- Может быть…, - раздумчиво произнес принц. - Может быть.
С этими словами он резко ударил Шани под дых, а затем - ребром ладони по шее. Когда Шани, задыхаясь, рухнул на пол рядом с мертвецом, принц неторопливо обошел их и снял с вешалки свой плащ. Шани следил за ним сквозь серую пелену боли и понимал, что уже ничего не сумеет сделать - ни для принца, ни для государя. Луш уходит…
- Ну, прощай, братец, - сказал Луш и открыл дверь в коридор. - Не поминай лихом.
* * *
Когда Шани выбрался из покинутого квартала и побрел по улице вдоль респектабельных домов столичного дворянства, по городу уже неторопливо, но уверенно разливалось утро. Метель унялась, и сейчас в размытом свете фонарей порхали последние снежинки, а с крыш срывались тяжелые капли и выстукивали весенний марш по узким лезвиям новорожденных луж. Улицы были пусты: обитатели этого района могли позволить себе валяться в постелях допоздна. Извозчик, который вывел свой экипаж на улицу в надежде на случайный заработок по раннему времени, увидел, откуда направляется Шани, и живо хлестнул по лошадке вожжами, поминая нечистого. Декан инквизиции и в самом деле выглядел не слишком хорошо, наверняка напоминая грязным плащом и изможденным усталым лицом ходячего мертвеца. Даже собаки не лаяли на него из подворотен.
Миновав несколько улиц, Шани смог, в конце концов, встретить извозчика, который любил деньги и не боялся привидений, и, сев на потрескавшуюся кожаную скамью экипажа, назвал свой адрес и моментально провалился в глубокий тяжкий сон. Ему снился принц Луш, блуждавший по развалинам, и Хельга, истекавшая кровью в снегу, - и ощущение беспомощности было настолько сильным, что Шани тонул в нем и не видел ни выхода, ни спасения - ни для себя, ни для кого-то еще.
- Сударь, подъем! Тут не ночлежка!
Извозчик без обиняков постучал его по колену витой рукоятью кнута. Открыв глаза, Шани увидел знакомые благообразные здания на площади Цветов и дом, в котором жил. На ступенях, ведущих в его подъезд, скорчилась чья-то смутно знакомая темная фигурка.
- Хотели площадь Цветов? Ну так вот она, пожалуйста. Нальют глаза с утра, ходят тут потом… Вози вас тогда пес знамо откудова…
- Заткнись, - посоветовал Шани, положив на лавку монеты и спускаясь на мостовую. Этой ночью он проиграл Лушу практически по всем статьям. Принц сбежал, Симуш убит, над государем снова сгущаются тучи, а он еле держится на ногах и думает не о спасении Миклуша, а о том, как бы поскорее добраться до своего аскетического ложа… Фигурка на ступенях шевельнулась, и Шани узнал в ней Хельгу, которая тотчас же бросилась к нему.
- Наставник! - воскликнула она. - Слава Заступнику, вы целы!
- Цел, - промолвил Шани, слепо копаясь по карманам в поисках ключей от подъезда и своих комнат. - Ты всю ночь тут сидела?
Ключ нашелся, но попал в замок только с третьей попытки. Вздохнув, Шани поплелся по коридору к лестнице. Дом еще спал, ну и прекрасно. Никто из бдительных соседей не увидит его и не решит, что сам декан инквизиции наклюкался до того, что еле на ногах держится. А ведь ему надо все как следует обдумать все, что случилось, и узнать, куда в итоге направился Луш. Вряд ли теперь государыня будет в курсе, и вряд ли сын простит ей то, что она рассказала Шани о конспиративной квартире в заброшенном доме… И Хельга наверняка продрогла - надо будет дать ей целебных порошков…
Впрочем, Шани не успел этого сделать - едва переступив порог своей комнаты, он рухнул на кровать и заснул, не сняв ни плаща, ни сапог. Некоторое время Хельга осматривалась, а затем решила взять из раскрытого сундука плед и последовать примеру хозяина квартиры. Кое-как угнездившись в кресле, словно совенок в дупле, она накрылась пледом и вскоре пригрелась и уснула.
Шани проснулся с уже готовой идеей:
- Гервельт!
За окнами разливался унылый серый свет: с первого взгляда и не разберешь, то ли утро занимается, то ли вечер уже на подходе. С третьего этажа доносилось разудалое пение: ага, подумал Шани, значит, все-таки вечер, и у молодого законоведа обычная вечеринка с играми, выпивкой и доступными дамами с улицы Бакалейщиков. День прошел мимо нас… Хельга, которая устроилась на отдых, забравшись с ногами в одно из кресел и укутавшись в старое одеяло, встрепенулась и спросила:
- А что там? Или… кто это?
Шани сел на кровати, почесал левое веко, брезгливо скривившись от того, что с утра не хватило сил хотя бы сапоги снять, и сказал:
- Принц наверняка уехал в Гервельт. Лесной охотничий терем его величества, в самой чащобе Пущи. Больше ему некуда деваться.
Хельга похлопала себя по щекам, чтобы взбодриться, и сказала:
- Если вы едете туда, то я с вами.
Шани поднялся с постели, прошел по комнате и принялся возиться в ящиках комода, собирая нужные для похода вещи. Несколько раз он бывал в Пуще - огромных охотничьих угодьях аальхарнской короны, правда, никогда не забирался слишком глубоко. Пуща, с ее непроницаемой тишиной и пружинистым хвойным ковром под ногами, производила на него гнетущее впечатление, хотя, возможно, он просто ничего не понимал в охоте, не видя ни доблести, ни достоинства в том, что десяток здоровенных мужиков на лошадях и со сворой собак затравливали какую-то несчастную косулю. Однако, принц обожал эту молодецкую потеху и наведывался в Пущу чаще, чем на заседания государственного совета, вызывая вполне справедливое недовольство государя. И сейчас Луш торопился в Гервельт - больше ему было некуда податься. А в большом охотничьем доме его никто не будет искать - кроме декана инквизиции, разумеется.
- Я еду с вами, - упрямо повторила Хельга, решив, должно быть, что он не расслышал. Шани хотел было сказать, что ему не нужна такая обуза в пути, но внезапно понял: он рад, что девушка хочет отправиться с ним. По-настоящему рад. Его даже не пугали возможные трудности пути, которые неизбежно возникнут в компании юной спутницы. Хельга ведь вряд ли умеет ориентироваться в лесу, стойко переносить холод и пробираться на лыжах по нетронутому белому полотну…
- Я еду убивать, - сказал Шани мягко. - Убивать и умирать.
Хельга подошла к нему почти вплотную и подняла было руку, чтобы коснуться его плеча, но передумала и просто сказала:
- Даже не думайте, что я отпущу вас туда одного. И не надейтесь.
Глава 6. Звезды падают в небо
Если в столице уже веяло теплым сырым ветром, и с карнизов и козырьков окон бойко стучала капель, то здесь, за городом, на краю Пущи по-прежнему царила и правила зима. Недвижный холодный воздух казался густым и вязким - среди деревьев он словно скапливался в плотную массу, обретая цвет и форму. Стоя на холме, Хельга оглянулась и не увидела ничего, кроме бесконечных сугробов и серо-голубой размытой полосы тумана. Город остался вдали: они вышли в путь с утра, а сейчас короткий день неотвратимо клонился к вечеру. От усталости Хельга готова была рухнуть в ближайший сугроб и заснуть в нем вечным сном. Они оставили лошадей внизу, в долине, когда стало ясно, что нормальной дороги дальше не будет, и ходьба на лыжах ее совершенно вымотала, но жаловаться Хельга не смела: декан Торн сохранял бодрость духа и, казалось, не обращал внимания ни на холод, ни на ветер, что пробирался под одежду и скреб по коже льдистыми когтями.
- Устала? - спросил он, не оглядываясь. Карта в его руках хлопала уголками, как зелеными крыльями, словно ей хотелось улететь куда-нибудь подальше.
- Нет, - ответила Хельга. - Нет, все в порядке.
Больше всего она боялась, что Шани услышит дрожь в ее голосе и рассердится. Увязалась в дорогу - ну так будь добра соответствовать, держать темп и не отставать. И ни в коем случае не ныть. Не то время.
- Скоро доберемся до хижины лесника, - сказал Шани и, сложив карту, убрал в карман, - там и заночуем. Встреча с принцем переносится на завтра.
Хельга кивнула и вновь взялась за опостылевшие лыжные палки. Ничего, не страшно. Она дойдет.
Раньше государь категорически настаивал на том, чтобы с Лушем не случилось ничего плохого. Впрочем, вчера на ночной аудиенции, он высказался более неопределенно. Стоя у дверей, Хельга смотрела на Миклуша: тот лежал на огромной кровати и казался маленьким и жалким - тенью себя самого в дрожащем сумраке спальни.
- Действуй по обстоятельствам, - негромко промолвил он. Шани понимающе кивнул, и государь продолжал: - Сможешь все уладить миром и убедить проклятого упрямца успокоиться - хорошо. Если не сможешь - решай сам. Я заранее принимаю любое твое решение, вплоть до необратимого.
По всему выходило, что владыка разрешил декану инквизиции убить собственного сына и наследника… Несчастного отца можно было понять; Хельга удивлялась только тому, что Миклуш не дал такого позволения раньше - да хоть после взрыва ракеты на балу, когда погибли двое молодых дворян, а добрую дюжину гостей посекло осколками.
С ветки сорвалась снежная шапка и едва не упала Хельге на голову. Чихнув, девушка поправила капюшон плаща и осведомилась:
- Наставник, а разве в Гервельт нет нормальной дороги?
- Есть, разумеется, - сказал Шани, - но она наверняка охраняется верными людьми принца, и мне как-то не очень хочется с ними общаться. А тебе?
- Тем более.
Лес становился все глуше, словно стволы деревьев придвигались все ближе и ближе друг к другу, чтобы не пропустить двух путников к месту назначения. Где-то позади, там, где их лыжня терялась в подступающих сумерках, кто-то нервно всхрапывал, будто пытался догнать их и не успевал. Хельга вспомнила, как в их поселке ходили уверенные разговоры о лешем, который выходил на край своих владений и всматривался в очертания домов, пытаясь выглядеть свою очередную жертву. Олеко, местный охотник, однажды попался к нему на забаву, и леший гонял его через весь лес, а потом вдруг вывел на околицу. После этого охотник лишился и ума, и речи - только мычал, бродя среди домов, да махал руками, словно желал избавиться от нечистого. А вдруг какой-нибудь родич того лешего сейчас крадется за ними по пятам? Стараясь не отставать от Шани, Хельга принялась читать молитву трем загорским святым, которая, по устойчиво бытовавшему мнению, лучше всего отпугивала приятелей Змеедушца. Услышав негромкие слова, Шани покосился в сторону Хельги, но ничего не сказал.
И нечисть-то ему никакая нипочем, думала Хельга, пробираясь сквозь кустарник. Когда колючие ветви змееполоха остались за спиной, она подняла голову и увидела опушку с небольшим аккуратным домиком. Дверь домика была заперта на засов, ставни заколочены, а белую простынь снега не запачкал ни единый след - в хижине лесника, если это была именно она, давно никто не появлялся. Шани с облегчением вздохнул и улыбнулся.
- Все, дошли, - сказал он. - Вот и отдых.
В домике, разумеется, оказалось не теплее, чем на улице, но незваные гости, пошарив по простеньким навесным полкам, обнаружили и лампу, и огниво, и мешок с сухарями, припасенные по старинному охотничьему обычаю для тех, кого судьба приведет сюда зимой. Возле печи нашлись и аккуратно заготовленные поленья; Шани развел огонь, и вскоре в доме стало вполне тепло и уютно. Рыжие отблески пламени побежали по стенам, и Хельга, выпутавшись из плаща и сняв шарф, с облегчением поняла, что на сегодня дорога закончена, холод ее больше не терзает, и можно - в самом деле, можно - расслабиться и отдохнуть.
- Интересно, где сейчас лесник, - задумчиво промолвила Хельга, устраиваясь в углу на пушистой шкуре медоеда: она, брошенная прямо на пол, служила чем-то вроде ложа. Конечно, девушке следовало бы помочь Шани, который возился возле печки с пузатым металлическим чайником, но Хельга вымоталась настолько, что и шевельнуться не могла. Похоже, собственное тело ей уже не принадлежало, и, прикрыв глаза, Хельга словно опять видела бесконечный зимний лес и себя, идущую среди деревьев.
- Лесник-то? Да скорее всего, в Гервельте, пока охоты нет, - Шани пристроил чайник на железном крюке, и вскоре по комнате поплыл умопомрачительный аромат кевеи. - Устала, девица-красавица?
- Устала, - решилась признаться Хельга и поспешно добавила: - Но я же не могла вас одного…
Шани усмехнулся. В золотистом свете огня его лицо казалось очень спокойным и очень мудрым, словно он, глядя на пламя, понимал что-то крайне важное. Хельге вдруг подумалось, что она никогда не сумеет дотронуться до этого понимания. Скоро экзамены, а там они распрощаются насовсем.
- Спасибо, - проронил он. - Спасибо, я действительно признателен. У меня не так много друзей, которые волнуются обо мне.
Хельга поежилась и села, словно среди натопленной комнаты ее внезапно охватило стылым снежным ветром. Не обижайте меня вашей дружбой, хотела сказать она, если не можете дать большего, то и подачек не давайте… Шани снял чайник с огня и принялся разливать кевею по кружкам, найденным в закромах лесника; Хельга смотрела, как терпкий темно-коричневый напиток льется из носика и понимала, что едва сдерживает слезы.
- И вам спасибо, - сказала она в конце концов. У него ведь и без того хватает и трудностей, и забот. Незачем нагружать еще и бабские беды. - Я рада быть вашим другом…
Потом они сидели за неровным, но крепко и основательно сколоченным столом и ужинали - и Хельга вдруг успокоилась и расслабилась настолько, что даже отпустила какую-то вполне себе хорошую шутку, над которой Шани искренне расхохотался чуть ли не до слез. Тогда в груди Хельги словно распрямилась сжатая пружина, и девушка вдруг ощутила невероятное облегчение. Больше не надо было ни смущаться, ни бояться себя и своих мыслей - в мире ничего не осталось, кроме крошечного домика в центре леса, отблесков пламени на стенах и уставших в дороге людей, которым сегодня уже было некуда спешить и нечего терять.
- Наставник, вы все-таки убьете принца? - Хельга наконец задала вопрос, который не давал ей покоя со вчерашнего дня. Шани пожал плечами и с пару минут размышлял молча.
- Не хочу я никого убивать, - сказал он. - Обернуться может и впрямь по-всякому, но… не хочу.
Тревога кольнула висок. Она никуда и не девалась, просто задремала, разомлев от тепла и покоя, но сейчас зашевелилась опять, и Хельга вдруг подумала, что видит Шани в последний раз. И это была не просто случайная мысль, а железная уверенность.
- Но ведь и принц может…, - начала было она и не довела мысль до конца. Шани пожал плечами. Сиреневые глаза мягко блеснули в золотистом полумраке комнаты.
- Может, - просто сказал он. - Но я надеюсь, что не станет.
Дыши глубже, глупая, откликнулся внутренний голос, не хватало тебе еще разреветься тут. Хельга шмыгнула носом и сказала, пытаясь преодолеть спазм, стиснувший горло:
- Несчастливая у меня судьба. Всегда теряю тех, кого люблю.
Шани вопросительно поднял левую бровь, разделенную пополам старым шрамом. На Хельгу он не взглянул, предпочитая смотреть на дно кружки. И что он там нашел интересного..?
- Может, и не всех, - задумчиво откликнулся Шани, когда пауза явно затянулась и стала уже невежливой. Хельга криво усмехнулась и с преувеличенным вниманием стала рассматривать свои пальцы - расцарапанные, с коротко срезанными ногтями. Мальчишеские некрасивые руки, но ведь надо же на что-то смотреть… Так пусть будут руки.
Ей в самом деле было нечего терять. Все сделанное и несделанное припомнит и рассчитает Заступник на Суде - а сейчас у Хельги остался только внутренний озноб, с которым она никак не могла справиться.
- Не ходите туда…, - попросила она, не отрывая взгляда от рук. - Не ходите. Принц, он… Он готов на все, что угодно. А у меня матери нет, семьи нет… и вас не будет.
Тяжелая сухая ладонь накрыла ее судорожно стиснутые пальцы. Хельга несмело подняла голову и, отважившись посмотреть Шани в глаза, не увидела там ничего, кроме усталости. В Хельге словно зазвенели струны, туго натянутые на колки.
- Неужели вы не видите…, - проговорила она и не поверила, что смогла произнести это. Слова вырывались из губ, словно родник, пробивающий дорогу сквозь скалы. - Не понимаете..?
- Что?
- Что я люблю вас.
Слова вырвались на волю, и Хельга всей своей трепещущей в ознобе шкурой ощутила точку невозврата, после которой уже ничего нельзя изменить и исправить. Рука Шани дрогнула и сжала ее пальцы.
- Я знаю, - коротко и просто ответил он. Хельга почувствовала пульс сосудов на висках. Вот как все спокойно и незамысловато. Он знает. Новость доведена до сведения и ответ получен. Распишитесь в получении и живите себе дальше. Хельга попробовала отнять руки, но Шани ее не выпустил.
- Я знаю, - повторил он. - Хельга, но ты же помнишь, кто я. И я не могу дать тебе ни семьи, ни положения в обществе. Ничего…
Хельга все-таки освободила руки и порывисто подошла к печи - к огню, который сейчас казался намного легче и добрее того пламени, которое глодало плоть где-то в области сердца. Я же не ведьма, подумала она, зачем меня сжигать?
- Неважно, - сказала Хельга вслух. - Все это не имеет значения… Просто не прогоняйте меня. Я скоро доучусь и уеду куда-нибудь… Я никогда вас не потревожу и ничего не попрошу. Мне просто…, - голос дрогнул и сорвался. - Я просто не могла больше молчать.
Тонкие рыжие язычки облизывали поленья, и Хельге вдруг захотелось протянуть к ним руку и ощутить ласку пламени. Шани поднялся с лавки и подошел к девушке; Хельга испугалась, что он сейчас услышит биение ее сердца.
Чужая рука опустилась на ее плечо. Хельга почувствовала, как по телу прошла властная горячая волна.
- Посмотри на меня, - негромко произнес Шани. - Посмотри, пожалуйста.