- Через неделю… Ах! – Беретка улыбнулась со всей добротой, на какую была способна, - я чуть не забыла. Вот два пакетика с машинной смазкой. Вы можете отдать их на экспертизу, чтобы выяснить, есть ли разница в составе?
Полицейский взял пакетики:
- Конечно, я все сделаю. Но может понадобиться пара недель.
- Вот через неделю я вернусь. Точно вернусь. Вы помните, чтобы я когда‑нибудь нарушила обещание? Я ведь божественна?
Живая богиня
- Я – первый пилот, - гордо сказала Келли, - садись на место второго, я покажу тебе, как управлять самолетом.
- Ты шутишь? – Беретка удивилась, но осторожно, чтобы ничего не задеть, села в кресло.
- Держи этот руль, он ходит еще в разные стороны, - Келли нажала кнопку на панели, - смотреть нужно не в окно, а на этот самый большой экран. Это горизонт. Чтобы лететь прямо, нужно двигать руль так, чтобы самолет был в самом центре, руль вперед–назад, если самолетик краснеет, это или вверх, или вниз слишком быстро… компенсируй его…
- Здравствуйте, - сказал мужчина в черной кожаной куртке, - вы…
- Красная Беретка.
- А я ваш первый пилот, привет, Келли… Беретка, можно вас попросить… насчет места.
Келли с отвлеченной улыбкой демонстративно уставилась в окно. Беретка встала и пересела на кресло, стоящее позади.
- Келли, ты умеешь летать? - громко спросила Беретка.
- Келли умеет летать, но болтать у нее получается лучше, - равнодушно сказал пилот, - пристегивайте ремни, сейчас будет дан сигнал.
Пилот и Келли стали нажимать кнопки, перекидываясь непонятными для Беретки отрывочными словами. Моторы сначала загудели, а потом заревели. Самолет отходил от причала и поворачивал. Беретка увидела перед собой линию реки, и эта линия была свободной. Самолет набирал скорость, берега полетели мимо… и взлетел. Его несколько раз слегка подбросило, и он начал набирать высоту.
- Ремни можно отстегнуть, - Келли обернулась, - как тебе?
- Божественно, - сказала Беретка.
- А мы пролетим над моим домом? – спросила Беретка.
- Вряд ли… вряд ли найдем. У нас нет карт.
- А как мы летим?
- По всему пути установлены радиомаячки, и на аэродромах тоже. А где их нет, там нужно лететь по правой стороне от реки или гор. Есть еще список ориентиров.
Беретка смотрела в иллюминатор не отрываясь. Под крылом проплывал пробуждающийся, уже зеленый мир. Она видела дороги, реки, они видела разноцветные крыши домов. Она смотрела с восхищением, пытаясь захватить и широту пространства, и каждую отдельную деталь.
- А где города? – спросила Беретка.
- Я не смотрю на города, я смотрю на приборы, - ответила Келли, - но если заметишь город, скажи, можно будет снизиться и посмотреть. Хотя обычно маршрут прокладывается так, чтобы над ними не летать.
Прошел час, другой. Под крылом прошли невысокие горы, у подножия которых толпились домики. Горы были свободны от снега, но между ними, на склонах, снег уже лежал. Но городов не было. А потом картина начала меняться. Они опять летели над равниной. Но на этот раз там, где были леса, еще лежал снег.
- Скоро мы полетим над страной орков, - сказала Келли.
Снега становилось все больше. А потом земля оказалась полностью покрыта снегом.
- Здесь еще лежит снег, - сказала Беретка.
- И за бортом минус двадцать, - сказала Келли, ниже теплее, но не на много.
И тут Беретка увидела город. Он был громадным и он был весь в снегу.
- Город, справа по курсу!
- Вижу, - сказала Келли, - но ниже двух тысяч спускаться не будем. Мы летим к нему.
- Почему не будем? – спросила Беретка, не отрываясь от картины снизу.
- Могут выстрелить из винтовки. Конечно, орков никогда не существовало, но выстрелить они могут.
- А зачем стрелять по самолету? – Беретка искренне удивилась.
- От внутренней агрессии. Или от демонической одержимости. Не знаю.
Они летели над городом. Этот город не был похож на те города, которые видела Беретка. Его улицы были прямыми, а все дома – высокими прямоугольными коробками, очень похожими друг на друга.
- Он тянется от горизонта до горизонта, - сказала Беретка, - он огромен.
- И он совершенно однообразен. Все города орков такие.
- Он очень мрачен… Похоже, он был мрачен, когда еще не был брошен… Не удивительно, что они просто так стреляют по самолетам… Пожалуй, пожив там, любой бы превратился в орка…
Город заканчивался. Глаза Беретки начали побаливать от напряжения. Пейзаж под крылом стал чем‑то вроде бескрайнего поля, в котором виднелись отдельные дома и перелески. Облаков стало больше. Видимость ухудшалась.
- Горящий город.
Город догорал. Живых людей не было видно – были только обезглавленные трупы. Светлая Богиня вышла на центральную площадь – и эта площадь была завалена этими трупами.
Отрезанные головы были сложены в кучу посередине, только некоторые, скорее всего высокопоставленные, были высокопоставленно водружены на отдельных шестах и окружавшем часть площади частоколе. Оттуда они и смотрели – какие‑то с дурацкими, какие‑то с удивленными выражениями.
Кругом кружились грифы. Богиня сразу заметила главного – на редкость здорового, и бросила ему повелительный взгляд. Гриф сразу это почувствовал. Он бросил свой труп, подбежал к богине, поклонился и развел крылья в реверансе.
- Кто‑то тут здорово порезвился, - сказала Богиня.
- О, да… это было божественно.
- Эстетика определенно присутствует, - богиня еще раз оглянулась, - как это было?
- Светлая богиня хочет проверить мою просветленность… Для меня это большая честь. Мужчины убиты. Все. Некрасивые женщины тоже. Самые красивые поделены между победителями. Остальные проданы на рынке. Все справедливо. А все, у кого были мозги, сбежали из этого города месяц назад….
- Меня интересует главное: кто?
- Конечно, Прекрасная Кали была недовольна, - сказал гриф, но к этой истории она не имеет отношения.
- Разве она не была недовольна отсутствием жертвоприношений?
- Была. Но она отнеслась к этому очень спокойно.
- Да? Она никак не реагировала?
- Нет, не реагировала. Она знала, что пожнет тройной урожай.
- Я слушаю тебя.
- Митра, хранитель клятв, тоже был недоволен этим городом. Иначе и нельзя было с его обостренным чувством справедливости.
- И справедливость восторжествовала?
- Дошла до своего логического завершения. Митра ничего не делал, он и так получил все, что хотел.
- Неужели прекрасный Варуна?
- Варуна, создатель божественных законов, просто не видел в этом городе, а именно в его жителях ничего ценного для себя. Он по привычке просто отвернул лицо.
- Но город истреблен, - медленно протянула богиня.
- Да… дело вовсе не в том, что одно божество истребило город. Дело в том, что все другие божества отказались сказать слово в его защиту. Они не нашли жителей достойными.
- И все‑таки назови, кто?
- Называть имя богов прямо могут только боги… Но если богиня соизволит посмотреть в зеркало дыма и присмотреться…
Богиня постаралась сосредоточиться.
- Эй! Э–ге–гей! – раздался веселый, звонкий голос сверху, и он показался очень знакомым.
Женщина в короткой белой тунике, в латах и шлеме стояла на чем‑то вроде куска городской стены и махала ей мечом, подняв его над головой. В левой руке она держала одну из отрубленных голов. Женщина помахала, потом опустила меч и стала спускаться, проявляясь сквозь дымную пелену. Гриф еще раз развел крылья, поклонился и отбежал в сторону.
Это была она же. Это была она – светлая богиня, и шла она навстречу себе – светлой богине.
- Это что‑то вроде их царя. Думаю, куда приткнуть его повыше, - сказала светлая богиня в латах и слегка тряхнула головой в руке.
- Зачем? Развлечения?
- Нет. Чисто практическая задача. Захваченные женщины становятся на редкость послушными, когда видят головы в таком виде.
- Я и снова я… Так можно запутаться, - сказала светлая богиня без меча, и в волосах ее распустился желтый цветок лотоса.
- Я вижу, ты меня узнала и не узнала. Темная Кали есть ипостась светлой Шакти в воплощении Дурги. Или наоборот. Как все запутано – все получилось настолько запутанным, потому что люди хотели все упростить. Конечно, на самом деле все не так. Они именуют ипостаси – но сами признают, что их число может быть бесконечным. Жизнь слишком необъятна сама по себе, чтобы свести ее к одному образу. Сейчас я похожа на Афину, а ты на Афродиту. Совершенные по форме боги древних, к моменту достижения внешнего совершенства утратившие внутреннее содержание. Но мы одно. Не Афина и не Афродита. Только мы сами понимаем нашу целостность. Для продолжения и развития жизни жизнь должна вести бесконечную войну за жизнь. Это богам кажется простым, но не людям. Но в этой фразе заключена вся суть жизни.
- И конца войне не будет, - сказала богиня с лотосом.
- Да. Мужчины должны сражаться и умирать в битвах. Женщины должны отдаваться на милость победителя. И если мужчины оказываются недостаточно просветленными для победы, то победитель решит, кто из женщин достаточно красивы для жизни. Конечно, женщины могут помочь мужчинам в этих сражениях… А могут и не помогать. Они могут поставить и на чужих мужчин. Иногда так можно выиграть. Участвовать в процессе жизни – это проявлять себя. И каждый должен сказать, кто он.
- Тогда это можно назвать выявлением сущности.
- Истинным и последним выявлением сущности. Моментом истины. – богиня в латах бросила взгляд на кучу голов, - Эти мужчины все равно не думали своими головами… Зачем им головы? Потому все получилось, как есть. Безголовые трупы превосходно отражают их безголовую сущность. Качества мужчин определяются избирательностью женщин, и круг причинно–следственных связей замыкается. Их женщины не стремились в выборе к идеалам совершенства и красоты, не стремились к вершинам таланта и интеллекта. Что ж… Пусть теперь выбирают их. По внешности. Потому что свою безмозглую сущность они уже проявили – и ныне их сущность - товар. Женщина – самый ценный трофей. Женщина дарит жизнь. Захватывая женщину, победитель захватывает жизнь.
- Брось эту гадость, - сказала богиня с лотосом
- А как же тренсцедентальные развлечения? – спросила богиня в латах.
- И слово это тоже брось, привязалось.
Богиня в латах вздохнула и бросила голову на кучу.
- Я хочу уточнить, почему все, что я вижу, правильно. Расскажи мне.
---
- Начнем с того, что есть божественные законы. Родовые линии, группы, народы должны истребляться за нарушение божественных законов.
Войны не всегда есть проявление невежества. Старые люди уходят, новые приходят. Старые народы уходят, новые приходят. Для этого нужны войны. Они имеют множество форм. И они были и будут. Торжество жизни обычно требует расчистки площадки.
Народы не достаточно интеллектуальные истребляются народами более интеллектуальными. Народы не достаточно сильные истребляются народами более сильными. И так по множеству пунктов. Главное – народы не достаточно божественные истребляются народами более божественными. Как всегда, боги придерживаются своих вечных предпочтений – они предпочитают своих.
С одной стороны, боги не столь всемогущи, как думают люди, придавая богам черты Абсолюта. Боги ограничены и собственными законами, и законами материального мира. С другой, боги держат в руках рычаги всего происходящего на планете. Но именно рычаги власти, а не собственно власть. Пользуясь этими рычагами, вполне можно выкашивать целые страны и народы. Но только ради чего‑то. А это что‑то очень редко случается.
Народ, конечно, можно отремонтировать. Но в большинстве случаев его проще выкинуть. Божества не занимаются штопкой. Если божество отвратило от них лицо – они обречены. Избранные могут бежать, а остальные - надеяться на силы хаоса.
- Как можно надеяться на силы хаоса?
- Можно ли использовать хаос? Конечно, ведь в рулетку можно выиграть. Надеяться можно, управлять нельзя.
- Я тебя отвлекла. Народы всегда уничтожаются одинаково?
- Можно уничтожить народ милосердно – отдав его под мечи врагов. Можно уничтожить народ мучительно – лишив его средств и достоинства. Можно уничтожить народ изощренно – дав ему то, что он не заслуживает. Ненужные богам народы уничтожаются. Да, их можно и без войны уничтожить. Но уничтожение через войну создает дополнительный эстетический эффект.
Да что там народы… Это не первое человечество. От любого человечества бралась небольшая группа, способная к развитию, а все остальное, как правило, уничтожалось. А некоторые варианты человека были уничтожены под корень. Просто планета маловата. Так что на альтернативные варианты не хватало ресурсов.
- Но ведь бывает так, что целый народ не видит совершенно явных угроз, и при этом спорит ни о чем.
- О таком народе не стоит говорить. Он уже обречен. Если он не видит – у него нет людей просветленных. Без просветленных людей народ не нужен богам, и без просветленных людей он не сможет организовать свою оборону.
- Но бывает, что и люди просветленные есть…
- Бывает. Но бывают и народы, не склонные к божественному поклонению.
- Страданий слишком много. Хотя они, может, и нужные. В мире намечаются какие‑то перемены?
- Нет. Чтобы он изменился, нужна недоступная сегодняшним людям степень просветления. Боги готовят очередное наступление на хаос, но оно будет тактическим, локальным. Так что пока все будет так – богиня указала на кучу голов.
Сущность мира такова, что так было, так есть и так пока будет. Меняются формы. Меняется ложь. Меняются иллюзии. Демократия, гуманизм, права человека. Но сущность всегда одна и та же. В материальном мире люди уничтожают друг друга самыми разными способами. В этом мире открытой сущности все время повторяется именно эта картина.
- Мы – одно. Почему ты знаешь то, что не знаю я?
- На самом деле ты это знаешь. Просто состояния просветления различны. И то, что ты знаешь в одном состоянии просветления, может быть временно закрыто в другом.
- Как получить полное просветление?
- Тогда ты станешь формой проявления богини.
- Не что случится, а как?
Богиня в латах отпрыгнула назад, провернулась вокруг себя и выхватила ранее брошенную голову из кучи.
- Не скажу! Тебе пока еще сложно справляться со своими ассоциациями, не то что со своей воинственной сущностью. Все красивые девушки мечтают о героях. Но чтобы были герои, нужны войны! А голову я повешу туда, куда сочту нужным! Повыше! Трансцедентально!
- Просыпайся! Я дала тебе поспать четверть часа, пока не было ничего интересного. Сейчас снова видно землю. Выпей кофе, термос рядом с тобой. Да, и мне тоже налей!
- Келли
Беретка и Келли гуляли по рынку. На этот раз на Беретке был костюмчик из темно–зеленой ткани с цветовыми переливами: свободный жакет в стиле "Сафари", с отложным воротником, однобортной застежкой на пуговицы, четырьмя накладными карманами с клапанами, юбка была до колен в вертикальную складку. Жакет она надела прямо на белую комбинацию, благо та была плотной, непрозрачной и безо всяких изысков. Смотрелось на ее взгляд не особо, но не могла же она затащить в самолет весь свой гардероб. Келли была в фиолетовой юбке и черной рубашке с коротким рукавом. На шею Келли набросила легкий фиолетовый платок. Для цветовой гармонии.
Торговля была всюду – и под навесами, и просто на земле. Продавцы кричали что‑то непонятное. Иногда они высовывались из своих покрытых тканью палаток и смотрели им вслед. Беретка и Келли были привычны к подобному вниманию, и потому, не отвлекаясь, рассматривали товары, хотя не могли представить, как можно это все использовать. Странные отрезы ткани, странные платки, странные предметы… были короткие юбки и расшитые, как им показалось, жакетки – но все было слишком непонятным. И потому интересным.
- Ты не надела беретку? – спросила Келли, - а я чувствую, что чего‑то не хватает.
- Беретку? Мир мифологизируется, как говорится, - Беретка засмеялась, - Зачем беретка, когда такая весна…
- А ты еще ничего не заметила?
- На нас как‑то странно смотрят, - сказала Беретка, - хотя на нас всегда смотрят и оборачиваются, на этот раз есть что‑то странное.
- Извини, странно смотрят на тебя, а не на нас. Я это заметила.
- А эти три монаха уже давно идут за нами.
- Ты тоже заметила? Значит, мне не показалось. Подойдем и спросим.
Они резко обернулись и пошли монахам навстречу. Те сразу заметили это движение. И, что было очень не типично для монахов, один из них быстро побежал вдаль, а двое других просто быстро пошли прочь в том же направлении.
- Конечно, мы приехали за приключениями, - сказала Беретка, - но тут что‑то… слишком приключенческое.
- Продолжим гулять. На этот рынок мы больше не попадем. Но смотри внимательно вокруг.
И они смотрели внимательно. И они заметили, что для такого города в нем было слишком много людей. Монахов было очень много. И многие из них поворачивались в их сторону, но тут же отворачивались, когда на них начинали смотреть.
- Это какая‑то игра, - сказала Беретка, - я немного устала. Вернемся в гостиницу, все равно никакой прогулки….
---
Стук в дверь гостиничного номера раздался неожиданно.
- Входите, - сказала Келли.
Вошел военный. Он был смуглый, в оранжевой чалме с золотой веревочкой, сером европейском мундире с накладными карманами, перепоясанном ремнем и портупеей, и в широких оранжевых штанах цвета чалмы с вышивкой в зеленый цветочек. На ногах его были сандалии. Но кобура на поясе была вполне настоящей и смотрелась на этом фоне особенно вызывающе.
- Сюр, - сказала Келли и пошатнулась.
- Здравствуйте. Я адъютант нашего Короля. От его имени я прошу вас об аудиенции у его высокопревосходительства.
- Сюр, - сказала Келли и непроизвольно сделала шаг назад, уронив стул, - что?
- Наш Король прибыл и уже ожидает вас в холле гостиницы.
- Мы… мы не готовы… – сказала Беретка.
- Вы прекрасно выглядите, - сказал военный, - пойдемте прямо сейчас.
- Пойдемте… – сказала Беретка, - Келли?
Они спустились по лестнице. В холле было несколько человек, и все повернулись к ним. В середине ясно выделился один в военной форме. Он был пожилым, в мундире с лентой и орденом, даже в европейских брюках и фуражке. Ростом он был на полголовы ниже Беретки, но своему окружению он в этом особо не уступал. Рядом с Королем находился человек в типичной оранжевой накидке жреца.
- Его высокопревосходительство Король, - громко сказал военный в оранжевом, и тише добавил, - нашего района.
Возникла пауза. Люди в холле как один смотрели на Беретку и Келли. Беретка и Келли смотрели на людей в холле.
- Я прошу прощения, я не знаю, как правильно обращаться… я Красная Беретка, а это – моя подруга Келли…
Король улыбнулся и сказал:
- Обращайтесь просто: "Господин Король". Не нужно титулов. А это – он показал на жреца – главный жрец нашего храма. К нему обращайтесь просто "Господин жрец".