- Поверь, это не доставит мне удовольствия, - произнес Шани. - Носить парик не преступление и быть рыжей - не преступление тоже. Но ты уже была под обвинением инквизиции. Пусть дело закончилось в твою пользу, но сам факт играет против тебя. А теперь ты изменила внешность, насколько смогла, и подобралась к особе государя, явно не с бескорыстными целями. И как еще я должен на это реагировать?
По щекам Дины побежали слезы. Она плакала без рыданий и всхлипов, и почему-то это делало ее прекрасной. Шани вспомнил, как несколько лет назад она также плакала в пыточной, глядя на Коваша - тогда все закончилось очень быстро, стоило заплечных дел мастеру слегка сжать ее плечо клещами. Интересно, остался ли на плече след и заметил ли его государь?
- Все правильно, - прошептала Дина. - Все верно. Ты должен меня убить.
- Я не убиваю невиновных, - твердо сказал Шани. - И если ты заметила, то ни в чем тебя не обвиняю. Но согласись, что вся эта ситуация выглядит не очень красиво, - Дина едва заметно кивнула, и он продолжал: - Поэтому рассказывай. С самого начала.
Как говорится, черная полоса началась со дня рождения. Дина родилась в хорошей и неплохо обеспеченной семье, но рыжий цвет волос всегда приносил ей неприятности. Девочку не принимали в компании других детей, соседи явно и за глаза нелестно высказывались по поводу малолетней ведьмы, а мать переживала, что Дину никто не возьмет замуж. Дело осложнялось еще и тем, что Дина полюбила рисование и книжные науки, что, конечно, женщинам не запрещалось, но смотрелось неким забавным курьезом. Впрочем, отец, насмотревшись на попытки дочери строить замки из песка и прочих подручных материалов, решил отдать ее в мастерскую Верокья: обычные женские заботы не вызывали у Дины никакого интереса, так хоть там будет при деле, а может и за подмастерье выйдет замуж - и то хлеб.
Однако сразу попасть в обучение к великому архитектору, о чем Дина грезила с ранней юности, было не суждено. Старуха соседка, обозвавшая девушку рыжей тварью на глазах у людей, через день отдала Заступнику душу, и ее родственники едва не устроили над Диной самосуд.
Шани вспомнил тот день - тогда была ранняя календарная весна, еще снежило, и он, помнится, удивился тому, что ведьму приволокли в одной разорванной и окровавленной нижней рубашке. Без сознания, с разбитым носом, она валялась на полу кучей изуродованной плоти; Шани присел на корточки рядом, внимательно посмотрел ей в лицо и приказал немедленно звать врача - без медицинской помощи до допроса она точно бы не дотянула.
Тогда все складывалось против нее. Все без исключения соседи и родственники свидетельствовали о том, что Дина - злостная ведьма, и ей только до поры до времени удавалось скрывать свои пакостные дела от земного и небесного правосудия. Особенно старались те двое парней, которые рассчитывали, что рыжая девчонка, которой все сторонятся, предоставит им беспрепятственный и неограниченный "доступ к телу", и получили гневный отказ вкупе с ведром помоев на голову - уж они-то порассказали о ведьме такого, после чего ее должны были бы сжечь, повесить и снова сжечь. Каково же было всеобщее удивление, когда шеф-инквизитор Торн предъявил итоговое заключение расследования: смерть почтенной Мани объясняется естественными причинами и изношенностью сердечного клапана, что показало освидетельствование покойной тремя государственными медиками и шеф-инквизитором лично, в результате тщательнейшего обыска в доме подсудимой не найдено предметов, которые могут быть отнесены к зловредным, девица Дина Сур сим объявляется невиновной по всем статьям. Тогда-то от избытка чувств Дина и бросилась на шею своему спасителю, а народ, который за минуту до оглашения приговора пылко желал ей смерти, теперь едва слюни не пускал от умиления. Оправданная добродетель и честный судия - что может быть лучше…
Тогдашнее пожелание шеф-инквизитора - исчезнуть и не показываться - Дина прекрасно поняла, но принять и выполнить не смогла. В столице была вся ее жизнь, и прошлая, и будущая, а отправляться в странствия вместо того, чтобы отправиться учиться, она не могла себе позволить. Выйдя из здания суда, она первым делом подалась в Зеленый проулок, где издавна размещался городской театр, и выпросила у тамошнего костюмера парик, а потом уже отправилась в мастерскую Верокья: как была, без монетки денег и в драном затрапезном платье.
Ей очень нравилось учиться. Наконец-то Дина оказалась в собственной среде, где ее понимали и принимали, пусть с доброй усмешкой - все же не женское дело идти в науки и искусства, женщинам положено хранить домашний очаг, воспитывать детей и ублажать супруга - но принимали, и Верокьо ее отличал, частенько ставя в пример прочим своим ученикам. Собор, представленный государю, был дипломным проектом Дины - продуманным, выпестованным, ее плотью и кровью. Разумеется, она бы никогда не смогла его воплотить в жизнь, и он так бы и остался никому не нужным кабинетным замыслом…
- Давай пока отложим лирику, - предложил Шани, который за время пылкого монолога, прерываемого то слезами, то томными улыбками, успел выпить три бокала подогретого вина со специями. - Кто привел тебя во дворец?
Тут Дина покраснела, словно ей стало невероятно стыдно и противно.
- Витор? - спросил Шани. Дина шмыгнула носом, и шеф-инквизитор продолжал: - Хотя нет… он заведует шлюхами подешевле и попроще.
- Не смейте так говорить, - всхлипнула Дина. - Не смейте…
Надо же, оскорбленная невинность, подумал Шани.
- Я не шлюха. И не фаворитка государя. И не смейте меня унижать, я ни в чем не виновата.
Казалось, вот-вот и она закатит ему пощечину - уж больно разгневанной и обиженной выглядела, как неистовая дева Оранда на полотне великого Гути, которая зарубила мечом троих языческих князей, желавших отнять ее невинность. Шани улыбнулся Дине открыто и очень цинично, словно показывал, что не верит ни единому ее слову - такая улыбка могла и святого вывести из себя.
- Или Яравна? В свое время она такую девицу откопала министру финансов, что все слюной изошли.
Дина опустила голову и не произнесла ни слова. Значит, Яравна. Невероятная дрянь и стерва, фрейлина вдовствующей государыни и основной поставщик косметики, легких наркотиков и тел для двора - не тех отбросов, которые вечерами собираются на улице Бакалейщиков, а вполне достойных девушек из небогатых, но приличных семей. Одна из немногочисленных подруг самого Шани была найдена как раз Яравной.
- Она моя троюродная тетка, - промолвила Дина. - Да, она помогла мне попасть во дворец, но я не шлюха и не фаворитка государя. Яравна просто организовала нашу встречу в Белой гостиной, я рассказала ему о соборе и смогла убедить в том, что…
- Прекрасно, - прервал ее Шани. - Дальнейшие детали убеждения опустим. Но пока я так и не услышал ответа на вопрос о том, куда ты хочешь меня вывести.
Девушка глубоко вздохнула, отерла слезы.
- Вы снова заподозрите меня в злом умысле.
- Не знаю, - пожал плечами Шани, крутя опустевший бокал за ножку. - Все может быть, но пока твоя искренность мне нравится. Так куда мы едем?
- Я хочу построить храм на Сирых равнинах, - сказала Дина. - Вы слышали легенду о подземном городе в тех местах?
- Да, что-то такое читал у Тамеда в "Исходе", - кивнул Шани. - Но почему именно там?
- Говорят, что когда-то в этих местах жил могучий народ, и это были сильные и славные люди, - нараспев, словно читая или рассказывая сказку, произнесла Дина. - Они построили огромный город, башни которого доставали почти до неба, украшали свои дома изумительными картинами и писали мудрые книги. Но потом они возгордились тем, что открыли тайны земли и неба и сказали, что Небесный Заступник им больше не нужен - они будут сами по себе, без него. Им хватит собственного добра и собственной милости. Заступник сначала пожалел их, потому что в своем неведении они были, словно дети, но потом разгневался, видя, что они сбрасывают его каменные Круги и разрушают алтари. И тогда Он наслал на город чуму и мор, и люди умерли в ужасных мучениях. Но, даже умирая, они не раскаялись и не попросили у Заступника прощения за гордыню и самонадеянность. Поэтому Он растворил землю и город опустился вниз, чтобы никто и никогда не увидел, что здесь жили люди, которые погубили сами себя.
- Ты очень интересно рассказываешь, - заметил Шани, когда девушка умолкла. Дождь застучал еще сильнее, ветер словно бросал его полными пригоршнями. Наверняка дорога завтра раскиснет и исчезнет окончательно, и до столицы они доберутся Заступник весть когда. Шани стало грустно. Хозяин таверны высунулся с кухни, вопросительно посмотрев в сторону гостей, но Шани отрицательно покачал головой, и тот исчез - наверняка отправился спать.
- Понимаете…, - сказала Дина, - я хочу, чтобы Заступник все-таки победил. Поэтому храм и должен стоять именно там. Они пошли против Него и поплатились, а если бы остались с Ним, то наверняка бы достигли новых высот. И город стоял бы на прежнем месте, и становился бы только краше.
- Прекрасные речи, - похвалил Шани. - Так в чем же я должен увидеть злой умысел? Ты рассуждаешь здраво, как и положено истинной дочери Заступника.
- Дело в том, - промолвила Дина едва слышно, - что если там действительно была чума, то она может начаться снова. А я стану самой страшной ведьмой за всю историю Аальхарна, которая не просто навела порчу на соседа, а выпустила из-под земли смерть на весь народ.
На улице громыхнул такой раскат грома, что Шани вздрогнул. Давно в Аальхарне не было такой осени, да и лето в этом году выдалось не самым приятным - дожди, прохлада, солнце едва выглядывало из-за серого облачного полога… И ему так и не удалось выбраться к морю, как давно хотелось - работа, работа, работа.
Теперь вот еще и храм на месте могильника. Какие-то древние города, охранительные легенды… На этом месте люди спокойно живут лет пятьсот точно - историю Аальхарна Шани знал весьма неплохо - но даже если вирус и остался где-то в глубине, то за прошедшие годы наверняка утратил смертоносную силу. А свое мнение по поводу Дина обосновала очень неплохо, пожалуй, в таком виде его можно представить и Лушу. Шани прикинул, как бы туда еще вставить добродетель бережливости, столь любимую государем, но с ходу ничего не придумал и решил отложить это дело до письменного отчета.
- Веруешь ли ты в Небесного Заступника, единого и неделимого Владыку небес и тверди, гневного, но всемилостивого, мстящего, но отпускающего грехи? - неторопливо произнес Шани формулу Установления истинной веры. Девушка посмотрела на него с надеждой и кивнула.
- Истинно верую, - ответила она, и по ее щеке снова пробежала слезинка. "Я заставляю женщин плакать, - подумал Шани. - Такова моя работа".
- Считаешь ли ты себя верной дщерью Его, хранящей и чтущей Заветы, данные им, живущей праведно и готовой честно и несокрытно предстать перед Его грозным и милостивым судом?
- Считаю себя таковой, - уверенно сказала Дина. Шани протянул к ней руку и обвел ее кругом Заступника. Это не Гармония Земли, где давным-давно к богу относятся скептически, это Аальхарн, где существование Небес и Пекла никто не подвергает сомнению и не допускает даже мысли в возможности сомнения, поэтому Дина сейчас честна. В такие моменты врать и не краснеть у местных жителей вряд ли получится, тем более - шеф-инквизитору, который по милости Заступника читает души как раскрытые книги.
- Тогда ступай и не греши, - промолвил Шани. - Будь тем, кем хотела бы предстать пред Ним в нужный час. А сейчас я отпускаю тебе грехи, сделанные и задуманные, и верю, что ты искренна передо мной и Заступником.
- Я искренна, - прошептала Дина и опустила голову в поклоне. Шани откинулся в кресле и вытянул ноги к камину. Жаль, что он не попросил еще вина… Дина молчала. Кудрявые пряди, рассыпавшиеся в беспорядке по ее плечам, отливали сияющей медью. А у мачехи волосы были ровные и всегда собранные аккуратными волнами вокруг головы; дедов топор, старый, но по-прежнему чистый и острый, тогда вонзился в самую середину ее идеальной прически.
Шани передернуло. Какая-то дрянь, которую он знал всего несколько месяцев, вывернула всю его жизнь наизнанку, навсегда. Если задуматься, то именно благодаря ей он сейчас и сидит в полумраке этого небольшого зала, рядом с этой рыжей девушкой, которая не сделала ничего плохого, и, тем не менее, ему едва удается сдерживать раздражение. Рыжая, рыжая. В этом все дело. А ведь им предстоит провести немало времени вместе, возможно, даже несколько лет, пока собор не будет построен.
- Вы устали? - подала голос Дина. Шани угрюмо покосился в ее сторону. Рыжая. Это очень неприятное чувство - словно кто-то скребет ледяным когтем по позвоночнику. Конечно, она не виновата в его внутренних проблемах. В шестом классе обучают персональному психоанализу и коррекции - Шани смог бы сейчас со всем справиться, если бы доучился до шестого класса. Но, когда он был в пятом, Максим Торнвальд женился на рыжей шлюхе…
- Бывало и хуже, - сказал Шани, стараясь, чтобы голос звучал максимально естественно. - Ступай, тебе тоже надо отдохнуть.
Дина понимающе улыбнулась.
- Доброй ночи, ваша бдительность.
Она поднялась и пошла к лестнице. Шани слушал шуршание ее платья: дальше, дальше, почти покинула зал. Возле лестницы Дина остановилась и обернулась в сторону Шани.
- Спасибо вам, - сказала девушка. - Я ценю то, что вы мне верите.
Шани усмехнулся.
- Моя вера зависит только от тебя.
Дина, видимо, хотела добавить еще что-то, но промолчала и ушла. Вскоре Шани услышал, как хлопнула дверь в их комнате.
На кресле осталось забытое девушкой полотенце. К светлой грубой ткани прилип тонкий рыжий волос, завившийся медной пружинкой. Будто напоминание. Шани долго смотрел в огонь камина, крутя в руке бокал и думая так себе, ни о чем, а потом поленья прогорели, и он решил, что пора, наверно, отправляться спать. Завтра будет новый день - это невольно вселяет надежду на лучшее.
Дина спала. Стараясь не шуметь и не цепляться впотьмах да после выпитого за мебель, Шани прошел к своей кровати, быстро разделся и нырнул под пуховое одеяло. Уже погружаясь в сон, он услышал тихое:
- Спокойной ночи, ваша бдительность…
Шани открыл глаза. Дина лежала в постели, приподнявшись на локте, и смотрела в его сторону.
- Спокойной ночи, Дина, - сказал Шани и отвернулся к стене.
Несмотря на выматывающий день и выпитое вино, спалось ему на удивление хорошо, а к утру дождь перестал, и в крохотную прореху в тучевом взлохмаченном одеяле даже выглянуло солнце. Чувствуя себя свежим и вполне довольным, Шани спустился к завтраку и обнаружил, что Дина уже сидит за столом и ковыряется в яичнице с мясом. Рыжие волосы были скрыты под париком; Шани ощутил невольное облегчение. Знать, но не видеть - это все-таки проще.
- Доброе утро, девица Сур, - сказал он, усаживаясь рядом. Жена хозяина таверны поставила перед ним глубокую миску с рагу и высокую кружку с отваром тайхора. Хорошо бы выпить обычного черного чаю, подумал Шани, но до чая много-много световых лет. - Как изволили отдохнуть?
- Благодарю, ваша бдительность, прекрасно, - ответила Дина. - Вы всегда столь официальны?
Шани удивленно посмотрел на нее. Нет, все-таки нормальной родни у Яравны быть не может.
- А вы ожидали чего-то другого? - невозмутимо осведомился он. Дина опустила голову к остывающему завтраку.
- Нет, ваша бдительность. Ничего.
- Приятного аппетита, - сказал Шани и принялся за рагу. Странная все-таки у него спутница. В деревнях ведьм сжигают на Чистых кострах только за то, что они косо посмотрят на кого-нибудь из состоятельных соседей, а тут бывшая подсудимая пролезла в фаворитки государя и собирается строить храм на возможном могильнике - он отпустил ей грехи, и все что-то не ладно.
Все дело в том, что она рыжая. С рыжими всегда через пень колода.
- Эта таверна находится как раз неподалеку от развилки тракта к Сирым равнинам, - сказала Дина. - Я узнала у трактирщика. Если выехать сразу после завтрака, то к вечеру мы уже сможем вернуться в столицу…
- Прекрасно, - кивнул Шани. - Чем скорее, тем лучше.
Девушка умолкла и до выхода из таверны не проронила ни слова. Так даже лучше, думал Шани, расплачиваясь с гостеприимным хозяином, не перестававшим кланяться, и направляясь к лошадям. Пусть помалкивает. И не снимает парика, а то у него появляется соблазн столкнуть ее куда-нибудь в канаву.
Сирые равнины назывались так не из-за какого-то своего сиротства и убожества - наоборот, небольшие поселки, разбросанные то там, то сям, выглядели вполне пристойно - а благодаря растению сир, ароматной травке с терпким запахом, традиционно использовавшейся в Аальхарне для лечения женских болезней. Лошади ее очень любили и не упускали возможности ущипнуть душистый лепесток. Шани смотрел по сторонам: равнина с окантовкой лесистых красно-оранжевых холмов по бокам тянулась далеко и вольно, насколько хватало глаз, алая листва деревьев вспыхивала и горела над зеленью сира, что еще не начинала увядать, и было в этом что-то необычное, но невероятно притягательное. Шани отметил, что ему тут даже как-то легче дышится - видимо, запах лекарственной травы благотворно влиял на легкие.
Он спешился и огляделся. Дина все-таки была права: неплохое место. Люди здесь живут: едва ли не со всех сторон курятся струйки дыма из печных труб хуторов и поселочков - значит, если легендарный вирус существует, то его давно бы обнаружили. А храмов мало: всего один тонкий круг Заступника на шпиле возвышался над округой - наверняка в здешней церкви всего и трудятся, что какой-нибудь бедный и старый священник да служка, которые готовятся отдать Небу души со дня на день. Что ж, строительство большого собора будет этому месту только на пользу, и уже завтра можно отправлять вербовщиков и первые строительные команды из столицы.
Рыжая архитекторша, скорее всего, поселится неподалеку, в доме состоятельного селюка, который сочтет за честь приютить столичную штучку и очень прилично поправит материальное положение за счет казны… Интересно, сколько будет строиться собор? Год, два, пять?
- Не больше пяти, - промолвила Дина. Видимо, Шани так задумался, что задал вопрос вслух. - Пять лет это самый край. Но я рассчитываю на три с половиной года, это средний срок.
- Прекрасно, - кивнул Шани. - Похоже, весь Аальхарн будет работать на это собор, а Бойше лопнет от натуги, пытаясь найти средства.
Дина улыбнулась и тоже спрыгнула с лошадки, которая с невероятно довольным видом немедля принялась пощипывать сир.
- Вы его не любите, - сказала она. Шани пожал плечами.
- Небесный Заступник любит всех, девица Сур. А я только Его слабый слуга, - он сделал паузу и спросил: - Рассчитываете жить здесь или приезжать из столицы?
- Посмотрим, - сказала Дина. Шани заметил, что ее парик чуть-чуть съехал набок, приоткрыв рыжие корни волос на виске; девушка проследила за его взглядом и поправила парик. - Может быть, устроюсь в одном из поселков. Сможете приезжать ко мне в гости, когда потребуется ваша инспекция.
- Обязательно, - прищурился Шани. - Благодарю за столь лестное предложение. Что ж, был тут ваш подземный город или не был, но место я одобряю. Наверно вам уже следует паковать вещи и устраивать переезд.