То наскакивая друг на друга, то рассыпаясь в стороны, бойцы под общий смех проводили атаку за атакой. Мослы, служившие им потешным оружием, сталкивались с громким стуком. Каждая стычка вызывала шумные вопли одобрения, доносившиеся от пылающих костров. Многие зрители вскочили на ноги, чтобы лучше видеть. Никому не хотелось пропустить ни единой подробности прекрасного зрелища.
Один из сражающихся троллей подпрыгнул высоко в воздух, а другой, упав на землю, стукнул его под коленями. Миг спустя этот ловкач уже вопил, потому что его противник, невзирая на болезненный удар, приземлился прямо ему на спину. Они сцепились и покатились по земле.
Тролли, оказавшиеся у них на пути, с хохотом и криками вскакивали со своих мест и разбегались - впрочем, не слишком далеко: каждый жаждал увидеть, чем закончится потасовка.
Соперники врезались в одного из троллей. Тот невозмутимо продолжал сидеть и жевать, невзирая на царившую вокруг веселую суматоху. Этот тролль был настоящей громадиной. С одного бока он был озарен ярчайшим светом костра, и эта половина казалась красной, и резкие тени подчеркивали четкие черты его лица: орлиный нос, выдающийся подбородок, узкий презрительный глаз. Другая половина внушительной фигуры тролля тонула в черноте ночи, и вот она-то и казалась наиболее угрожающей.
Когда дерущиеся грянулись о него, он, не колеблясь ни мгновения, пнул их ногой, и они с воем укатились прямо в костер.
Пламя разлетелось на мириады искр, длинные извилистые оранжевые змеи поползли по черному небу, все выше и выше, навстречу к неизбежному распаду и гибели. Упавшие тролли вихрем выскочили из костра, волоча за собой пылающие шлейфы. Они завертелись на месте, сбивая с себя огонь, подобно тому, как собака, выбегая из реки, отряхивает воду. Они мотали головами, дергали руками, срывали с плеч одежду.
А черно-оранжевый тролль лениво поднялся наконец на ноги, откинул голову, уставил свой орлиный нос прямо в луну и разразился оглушительным хохотом.
Сидящему на земле Авденаго он казался гигантом, почти невозможно огромным и мощным. Когда тот развернулся, все его круглое темное лицо окончательно утонуло в тенях, а в каждом из раскосых глаз блеснуло по паре золотых зрачков.
"Нитирэн", - понял Авденаго.
Шутейное сражение на мослах закончилось. Бойцы, в пятнах сажи, с прорехами в одежде, похохатывая, возвращались на свои места. Остальные хлопали их по плечам и спине, дружески подталкивали в бок кулаками или просто смеялись между собой.
Снова пустили по кругу бурдюк. Авденаго незаметно (как он надеялся) сунул недоеденный кусок мяса себе за пазуху и вернулся к своей телеге.
Невзирая на шум, вопли и грохот, Этиго преспокойно храпел, растянувшись на горе опилок - иными словами, заняв хозяйское место. Авденаго растолкал его не без труда.
- Что? - Слуга сел, поморгал. - Утро?
- Нет, еще ночь…
- Точно. Еще ночь. - Этиго зевнул, огляделся по сторонам с таким видом, словно троллиная оргия вызывала у него жгучую скуку.
Все так же сотрясалась тьма от выкриков и взлетающих в небо языков пламени. Теперь тролли развлекались по-другому: они набирали полную пасть выпивки и выплевывали в костер. У кого выше взметнется огонь, тот и выиграл. Тут в ход шли разные грязные приемчики. Например, стоило кому-то из троллей залить за щеки побольше вина, как другие начинали его щекотать. Некоторые не выдерживали, либо давились, либо фыркали и расплескивали драгоценное содержимое.
- Я принес тебе поесть, - сказал Авденаго, вытаскивая мясо.
Этиго молча взял и начал жевать. Ему плевать было на то, что мясо обкусано, что кусок довольно долго лежал за пазухой хозяина, соприкасаясь с его немытым телом.
- А меня еще обвинили в дурных манерах, - сообщил Авденаго с таким видом, словно ему был сделан некий загадочный комплимент.
Этиго покосился на него, не переставая чавкать.
- Кто обвинил? Тролли?
- Угу.
- Во время еды нужно как можно шире раскрывать рот, - объяснил, подумав, Этиго. - Вот так. - И он показал - как.
Авденаго поморщился:
- Ты человек, не делай так больше. Людям это не идет.
- Поэтому люди и жуют с закрытым ртом, - рассудил Этиго. - У троллей половина красоты - в зубах.
- У меня не оранжевые, - вздохнул Авденаго.
- Покрась. Тут растение одно есть, оно отлично красит. Я тебе завтра покажу. Только оно на вкус гадкое. Потом неделю будет такое ощущение, словно дохлую кошку съел.
- Откуда ты столько знаешь? - поразился Авденаго.
- Так. Слышал. На карьере говорили. Там много чего говорят. Может, про дохлую кошку еще и неправда. О троллях чего только не рассказывают… И обычно - ничего хорошего.
- Понятно.
- Они ведь - хозяева. И злые. Ну, вы. Вы - хозяева.
- Понятно.
Они помолчали немного, а потом Этиго сказал своему господину:
- Ложись спать и постарайся заснуть покрепче. Ты завтра должен быть сильным. Кстати, закопай руку с кольцом поглубже в опилки. Если кто-то из троллей уже присмотрелся к твоему кольцу и ночью захочет завладеть им, он не сможет быстро отрубить тебе кисть. А пока он шарит по опилкам, ты, глядишь, и проснешься. Ты отменно быстро просыпаешься, особенно если тебя пытаются убить.
- Это точно, - зевнул Авденаго. Несмотря на сонливость и ироническое отношение к рабу, он все-таки последовал его совету, - Это точно…
* * *
Упряжь для Этиго сооружали вдвоем - из веревки. Пояс для Авденаго пришлось делать из одежды Этиго, а остатки тряпок превратили в набедренную повязку.
Как ни странно, без одежды Этиго выглядел куда лучше. Лохмотья здорово уродовали его. У него были широкие плечи, сильная спина. Только мышцы не бугрились и не перекатывались - все-таки он был тощий.
- Тебя нужно откармливать, наверное, с полгода, - сказал Авденаго.
- Честно говоря, я надеюсь расстаться с тобой гораздо раньше, - ответил Этиго. - По-твоему, веревку следует взять в зубы?
Авденаго отошел в сторонку, полюбовался, прикинул на глазок - как все это будет выглядеть, затем покачал головой.
- Нет, в зубы - неудобно. Твоя голова все-таки выше конской. Попробуй поперек груди, как бурлак на Волге.
Конек удивленно косил на людей золотыми глазами. Новые хозяева вели себя более чем странно. Впрочем, они кормили его зерном и даже оставили вчера поглодать мясную кость, за что животное испытывало к ним особенную благодарность.
Влекомая человеком и конем, телега тронулась с места. Теперь ее шатало и раскачивало гораздо больше, но Авденаго уверенно стоял наверху. Он зарыл ноги в опилки почти по колени и как бы врос в телегу. Поводья он держал обеими руками, точно правил квадригой в римском цирке.
Тролли храпели после попойки у остывших костров. Те немногие, кто с наступлением утра все-таки проснулся, сомнамбулически перебирали пустые бурдюки и тщетно встряхивали их в поисках остатков выпивки. Проезжая мимо них, Авденаго запрокидывал голову и испускал громкие вопли. Тролли провожали его кислыми взглядами, но кое у кого в глазах уже загорался огонь: новый день воистину начинался, и скоро уже возобновятся разговоры, драки, пьянство и вся та неуловимая игра, которая сопровождает разделение собравшихся на противоборствующие партии.
Самые знатные тролли разбили богатые шатры, однако эти шатры по большей части пустовали: среди аристократии считалось хорошим тоном ночевать на голой земле, под небом. По двум причинам. Во-первых - потому, что тролли, как никто, ценят свое прекрасное небо, полное звезд и обогащенное двумя лунами. А во-вторых, потому что никакой истинный тролль не боится предстать перед соплеменниками безоружным и спящим. И опять же, по двум причинам: во-первых, страшиться смерти - дурной тон, а во-вторых, не избежать смерти, если имелась такая возможность, - вдвойне дурной тон. Если противник воспользуется твоим сонным состоянием и перережет тебе горло - значит, ты был слабым, значит, ты не был достоин жить, вот и все. И никто тебя не оплачет, даже ты сам.
Поэтому-то гордый Эхуван и храпел на земле, колодой лежа среди других сраженных пьянством троллей. Рыжие волосы его разметались так далеко, что на них, как на одеяле, поместились еще двое спящих. Несколько оранжевых прядей лежали в кострище. Ветер чуть раздул огонь в угольке, и волосы Эхувана вдруг занялись, затрещали, начали превращаться в черноту. Потом все погасло. Одна прядка обгорела, а Эхуван даже не заметил.
Авденаго проехал мимо.
Он искал Нитирэна.
Возле того костра, где вчера происходил поединок на мослах, Нитирэна не оказалось. Телега проскрипела мимо, колесо отдавило ладонь одному из спящих, а потом конек наступил на ухо еще одному троллю. Этот пробудился и, изрыгая проклятия, схватился за нож, но увидел, что его обидчик - всего лишь лошадь. Поэтому он засмеялся, показывая, что считает дело ерундовым, сунул нож обратно в ножны, снова улегся и захрапел.
Нитирэн был одним из немногих, кто бодрствовал в этот час. Авденаго увидел его издалека: огромный, массивный, он стоял в полном одиночестве, возвышаясь над долиной, как скала. Многослойный плащ, сшитый из звериных шкур, шевелился под порывами ветра, так что казалось, будто Нитирэн носит у себя на плечах живое чудовище.
Нитирэн смотрел на единственное строение, находившееся в долине, - на храм Комоти. На дом, который дал троллям повод называть эту долину "городом", хотя никаким городом в прямом смысле слова эта местность, конечно, не являлась: здесь не было ни крепостных стен с воротами и башнями, ни строений, не говоря уж о постоянных жителях.
Храм Комоти представлял собой конусовидную башню с ярусами маленьких, похожих на бойницы, окон. Ее стены до второго яруса были сложены из серого булыжника, а выше - из скрепленных раствором костей. Черепа, очевидно, служившие главным украшением, были вмонтированы над оконными проемами. Авденаго не мог определить, кому принадлежали эти кости: были они человеческими, звериными или троллиными. Даже насчет черепов он колебался. То есть, один лошадиный он узнал, но остальные?
"Так ли это важно, в конце концов? - подумал Авденаго. - Они ведь в любом случае покойники".
Этиго, запряженный в телегу, что-то прохрипел.
- Вперед! - заорал Авденаго и дернул поводья сильнее, чем собирался.
Этиго качнулся и чуть не упал.
- Проклятье, - пробормотал его хозяин, ослабляя повод. - Я увлекся.
- Нет, - скрипнул Этиго на ходу, - не нужно. Ты - истинный тролль. Ты - свиреп, ты жесток. Тебе нет дела до… ох.
Телега дернулась и покатила дальше.
Теперь Авденаго слышал голос Нитирэна. Огромный тролль тянул нараспев:
- Комо-оти! Черная Комо-оти! Комо-оти! Черная Ко-мо-оти!
Голос его гудел и раскатывался, а потом разом смолкал, не порождая эха. Казалось, храм Комоти впитывал в себя звуки и не выпускал их наружу, а Нитирэн кормил собственным голосом - не то само странное здание, не то обитающее в нем существо.
Заслышав грохот телеги, Нитирэн смолк и обернулся, а Авденаго снова натянул поводья, остановил свой экипаж и закричал:
- Комо-о-о-оти-и!
Этиго покачнулся и упал на колени, свесив голову на грудь. Конек переступил с ноги на ногу, махнул хвостом, тряхнул головой и шеей, так что его грива разметалась. Он явно красовался перед могучим троллем. Глаза животного сияли золотом из-под густой челки.
Авденаго спрыгнул с телеги. Нитирэн рассматривал его: темная громадина, нависающая с высоты. Длинные сальные волосы падали на лоб Нитирэна, на его плечи и спину, смешивались с густой шерстью шкур, из которых был сшит его плащ. В спутанных черных прядях застряли волокна мяса и куски раздробленных хрящей после вчерашнего пиршества.
Разница в росте была между Нитирэном и Авденаго такова, что Авденаго упирался носом прямо в середину груди Нитирэна. И это насмешило рослого тролля.
- Что тебе здесь нужно, козявка?
- Я пришел к Черной Комоти, - сказал Авденаго.
- Это я пришел к Черной Комоти, - отозвался Нитирэн. - Убирайся!
- Нет, - уперся Авденаго. - Ведь не мы с тобой пришли к Комоти. Ты - отдельно, и я - отдельно.
- Ты слишком мал и слаб, чтобы что-либо делать отдельно. Кто ты такой?
- Авденаго.
- Имя, которого я прежде не слыхал.
- Теперь услышал.
- Ты знаешь, кто я?
- Ты Нитирэн.
- Откуда ты узнал это? Кажется, я не называл тебе своего имени!
- Я узнал твое имя еще раньше, чем тебя самого. Ты - Нитирэн, у которого два солнца в каждом глазу.
- Видишь! - торжествующе пророкотал Нитирэн. - Я велик и знаменит. Даже ты знаешь меня. А кто ты?
- Авденаго.
- Имя, которого я прежде не слышал.
- Ты слышал мое имя несколько минут назад. Ты не можешь теперь утверждать, что никогда прежде его не слышал.
- Ха! - рявкнул Нитиэрн, и его золотые зрачки вспыхнули красным. - Это дерзко и умно.
- Смотри. - Авденаго вытянул вперед сжатую в кулак руку.
- Какая-то палочка… или веточка? - Нитирэн сделал вид, будто не может в точности определить, что за странный и жалкий предмет вдруг оказался перед его глазами.
- Внимательнее! - потребовал Авденаго.
Нитирэн наклонился ниже, так, что его дыхание ощущалось на тыльной стороне ладони: влажное и горячее, как у коня.
- На этой палочке какая-то почка… или это птичка насрала? Слишком мелко для того, чтобы Нитирэн рассмотрел это!
- У тебя ведь два зрачка, - настаивал Авденаго. - Неужто от этого твое зрение расплывается, и перед глазами у тебя все двоится?
- У меня двоится, только когда я сильно пьян, а такое случается нечасто, - ответил Нитирэн презрительно. - И я отлично вижу, что у тебя на кулачке надето какое-то дешевое колечко.
- Глубже смотри.
Нитирэн наклонился совсем близко.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, а затем сильно вздрогнул всем телом, выпрямился и с совершенно новым выражением орлиного лица уставился на Авденаго.
- Как, говоришь, твое имя?
- Авденаго.
- Я уже слышал это имя, - медленно проговорил Нитирэн. - Должно быть, ты - один из выкормышей Морана Джурича, тролля из высших, Мастера, жителя Калимегдана - белой башни, одинаковой по обе стороны Серой Границы.
- Это так, - ответил Авденаго.
- Издалека ли ты приехал?
- Издалека.
- Давно ли ты видел Морана?
- Совсем недавно.
- Сколько у тебя имущества, Авденаго?
Авденаго помолчал немного, затем улыбнулся.
- Я молчу не потому, что не желаю отвечать на твой вопрос, Нитирэн. Я молчу потому, что ты назвал меня по имени, и я хочу подольше растянуть это мгновение.
- Много ли у тебя имущества, Авденаго? - повторил Нитирэн.
- У меня есть телега, конь и говорящая еда.
Нитирэн посмотрел на Этиго, все еще стоящего на коленях и хватающего ртом воздух, затем перевел взор на Авденаго.
- Хочешь сказать, что ты намерен съесть это жалкое туловище?
- Не сейчас.
- Ты ешь людей?
- Нет. Обычно я такое не ем. Но обстоятельства могут сделаться необычными.
- Хорошо сказано! - похвалил Нитирэн. - Я тоже обычно не ем эту породу. Они полны дурных чувств, а скука после них застревает между зубами, и ее ничем оттуда не выковырять.
- Среди твоих предков, Нитирэн, были тролли из высших, - сказал Авденаго.
- Как ты это определил? - нахмурился Нитирэн.
- По твоей манере выражаться. Она сходна с морановской.
Он сознавал, что сейчас поступает дерзко, и мысленно собирался с силами, чтобы достойно встретить гневный натиск Нитирэна.
Огромный тролль потемнел лицом, он стал совершенно черным, глаза его превратились в две тонкие ниточки, а пасть широко распахнулась, выставляя крупные оранжевые зубы.
- Козявка! - загремел с высоты Нитирэн. - Как ты посмел угадывать мою родословную? Ничтожество! Я и есть тролль из высших!
Авденаго потребовалась вся наглость, чтобы не дрогнуть и не побежать прочь от этой ярости. Повернись он сейчас к разъяренному Нитирэну спиной - и тролль попросту разорвет его пополам. Голыми руками разорвет.
Очень бледный, Авденаго покачал головой. И выговорил (и зубы у него, между прочим, даже не стучали):
- Нет, Нитирэн, хоть твои предки - и самые достойные из возможных, все же ты ниже их. Я знаю это, потому что долгое время питался объедками со стола Морана Джурича! Я знаю, например, что тролль из высших не стал бы считать Эхувана своим соперником. Ха! Он бы попросту перешагнул через Эхувана - вот как поступил бы тролль из высших.
- Кажется, ты не слишком высокого мнения об Эхуване? - хмыкнул Нитирэн. Судя по всему, его забавляло то обстоятельство, что какой-то коротышка набрался дерзости иметь мнение касательно великих и могучих троллей, претендующих на звание верховных вождей всего народа.
- Мое мнение об Эхуване никого не интересует, - отозвался Авденаго. - Ни Эхувана, ни тебя. Но если хочешь знать - так, ради любопытства, - то да, я не считаю его достойным. Он непревзойденный воин и истинный тролль, но не вождь. Если народ пойдет за ним, то погибнет.
- Существует третий, - напомнил Нитирэн. - Не ошибись, Авденаго. У меня имеется еще один соперник.
- Тагана, - кивнул Авденаго. - Он съест нас всех, если ты не победишь. Но ты победишь.
Нитирэн расхохотался, и окошки храма под черепами вдруг вспыхнули золотистым светом.
- Тагана! А ты хитер, коротышка. Ты видишь больше одного тролля за раз. Что ж, поговорим и о Тагане, если тебе так хочется. Ты забавляешь меня, клянусь ушами! Ну так знай, что Тагана больше никого не съест. Он лежит за храмом Комоти. Прямо сейчас и лежит. Черная Комоти готова принять его в своих объятия. И это произойдет, когда она выйдет из своей горы и даст нам знак, что новый правитель ей угоден.
- Я хотел бы посмотреть на Тагану, - проговорил Авденаго.
Нитирэн, забавляясь с каждой минутой все больше, кивнул ему.
- Идем.
И зашагал первым. Авденаго побежал следом, стараясь не слишком отставать.
Создавалось такое впечатление, что храм Комоти, несмотря на разницу в размерах, почти целиком закрывал гору Комоти. По крайней мере, с того места, где Авденаго встретился с Нитирэном, гора была практически незаметна.
Однако стоило им обойти храм кругом и оставить его за спиной, как гора выросла перед ними во всем своем зловещем великолепии.
Она была черной. Густые хмурые леса покрывали ее склоны. Срезанный конус верхушки повторял по форме крышу храма.
Как будто не строители храма подражали уже существующей горе, а некий таинственный созидатель горы избрал себе образцом воздвигнутый троллями храм.
Эта мысль так поразила Авденаго, что он застыл в неподвижности и уставился на гору с разинутым ртом. Нитирэн обернулся к нему, схватил за плечо и протащил вперед.
- Ты хотел видеть Тагану? Смотри!
Авденаго, влекомый мощной рукой Нитирэна, пробежал несколько шагов и споткнулся. На земле, распростертый, лежал тролль, костлявый, с физиономией, напоминающей череп. Кожа у него была желтоватая, туго обтягивающая кости, а глаза - совершенно круглые. Только эти глаза и выдавали, что Тагана еще жив. Они бешено вращались в орбитах, ни на миг не останавливаясь, как будто пытались охватить взором всю картину мира сразу.