Самому Владыке ничто не угрожало - в двери уже врывались телохранители с обнаженными саблями. Только мановение высочайшей руки удержало их от того, чтобы распластать чужака на куски. Сбитый с ног маджрук не шевелился; удар кандалами проломил ему висок. Верный Маноло оставил службу…
- О, пресветлый Владыка! - безумно вращая глазами, выкрикнул светловолосый, машинально поворачиваясь, чтобы прикрыться телом Баты от сабель и копий маджруков. - Рассуди мудро! Что лучше для тебя - труп такого человека, как я, или его беззаветная преданность?! Мне не нужно ни наград, ни жалования! Я готов служить, убивать и умереть за одно обещание, за одно твое слово! Дай мне его! Дай! Дай, черт тебя подери, или катитесь вы все в Преисподнюю!!!
Юзух иб Уса был поражен.
Расширившимися глазами он смотрел на беловолосого дэва. Несколько секунд назад перед ним был жалкий, закованный в цепи пленник, чья жизнь и смерть не стоили ногтя мизинца эмира. Сейчас у ног этого человека - юнца! - лежал труп лучшего телохранителя владыки Варкаташа, а сам он сжимал горло евнуха, которого в глубине души опасался даже Великий султан Тортар-Эреба!
- Кх-кхр… - напоминая о себе, закашлялся Бата.
Далеко не скоро к нему вернется тот наводящий ужас вкрадчивый голос, за который Главный-над-Шептунами получил свое прозвище.
- Да, - медленно пробормотал эмир Юзух иб Уса, глядя в глаза светловолосому. - Ты не цепной пес. Ты действительно горный лев. Хуже того, ты лев, больной бешенством! Зверь, истекающий пеной и опасный для всех, включая себя.
Владыка, наконец, справился со своими эмоциями. Улыбка вернулась на его лице, из-под синеватых губ опасно блеснули острые, как у хищника, клыки.
- И я буду кормить тебя мясом моих врагов…
… на следующий день по городу разошелся слух. За изнасилование дочери гончара был оскоплен, а затем казнен светловолосый пленник, ранее отбитый маджруками Владыки Варкаташа у гейворийских налетчиков, промышлявших вдоль границ султаната. Окунутую в смолу для предотвращения слишком быстрой порчи голову насадили на пики дворцовой стены рядом с воротами. Гримаса боли и ужаса навеки исказила черты лица, так, что узнать их не смогла бы даже родная мать.
Вечером того же дня из западных ворот выехала, ведя за собой заводных коней, четверка всадников, которые отправились на запад.
Глава 2
КОНКУРЕНТЫ
(Сет)
Меня зовут Сет. Сет Слотер, по прозвищу Ублюдок. И если вы слышите это имя и не бледнеете, значит, вы точно не из Ура…
- Ты помнишь, как мы с тобой впервые встретились, Мора?
Моргана мягко потянулась.
- Такое трудно забыть, Сет. Тринадцать лет назад… да тогда весь город сошел с ума из-за Ренегата. Этот кровожадный сукин сын убивал направо и налево, не разбирая смертных и вампиров, а под конец начал охотится на Древнюю Кровь…
- Которую вампиры - даже такие необычные, как Ренегат - не могут пить.
- Ну да. Только он пил.
- А остановили его три Выродка.
- Фи…
- Извини, три представителя разных кланов. Сет из Слотеров, Моргана из Морганов и Ришье из Малиганов.
- Ага. Только перед этим он успел вылакать всю кровь из Эдварда из Треверсов. Да и Ришье мы буквально сдернули с его клыков.
- Не усматриваешь в этом ничего странного?
- Ты имеешь в виду - что-нибудь странное окромя того, что Ренегат хлебал себе Древнюю Кровь, хотя она должна была прожечь ему брюхо, что твой свинец?
Сет кивнул.
- Ну, меня до сих пор удивляет, что прежде, чем добраться до Ренегата мы не перерезали глотки друг другу. Я, например, имела на тебя серьезные виды. Сам понимаешь, у нас было тогда слишком мало поводов для любви.
- Еще раз, моя зубастенькая. Моргана Морган. Сет Слотер. Ришье Малиган. Эдвард Треверс. Ренегат. Что общего?
Моргана болезненно наморщила лобик.
- Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Но у меня плохо получается делать простые выводы из кучи сложных фактов. К тому же ты очарователен, когда напускаешь на себя такой умный вид. Со стороны, это как смотреть на тролля, читающего по складам.
- Сет Слотер. Выродок… прости, потомок Лилит, который не мог появиться на свет. Моргана Морган, вампир, которого не мог сотворить ни один Барон Крови. Ришье Малиган, человек, отказавшийся от Таланта и ставший единственным в четырех кланах, кто свободен как от благословления, так и от проклятья Древней Крови. Эдвард Треверс, потомок Лилит, обладавший даром гасить чужие Таланты, что невозможно в принципе… Ах да, и плюс Ренегат. Вампир, который не умирал, пытаясь высосать одного из нас.
- Ты слишком наслаждаешься моментом. Где вывод, Сет?
- Четыре парадокса, охотившиеся на парадокс же!
- Три парадокса, охотившиеся на парадокс, который уже уничтожил четвертый парадокс. - педантично поправила Моргана. - И что же дальше?
- Посмотри сюда. - Сет распахнул массивную книгу в тяжелом переплете, отделанном серебром и полудрагоценными камнями. - Это одна из копий апокрифов Строгой Церкви. Здесь есть запись о Малом Соборе, втайне проходившем тринадцать лет назад.
- Как он оказался у тебя? Не думаю, что ты взял его в публичной библиотеке.
- Лучше не спрашивай. Иногда я прибегаю к помощи своего непутевого племянника.
- Джадд? Он так мил. Ты знаешь, что пережив первый шок после встречи со мной, он трижды пытался забраться в мою постель…
- Не ври, Мора. У Джада пунктик насчет мертвых девушек… И не отвлекайся прошу. Смотри сюда.
- Гм… здесь рассматривается решение Собора об изъятии всех записей о существовании некой молодой девы, имя которой связывают с чередой странных событий. Что такое Гений Вероятности?
- Тебе, как и многим другим он больше известен под названием… Дикий Талант.
Глаза Морганы расширились.
- Не может быть! Сет, это…
- Может.
Глава 3
ИМЕНА
(Тибур)
Тибур.
Тибур, сын Аккадия-Лыкодера.
Вот так вот! Имя у него все-таки имелось.
Просто тем, кто держал его в плену, знать это было вовсе не обязательно.
А кроме имени сохранились еще и воспоминания. Вернее, их осколки, буравящие мозг яркими образами и ощущениями. Удар по голове, едва не отправивший его к праотцам, не только пробил череп, но и основательно перетряхнул все его содержимое. Воспоминания разбились на сотни кусков, не все из которых удачно состыковались между собой. Попытки вернуть все на свои места оборачивались приступами мигрени, во время которых ему хотелось биться головой о стену, лишь бы унять тупую ноющую боль, поселившуюся внутри.
Перед глазами мелькала вереница лиц, и не каждое он мог опознать и назвать, но даже безымянные никуда не уходили. Он их помнил.
С недавних пор его жизнь сильно обесценилась. Прошлое превратилось в зыбкое болото боли, к которому не хотелось возвращаться. Будущего он не видел. В настоящем у него почти не осталось побудительных мотивов для того, чтобы жить и действовать. По сути, сохранился только один - горевший в мозгу ярко, точно фонарь в безлунную ночь.
Этот мотив был неотъемлемо связан с образом сестры. Вернее, с образами: в сознании облик высокой красивой девушки, погруженной в задумчивую печаль, постоянно мешался и замещался образом жизнерадостной маленькой девочки лет пяти-шести, с огромными васильковыми глазами и светлыми, почти пепельными волосами. Всякий раз, когда он думал о ней (о девочке, а не о девушке), об ее утрате, пальцы сами сжимались в кулаки с такой силой, что ладонь покрывалась кровавыми пунктирами - следами от вонзившихся в плоть ногтей…
Нет, не сейчас.
Сейчас не время!
Негромко вздохнув, человек со светлыми волосами открыл глаза, покрасневшие от усталости и недостатка сна, и поднялся с обтянутого кожей ложа. Оказавшись на ногах, он на мгновение замер, силясь побороть тошноту, комом подступившую к горлу. Пол под ногами мягко водило из стороны в сторону в такт движению поезда, увлекаемого на восток каменным исполином. Качка напоминала морскую (как и морские словечки в жаргоне обслуги), но тошнило Тибура вовсе не по этой причине: организму до сих пор аукалась портальная переброска на дальние расстояния.
Когда неведомая сила буквально разрывает тебя на мельчайшие части, проносит через сотни и тысячи миль и вновь вылепливает по образу и подобию, сохраненному благодаря магии, вполне естественно чувствовать себя так, словно тебя наизнанку вывернули. То еще удовольствие…
Если подумать, мне, пожалуй, повезло, без всякого воодушевления подумал светловолосый. Нередко людей после телепортации выворачивает наизнанку не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Он ничуть не преувеличивал. Порталы дальней переброски - штука более чем ненадежная. Но если Владыка Варкаташа приказывает поторопиться… как тут ослушаешься?
Мысли показались ему праздными, и свежеиспеченный слуга и соглядатай тортар-эребского эмира раздраженно потряс головой, пытаясь от них избавиться. Чтобы окончательно побороть тошноту он несколько раз шумно сглотнул, после чего придвинул к себе столик и поставил на него небольшой черный саквояж человека, которого до сих пор видел один раз.
Сначала - живым, целящим в него из пистолетов, а затем мертвым - с горлом, перерезанным от уха до уха.
До того, как предсмертная агония скривила черты лица убитого, оно казалось даже не столько изумленным, сколько возмущенным. Он, похоже, и не думал, что эту жизнь придется оставить вот таким вот манером: без всяких церемоний и скидок на высокое происхождение. Что ж, некоторым не везет по-крупному.
С затеей на Свинцовой Тропе все получилось так, как и планировал человек, называвший себя Дэрек Джекоби и носивший приметную шляпу с белым пером.
Пока пассажиры поезда, атакованного людьми Джекоби прятались под вагонами или пытались организовать сопротивление, а потом, сгрудившись у самых ног Топтуна, хлопотали вокруг подстреленного аристократа, вторая группа головорезов Дэрека Джекоби, включая Тибура, делала свое дело. Они захватили "золотой" вагон, предназначенный для людей из высшего сословия.
К его удивлению это оказалось несложно. Головорезы заранее залегли у самой Тропы, накрытые толстыми плащами, обложенными сверху кусками степного дерна (нехитрая, но вполне действенная маскировка). Когда поезд встал, они оказались почти у самого вагона. Джекоби не только все рассчитал до мелочей, он даже удивительно точно вымерил расстояние от разрушенного участка Тропы до того места, где должен был оказаться "золотой вагон".
Правда пассажир каюты оказался парень не промах. Он не поддался внешней панике, охватившей прочих, но хладнокровно ждал нападения с двумя пистолетами в руках, здраво рассудив, что если поезд сумеет отбиться от налетчиков, то обойдется без помощи одного-единственного человека. А если не сумеет, то бой налетчикам лучше давать в тесном помещении, где численное преимущество будет сведено к минимуму, и можно прикрыть спину.
Вот только со спиной он крепко промахнулся.
Не стоило - даже на мгновение - поворачиваться затылком к окну.
Тибур не знал, как называлось странное и страшное оружие, которое использовал один из громил Дэрека - чернобородый и смуглокожий головорез, которого звали Хадер-Алай. Оно представляло собой большой круг на веревке, внутренняя сторона которого была усеяна острейшими лезвиями. Первым ворвавшийся в каюту покойника через дверь Тибур, успел увидеть направленные в его сторону пистолеты и прочесть в сузившихся глазах свой приговор, вынесенный с мрачной решимостью. Пальцы уранийского аристократа напряглись, преодолевая сопротивление взведенных курков… но секундой раньше пресловутое кольцо, влетев в раскрытое окно, упало на плечи нобиля. Тот всего и успел - опустить глаза, чтобы полюбоваться неожиданным "украшением". А затем Хадер-Алай дернул веревку и лезвия беззвучно вошли в плоть, перерезав горло почти до шейных позвонков.
Крови было много, а заливать каюту в планы не входило. Действуя быстро и ловко, Тибур обмотал труп своим толстым плащом, а затем выбросил его в окно прежде, чем ткань успела пропитаться. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы пристроить тело аристократа в ямке у сияющей Тропы, накинуть сверху еще один плащ и забросать кусками дерна… печальное и позорное пристанище для человека голубых кровей.
Ничего лично против него Тибур не имел. Но так решил Дэрек Джекоби, опасный человек, встретивших посланца эмира Варкатеша на выходе из портала во главе отряда отчаянных головорезов.
Тибур хорошо помнил каждое мгновение этой встречи.
- Не узнаю старину Бату, - были первые слова, произнесенные человеком в шляпе с белым пером, пристально разглядывая соглядатая. - Раньше он не слал мальчиков делать работу мужчин.
Светловолосый в тот момент ничего не мог на это ответить. Он стоял на четвереньках перед командиром головорезов, и его рвало с кровью чуть не на самые сапоги Джекоби.
Следующие два дня, проведенных в пути, они мало разговаривали. Дэрек уделял эмиссару эмира Юзуха не больше внимания, чем любому из своих людей - мрачных, неразговорчивых и свирепых даже на вид. В плену у Владыки Варкаташа светловолосый казался бешенным волком, которого безрезультатно пытаются приручить люди. Сейчас его окружала стая собратьев.
Из обрывистых фраз и недомолвок, Тибур, тем не менее, составил себе определенное впечатление о командире шайки.
Тот вовсе не принадлежал к числу верных слуг эмира Юзуха, к Шептунам Баты или даже к наемникам, привлеченным с известной целью. Скорее выходило так, что Дэрек Джекоби оказывает эмиру разовую услугу, возвращая старый долг. Искоса поглядывая на вроде бы безмятежно-спокойную физиономию Джекоби, Тибур подмечал упрямые складочки у уголков губ, жестко очерченную линию подбородка, недобрый прищур, и чувствовал: неукротимую безжалостность этот человек источал так же уверенно, как пряности источают аромат. Если им придется столкнуться еще раз, то вместо помощи он скорее всего получит два фута стали в живот.
Разговорчивым Дэрек Джекоби стал только на вечер третьего день, когда они разбили небольшой бивуак прямо в степи. Для начала он приказал Тибуру рассказать о своей миссии все, о чем говорить ему не запрещалось. Светловолосый счел такое требование справедливым и не стал таиться.
- Значит, и южане туда же. Подумать только, какое неожиданное внимание с… разных сторон к персоне барона фон Талька в последнее время, - не столько насмешливым, сколько задумчивым голосом говорил Джекоби, грея руки у походного костра.
Проигнорировав вопросительный взгляд Тибура, человек в шляпе с белым пером продолжал:
- Боюсь только, что сейчас в преддверии возможной войны с Лютецией, Мятежные Князья крайне подозрительно относятся к любым чужакам. Слишком много шпионов. А устанавливать истину в отношении их намерений они предпочитают по старинке: при помощи дыбы, раскаленных прутьев, тисков для пальцев и прочих душеспасительных инструментов. Интересующий же вас фон Тальк на общем фоне вовсе не кажется душкой. Вы знаете, что соседи, да и собственные подданные называют его Бесноватым? Барон любит почудить… Полагаю, наш добрый упитанный друг с юга должен был снабдить вас кое-какими бумагами, чтобы облегчить задачу?
Тибур молча протянул Джекоби дорожные бумаги и пропуска, выправленные для него умельцами Баты, Главного-над-Шептунами. Естественно, это были подделки, но как заверил Бата, подделки высочайшего уровня. С ними у Тибура не должно было возникнуть никаких проблем при встрече с уранийскими патрулями и пограничной стражей Князей Фронтира.
У Джекоби сложилось иное впечатление.
- Если бы я не знал, насколько Бата ценит младшего брата Баззеды, то решил бы, что он ведет против него свою игру. И цель этой игры - сразу же погубить человека эмира.
Бумаги полетели в костер. Пламя жадно вгрызлось в промасленный пергамент. Тибур напрягся, но под тяжелым взглядом Дэрека Джекоби не двинулся с места.
- На бумагах стоят печати, сменившиеся почти месяц назад - как только запахло войной с лягушатниками. Предъявив их, вы уже через час висели бы на дыбе, - спокойно пояснил свои действия человек в шляпе с белым пером. - Не верю, что нашему упитанному другу об этом неизвестно. Еще больше не верю, что Бата пошел на это сознательно. Избавиться от вас можно было бы гораздо проще. Скажем, роковая ошибка при портальной переброске… всем известно, что вероятность - достаточно большая. Какой спрос со случая?
- Тогда, получается, что двурушничает кто-то из людей евнуха? - медленно проговорил Тибур.
- Не важно, что "тогда". Это проблемы Баты. Он должен бы понимать, что в тот момент, когда Главный-над-Шептунами перестает контролировать свою паучью сеть, его сжирают собственные выкормыши. Так уж заведено.
Светловолосому сделалось не по себе.
Он умел убивать людей и причинять им боль, но в сложных хитросплетениях игр сильных мира сего чувствовал себя беспомощным. Отчасти именно поэтому выбор эмира пал на него. Тибура отправили не вплетать новую нить в это кружевное полотно интриг, но разрубить ее узоры и узлы. Так, чтобы тщательно выстроенные, выстраданные планы (конечно, если они есть!) пошли насмарку, заставив тех, кто дергает за дальние нити, впасть в раздражение и растерянность.
И высунуть из потайных нор свои лисьи морды, которые эмир и Бата сумеют не проглядеть.
- Вы поможете мне с документами? - хмуро спросил Тибур. - Без них моя миссия сильно усложнится.
Джекоби надолго задумался. Отблески костра зловеще играли на его суровом, слегка вытянутом лице. А потом, наконец, человек с белым пером улыбнулся.
- Пожалуй, в моих силах даже больше чем просто "помочь". Я могу здорово выручить! Тем более, что нам все равно придется подсаживать вас на поезд, дабы не терять несколько драгоценных дней в пути.
Так он оказался в "золотом" вагоне поезда, идущего в Наол…
Тибур, сын Аккадия-Лыкодера открыл походную сумку мертвого уранийского нобиля и начал выкладывать на стол его ("Мои!" - нервно напомнил он себе) вещи. Содержимое саквояжа впечатляло: тот, чье имя перешло в распоряжение светловолосого, при жизни являлся важной шишкой. Дэрек Джекоби ничуть не преувеличивал насчет "здорово помочь"…
Два рекомендательных письма, с неофициальной просьбой оказывать подателю сего всяческие услуги и любую помощь, которая только по силам. Одно адресовано Квентину Старлоку, второе - герцогу Наольского. Подписаны не абы кем, но лично рукой герцога Виктора Хорина, регента при несовершеннолетнем короле Джордане III. Теперь, когда печати повреждены, от них нет никакого толка.
Официальные верительные грамоты на имя Бергмана.
Пропуска и подорожные.
Чистые, незаполненные листы для пропусков и подорожных, снабженные размашистой подписью Витара Дормунда, вице-канцлера Ура, Блистательного и Проклятого.
Личная печать, при помощи которой эти листы можно было заверить.
Наконец, серебряный с червлением жетон старшего офицера Второго Департамента Ура.
В груди у светловолосого неприятно похолодело. Услуга Дэрека Джекоби во всех отношениях дорогого стоила. С одной стороны с такими документами в зоне уранийского протектората можно пробраться куда угодно. С другой… когда все выплывет наружу, ему лучше пойти и утопиться самому, не дожидаясь, пока костлявые руки Витара Дормунда дотянутся до него.
Где бы он не прятался.