда его не видела со стороны, и все тут. Честное слово, я знаю, о чем говорю. Ну, расскажи мне еще о нем.
- Забыл, - Арилье виновато улыбнулся. - Сон рассыпался. Так бывает…
Девочка выглядела разочарованной, но в конце концов махнула рукой.
- Ладно, выбирайся из-под своего дерева. Я хочу показать тебе горы на закате. Это по-настоящему красиво. Как и все по эту сторону границы. Мощно… похоже на троллей.
Арилье попробовал встать, однако почувствовал, как нечто удерживает его на месте. Он толкнул раба, заснувшего с опахалом поблизости.
- Эй, посмотри-ка, почему я не могу встать. Проснись, ленивая скотина!
Раб зашевелился, заморгал, попробовал было отодвинуться от Арилье… Как бы не так! Та же сила, что не позволяла Арилье отойти от ствола, мешала и рабу.
- Тут какая-то сетка, - сказал Арилье девочке. - Зажги факел от костра и посвети. Мне кажется, мы попали в ловушку.
- Думаешь, в этих горах кто-то охотится? - удивилась Енифар. - Интересно бы узнать еще, на какого зверя?
- Мне совсем не интересно, - огрызнулся Арилье. - Говорят тебе, я не могу встать.
- А мне вот интересно, - настаивала Енифар. - Потому что этот зверь может сюда прийти и… сам понимаешь! Если это крупный хищник, к примеру.
- Я ничего не хочу знать о крупных хищниках, - зарычал Арилье. - Просто зажги факел и посвети мне. И разбуди Данфара, у него есть хороший нож.
Енифар сунула ветку в костер. Тролль, спавший сладко, как набегавшийся пес, потянулся и открыл глаза.
- Уже вечер?
- Да, - ответила девочка. - И еще наш Арилье попался в какую-то ловушку. Тут, очевидно, промышляют охотники… Правда, интересно?
- Очень, - согласился Данфар. - Погоди, я с тобой. Нужно разобраться.
Они вдвоем подошли к дереву, под которым скорчились Арилье и раб с опахалом.
Енифар поднесла горящую ветку так близко, что Арилье почувствовал жар и невольно отодвинулся, а раб охнул: у него начала тлеть рубаха.
- Тут нет никаких веревок, - сказала Енифар. - Наверное, что-то более тонкое.
Но сколько она ни водила факелом, ничего не было видно.
- Может, капкан? - звевая, предположил Данфар.
- Нет, - сказал Арилье.
- В таком случае, тут ничего нет. Вылезай, - распорядилась Енифар.
- Не могу. Что-то нас удерживает. Что-то невидимое…
Енифар подняла голову наверх и снова увидела пляшущих светлячков.
И вдруг расхохоталась.
- А ты говорил, что я все выдумываю! - закричала она, ликуя. - А я не выдумываю! Мой отец оставил здесь эту ловушку, ага, мой отец! Он существует на самом деле! Мой великий, мой прекрасный, мой чудесный отец! Он снился мне.
- Он и мне приснился, - угрюмо напомнил Арилье.
- Ну конечно, потому что это - то самое дерево, - сказала Енифар. - Разгадка очень проста. Видишь светлячков? Они оставлены здесь нарочно.
- Ты хочешь, сказать, что все твои россказни про одинокое дерево и про тень, которая срастается с тенью дерева, - что все это правда? - медленно проговорил Арилье. Ему казалось, что он так и не пробудился от дурного сна.
- Ты же сам видишь, что это все так и есть, - подтвердила Енифар.
- Эй, погоди! - запротестовал Арилье. - Что же получается? Вы уйдете, а я останусь тут, навечно прикованный к одинокому дереву?
- Наверное… - Енифар оглянулась на Данфара, но тролль, во-первых, еще не до конца пробудился от сладких грез, а во-вторых, не вполне понимал, о чем здесь идет речь. - Я не знаю, Арилье. Есть ли способ тебя избавить?
- Но если я попался… Тут должна быть старуха с говорящим горбом… - Арилье сам понимал, что цепляется за соломинку. Все сходилось - и рассказ девочки, и сон. Непостижимая сила удерживала Арилье на месте. Ему хотелось плакать.
- Наверное, старуха окончательно истлела. А может, ты ее не замечаешь, - предположила Енифар.
Арилье чувствовал, что еще немного - и он расплачется.
- Я умру здесь рядом с рабом! Никогда в жизни не думал, что такое возможно! Я ненавижу рабство!