Настоящая история вражды и гобеленов в Гоэбихоне
Деянира застыла, гордо выпрямившись, посреди тесной комнатки в здании городских гильдий. Когда она еще была Дианочкой Ковалевой, девочкой-хорошисткой, ее никогда не вызывали к директору. Или к завучу. К ней вообще не возникало претензий.
"Так вот как оно бывает, - думала Деянира, поглядывая на маленького человечка, облаченного в черный бархат. Голова человечка подергивалась, царапины и шрамы на лысине болезненно краснели. - Что ж, говорят, что человеку полезно переживание любого опыта. Абсолютно любого, даже сугубо отрицательного, например - война, потеря близких. Цель жизненных испытаний - не осчастливить, а разработать душу… Вспомнить еще, кто из бородатых прекраснодушных русских безумцев это изрек".
Слабенькое утешение. Деянира обладала достаточно трезвым взглядом на вещи, чтобы отдавать себе в этом отчет. Сейчас ее вздуют, вот что. Разругают на все корки, объяснят, кто она такая и с чем ее едят.
Тьфу ты, пропасть.
Скорей бы уж началось. Началось и закончилось.
Она надеялась, что ей удается сохранять непроницаемое выражение лица.
Тиокан, знаток законов, хранитель устава гильдий, крохотный божок могущественного мира ремесленников Гоэбихона, уткнулся в книгу. Деянира продолжала стоять неподвижно, в мыслях благословляя корсет со шнуровкой. Будь она без этой сбруи, давно бы уже заныла спина, девушка начала бы извиваться, переминаться с ноги на ногу. И Тиокан, небось, сказал бы, неприязненно щурясь: "В чем дело, дорогая? Тебе потребовалась подпорка?"
Итак, Деянира. Чепец. Под подбородком - белая полоса, очень тугая. Барбетта, кажется, такая штука называется. Лицо как бы в обрамлении. Бледная кожа. Брови почти не заметны. Ресницы - только по тени, которую отбрасывают. Под глазами едва различимые нежно-голубые обводы. От усталости. Деянира очень много работает. Об этом всем известно, даже последнему пьянчужке-подмастерью.
Узкие плечи. Плоская грудь. Шнуровка. Длинная юбка. Длинная и широкая, с большими трубчатыми складками. Ноги под такой не угадываются. У королев нет ног. У Деяниры, очевидно, тоже. При помощи чего она ходит - главная тайна Гоэбихона.
Выражение лица кислое. Глаза бесцветные. Губы сжаты в ниточку. Старая дева, хоть по возрасту еще и молода.
Кажется, все просто идеально…
Тиокан наконец оторвался от книги, очевидно, решил, что достаточно промариновал клиента.
- Итак, - заскрипел он, - участие в драке посреди городской площади, нарушение спокойствия, покровительство чужаку без рекомендаций и, наконец, поножовщина. Что я пропустил?
- Ничего, - сказала Деянира, не моргнув глазом. - Все так и было.
- А теперь я желаю узнать подробности, - Тиокан откинулся на спинку стула и воззрился на Деяниру снизу вверх. - Твой мастер, разумеется, очень недоволен. Он даже имел глупость прийти сюда и поделиться своим недовольством со мной. К сожалению, я ничем не мог ему помочь. Я даже не сумел вспомнить о том, что это именно я "навязал" - его выражение! - ему подмастерье-девчонку. Он настаивал на таком определении. Вообрази, душа моя, каков нахал! - Тиокан неожиданно хихикнул и снова поспешил нацепить на свое маленькое кротовье личико хмуро-озабоченное выражение. - Никто, даже блюститель порядков в Гоэбихоне, даже хранитель законов гильдий, не смеет ничего навязывать свободному мастеру! Если он решился принять в своем доме "подмастерье-девчонку", значит, на то была его абсолютно свободная и полностью добрая воля. Тебе интересно?
- Чрезвычайно, господин Тиокан, - подтвердила Деянира и слегка присела в намеке на реверанс.
За месяцы, проведенные в Гоэбихоне, она наловчилась демонстрировать с помощью этих поклонов, реверансов, книксенов и приседаний самые различные оттенки и нюансы своего отношения.
Например, Тиокану она намекала сейчас на то, что их связывают некие отношения. Нечто чуть большее, нежели простая почтительность подмастерья к хранителю законов гильдий.
- Ага, - сказал Тиокан. - Полагаю, Броэрек в тебе не ошибся.
- Господин Броэрек, насколько я успела его узнать, не склонен совершать ошибки, - подтвердила Деянира.
Тиокан облокотился на раскрытые книги, подался вперед, вперил в Деяниру взгляд.
- Господин Броэрек верит в меня, - объявил он. - Господин Броэрек знает, что на меня можно положиться. Тебе понятно, что это означает?
- Я бы хотела услышать уточнение: что это означает в данном конкретном случае, - сказала Деянира.
Маленькие темные глазки Тиокана блеснули.
- Ты расскажешь мне все, - пояснил он. - Всю правду. Без утайки. Включая твои собственные мотивы. Ты растолкуешь мне, почему поступила так, а не иначе, что тобой двигало… Даже если это будет звучать совсем-совсем плохо для тебя. Я должен быть в курсе всего. Тогда мы сумеем вдвоем подобрать для тебя сносное вранье. Ты поняла?
- Как нельзя более ясно, господин Тиокан, - Новый реверансик, чуть поглубже предыдущего.
- Докладывай, - он опять откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами по книге, потом, подумав, закрыл ее. - Видишь, я не собираюсь ничего записывать. Я намерен осмысливать.
- Началось с этого парня, с Евтихия, - сказала Деянира.
- Где ты его встретила?
- На улице.
- Ты встретила молодого мужчину на улице? - Тиокан нахмурился. - Это очень, очень плохо, Деянира.
- Он выглядел растерянным и вовсе не казался опасным… К тому же, он был голоден.
- Никого из жителей Гоэбихона не должно волновать, что какой-то чужак выглядит растерянным и испытывает голод. Дитя мое, я возмущен до глубины души! - воскликнул Тиокан. - Ты раскрываешься с худшей стороны.
- Ничего подобного, - возмутилась Деянира. - Мой родной город - тот, откуда я пришла, - тоже когда-то страдал от голода.
- Весь город? - Тиокан недоверчиво прищурился.
- Он был в осаде. Люди умирали тысячами, - сказала Деянира.
- О, это меняет дело, - сказал Тиокан все с тем же недовольным выражением лица. - Понимаю. Не одобряю, но понимаю. Ты накормила чужака в память о жертвах осады. Достохвально, но неосмотрительно.
- Теперь я вполне разделяю ваше недовольство, - подхватила Деянира. Она не оставляла надежды подольститься к Тиокану и получить если не полное прощение, то добрый совет. - Но в те минуты я поддалась сумасбродству.
- Итак, ты накормила его - не имеет значения, из каких соображений. Что дальше? - Тиокан постарался нахмуриться как можно более грозно.
Деянира вдруг почувствовала себя Дюймовочкой в логове Крота. Она прикрыла глаза, надеясь избавиться от этого ощущения. Не хватало еще бояться Тиокана! Она здесь временно. Вот о чем следует думать. Гоэбихон - лишь ступенька по дороге в Калимегдан. Когда думаешь так, легче быть самоуверенной.
- Он вызывал у меня… определенные эмоции, - сказала Деянира.
- Могу ли я предположить, что эти эмоции имеют какое-то отношение к обыкновенным брачным играм разнополых существ молодого возраста? - осведомился Тиокан.
Деянира кивнула с покаянным видом.
- Точно.
- Дальше, - Тиокан выглядел все более озабоченным.
- Мы ничего такого не делали…
Тиокан сморщился.
- Избавь меня от лживых оправданий! Ты привела мужчину в дом в отсутствие мастера. Как это истолковать? Я-то, может быть, и готов поверить тебе, но другие…
- Если обрисовать наши отношения кратко, то я помыкала этим парнем, а он пресмыкался передо мной. Потому что я его кормила, - сказала Деянира. - В конце концов, он ведь исчез, так что всегда можно сделать вид, будто никакого парня вообще не было.
- Это единственный разумный выход, - похвалил Тиокан. - Ты начинаешь мыслить как истинный член гильдии.
- Вечером я и мой слуга - мы отправились гулять, - продолжала ободренная Деянира.
Тиокан даже подскочил на стуле.
- Вы отправились… что?
- Погулять… Побродить по городу, посмотреть достопримечательности. Красивые дома, колодцы, статуи. Разные такие вещи, - сказала Деянира. С каждым новым произнесенным словом она чувствовала себя все глупее и глупее.
Наконец она замолчала и не мигая уставилась на Тиокана.
- Я правильно понял? - угрожающим тоном начал он. - Вы бродили по улицам без цели и глазели по сторонам?
- В общем и целом - да. Но искусство… Прекрасное… Оно облагораживало наши души. Я хотела, чтобы его душа стала более благородной.
- Облагораживает только труд! - отрезал Тиокан. - Это записано в уставах в общей сложности сто восемьдесят четыре раза в разных формулировках.
- Но моя цель была достойной, хоть я и прибегла к странным средствам, - Деянира, кажется, научилась подбирать формулировки, от которых ее собеседника не так страшно коробило.
Он пожал плечами.
- Допустим. Итак, вы оба шлялись, как последние бродяги и жалкие ублюдки, и таращились то влево, то вправо без всякой пользы. Дальше?
- Мы встретили еще одного чужака.
- В Гоэбихоне в одно и то же время появилось двое чужаков. Тебе это не кажется странным, Деянира?
- Нет, потому что они оказались знакомы.
- Еще более подозрительное обстоятельство.
- Мне показалось, что они ненавидели друг друга.
- Любопытно.
- Да. Тот, Авденаго, - который был ранен, - вел себя очень грубо. Называл себя хозяином Евтихия и требовал полного подчинения.
- Если он действительно являлся хозяином Евтихия, то имел полное право требовать подчинения, - заметил Тиокан.
Деянира вспыхнула:
- Но Евтихий - свободный человек! У него не было хозяина!
- Только хозяйка? - прищурился Тиокан.
- Если уж на то пошло, то да! - заявила Деянира. - Он поклялся в верности мне, лично мне. Он ел из моих рук, чего уж больше!.. Но Авденаго…
Она задохнулась от возмущения.
- Вернемся к этому Авденаго. По твоим словам, он обитал в городе тайно и незаконно. Позволь мне указать тебе на то несущественное - хе, хе - обстоятельство, что в Гоэбихоне подобное просто невозможно. Где же он, по-твоему, ночевал? Где он, образно выражаясь, жил?
- По его собственным словам - нигде. Спал под мостом.
- Исключено. Не бывает. Но - допустим, допустим… - Неотразимый аргумент пришел в голову маленькому человечку, и Тиокан торжествующе улыбнулся: - Чем же он, в таком случае, питался?
- По его словам, ничем, - ответила Деянира подавленно. - Он утверждает, что человек в состоянии ничего не есть несколько дней - и чувствовать себя нормально.
- А ты веришь этому? - Тиокан впился взглядом в лицо Деяниры.
- Мой город побывал в осаде, господин Тиокан. Люди в состоянии голодать и оставаться в живых, - сказала Деянира. - Мне известны такие случаи.
- Но это тебе известно, - указал Тиокан. - Тебе! А никто из нас ничего подобного не слышал.
Деянира медленно перевела дух, прежде чем высказать самую дерзкую из своих догадок:
- У меня имеются серьезные основания предполагать, что Авденаго родом из того же самого города, что и я.
Тиокан вытянул губы трубочкой.
Деянире показалось, что он вот-вот свистнет, но Тиокан просто подул. Потом опустил голову и уставился на закрытую книгу, как будто рассчитывал найти под обложкой ответ сразу на все вопросы.
Некоторое время он безмолвствовал, а потом хлопнул ладонью по столу и как бы ожил.
- Если вы с данным Авденаго - земляки, то почему же ты не узнала его сразу? Не сходится.
- Сходится, - возразила Деянира. - Мой город очень велик. Не все жители знакомы там друг с другом.
- И я должен принять на веру эту нелепицу?
- А есть другой выход?
Тиокан вздохнул.
- У меня такое ощущение, что ты держишь меня за горло, Деянира.
- Таково свойство правды, господин Тиокан. Иногда она хватает нас за глотку и не позволяет вздохнуть свободно.
- Для женщины ты чересчур умна.
- Я притворяюсь.
Он одобрительно хмыкнул.
- Ладно, поверю тебе, пожалуй… Рассказывай дальше.
- Дальше… Дальше… - Она нервно хрустнула пальцами. - Авденаго издевался над Евтихием, настаивал на своем праве приказывать ему. Я поняла: если Евтихий не избавится от Авденаго прямо сейчас, он никогда не станет по-настоящему свободным человеком. Поэтому я дала Евтихию кинжал…
- Это был твой кинжал?
- Да.
- Ты считала это нормальным - чтобы молодая женщина расхаживала по городу с кинжалом?
- Я же прятала его в рукаве. Никто и не знал.
- Предусмотрительно, - одобрил Тиокан.
- Евтихий ударил Авденаго ножом в грудь. А Авденаго хватил его по голове дубиной. И тут… - Губы у Деяниры задрожали, но тем не менее она закончила рассказ: - И тут Евтихий исчез.
- Исчез? - Тиокан нахмурился. - Ты отдаешь себе отчет в том, какое слово только что употребила? Это - окончательное, бесповоротное, лишающее надежды слово! И вместе с тем - слово, содержащее в себе намек на тайну, которая, возможно, никогда не будет раскрыта. Это тебе ясно?
- Абсолютно.
- Еще одно сильное слово. Нужно издать закон, запрещающий женщинам использовать подобные выражения. В женских устах они звучат убийственно. Мужчины все-таки более легкомысленны и часто не имеют в виду то, что сказали; но женщины!.. Опасные твари, опасные. Очень опасные.
Он пожевал губами, глядя в сторону и покачивая головой в такт своим мыслям.
Деянира видела, что ее собеседник всерьез огорчен. Она выдержала небольшую паузу, после чего деликатно кашлянула.
Он повернулся к ней, вскинулся:
- Что? Недостаточно наговорила? Хочешь окончательно раздавить меня?
- Я подхожу к эпизоду, когда меня допрашивали стражники, - предупредила Деянира.
- Страшно даже представить себе, сколько недопустимых слов ты сейчас употребишь.
- Я постараюсь избегать их, - заверила Деянира. И продолжила: - Когда Евтихий исчез, - (Тиокан болезненно скривился, щека у него дернулась, однако он нашел в себе силы промолчать), - я набросилась на Авденаго с кулаками. Мне и раньше доводилось так поступать, господин Тиокан, это было необходимо для того, чтобы завоевать себе уважение среди пьяных подмастерьев. Я набрасывалась на тех, кто уже не в состоянии был подняться, и молотила их почем зря. Эти расправы принесли мне немалый авторитет среди моих собратьев по гильдии.
- Умно, - пробормотал Тиокан. - Зловеще, но умно!
- Я хотела, чтобы Авденаго сказал мне, что он сделал с Евтихием. Но Авденаго клялся всеми богами, что понятия не имеет. Он, мол, и сам впервые такое видит. И все дело, как он утверждал, в дубине.
- В дубине?
- Если вы помните, господин Тиокан, я рассказывала, что Авденаго ударил Евтихия по голове дубиной. Эту дубину Авденаго вынес из гробницы Кохаги.
- Так. Еще и осквернение святыни!
- Да, господин Тиокан. Именно это.
- А ты стояла и смотрела? И ничего не предпринимала?
- Я понятия не имела, зачем он полез в гробницу! - запротестовала Деянира.
- Зачем чужак подобрался к величайшей святыне города? Разве это не очевидно? - Тиокан вздохнул. - Ладно, вываливай дальше. Я готов выслушать все. И не бойся повредить себе в моих глазах. Ты уже выставила себя в наиболее отвратительном свете из возможных. Так что терять тебе нечего, учти. Непристойностью больше, непристойностью меньше…
- Авденаго начал умирать прямо у меня на руках. Я этого не хотела. Я вообще боюсь покойников. Поэтому я позвала стражу. Его забрали.
- А дубина?
- Ее прихватила я.
- И стражники ничего об этой вещи не знают?
- Я же не стала им об этом рассказывать, - сказала Деянира. - Я дала показания, и господин капитан подробно все записал. Про уличную драку, свидетельницей которой я, к своему величайшему сожалению, стала. Обстоятельства дела совершенно ясны и не могут быть истолкованы превратно. Один чужак-преступник бежал и унес с собой нож. Второй раненый лежал на мостовой. Добропорядочная горожанка - то есть я - увидела это безобразие и позвала на помощь стражников. Вот и все, что мне было известно.
- Немного же ты открыла капитану городской стражи! - вздохнул Тиокан.
- Только самое необходимое для того, чтобы он забрал от меня этот полутруп и вызвал к нему тюремного доктора, - сказала Деянира.
- А почему? - спросил Тиокан с любопытством.
- Что - "почему"? - не поняла Деянира.
- Почему ты не поведала капитану больше? Тебе-то это ничем не грозило, а стражники, по крайней мере, разобрались бы в ситуации…
Деянира призадумалась и наконец ответила:
- Видите ли, господин Тиокан, там, откуда я родом, сотрудничать с полицией считается дурным тоном. Люди стараются поменьше дел иметь со стражниками. А уж если такое случается - дают как можно меньше сведений. Так принято.
Если Тиокан и был удивлен, то никак этого не показал.
- Мне-то ты все откроешь, - уверенно произнес он. - Где дубина, которую этот твой Авденаго похитил из гробницы Кохаги? Все еще у тебя?
- Нет, он забрал ее.
- Авденаго?
- Да. Ворвался ко мне в дом и отобрал силой. После чего удрал окончательно. Говорят, он напал на стражников у городских ворот.
- Правильно говорят. Напал.
- Надеюсь, с ними все в порядке, - искренне сказала Деянира.
- Откуда такие надежды? - прищурился Тиокан.
- Все-таки Авденаго был ранен. Он не мог ударить их слишком сильно.
- А вот тут ты ошибаешься, - Тиокан нервно дернул углом рта. - Сильно ошибаешься. Доктор неплохо подлечил Авденаго. У того хватило сил… Мда. В общем, стражники исчезли. Как и твой Евтихий. Можешь радоваться.
Деянира пожала плечами.
- Чему же туг можно радоваться? Ужасная история. У них ведь были семьи. Жены, дети. А известно, куда они подевались? Их нашли? Их, по крайней мере, ищут?
Тиокан покачал головой.
- Я надеялся, что ты прольешь хоть какой-то свет на эти события.
- Нет. Но… - Деянира осеклась.
Тиокан почуял, что его собеседница подошла в своем рассказе к какому-то опасному рубежу, и насторожился. Теперь он даже дышал тихо-тихо и старался не моргать, чтобы не спугнуть девушку.
- Мне показалось… Да нет, что там - "показалось" - я уверена… - Она перевела дыхание и выпалила: - Авденаго - выкормыш Джурича Морана!
Все. Страшное имя произнесено. Она обмякла. Теперь пусть Тиокан напрягается, а с нее хватит. У нее закончились последние силы.
Тиокан вскочил, засуетился вокруг Деяниры. Схватил ее своими маленькими цепкими ручками, потащил к стулу.
- Сядь. Я тебе вина налью. Вода здесь тухлая какая-то, я винишка тебе. Капельку. Какая ты стала белая. Так не годится. Давай-ка быстренько желтей. Желтая ты мне нравилась больше.
- Желтая? - пробормотала Деянира.
- Ну такая… как этот цвет называется… Немножко румяный.
Деянира никогда не подозревала, что Тиокан умеет смущаться. Однако именно это и произошло. Кажется, теперь впору поздравить самое себя. Она вогнала в краску хранителя устава гильдий! Интересно, найдется ли в гильдиях еще хотя бы один человек, которому такое по плечу?
Когда Деянира выпила вина и, по заверениям Тиокана, сделалась опять "желтенькая" (боги, что он подразумевает под этим определением?), хранитель уставов присел боком на стол и навис над девушкой.