Егоров Алексей
Сын бессмертия
Погода портилась, что само собой было предвестником беды. Северные моря жестоки к торговцам, они могут озолотить их, а могут и погубить. Все было в воле случая.
Команда "Быстрого" - довольно банальное название для корабля, тем более торгового корабля - понимала, что Удача в этот раз явно смотрела в другую сторону. С севера наступала непобедимая армада штормовых ветров, в авангарде шли лишь легкие ледяные драконы ветра, которые пугали матросов оплеухами смерти. Все возрастающие волны били в скулу корабля, наверняка все крысы из трюма уже собрали свои вещи и готовились покинуть обреченный корабль. Страх людей стал осязаем - команда медленней работала, робко реагировала на приказы капитана, позабыв обо всем на свете, ожидала неминуемого.
Единственный, кто сохранял спокойствие, был сам капитан. Не отличающийся могучим телосложением, нюхом торговца или способностями провидца, он был неплохим для своего возраста кормчим и лидером. Под его руководством команда из двадцати матросов и пятерых, как бы, офицеров могла творить самые настоящие чудеса.
Круглобокий "Быстрый", ходящий под одним парусом, способен был потягаться в скорости даже с могучими кораблями северных мореходов. Узкие, как имперские триремы, эти корабли могли развивать огромную скорость, настигнуть любую добычу. Не зря их называли коршунами. Но голубка "Быстрый" с легкостью мог оторваться практически от любого морского хищника. В этом была заслуга не мастеров с судоверфи, а команды корабля.
Под началом молодого капитана корабль преображался. Из пузатого увальня, он превращался в красивейшего лебедя. Однажды капитан из личных сбережений выделил сумму, чтобы купить белоснежный парус - крылья своему лебедю. Он любил "Быстрого".
Но от шторма так просто не уйти.
Тяжелые северные тучи, олицетворяющие надежды северян поживиться на имперских берегах, неукротимо поглощали последние лоскуты голубого неба. С небом исчезала и надежда, люди мрачнели все больше и уже в голос начали молить о пощаде злых северных богов. Но те оставались глухи к иноверцам, эти моря принадлежали им и их детям. Имперские корабли на свой страх и риск пытались проскочить мимо взора морских великанов. У кого-то получалось, у кого-то - нет.
Капитан снова помянул недобрым словом отвернувшуюся от его корабля Удачу. Эта потаскуха нынче заночевала на берегу.
- Снимайте парус! - прокричал он, разбивая завесу тишины. - Крепите все!
Наступающая буря поглощала и свет, и звуки, неумолимо останавливала время.
Команда засуетилась, словно окрик кормчего подхватил их и понес вперед в будущее. Парус убрали через несколько минут, и корабль потерял ход. Если бы это был не обычный торговец, то можно было попробовать сесть на весла, что помогло бы маневру в водоворотах северного моря.
- Что дальше, Тир? - спросил у капитана старший помощник.
- Хвататься за все, что крепко, и не давать волнам утащить себя, вот что, - чуть недовольно ответил Тир.
Ему предстояла тяжелая работа, он должен был вывести свой корабль из бури и спасти команду.
- Эк, разгулялась, - помощник смотрел на север, - Морской Владыка требует жертв, без них он нас не отпустит.
- Пусть со своего народа требует, а я свою команду не отдам.
- Как будто Их когда-то интересовало наше мнение.
Капитан укоризненно посмотрел на помощника, тот решил не продолжать и спустился на нижние палубы, в очередной раз проверить готовность корабля к предстоящему испытанию.
Без подсказок верного товарища Тир знал, что эта буря станет их последним сражением. Имперцы не могли похвастаться отвагой, с которой северяне отправляются покорять шторма. Но у них было иное качество, которое помогало им покорять могущественные народы, громить врагов, преодолевать опасности. Этот стержень имперского характера звался упорством.
Буря, какой бы она сильной ни была, остается всего лишь бурей. Шторм, это только шторм. Да, за ними стоят могущественные силы, но даже Боги ограничены в своих возможностях.
Тир собирался принять кавалерию моря на копья упорства. Его команда прошла не одно сражение, выжила не в одной битве с безумствами соленой воды. Да, они были торговцами, но оставались верными сынами Императора. Они были потомками воителей, которые не боялись трудностей и сами создавали свою судьбу. Их предки не оглядывались на всяких богов, они сражались за свое право жить. Так смеет ли Тир и вся его команда отступать от заветов предков?
Молодой капитан усмехнулся и крепче взялся за кормило. Волны пытались развернуть корабль и направить его куда-то на восток, но Тир не собирался идти на компромиссы с морем. Он взял ровно на юг, прямо на подножие водных гор. Это еще были детишки тех великанов, которые вскоре обрушат свою ярость на "Быстрого".
- Всем уйти с палубы, - проорал капитан, - следите, чтобы трюм не затопило! Откачивайте воду!
Приказ был адресован части команды, на палубе остались лишь необходимые люди.
Тиру принесли теплую одежду, это было как нельзя к стати. Начавшийся дождь походил на волчьи зубы. Капитан не был северянином, он родился в Империи, но холод его не страшил. В подводном царстве будет холоднее, и солнца там не видать. Так что можно перетерпеть короткий миг мучения, которыми грозил шторм.
Презрение к смерти - это первое чему обучили Тира отец и дед.
Их род появился на землях Империи, но корни уходили в море. В этой бескрайней темной пустыне, исчезло множество предков Тира как мужчин, так и женщин.
"Я не буду одинок тут" - подумал капитан, но отбросил эти мысли.
Он не желал сдаваться и принимать приговор Морского Владыки. Пусть этот северный божок подавится своими желаниями. Он, Тир сделает все, чтобы вернуть корабль на родину. Возможно, он так никогда и не дойдет до тихих гавань, но его смерть будет достойным завершением жизненного цикла. Предки по достоинству оценят старательного потомка.
Тир улыбался шторму, но смотрел на юг. Он уже видел огни родных городов, пусть это была лишь надежда. Но он ее видел, он гнался за ней.
Оседлать бурю - о таком мечтает каждый кормчий, но не каждый способен объездить жеребца.
Молодость всегда готова смотреть в лицо смерти, она еще не встречалась с ней, не знает, что это такое. Старость не успела осквернить молодое тело. Тир мог судить о предстоящем только по чужим словам. Вот почему он был так смел, наивен, но силен. Заблуждения ослепили его, сделав бессмертным воином моря.
Корабль плохо повиновался, казалось, что лебедь моря дрожит при виде волков севера. Тиру приходилось прикладывать все свои усилия, чтобы просто удержать "Быстрого" на верном курсе. Он уже не помышлял о том, чтобы бросить вызов волнам. Он вынужден был признать свое поражение и взять восточнее, чтобы танцевать на волнах, а не таранить их слабым килем, который скрипел, норовя разломиться пополам. Эти нагрузки не для него.
Это не боевое судно, которое рождено для борьбы. У "Быстрого" нет ни рострума, ни проемболона (таран подводный - боевая часть, и таран надводный - защитный буфер) для защиты форштевня, этот корабль рожден для выживания среди открытого моря. Каботажное плавание не признавалось торговцами. Они спешили купить и продать свой товар, не могли ограничивать себя берегом. Только там, в опасной дали можно найти прибыль. Риск хорошо оплачивался, если было кому забрать золото.
- Что-то нехорошее, - шепот помощника был отчетливо слышен даже через свистящий рык ветра. - Эта буря…
- О чем ты, Маргус? - сквозь силу спросил Тир. - Где твой оптимизм?! Это всего лишь буря!
Он боролся с кормилом, нечто схватило его там внизу и теперь пыталось вырвать из рук капитана. Пока молодой воин моря справлялся, но соленые духи вскоре одержат верх. Что мог противопоставить человек целому морю?! Наивно полагать, что мышцы рук, даже таких жилистых как у Тира, способны побороться с могуществом воды.
- Это непростая буря, - ответил помощник уже громче.
Ветер рвал его слова в клочья, казалось, что не человек говорит, а лишь призрак его.
- Обычная, обычная, что ты мелешь, уф! - Кормило ударило Тира в бок.
- Нет, такого давно не было, не знаю, не видал я такого!
- Лучше помоги!
Морские духи становились сильнее с каждым ударом ветра, с каждой новой волной. "Быстрый" оказался в котле страшного великана и готовился стать его обедом.
Маргус схватился за кормило, но он уже ничего не мог поделать. Конь моря не желал подчиняться всадникам, он взбесился и лягнул их. Резкий поворот руля отбросил Тира и Маргуса прочь. Капитан успел схватиться за фальшборт, а его старый друг и помощник - нет. Маргуса забрало море, но оно не удовлетворилось одной жизнью.
Тир, цепляясь за надстройки палубы, попробовал добраться до кормила, но очередная волна обрушилась на него всей своей костлявой массой. Ледяное дыхание бури обжигало, но вода оказалась страшнее торосов, о которых рассказывают в северных портах.
Откуда-то со дна морского поднялось нечто голодное. Этот штормовой монстр веками спал под толщей воды, но теперь его сон был нарушен. Нечто разбудило эту бурю, натравило ее на скорлупку, в которой сжались жалкие человеческие души.
У моряков не осталось никакой надежды, их корабль обезумел и гнал куда-то на восток. Он забыл родной дом и теперь готов был погубить всех на борту. Очередная волна оглушила Тира, но он продолжал цепляться за обломки своего мира. Его пальцы впились в дерево "Быстрого" и не отпускали до самого конца шторма. Сознание же утонуло во тьме.
Ветер и волны унесли суденышко далеко на восток, прямо в пасть каменного монстра. Волки моря поделились добычей с клыками-рифами необитаемого острова. Никогда прежде Морской Хозяин не делился ни с кем, он забирал все жизни себе, но эта добыча не принадлежала ему.
Ни свет, ни крики чаек, а боль во всем теле разбудила Тира. Не оставалось сомнения, что он жив, только живые могут так страдать от боли. Смерть приносит облегчение, но она почему-то прошла мимо молодого капитана.
Тир все еще держался за останки корабля. Все, что осталось от "Быстрого", это влажный скелет - только деревянные кости. Ничего более вокруг не было. Тир лежал на останках верхней палубе, цепляясь за резные столбики ограждения. Корма корабля была зажата между рифами, остальная часть судна исчезла в море.
Капитан разжал пальцы и скатился вниз.
Корма "Быстрого" была задрана к небу, словно моля гневных богов о милости. Рваная рана трюма - глядела в темное море. Килевая кость превратилась в щепу. Возможно, внутри трюма что-то осталось, но Тиру было не до этого. Он хотел на землю, впервые в своей жизни ему хотелось как можно скорее коснуться влажного песка.
Коснуться тверди стало навязчивой идеей капитана, он не верил в свое спасение и хотел удостовериться в реальности происходящего. До песчаного берега было недалеко, но останки корабля сидели на рифах. Внизу недобро шептало море, берег казался и близким и далеким одновременно.
Тир поднялся, перегнулся через фальшборт и вцепился в скалу, что стала последним пристанищем его корабля, попробовал добраться до воды. Страха перед ней он не испытывал, наоборот, ему хотелось доказать и себе, и морю, что Смерть в этот раз лишь задела его саваном. Тир победил, пусть его победа обошлась дорогой ценой, да и награда оказалась спорной. Капитан не помнил этого островка, хотя держал в памяти любую подходящую гавань, где можно было пополнить запасы пресной воды.
За песчаной грядой острова вздымался хвойный лес, похожий на тронутые гнильцой зубы. Если есть деревья, то будет и вода, так рассудил Тир. Но лес не казался приветливым, скорее наоборот, но молодого капитана это мало волновало. Море хорошенько потрепало его и лишило всего, а возможно, и обрекло на медленную смерть.
Тир спустился по скользкой скале к воде. Внизу плавали обломки судна и несколько трупов. Одно тело принадлежало матросу с "Быстрого", другое - нет. Оба тела были в отличном состоянии, мертвецы даже не походили на утопленников.
"Буря поймала еще один корабль?" - подумал Тир, но никто не мог ответить на этот вопрос.
Он решил нырнуть в воду дальше, просто не хотелось окунаться в одном месте с мертвецами. Им бы это не понравилось, их покой не следовало тревожить. Тир не верил, что эти тела еще способны как-то ему навредить, но ничего не мог поделать с естественным отвращением. Смелость смелостью, но работа Смерти способна сокрушить даже самую высокую башню мужества.
Спрыгнув в воду, Тир поплыл к берегу. Потомок торговцев моря плавал как дельфин, его не страшили ни подводные течения, ни ледяные поцелуи русалок. Он не обращал на это внимания и плыл дальше. Тело работало хорошо, мышцы разогревались с каждым гребком, боль отступала, а сознание прояснялось. Холодная вода даже освежила его, сняла боль. Сын торговца оказался в знакомой стихии, которая опять надела маску покоя.
Достигнув мелководья, Тир встал на ноги и оглядел остров. Все та же бесцветная стена, направленная в небо, все тот же влажный песок. Ни одной чайки, которые должны были бы слететься на пиршество - мертвецы поданы, ни одного краба, которые должны были бы обитать в песках. Пустынно. Остров, лишенный жизни, но при этом не лишенный деревьев.
- Может, шторм разогнал живность? - пробормотал Тир. - Обычное дело…
Он пожал плечами, ответить ему никто не мог.
Выбора у капитана не оставалось. Он мог либо вернуться на рифы и ждать спасения, либо искать надежду на острове. Но вот последнего эта обманчиво живая пустыня не могла предложить, опыт морехода подсказывал Тиру. Он чувствовал, что-то недоброе, неясное и сокрытое, но не мог понять, что за враг притаился среди опадающей хвои. Его спасение не могло быть случайным и тело утопленника наверняка было знаком.
Или капитан просто стукнулся головой, что вероятнее, вот и бредит наяву. Обычный лес, обычный пляж после капризов моря. Животные чувствительнее людей и уходят прочь, когда Боги гневаются.
Тир зашагал вперед, преодолевая легкое сопротивление воды.
Вот с водой как раз таки было что-то неладное. Она казалась легкой, как вуаль или паутина, никак не походила на морскую воду. Тир не мог обмануться в ощущениях, уж в чем, так в море он знал толк. Ему чудилось, что, как и остров, эта вода всего лишь играет роль воды.
Самый настоящий бред.
Солнце висело где-то за тучами, отставшими от штормового воинства, что тоже придавало мрачности.
"Неудивительно, что я не знал про эту землю" - подумалось капитану. - "Ни за что бы не сошел на эти берега!"
Выйдя на берег, Тир с удовольствием отметил, что его босые ступни касаются самого обыкновенного песка. Холодного, неприветливого, явно враждебного, но все же песка. Весточка из того мира, оставшегося за штормом.
Тир присел на корточки, погрузил ладонь в песок и тут же одернул. Нечто укололо его, капитан с удивлением уставился на капельку крови, выступившей на кончике пальца. Осторожно раскопав галькой ямку, Тир нашел остатки от морского ежа.
- Откуда он тут? - удивился капитан, но находку не выбросил.
Острые иглы могли пригодится. В его положении любая вещица становилась особо ценной. Капитан "Быстрого" обернулся и хмуро посмотрел на рифы, где плескались мертвецы. Два нашедших друг друга одиночества посреди морской пустыни. Там осталась корма его судна, на нее следует вернуться и как можно раньше. Не ровен час, как налетит новый шторм и утащит корабль обратно в пучину - море не разменивается на подарки.
Тир лишился даже ножа, ножны оказались пусты, когда он их проверил. Вся одежда единственного выжившего превратилась в лохмотья, морская вода попортила даже надежные швы туники. Тир понимал, что оказался девственно чистым пред лицом смерти, которая затаилась или на острове, или там в воде.
Вздохнув, молодой капитан побрел в сторону леса. На ходу он осматривался, ища что-нибудь полезное. Кроме песка и обкатанных волнами камней ничего не было. Он подобрал камень, расколотый пополам. Не нож, но тоже сгодится. Если идти дальше по берегу, можно было наткнуться на выброшенный плавун, если повезет, и на носовую часть корабля. Но обследование побережья Тир решил оставить на потом, сначала следовало осмотреться.
Под хвойными кронами, которые казались неуместными на этом острове, рос лишь карликовый кустарник. Этому растению ничто нипочем, ни зимы, ни шторма не могли сломить цепкую жизнь. Но на этом острове растение казалось каким-то серым, словно все его соки ушли куда-то в небытие. Возможно, дальше в чаще зелень оживет, но Тир не слишком рассчитывал на это. Скоро зима, а это не время для летней радости.
Нижние ветви деревьев были сухи и годились для растопки, Тир решил их собрать на обратном пути. Грибов или ягод не было, кое-где сквозь слои песка или опавшей хвои пробивались стебельки трав, но они не годились в пищу. Обычная сорная трава, которая не могла насытить. Тир почему-то не сомневался, что охотиться тут не на что. Единственное живое существо тут - он. Чайки, быть может, вернуться позднее, чтобы полакомиться свежей тухлятиной, рыба подойдет ближе к берегам, но ближайшие дни выжившему придется голодать.
Тир обломил сухую прочную ветвь, которую с натяжкой можно было принять за копье или гарпун. Заточив наконечник острым обломком камня, капитан почувствовал себя уверенней. Теперь у него было оружие, пусть и такое ненадежное. Если на острове есть хищники, то ужин им достанется не так-то просто. Тир усмехнулся, но улыбка вышла вялой.
У него не было никаких перспектив, никаких надежд на спасение, но опускать руки он не хотел. Это бы точно ему не помогло, тем более деятельность помогала согреться. Тир несколько часов провел в лесу, но так ничего нужного не нашел.
Песок сменился землей, на которой росли папоротники, мхи и травы. Ни цветов, ни плодоносных кустарников. С едой будут проблемы, но наверняка в этом лесу можно отыскать хотя бы корнеплоды.
На обратном пути капитан собрал валежника, за неимением веревки связал ветки туникой. Древесина казалась такой же безжизненной, как и весь остров вокруг. Прохладный ветер с жадностью набросился на обнаженное тело Тира. Капитан не обратил внимания на неудобство, туника и так не спасала от холода. Вот костер сможет его спасти, подарить лучик надежды в этом темном царстве. Нагота не смущала Тира, все равно он на этом острове один.
- Омывшись в водах забвения, предстал он девственно рожденным пред Ней, - проговорил Тир и невесело улыбнулся.
Ему не хотелось верить, что это загробный мир, но глаза видели то, что видели. Он вынужден был признать вероятность того, что это уже не его родной дом. И даже не родной мир. Если бы не боль во всем теле, боль, выворачивающая суставы, рвущая мышцы и затуманивающая разум. Видимых повреждений на теле не было, боль пряталась где-то внутри, растекалась свинцом по жилам. Она-то и доказывала, что человек еще жив.
Тир невесело улыбнулся. Его положение было незавидным, оказаться на пустынном острове, с которого ушла жизнь… Он надеялся только на то, что завтра или несколькими днями позже птицы и рыба вернутся. Когда тело окрепнет, можно будет совершить рейд в глубь острова на поиски дичи. Не может же этот лес стоять просто так, живность не упустит возможности поселиться в зеленом доме.