Ближе к вечеру, поняв, что накануне мы недооценили потребительскую способность пятерых взрослых человек, обосновавшихся под одной крышей, нас с Антоном отрядили в ближайший гастроном. Антона - в качестве носильщика (и "его не жалко" - формулировка Сокола), меня - как женщину, по умолчанию обязанную знать, что и в каких количествах требуется купить. Серый пытался протестовать - меня ему было очень даже жалко, - но тогда в магазин пошла бы Натали, ратовавшая за здоровый образ жизни, мюсли и йогурты.
На лавочке у подъезда обосновалась компания выпивох: у троицы неопрятных мужиков были грязные, заросшие щетиной физиономии и на диво трезвые и внимательные глаза. Когда мы с Антоном вышли, один из них увязался за нами и вел два квартала до перекрестка, где его сменил уже знакомый старик с таксой. Собачке оставалось только посочувствовать: выгуливали ее часто и долго.
С выбором продуктов я не церемонилась. Нимало не задумываясь, как лысый все это понесет, загрузила продуктовую тележку пельменями, замороженными блинчиками, котлетами и прочими полуфабрикатами. О здоровом питании не забыла и взяла для Натали клубничный йогурт - просто посмотреть, как она станет его есть, когда остальные будут уплетать пельмени со сметаной. Да, сметану тоже купила. Килограмм сыра, две упаковки сосисок… три упаковки, чтоб наверняка. Огурцы, помидоры и зелень на салат, масло для заправки, две пачки чая, кофе, растворимый и молотый, печенье, пять плиток шоколада, яблоки…
- В следующий раз сам с ней пойдешь! - заявил Антон Соколу, втащив продукты на кухню.
Я скромно вошла следом и поставила на стол торт-мороженое. После недолгого отсутствия в город возвращалась жара, и по этому поводу очень захотелось чего-то холодно-кремово-вишневого.
Пока я отлучалась в ванную, чтобы вымыть руки, тортик успели разделить, но обо мне не забыли.
Однако насладиться десертом не получилось: с утра Сережка, как и просили, составил список знакомых, и теперь на телефон Антона пришла собранная "по своим каналам" информация на каждого. Начали конечно же с нее, с Алены.
- Казанцева Елена Дмитриевна, двадцать три года, не замужем, детей нет. Родителей - тоже: отец неизвестен, мать умерла. Место регистрации - село Андреевка Донецкой области… Это где метеорит в шестьдесят девятом упал. В город приехала шесть лет назад, учиться. Два года назад окончила механико-металлургический техникум, специальность "Обработка металлов давлением". Официально безработная, состоит на бирже труда, а по факту до марта этого года работала реализатором на центральном рынке. Во время учебы проживала в общежитии, после - на съемной квартире. В настоящее время… А черт ее знает, где она в настоящее время. С квартиры съехала в январе. Отзывы от хозяйки положительные, но дружбу они не водили, и куда перебралась квартирантка, она не знает. В родном селе у нее осталась тетка, но они не общаются. Номер, который дал Сергей, по сведениям оператора, не активен уже два с половиной месяца. Есть страничка на "Фейсбуке", где она уже полгода не появлялась: без фото, место работы не указано, в графе "семейное положение" значится "все сложно". Три виртуальных друга, проверяем, но вряд ли что-то выясним. С друзьями в реале та же ситуация: знакомые по учебе и по бывшей работе никаких отношений с ней не поддерживают. Есть фотография из личного дела - в архивах техникума порылись, но какая-то она… никакая…
Лысый развернул телефон экраном к нам. Действительно, никакая: темные, зализанные назад волосы, большие глаза, подведенные черным карандашом, плотно сжатые губы и такое выражение лица, словно снимали не живого человека, а прислоненный к белой стене труп. Но с фотографиями на документы так часто бывает, сама в свой паспорт стараюсь лишний раз не заглядывать, нервы берегу. А главное, сходство у этих снимков с оригиналом минимальное - вон и Сережка смотрит, словно впервые увидел. Смотрит, смотрит…
- Не густо, - подвел итог рассказу светлого Сокол.
- Да уж, - не сдержавшись, хмыкнула я. - На меня за час полное досье собрали.
- Не путай. На тебя ничего собирать не пришлось. Ведьмы, даже… такие, занесены в реестр по месту жительства. Позвонил в местное отделение, представился и получил всю имеющуюся информацию. С гражданскими сложнее.
- Значит, Алена не ведьма, - констатировала Натали.
- А если и ведьма, то не выявленная, вроде него. - Колдун указал на Серого.
- Почему она обязательно должна быть ведьмой? - пробурчал парень сердито.
- Потому что воспользоваться ключом может только одаренный. Да-да, я помню, что она не такая, но девушку могли использовать вслепую… Хотя после ее внезапного исчезновения я не очень в это верю. С работы ушла, квартиру сменила, номер тоже. Два с половиной месяца - примерно тогда ты вернулся и позвонил ей, так? Можешь назвать меня параноиком, но у моей паранойи есть основания.
Тем не менее заслушали информацию и по другим Сережкиным знакомым, но никого столь же подозрительного, как эта исчезнувшая Алена, среди них не было.
- Немного у тебя друзей, - ухмыльнулся Антон, закончив разбор. - Странно для природного телепата. Обычно они располагают к себе людей.
- А потом не знают, куда от них деться, - парировал Сергей. - На кой мне это?
- Телепаты со временем становятся мизантропами, - сделал вывод светлый.
- А в вашу контору берут исключительно лысых, - невпопад огрызнулся Серый.
Но если подумать: Антон, Ле Бон, дед с таксой все время в шляпе, но не исключено…
- Я не лысый! - обиделся Антон. - Это временно.
- Да, кстати, давно хотел спросить, - включился в разговор Сокол, - что с волосами?
- Оборотень укусил, - буркнул себе под нос светлый.
- Я думал, после этого, наоборот, шерсть растет, - удивился Сережка.
- Растет. И клыки с когтями. А во избежание этого после укуса делаются специальные прививки. Выпадение волос - временный побочный эффект, за полгода все нормализуется, - разъяснил колдун, прежде чем спросить у Антона участливо: - Ликантроп?
- Вервольф, - как будто оскорбился лысый.
- Истинный? - Сокол недоуменно вздернул бровь. - А профилактику зачем делали?
- Она в фазе была… - Светлый из бледного стал нежно-розовым.
- Она? - многозначительно уточнил темный.
- Но ты же ее завалил? - хищно прищурился Серый.
Антон из нежно-розового сделался насыщенно-свекольным.
- Не волнуйся. - Сокол ободряюще похлопал его по плечу. - Сергей не собирался лезть в твою личную жизнь. Его интересует, убил ли ты злобную тварь.
- Зачем? - ужаснулся лысый, становясь привычно бледным, а затем, опять багровея, всем корпусом развернулся к темному. - Ты кого это тварью назвал?
До драки не дошло. Темный вежливо извинился, приведя в свое оправдание сакраментальную фразу: "Все мы твари божие", а светлый, спохватившись, ощупал гипсовый воротник и милостиво простил неудачное высказывание. После этого подозрительно миролюбиво настроенный колдун устроил нам с Серым ликбез и разъяснил, чем ликантроп отличается от истинного вервольфа. Теперь, если вдруг придется сдавать экзамен по какому-нибудь оборотневедению, я смогу без запинки рассказать, что ликантропия - это сложное заболевание, вызванное проклятием, неверно построенным ритуалом или ошибками при наведении чар, а также передающееся через кровь и слюну другого ликантропа, как правило, во время укуса. Оборотни данной категории привязаны к фазам луны, практически не контролируют себя в зверином облике, страдают светобоязнью и имеют аллергию на серебро. Встреча с ними не сулит ничего хорошего, но даже столь опасных существ, что у темных, что у светлых, принято не "валить", как любит говорить Серый, а отлавливать, и если не получается вылечить, их до конца жизни держат в изоляции. К истинным относят врожденных оборотней, принимавших звериную ипостась осознанно и сохранявших при этом человеческий разум. Подобная способность передается исключительно по наследству, но в некоторых случаях укусы вервольфов могут спровоцировать у человека развитие так называемой ложной ликантропии - болезненного состояния, сопровождающегося избыточным ростом волос, расшатыванием зубов и бессонницей. Такое обычно случается, когда организм оборотня находится на пике выработки определенных гормонов.
Стало понятно, из-за чего так смутился Антон. Но с другой стороны, никто его за язык не тянул, и раз уж сказал "а", то изволь сказать и "бэ".
В подобных мыслях я была не одинока, Натали, кажется, была бы не прочь и весь алфавит прослушать. Как бы невзначай заменив опустевшую тарелку Антона остатками собственного изрядно подтаявшего мороженого, баньши задействовала все свое обаяние (а может, какие-то другие таланты) и выпытала у светлого некоторые подробности его личной жизни.
Оказалось, наш временно лысый был отнюдь не стажером, как обозвал его однажды Сокол, - стажеру охрану потенциального вместилища не доверили бы, - а специалистом по темной нежити (тут нам с Серым авторитетно разъяснили, что светлой нежити в природе не существует - только обычная и темная). В обязанности такого специалиста среди прочего входила инспекция состоящих на учете семейств оборотней, которые к нежити вообще-то не относятся, но проверять-то надо, и, как сказал Антон, не ветеринара же к ним посылать? В одну из таких проверок он и познакомился с милой девушкой с романтичным и, очевидно, традиционным для вервольфов именем Ксюша.
- Она из сечевиков, - рассказывал светлый, доедая уже мое мороженое. - Ну, из запорожских волкодлаков…
И снова Соколу пришлось просвещать нас с Серым, открывая неведомые доселе страницы украинской истории. Рассказывали бы нам такое в школе, успеваемость значительно поднялась бы. Хотя не знаю, многие ли поверили бы в то, что многочисленными победами в сражениях разных эпох, вплоть до последней войны, казаки обязаны оборотням в своих рядах. Но я сейчас в этом ни на миг не усомнилась и увлеченно слушала о ратных подвигах волкодлаков и длаков - медведей. Последних, к сожалению, в настоящее время уже почти не осталось.
- Уймись, Сокол, - оборвала интереснейший рассказ баньши. - Не перебивай мальчика.
"Мальчик", спохватившись, затравленно огляделся и, судя по всему, снова приготовился краснеть.
- Да я уже все рассказал вроде бы… - промямлил он, уткнувшись в пустую тарелку. - Два года уже встречаемся… Вот.
- И часто кусается? - сочувственно поинтересовался Сережка.
Антон все-таки покраснел и через силу выдавил, что она не кусается и вообще очень добрая, а это случайно получилось. За случайность расплачивались теперь оба: он - сверкающей лысиной, она - домашним арестом.
Удивительно, насколько быстро изменилась ситуация и мое отношение к новым знакомым. Светлый теперь не казался кровожадным убийцей, темный не был таким уж ехидным гадом, Натали - та сразу была милашкой, невзирая на неординарные вокальные данные, а теперь и вовсе воспринималась мной почти как подружка. Интересно только, как они воспринимают саму меня? Я же тут вроде как неофициально, да и не нужна, если подумать…
Подумать не получилось: Натали вдруг обхватила голову руками, а в следующий миг согнулась, практически упав на стол, и уши заложило от протяжного воя. Это произошло так быстро, что даже Сокол не сразу понял, что случилось. Кинулся к женщине, а потом, затормозив на ходу, сгреб Серегу за шиворот, рывком поднимая со стула, и вытолкал парня в коридор.
- Мертвечиной несет. Ася, дай ей воды с солью, когда отпустит.
- Почему я?
Отвечать на мой вопрос было уже некому: в кухне остались только я да перешедшая с воя на негромкий плач Нат. Вот оно, значит, как происходит… Блин, хоть бы сказал, сколько соли!
Я сделала слабый раствор, как при обезвоживании, и протянула стакан притихшей баньши. Но Натали словно не заметила.
- Он умрет, - сказала она, выпрямившись. - Умрет.
- Наташ, ты чего?
Я заглянула ей в лицо, но увидела лишь застывшую бледную маску с остекленевшими глазами и едва шевелящимися губами.
- Он умрет. Все уже решено.
- Натали! - Я что было силы затрясла ее, вцепившись в плечо.
- Спаси! - Она резко повысила голос, и я чуть не выронила стакан. - Спасешь, будет твоим. Навсегда.
- Спасу, - пообещала я, с трудом уняв дрожь. - Обязательно. Ты только скажи как.
- Что - как? - непонимающе посмотрела на меня баньши.
- Ты сказала…
- Я что-то сказала? - Она вырвала у меня стакан, сделала глоток и поморщилась. Схватила стоявшую на столе солонку, бухнула в воду все ее содержимое и с удовольствием выпила эту гадость. - Если я что-то сказала, то это предназначалось тебе и только тебе. И никто другой об этом знать не должен.
- Но…
- Только тебе, - повторила она строго. - И не вздумай никому рассказывать, если не хочешь беды.
Ночью Сокол опять храпел. Я несколько раз пинала кресло, это помогало, но ненадолго. После очередной неудачи я решилась на более жесткие меры. Встала, подошла к спящему и попыталась тычками перевернуть его на бок. Но разве ж такую тушу сдвинешь? Тогда я зажала ему пальцами нос. Колдун открыл рот - храп стих.
Однако стоило мне вернуться в постель, как этот гад захрапел снова! Я слушала его еще, наверное, час, пока усталость не взяла свое и я не отключилась.
ГЛАВА 9
Отоспаться, как и вчера, мне не дали. На часах еще и девяти не было, когда в дверь позвонили.
Кутаясь в покрывало, я слушала, как колдун в самых искренних выражениях заверяет Ле Бона, которого вновь не пустил дальше прихожей, что только тем и занят, что готовит для него вожделенные notes. Бельгиец недовольно покудахтал и убрался несолоно хлебавши, а темный вернулся в комнату и принялся безбожно шуметь, выискивая что-то в шкафу.
- Лучше бы и правда выкладками занялся, - проворчала я.
- Доброе утро, - беззаботно отозвался Сокол. - А что там заниматься? Сказал, через три дня, вот через три дня и отдам. Или через четыре.
Финальным аккордом громыхнула упавшая полка. Пора вставать. Тем более что проснулся Сережка, протер глаза, огляделся, скользнул по мне чужим равнодушным взглядом, и я сразу же почувствовала себя лишней и ненужной и в этой постели, и в этой квартире, и в его жизни, наверное, тоже. Но это длилось всего лишь мгновение: он улыбнулся, и не успевшее угнездиться в душе мерзкое чувство растаяло без следа. Осталась лишь тревога от вчерашних слов Натали - тревога и надежда, которыми я ни с кем не могла поделиться.
- Держи. - Едва я села, колдун бросил мне на колени толстую тетрадь.
- Что это?
- Рецепты. Не кулинарные, хотя несколько есть. В основном травяные чаи и лекарственные сборы. Сам не знаю, зачем с собой взял. Может, тебе пригодится.
- Зачем?
- Чай заваривать! - взорвался темный. - Зачем-зачем? Не надо, отдай назад!
Псих. Как будто я сама у него эти записи три года выпрашивала, а теперь нос ворочу.
- Не отдам, - заявила я из принципа.
Сокол раздраженно махнул на меня рукой и вышел.
- Что там? - полюбопытствовал Серый.
- Рецепты, как он и сказал.
Тетрадь была исписана почти полностью: красивый разборчивый почерк, ровные строчки. Некоторые названия давались на латыни, а в мерах фигурировали то граммы, то унции, то привычные щепотки и ложки, но при желании можно было разобраться. Только в настоящее время у меня подобных желаний не было.
Чай я заварила. Не "муть в пакетиках", но и не эксклюзив на травах - черный крупнолистовой, который вчера купили. Бутерброды (честь ему и хвала!) приготовил на всех Антон.
Завтрак прошел без поучительных лекций и личных откровений. Но потом, когда Натали и светлый ушли к себе, Сережка вдруг принялся расспрашивать Сокола: не о Ван Дейке, не об обрядах, а в общем - о силе, об одаренных, как это работает, где это используют. Колдун поначалу удивился, но отвечал с готовностью, а после так увлекся, что уже не ждал вопросов и сам объяснял что-то не на шутку заинтересовавшемуся парню.
Я пыталась прислушиваться к их разговору, наверняка это было интересно и познавательно, но почему-то пролетало мимо меня. Из головы не шло предсказание баньши: он умрет, все уже решено… Я смотрела на Сережку и не могла понять, как ему удается быть таким спокойным, говорить, улыбаться. Может быть, у него тоже есть предчувствия и они говорят ему, что все будет хорошо?
А еще крик Натали: "Спаси!" Так требовательно, словно никто, кроме меня, ничем не сумеет помочь. А я сумею? Я вообще не знаю, что делать! Я даже не знаю, зачем я тут. Бросилась, как в омут с головой. На работу плюнула, квартиру оставила, а у меня там, между прочим, мыши не кормлены, жаб не целован. Правда, мама обещала заходить…
- …мама… - ворвался в мои сумбурные размышления голос темного.
- Что?
- Твоя мама звонит. Хочешь поговорить?
- Мама? - Я несколько секунд соображала, почему моя мама звонит на телефон Соколу, пока не вспомнила, что он сам оставил ей номер, а наши с Сережкой мобильники по указанию темного отключены и валяются где-то в сумках.
- Так хочешь? - И в трубку: - Сейчас, Анна Михайловна, она, кажется, еще не совсем проснулась.
Я потянулась к телефону, но колдун отдернул руку.
- Я не знаю города, подумай заодно, где можно встретиться. За твоей мамой присматривают ребята Антона, но возможно, следит еще кто-то. Не хочется, чтобы через нее вышли на нас. Не волнуйся. - Он заметил, как я испугалась, впервые осознав, что маме тоже может грозить опасность. - Головой ручаюсь, что с ней ничего не случится. Просто подумай, как можно незаметно забрать у нее пакет. Может, пусть она оставит его в какой-нибудь камере хранения или…
- Вот что фильмы о Бонде с людьми делают, - насмешливо посетовал Серый. - Скажи теть Ане, чтобы на работу сумку взяла. Она ведь там же работает? А мы зайдем, как раньше.
- Не вы, а мы, - со значением поправил Сокол, когда я, недолго поговорив с мамой, объяснила ему план. - Пойдем мы с Асей, а ты останешься здесь.
- А как же "пока смерть не разлучит нас"? - спросил Сережка, и темный торжественно назначил Натали исполняющей обязанности смерти на время нашего отсутствия.
Времена, когда я стыдилась признаться, кем работает моя мать, остались далеко в прошлом. Мама у меня ведьма - интересное и достаточно прибыльное занятие. А все остальное - для пенсионного фонда. Совсем немного осталось до выхода на заслуженный отдых, а пока можно за символическую зарплату елозить тряпкой школьные коридоры и читать по ночам книжки в каморке сторожа.
- Мамы разные нужны, мамы разные важны, - флегматично заметил Сокол.
На улице уже стемнело, когда мы вышли из дома и, делая вид, что не замечаем плетущегося за нами "алкаша", дошли до автобусной остановки.
- Она не всегда была техничкой и сторожем, - зачем-то сказала я. Да, поторопилась с выводами: задевает меня такое пренебрежение, до сих пор задевает.
- И кем же она была? - Темный придержал меня, не дав тут же кинуться к подъехавшей маршрутке.
- Учительницей. В этой же школе.
В последний момент мы все-таки проскочили в готовые закрыться двери автобуса, оставив у обочины растерявшегося светлого.
- Иностранный язык? - спросил Сокол, расплатившись за проезд.