- Ха! - отмахнулся Ванька. - Одной левой. Я батину вертикалку спокойно держу, а она, знаешь, какая тяжёлая.
- Стрельнуть бы, - у Ваньки руки чесались опробовать это чудо средневековой оружейной техники. Куда там дедушкину "настоящему" луку с тетивой из обыкновенной лески!
Впрочем, оружия в комнате было не так уж и много. Всё-таки здесь чародей обитал, а не воевода какой-нибудь, прославленный в боях и сечах. Главным сокровищем Серафиана - это сразу бросалось в глаза - были книги. Вот их-то в комнате имелось как раз много, очень даже много. На столе, на полках, на стульях, в нишах и просто на полу вдоль стен лежали, стояли, валялись и громоздились десятки и десятки книг. Книги в толстых переплётах из свиной кожи с бронзовыми застёжками и без; книги, зачитанные чуть ли не до дыр и совсем новые, только что вышедшие из-под пера переписчика; книги изрядно попорченные крысами и даже огнём; книги большие и маленькие, тонкие, толстые и невероятно толстые; книги, которыми постоянно пользовался чародей, творя заклинания и удивительные магические превращения… И Стёпка проникся уважением к хозяину комнаты, который был, сразу видно, не только очень образованным человеком, почти профессором или даже академиком чародейных наук, но ещё и храбрым воином. Судя по доспеху, чародей Серафиан побывал не в одном бою и получил немало тяжких ран. Вон какая жуткая дыра зияет в нагрудной пластине. Словно бронебойным в упор шарахнуло. И как он только ухитрился выжить после такого попадания. Без магии, разумеется, не обошлось. Да и людоедский меч, можно поспорить, тоже неспроста здесь висит. Наверное, сам Серафиан этого людоеда и победил, а меч на память себе оставил, как честно добытый в бою трофей.
Стёпка взял с полки первую попавшуюся под руки книгу, раскрыл наугад, поразглядывал с минуту непонятные крючковатые каракули, ничего, разумеется, не понял, перелистнул ещё несколько сделанных из непривычно грубой бумаги страниц… И ему вдруг стало до того не по себе, до того неуютно и страшно, что он захлопнул книгу и поскорее поставил её на место, словно это не книга была, а жаба какая-нибудь или змея ядовитая, которую он по ошибке схватил, и она его едва не укусила. Не сразу до него дошло, что эта книга специально так заколдована была, чтобы её кто попало не открывал и не читал. И на другие книги тоже, видимо, было наложено какое-то заклятие, потому что у него пропало всякое желание не то что открывать их, а и даже просто разглядывать. И когда он нарочно, для того, чтобы уж наверняка убедиться, дотронулся до корешка лежащей на краю стола книги, ему опять показалось, что эта книга сейчас вцепится в его палец острыми зубами. Он в испуге отдёрнул руку, затем осторожно вытянул шею и попытался прочитать название. "Яды и противоядия" было написано на обложке затейливой вязью. Понятно почему чародей защищает такие книги заклинаниями.
А вот Ваньку и без защитных заклятий не интересовали чародейские книги. Его интересовал людоедский меч, тем более что разглядывать его не мешали никакие заклинания. Ванька ходил вдоль меча, оценивающе причмокивал, покачивал головой, сверкал глазами, но рукам пока воли не давал, хотя видно было, что ему до смерти хочется потрогать меч.
Младший слуга, как залез под стол, так и сидел там, не подавая, как говорится, никаких признаков жизни. Даже зубами перестал стучать. Словно испарился или просочился в подпол.
- Эй, хозяин! - окликнул его Стёпка. - Ты куда пропал?
Смакла под столом тяжёло вздохнул, но не отозвался. Он, бедняга, уже было решил, что ужасные демоны о нём забыли, а теперь выяснилось, что нет, не забыли. И он опять застучал зубами. С той самой минуты, когда после заклинания в комнате что-то завыло, загудело и появилось вдруг из ниоткуда кошмарное двухголовое чудовище, орущее дурным голосом, а вовсе не тот безобидный демон, на которого было рассчитано по мнению Смаклы заклинание, - с той самой минуты гоблин пребывал во власти неописуемого ужаса. Он уже тысячу раз покаялся, что затеял столь опасное, как выяснилось, дело, что ему вообще пришло в голову вызывать втихомолку демона, и теперь, таясь под столом, об одном лишь молил он всех своих предков до двунадесятого колена - чтобы они помогли ему выбраться из этой передряги живым и по возможности невредимым, и ежели помогут, то он никогда, никогда боле… Даже не взглянет, даже не помыслит…
- Смакла! - требовательно повторил Стёпка. - Я ведь знаю, что ты здесь. Вылазь!
- Не вылезу! - прошелестело из-под стола.
- Почему?
- Боюся!
- Видали! - возмутился Ванька, отрываясь на миг от созерцания чудовищного меча. - Боится он! Как без спросу в чужие книги нос свой неумытый совать и заклинания всякие нехорошие говорить, так он смелый! А как отвечать за свои дела, так он боится, видите ли! Вылазь сейчас же, а не то как сделаю с тобой сам не знаю что!..
- Я не хотел! - с непритворным отчаянием воскликнул Смакла.
- А мы хотели? Вылазь, кому говорю!
- Вы меня съедите!
Ванька только фыркнул в ответ:
- Вообще-то мы гоблинами не питаемся… Но если ты и дальше будешь упрямиться…
- Ладно, вылезу, - Смакла завозился и послушно выполз на четвереньках из-под стола, бормоча что-то непонятное, наверное, какое-то заклинание, защищающее от злобных демонов. Словно побитая собака дополз он до середины комнаты и замер, пряча глаза.
- Ты чего трясёшься? - спросил Ванька весело. Свой собственный испуг он уже напрочь забыл. - Боисся?
- Знамо, боюся, - Смакла ещё сильнее застучал зубами.
- А чего ты боисся? Неужели мы страшнее тебя?
- Знамо, страшнее. Все демоны шибко страшные, о двух… о раздвоившийся.
- Какие же мы демоны? - удивился Стёпка, повертев перед собой свои обычные - без когтей, без чешуи и шерсти - руки.
- Знамо, какие. Демоны-сполнители. Сусчества суть потустороннешние, - пояснил Смакла. Он осторожно раздвинул пальцы и одним глазом посмотрел на Ваньку.
Ванька показал ему язык.
У Смаклы отвисла челюсть. Стёпка испугался, что гоблин сейчас упадёт в обморок, но Смакла в обморок не хотел. Некоторое время он отрешённо смотрел на Ваньку, потом в его глазах появилось осмысленное выражение.
- Потустороннешние, - повторил он уже совершенно другим голосом. - Сполнители.
Вскочив на ноги, он метнулся вдруг к столу и уткнулся в раскрытую книгу, как-то разом забыв о присутствии страшных демонов, которых только что боялся чуть ли не до потери сознания.
- "… демон - сусчество суть постусторонн… нешнее, являясь сус… суб… танцией неодушелвённой, воли собственной иметь не могёт и потому подчиняться обязан вызвавшему его, аки пёс преданный, и выполнять должон все его пожелания со всяческим рвением и умением в пределах своего могусчества и компе… конте… нтеции."
Вот!
С трудом прочтя этот маловразумительный на Стёпкин взгляд текст, Смакла облегчённо вздохнул, вытер со лба пот и рухнул на стул. Страха в нём как не бывало. Словно вдруг подменили его. Словно бы и не он несколько минут назад стучал под столом перепуганными костями. И теперь Стёпка смог разглядеть его получше.
Смакла был не просто младший слуга. Он был мальчишка. Причём, он был младше Стёпки года примерно на два. У него было довольно приятное, слегка лукавое лицо проныры, страшно чумазое и словно бы нарочно вымазанное сажей. Жесткие нечёсаные волосы торчали во все стороны в "художественном беспорядке", как сказала бы мама, доведись ей встретиться со Смаклой лицом к лицу. Под густыми бровями сверкали пронзительные чёрные глаза, а щёки у Смаклы были ещё больше, чем у Ваньки. В общем, это был довольно упитанный слуга и, судя по его отнюдь не измождённому виду, он вовсе не был измучен непосильным трудом. И на гоблина, на такого гоблина, какими их представлял себе Стёпка, он ни в малейшей степени не походил. Уши слегка великоваты, и мелкие зубы во рту непривычно остры, но и только.
- Ф-фу! А уж я-то как перепужался! - пояснил Смакла с довольной усмешкой человека, чудом избежавшего смертельной опасности. - В первый раз, бают, завсегда страшно. Правду бают. Кабы заране знал, ни за что не взялся бы демонов вызывать.
- Ну и что? - спросил Стёпка.
- Ну и то, о раздвоившийся, - Смакла повёл грязным пальцем по пергаментной странице.
"А ежели демон строптивость выкажет либо нежелание подчиняться воле вызвавшего его, применить к упрямцу надлежит одну за другой три спетени принужения, для чего произнесть магическую фолмуру…"
Остальное Смакла прочитал про себя. Он и это уже умел, научился недавно с превеликим, надо сказать, трудом.
- Всё равно ничего не понял, - признался Стёпка. - Ты по-простому объяснить можешь?
- И по-простому могём, и по-всякому, - Смакла с важным видом развалился на стуле, и ноги на стол не забросил, видимо, лишь потому, что стол был высоковат. - Ну дык вот что я тебе… вам скажу. Я тебя… вас не для того вызвал, чтобы языком попусту чесать. ПонЯли?
- А для чего? - не ожидая никакого подвоха, поинтересовался Ванька.
- А для того, чтобы ты… вы… сполнили мои желания, - глаза у Смаклы нехорошо горели, и весь он просто-таки излучал неземной восторг и сладостное предвкушение.
- Ого! - Стёпка с Ванькой переглянулись, подумав об одном и том же. Им почему-то совсем не хотелось выполнять желания этого неумытого гоблинёнка. Неизвестно ещё, между прочим, какие желания.
Смакла, надо отдать ему должное, не стал их попусту томить и без промедления ввёл в курс дела.
- Я желаю… - он закатил глаза к тёмному потолку. - Желаю обернуться сильше всех! Сильше Махея, сильше даже… Бочени! Ещё желаю себе хутор. Оченно большой! Как у Выграты из Подболотья. Дом чтобы крепкий, хозяйство справное, скотины поболе, амбары чтобы полные… Крупорушку опять же не забудьте! Энто - второе желание! После ещё - шибко много золота! Чтобы я был самый богатый. Шибко много золота! И пущай оно в подполе будет схоронено, а в подпол никто, окромя меня, войти не мог. Ну, такие двери умельцы проворят, что ежели чужой кто влез - хряп! - и в мочало! Или псов-оборотней туда с отравными клыками…
- И всё? - спросил слегка оглушённый Стёпка. - Может, ещё чего пожелаешь? Давай уж выкладывай сразу, не стесняйся.
- Не, боле ничего, - сказал Смакла, переводя дух. - Три желания зараз только дозволено.
- Круто, - признал Ванька. - А хутор где, говоришь?
- Ага! - спохватился Смакла. - Хутор чтобы на старом Княжьем тракте, у верхней переправы через Лишаиху. Самое прибытошное место.
- Поня-атно… Ну а мы-то здесь при чём?
Смакла даже подпрыгнул:
- При том! При всём! Вы - демоны-сполнители! Я вас вызвал по всем законам магии и изъявил свою ясную волю! Вот и сполняйте. И пошибче, не то вскорости Серафиан возвернётся.
- Что значит сполняйте? Мы что, тебе хутор строить должны, так что ли?
- А как же!
- Вот ещё! Делать нам больше нечего! Да и не умеем мы хутора строить!
- Ничего не ведаю и ведать не желаю! - отрезал Смакла, заметно помрачнев. - Мне в ваших демонских ухватках разбираться несподручно. Хотите стройте, хотите отымите у кого-нито… Но чтобы к утру у меня во владении имелся хутор. И всё остатнее к нему в полный придаток.
Мальчишки переглянулись. Ванька пожал плечами.
- Интересно получается, - протянул он. - Сначала похитил нас без спросу, а теперь ещё и приказывать вздумал. Мы к тебе, между прочим, в услужение не нанимались, понял, ты, щекан неумытый!
- Явились по моему зову, значить, нанялись! - убеждённо заявил Смакла, и возразить на это было нечего. Кого, скажите на милость, интересует, что они явились сюда не по своей воле?
Стёпка не ощущал в себе никаких демонских сил. Ну совершенно никаких. Он абсолютно точно знал, что не может построить или отобрать какой-нибудь хутор. Смешно было бы об этом даже думать. И где золото взять, тоже не знает. А если бы и знал, то с какой стати отдавать это золото совершенно чужому и незнакомому гоблину? И вообще всё это ему очень и очень не нравилось. Не похоже всё это было на волшебное приключение, каким он его себе обычно представлял. Кажется, он совершенно неправильно всё себе представлял. Подвиги разные да чудеса удивительные. Вот тебе и подвиги, вот тебе и чудеса. Неужели и в самом деле придётся амбары строить и подвалы копать? Не хотелось бы.
- Я жду, - очень неприятным голосом напомнил о себе Смакла. Он исподлобья смотрел на мальчишек и барабанил грязными пальцами по столу. - Почто мешкаете?
- Слушай ты, неумытый!.. - вскипел Ванька, но Степан удержал его:
- Погоди, Ванес! Знаешь, Смакла, ты, наверное, в самом деле ошибся. Мы не демоны и мы тебе ничего…
- Ах, так! - вскричал Смакла, не дослушав. - Упрямитесь! Своевольничаете! "А ежели демон строптивость выкажет…" Вот я вас сейчас тремя спете… сметенями принужения!
- Ну, валяй, валяй, - разрешил Стёпка. Он почему-то не боялся ни трёх, ни тридцати трёх Смаклиных "сметеней".
- Первая спетень! - торжествующе провозгласил гоблин, тыча растопыренными пальцами левой руки то в Стёпкину сторону, то в Ванькину. - Принужение страхом! Ширварас-с-са! - и он сделал рукой такое движение, словно свернул голову цыплёнку.
- Ой, страшно! - притворно взвизгнул Ванька тоненьким голоском. - Ой, боюся!
- … юся! - повторило короткое комнатное эхо.
И больше ничего не произошло.
- Вторая спетень! - не растерялся Смакла. - Принужение болью! Замбрамар-р-р-ра!
Он вложил в это заклинание столько решимости, сколько смог в себе обнаружить и даже ещё чуть-чуть больше. И рукой двинул гораздо решительнее, уже не цыплёнку голову отрывая, а по меньшей мере гусю. Только это не помогло. Принужение не сработало.
- Всё? - ехидно поинтересовался Ванька. - Может, ещё разок попробуешь для верности.
- Третья спетень принужения! - провозгласил Смакла страшным голосом, едва удерживаясь при этом от слёз. - Принужение огнём! Фарахарафарайр-р-р-ра!
Подвернись в этот момент под руки мамонт, лишился бы бедный зверь не только хобота, но и ушей, с таким отчаянием изобразил Смакла магический жест.
Свечи дружно мигнули. Минута, растянувшаяся для младшего слуги чуть ли не на час, прошла в дружном напряжённом молчании. Свечи помедлили и робко мигнули ещё раз.
И всё.
Мальчишки смотрели на Смаклу и улыбались. Всё-таки здорово, что не придётся строить хутора и добывать неизвестно откуда золото. Есть всё-таки на белом свете справедливость. Даже если этот мир магический и, возможно, не совсем белый. У Смаклы дрожали губы. Поняв, что больше ждать нечего, он рухнул на колени.
- Пощадите! Ничего мне не надобно! Ошибся я! Горе мне, бестолковому, горе!
- Вот это другой разговор! - обрадовался Ванька. - А то раскомандовался тут! Нашёл себе… гастарбайтеров!
- Не губите! - надрывался Смакла. - Всё отдам!
- Ладно, хватит вопить! - поморщился Стёпка. Голос у перепуганного гоблина был на редкость противный.
- О милости нижайше молю!
- Успокойся, ничего мы тебе… Закрой рот, я сказал!
Смакла замолк.
- Отвечай, несчастный, куда мы попали?
- Из-за тебя, между прочим, - добавил Ванька.
- К-к-нам, о ваши демонические велико… высоча… всемогу… владетельства.
- Куда к вам? Как оно называется?
- З-замок Летописный, о ваши… с-ства.
- А замок где?
- З-з-здеся, - Смакла опять затрясся.
- Мы и сами видим, что здеся! - рассердился Стёпка. - Ты почему такой непонятливый? Где он стоит? В каком месте?
- Н-на горе стоит.
- Щас как дам тебе по шее, - пригрозил Ванька. - Так у меня с этой горы и покатишься кувырком. Гора в каком месте стоит, тебя спрашивают! Только не говори, что здеся!
- В Т-таёжном улусе стоит.
- Это у вас страна так называется?
- Нет, это улус так прозывается.
- А улус где расположен.
- Здеся, - чуть не плача прошептал Смакла.
- У вас все здеся такие тупые или только ты один? - Ванька хлопнул себя по бокам. - Ну, ладно. Какие ещё у вас есть улусы?
- Всякие есть. Северных вурдалаков есть. Тролличьи, Повесье… Упыреллы ещё Большие и Махонькие.
- А гоблины у вас где живут? - поинтересовался Стёпка.
- Всюду живут, - в голосе Смаклы прозвучало что-то вроде гордости за своих сородичей. Вот, мол, какие мы многочисленные!
- Ну да! - обрадовался Стёпка. - Ты ведь тоже гоблин!
Смакла часто закивал:
- Гоблин я, гоблин, ваша правда.
- Не похож ты на гоблина, - уверенно заявил Ванька. - Гоблины, они, знаешь, какие! Ого!
- Я ещё вовсе молодой гоблин. Не убивайте меня, господа демоны! Пощадите мою невинную душу! Отпустите с миром!
- Опять за своё! Не собираемся мы тебя щади… э-э-э, убивать. Что мы, изверги какие! Мы поговорить хотим.
- Эй! - вдруг запоздало удивился Ванька. - А откуда ты наш язык знаешь? Ты же по-русски говоришь!
- Я "поруски" не знаю. Это вы по-нашенскому лопочите.
- Сам ты лопочешь! - оскорбился Ванес. - А мы говорим, понятно тебе! Отвечай, когда тебя спрашивают!
- Да ну, Ванес, это же просто, - пояснил начитанный Стёпка. - Так почти всегда бывает, когда кто-нибудь оказывается в магическом мире. Наверное, авторам просто скучно описывать, как главный герой никого не понимает и долго учит чужой язык. А мы же с тобой, вроде как, в книжный мир попали, в придуманный.
- Повезло нам, выходит, - обрадовался Ванька. - А то пришлось бы ещё здесь иностранный язык изучать. Мне инглиш в школе во как надоел!
- Ду ю спик гоблинш? - тут же скаламбурил Стёпка. Он вдруг вспомнил про книгу, из-за которой всё произошло. - Слушай, Ванька, а куда ты книгу дел? Она же, получается, волшебная.
- Я её там оставил, у тебя дома. От страха выронил, когда ты меня душить начал.
Стёпка подумал и решил, что это хорошо:
- Там она целее будет. Только бы Колька её никому не отдал, пока мы здесь. Интересно будет потом почитать… Смакла, а как ваш язык называется?
Гоблин несколько раз моргнул, потом неуверенно переспросил:
- Ч-чево?
- Язык как называется?
Смакла мучительно задумался, потом высунул свой язык и скосил на него глаза:
- Дак этак и прозывается.
- Как этак?
- Языком прозывается.
- Да не язык, а… Ну, речь у вас какая? Говорите вы здесь по-каковски?
- По-весски говорим. Весская речь у нас. А что?
- Да так, ничего. Страна, выходит, тоже Весская?
- Не-е. Страна не выходит. Великая Весь выходит.
- А-а-а, точно. Великая Весь. Мы же читали… Значит, вы все здесь - весичи?
- Не-е. Весичи, они в Веси живут, а мы здеся, в улусе.
- Но говорите-то по-весски.
- Знамо, по-весски.
- А почему? - Стёпка почувствовал, что у него от этих гоблинских пояснений ум за разум начал постепенно заходить.
- Все говорят, и мы говорим, - Смакла пожал плечами, потом пояснил. - По-гоблински-то мы токмо промеж собой говорим. Здеся нашу речь мало кто разумеет.
- А Серафиан этот твой… Он тоже гоблин?
- Не, - замотал головой Смакла. - Он из таёжных весичей. Не гоблин он, нет. Тайгарь он.